Страсть с привкусом крови 3

Вытерев руку о траву и остатками утренней росы на ней, я на минуту застыла в раздумьях. Только сейчас ко мне подступила гигантская растерянность, потому как я не знала, как поступить со своей обязанностью. Если верить этим двоим, то Акацки не существует, соответственно, из списка опаснейших врагов Конохи первая строка вычеркнута. Этот факт значительно упрощает положение Листа, но другие страны будут продолжать пользоваться нашей слабостью и употреблять в своих целях, запугивая шантажом и угрозами. Будь у нас зеркала, мы бы спрятали страну целиком — ни один враг не пробрался б через барьер, вновь и вновь попадая в сети иллюзии и блуждая возле него кругами. А если информация пропитана ложью? Полностью откинув мысль о произошедшем инциденте и незаконченном в некоторой степени деле, я обратила внимание на Итачи. Он все еще неподвижно сидел лицом к востоку, ожидая, пока мы с Саске закончим. Судя по его повернувшейся голове, мои тихие шаги не остались незамеченными. Я не знала, как заставить их пересмотреть свою установку планов, и потому сделала вид, мол, мне надо подобрать остатки своих лосин, возле которых и присела. Солнце уже успело принять обеденный пост, невдалеке Аматерасу доедало жилет АНБУ, а птицы тонкими голосами умиротворенно шептали песни. — Итачи, я вызываю тебя на бой, — пролепетала я, сама не ожидая такого заявления. — Победивший получит Истов. С ответом он не спешил, за время ожидания я почти сгрызла всю нижнюю губу. — Итачи. — Зачем это? Ведь ты сама знаешь исход предлагаемого боя. Неужели ты хочешь принести себя в жертву ради этих предметов? — не поворачиваясь, безмятежно ответил он. — А кем я буду, если позволю вам с ними уйти? Благодаря ним вы можете стать серьезной угрозой моему селению или еще хуже — продать их нашим недружелюбным соседям. — Я уже говорил, что не хочу тебя убивать. Все, что я могу, так это дать слово, что артефакт никогда не будет использован против Деревни Листа… Это мое обещание. Заявление выбило меня из колеи, в сознании разлетелись кляксы растерянности и сомнений. Зачем тогда, спрашивается? — А я даю слово, что ваша тайна останется ею, только открой мне эти чертовы жалюзи! Почему ты не скажешь, что за проект задуман вами? Ведь это я их достала, я расшифровала писания Алса и принесла сюда, а вы… — моей злости не было предела, я уже цедила сквозь зубы, — вы просто воры. — Мне жаль, что Коноха сейчас не в лучшем состоянии, но ее воины могут защ… Закончить ему не дал смачный удар по лопаткам, след которого тут же тянулся красной линией по коже. Я даже не помню, когда успела прихватить ремень Саске. Похоже, за последнее время — это мое самое эффективное оружие. — Не смей говорить о Конохе, как о ненужном прошлом! Ты понятия не имеешь, что ей приходится терпеть, дабы устоять на ногах! — Я понимала, что ничего плохого о моей деревни сказано не было, но эта ярость и чувство безысходности давили внутри огромным пузырем, который в одно мгновение лопнул. — В отличие от вас, у меня есть честь и преданность! Все выпускники Академии Шиноби ставят на кон свою жизнь во имя защиты селения, а те, кто предает установленные законы — безнравственная гниль, разрушающая структуру Великой Деревни. И не стоит забывать, что вы часть этой гнили, потому что являетесь отступниками и преступниками. — Мне очень жаль, что ты о нас такого мнения, но у нас тоже есть свои законы и обязанности. Исты, как ты их называешь, должны послужить защитой для другой страны… — Я так и знала, — истерический смешок вырвался с губ. — Вы отдадите их нашим врагам! — Ярость руководила мною, и новый взмах кожаного материала рассек воздух. Широкая спина выгнулась от боли, пару секунд спустя на ней уже рисовалась вторая красная линия. — Сделаете их закрытыми и непобедимыми! — Третья. — Я хочу знать: кто! — Четвертая. — Какая из стран придет к нам в облике смерти?! — Ты не знаешь ее имени. Никто не знает, — сказал он и шумно выдохнул. Весь пыл в момент улетучился и, насупив в недоумении брови, я взглянула на «холст» содеянного. По всей спине Итачи, словно катаны, перекрещивались красные увечья, но сей человек даже не пытался отобрать «хлыст» и отплатить сполна за мой дикий и наглый порыв, более того, он даже не повернулся, в свое время лишь принужденно принимая наказание. — То есть как? — моя интонация заметно смягчилась. — Это будет ново-созданный город, а после — страна. До Огня и остальных Деревень ей не будет дела. — Новая страна? Создана кем? Вами двумя? — Как ветер, я миновала его и присела у самого лица, которое сильно отличалось от ожидаемого вида: спокойное расслабленное выражение; прикрытые, будто сонные веки; свистящий у ноздрей кислород. Осознание заставило забыться и выбросить из головы тему разговора. Стоило лишь пересмотреть все его забавы в иллюзии алого неба и собственно-изготовленную занозу в руке при приветствии, а теперь и мои удары… Наивно было воображать себя палачом, информация — это вознаграждение моего дерзкого поступка, но никак не плод пыток боли. Боль — один из отблесков его удовольствия и острого наслаждения, а я лишь добровольно выступила исполнителем. Его зрачки сфокусировались на мне, но я продолжала сидеть в оцепенении, абсолютно не зная, как реагировать. Сквозь расстояние кожа ощущала жар его тела и нестерпимую жажду, которая была неосознанно разбужена мною. В его глазах читалось огражденное решеткой влечение, а мои щеки горели то ли от смущения, то ли… от взаимных чувств. — Да. Мной и Саске, — поступил от него ответ, который вернул меня к сути диалога. — Все финансовые запасы Акацки пойдут на каркас этого проекта: постройка, кадры, обеспечение пищей и необходимыми товарами. Условия в новорожденном поселении будут не хуже, чем в среднестатистическом городе. — Но зачем вам все это создавать? Какова цель образования? — не понимала я, рассматривая его подбородок и губы, пропустив даже мысль о нашем поцелуе. В Цукуеми мы были близки, но поцелуй между нами так и не возник, а пережитое шесть лет назад уже давно затянулось туманом. — За ответом обратись к имени нашего клана. Я нахмурилась. — Учиха… Вы хотите возродить клан в этой деревне? — Поняв истину, я вскочила на ноги и, не отводя настороженного взгляда с Итачи, отошла от него. — Именно. Учиха слишком могущественный клан, чтобы просто оставить его на страницах истории. Наша обязанность — сформировать ему лицо и поставить на ноги, а во избежание неудачи нам необходимо то, за чем ты ведешь охоту. Наша деревня долгие годы останется невидимым и даже несуществующим объектом для мира, но в будущем она превратится в одну из его сильнейших и влиятельных стран. — Деревня Скрытая в Иллюзии, — привлек к себе внимание Саске, который незаметно подошел к нам. Полная нагота его не смущала вовсе, он стоял с приложенным ко рту кулаком, с которого свисал уже знакомый медальон. Я приблизилась и более детально рассмотрела элемент украшения — символ их целей и мечты. — Значит, вот, что это за знак. — Некоторое сходство с эмблемой Учиха присутствовало, хотя на руке все же лежал совсем другой рисунок. — Но я все еще не понимаю сути создания. Для продолжения рода вполне хватает женщины в лачуге на краю старой деревушки, где будут расти пара ребят. Зачем город, который нужно самим рисовать на карте? — вопрос был задан исключительно Итачи, потому как я к нему повернулась, но ответил на него Саске, подцепив пальцем лифчик и притянув меня спиной к себе. Учитывая настойчивость парня, поразительно, что это одеяние осталось на мне. — Сакура, ну, пошевели хоть раз мозгами. — Он аккуратно убрал розовые пряди с шеи. — Зачем обзаводиться одной женщиной, если можно ускорить процесс размножения с целым гаремом? Хоть вначале деревня под барьером и будет из обычных жителей, но ее основой всегда будут Учиха. Мы с Итачи — две молодые дееспособные силы, если ты понимаешь, и в состоянии иметь много потомков. — Он медленно расстегнул застежку одежды и, оголив мою грудь, начал так властно мять ее, будто состоит в числе самых искусных массажистов. — Что ты делаешь? — Мы заставим глаза шарингана вспыхнуть с новой силой и новыми правилами, мы покажем их в совсем другом свете. — Пальцы его нежно скользили по коже живота, бедер, расстегнули и откинули юбку, возбуждающе приласкали зону влагалища. — Ты и правда не понимаешь, детка, или просто ревнуешь? Детка. Черт, почему это прозвище заводит? — Саске, что ты делаешь? Мы ведь закончили… — я противилась внешне и внутренне, но, если честно, его искушения вызывали кипящую рябь по коже и обжигающую дрожь. — Я, кажется, тебе задолжал, — прошептал он, так красиво и… мокро облизав пальцы и умостив их на моем клиторе. Он массировал его заботливо и нежно, словно касался одуванчика, который при малейшем ветре может откинуть свои пушинки. Удовольствие сладким нектаром поплыло по телу, и ноги автоматом подкосила слабость. Саске подхватил меня за талию и с такой же деликатностью уложил на траву. Нависнув надо мною, он ввел в игру пошлые путешествия языка: вначале обвел грудь, смачно облизал оба твердых соска, волнистой линией подошел к пупку, пощекотал живот и опустился к самой эрогенной зоне, которая своей сочностью уже молила о продолжении. Несносный язык проник вглубь словно подобное в порядке вещей. От ощущений и осознания, что именно сейчас вытворяет со мной моя «первая любовь», я начала вдруг задыхаться и утопать в яде собственных чувств. Кожа покрылась потом, каждую секунду все клетки организма пропускали сквозь себя новый разряд блаженства. Тугой электрический узел внутри завыл напряжением. По оплошности Саске, который уложил меня на это место, моя голова свисала с края спуска. И только сейчас я заметила, как рука Итачи пропускает сквозь пальцы мои волосы с таким благодушием и теплотой, которой, наверное, не было даже у матери. Уловив мое созерцание, он слегка улыбнулся, но волосы не оставил. Понять его действия в этот момент было тяжело — несносный Саске не давал даже передохнуть. Голова поднялась, чтобы увидеть своего мучителя, но лишь на мгновение. Выдав стон, она вновь повисла на краю обрыва, но затылок на этот раз встретил некую мягкость. Это оказалась теплая ладонь Итачи, который замер надо мной и в упор смотрел прямо в глаза. В таком положении я вдруг растерялась, но не успели брови образовать морщинку, как на саму переносицу любяще опустились широкие губы. Затем на щеку, подбородок, шею. Я в сознании и в здравом уме? Это и правда делает Итачи? Я не верю. Всего лишь чувствую как взрываются вены и солнце. Саске изменил положение: выпрямился, подвинулся и схватил под колени. Его плоть ощущалась твердой и неодолимой, она безотказно вошла внутрь меня, все более соблазняя, развращая и подталкивая на путь ада. Блаженство прозрачной вуалью укрыло разум и зрение: старший Учиха, крона деревьев, просветы неба — все плыло живописной акварелью и какой-то невероятной гармонией. Краски казались слишком яркими, будто мир сказок и волшебства. Мир бесконечности. Мой стон вышел слишком громким, чтобы остаться незамеченным, не знаю, как долго мои пальцы сжимали руку Итачи. Только сейчас я поняла, что причиной моего наслаждения также являются его поцелуи, в которых замечалась неспешность, колоритность, опыт и вдохновение. Целуясь с этим преступником, лишь одно слово крутится в голове. Искусство! Ненавязчивый вкус, тягучая слюна, раскаленный язык и просто дикое возбуждение. Ранее, сидя на корточках, он встал на колени и взвелся ввысь, не упуская шанс, я оглядела его оголенную часть тела и чуть не присвистнула. Ну, как можно остаться равнодушной к этим мужественным плечам, выступающим ключицам, накаченной фактурной груди, роскошному торсу, крупным рукам и угловато торчащим косточкам? Считаю себя грешницей, раз успела забыть, как касалась ко всему этому. Глаза набрели на темные штаны и зону паха. Ох, пусть это будет пошлая и смелая мысль, но я готова детально познакомиться с этим местом. Я хочу тебя, Итачи, так же сильно, как и Саске. Я и правда обезумела, ведь объект передо мной вдруг снял пояс-держатель кинжала, а потом и приспустил штаны. Неужто прочитал мои мысли? Когда он показал то, о чем я мечтала пару секунд назад, у меня отняло дар речи… Я лишь обезумевшим взглядом разглядывала этот обширный внушительный орган, глупо открыв рот. Щеки обхватили широкие кисти, Итачи наклонился и не поцеловал, а как бы лизнул губы, подготавливая к чему-то хитрому. Подушечки указательного и безымянного пальцев прошлись по их контуру и нырнули вглубь, касаясь языка. Мне безумно нравилось непредсказуемое происходящее, словно являюсь подопытным каких-то божественных утех: Саске уже в открытую имел меня, как несносную куртизанку, а Итачи прислонил член к лицу. Пусть и разврат, пусть дикость, сумасшествие. Это вселенная моего блаженного умопомрачения. Упругий орган проник в рот, учитывая мое несколько дискомфортное положение тела, сейчас им могли воспользоваться на полную. И так и произошло бы, будь на его месте сейчас Саске, но не стоит забывать, что Итачи более деликатный… Деликатный садист. Дальше происходила полная непристойность, беспредел и хаос. Саске, паразит, начал вытворять круговые движения тазом и производить внутри умопомрачительное торнадо, а его пальцы вновь сконцентрировались на бугорке клитора и идеальных мокрых ласках. Итачи, нагло перескочив границы ожиданий, жадно овладел моим горлом, хоть и не быстро, но довольно глубоко и жадно двигаясь в нем. Таким видом оральных развлечений я еще не занималась, потому несколько боялась появления тошнотворного эффекта, даже и доля которого не возникла. Вместо этого я, как безнравственная и самая грязная грешница, принимала новые богатства дикой энергии и сокровища переливчатой похоти. Мне нравилось быть использованной в чужих интересах. Движения Саске стали слишком сладкими, чтобы их терпеть. Я выгнулась дугой и закричала бы, наверное, на весь лес, если бы на то была возможность. Едкое, густое и прекрасное ощущение пожирало и терзало изнутри тело, оно уже будто летало в небе воздушными легкими облаками, развиваясь новыми порывами половых откровений. Что вы делаете со мной? Таким прекрасным секс не бывает. Я вслепую попыталась схватить запястье Саске, чтобы остановить его жгучие проделки с клитором, но он вцепился в мою руку и прижал к зоне ребер. — Нет уж, милая, считай это расплатой. Последний приговор жаркого мстителя, как штамп на безвыходном положении, заставил отдаться чувствам наслаждения и прыгнуть в окутываемый фейерверк оргазма. Воздуха катастрофически не хватало, по жилам хлынуло цунами чего-то и правда невероятного, скручивая их, выворачивая, плетя косы. Тело забилось в судорогах, сердце фонтаном било кровью, по коже текли руки пота, причиной чего мои гениальные партнеры оставили меня в покое.