Fragile Immortality

1948 год, 9 Июня. Джеральд стоял около пульта. Массивная центрифуга в центре большого куполообразного зала не хотела работать как надо, вызывая лишь перебои в подаче питания. Пришлось лишний раз нагружать Хаукинса для того, чтобы тот выделил отдельную линии для данного проекта. Часть работы пришлось отдать на плечи работников цеха по отработке гравитационного поля. Конечно, это и их обязательство тоже, но Кинтобору не хотелось брать лишних людей в разработку. Начались бы расспросы и потекли бы слухи. О том, что Джеральд тут хочет снова перевернуть всю науку и опрокинуть главу центра разработок западной части АРКа на лопатки и утвердить для себя новый бюджет для постройки этого “монстра из пучин морских”. Это откровенно бесило. Но воодушевляло. Да. Это поможет ему снова утвердить свой статус гения высокой пробы. И что ему действительно нужно больше финансов на разработку идеи последних десяти лет. Которая сейчас наверняка спит и видит ослепительные сны, полные зелени и чистого, насыщенного кислородом воздуха. Стоит понадеяться, что она не забыла выключить ночник. Энергию надо хранить. Работа по созданию нового ядра генерации гравитации, более компактного и энергоэффективного не могла просто уйти в никуда. Оно должно заработать, просто обязано! Это его искупление перед первой неудачей. Он слишком долго восстанавливал свое положение, чтобы потерять все из-за какого-нибудь неработающего механизма. Он сошел вниз, к гигантскому стартеру, дающему первичный толчок для разгона мощных магнитов. Цепь не имела изъянов. Но какого черта тогда дело застопорилось? Это выглядело странно. И глупо. Центрифуга разгонялась до определенного числа оборотов, и когда нужный лимит был почти достигнут, машина прекращала работать и останавливалась. Буквально в ту же секунду. Первая такая остановка чуть было не сбила с орбиты всю АРК. Очень странно и опасно. Если это произойдет снова, то всей его карьере придет конец. Этого нельзя допустить. – Первый блок проверили, шеф! – воскликнул один из инженеров наверху. Джеральд сперва его и не расслышал, пристально изучая схему создания потоковой мощности. Мысли крутились самые разные. Патириксон дал ему всего лишь один шанс. – Отлично. Проверяйте остальные. Как только закончите, ещё раз осмотрите гасители. Нельзя допускать клина. – выкрикнул в ответ Кинтобор. Поправил очки. Обойдя весь нижний круг, вызвал лифт, и спустился на самый нижний ярус ядра. Там находился стартер двигателя, дающего первые обороты для центрифуги. От него, как лепестки цветка, отходили гасители. Они поддерживали нужную частоту ротора, и не давали машине разорвать здесь каждый клочок станции. Несколько инженеров крутились у пятого гасителя, давая ему разрядку, для проверки целостности систем магнито-тяжителей. В самом деле, остановить машину смогли бы и два таких гасителя. Но лучше распределить нагрузку, и дать запасной гаситель, на непредвиденный случай. Снова вызвал лифт. На самый вверх. В рубку управления. Здесь уже сидели операторы, которых Джеральд отбирал специально для такой работы. Они знали все тонкости работы. Немного расслабившись, Кинтобор сел на широкий, мягкий, кожаный диван. Сюда его поставили специально для рабочих, и их небольшого отдыха после смены. Работа сидячая, всё-таки. – Шеф, инженер Брукс отзвонился, – отложил трубку приема один из операторов. – Все гасители в норме. Ротор не имеет дефектов, и готов к работе. – Что же, это просто отлично, – выждав паузу, произнёс Джеральд, погладив правый ус. – Две минуты на то, чтобы в ядре никого не осталось. После этого включаем герметизацию всех отсеков. В общем, вы знаете свою работу. Отсчет пошел. Кинтобор пересел в главное кресло, имеющего прямой вид сверху на центрифугу. Оно ничем не отличалось от других, кроме красного бантика, привязанного сюда Марией. Она была здесь ещё в самом начале постройки ядра. Джеральд набрал короткий номер общей связи колонии. Классная вещь. Реализовать бы её без проводов... Но мысли прекратились после окончания гудков в трубке. – Служба Безопасности Колонии на связи, говорит полковник Магнусон. Все мероприятия были предприняты, сейчас вся станция находится в режиме карантина. – Отлично, полковник. Вы прикрепили все предметы, как нужно? – Да, Кинтобор, я знаю, что такое отсутствие гравитации. Не первый раз уже, – намекнул про прошлый запуск нового ядра мужчина. – Да, в первый раз получили табуреткой по глазу, поэтому говорю во второй раз, – непринужденно ответил Джеральд и закрыл линию связи. Магнусон ему никогда не нравился. Хотя работу он свою выполнял четко и безукоризненно. Впрочем, как и все на этой станции. – На новой линии Саркович, соединяю, – сказал один из операторов. Джеральд даже не успел положить трубку. – Джеральд, я отключу ядро сразу после разгона вашего аппарата. До этого времени я доверюсь системе синхронизации полей, но если что-то пойдёт не так, вся станция останется без гравитации, вы понимаете это? Всем станет плохо, и в первую очередь вам, – с польским акцентом сказал Саркович. – Я буду на линии. – Принято. – Кинтобор перевел линию другому оператору. – Шеф, отсеки заблокированы, блоки запущены. – Ключ на старт, – громко проговорил Джеральд. Соседний мужчина повторил команду. Цилиндрический ключ вошел в паз. Провернули. Джеральд отдавал команды, внимательно следя за показателями мощности. Пока что всё было в норме. Вольтаж полностью соблюдался. Стартер дал первый толчок, это отразилось даже в верхней рубке. Ротор начал движение, начальная скорость центрифуги была соблюдена. Гасители постепенно снижали нагрузку на ротор. Центрифуга разгонялась. Как и ожидалось, синхронизация начала медленно выводить из работы ядра Сарковича, для соблюдения притяжения. Первые две минуты шли прогнозируемо. Но Джеральд даже не мог и представить, что произошло потом. Когда центрифуга даже не набрала конечной скорости для статичной загрузки формы нагнетания, один из гасителей вышел из строя. Благо, его работа сразу перешла на другие, и это не сказалось на работе. Но потом тот снова заработал, и в этот раз система дала сбой. Вся работа ушла на одну площадку, та стала разогреваться, что ещё больше озадачило Кинтобора. По идее, и даже одна площадка гашения справится с такой нагрузкой. Джеральд не мог просто так остановить центрифугу. Он был почти готов дать отмашку. Проиграть. Но тут первая площадка гашения снова вернулась в строй, что дало ощутимый прирост скорости конечного генератора. Мощность возрастала до отметки. Той самой отметки, когда в первый раз центрифуга остановилась. Число постепенно доходило до нужного минимального значения в сорок тысяч оборотов, необходимых для генерации одной десятой доли земной гравитации. Кинтобор сохранял уверенность и концентрацию. – Тридцать четыре... Тридцать пять... Тридцать пять тысяч восемьсот... – четко выговаривала женщина, считывавшая показания счетчика оборотов. – Тридцать шесть... – Шеф?.. – не очень уверенно начал один из операторов, сидевших у правой “стойки”. – В камере среднего яруса обнаружен посторонний предмет. Он имеет магнитную природу. – Колитесь, кто обронил перфокарту. – сказал кто-то из сидящих сзади. – Хватит меня подкалывать! Я её потерял где-то у себя в комнате, точно не здесь! – Так, тихо! – начал было Джеральд, но тут он увидел перекошено лицо сидящего операторов во главе левой “стойки” – Шеф! – закричал он. – Гасители вырубились! – Что?! – Джеральд словно выпал в осадок, горло сдавил нервный спазм. – Выключай всё! – Не могу! Синхронизация полей! Лишь благодаря ей нас до сих не разнесло в клочья! – началась паника и суматоха. – Сорок пять тысяч! Сорок восемь! Ротор без гашения сейчас даст на полную! Стержень не выдержит! – Тише! – буквально заорал Джеральд, пытаясь остановить операторов, вскочивших со своих кресел. – Отключите герметизацию среднего яруса! Я попытаюсь починить это! – Джеральд! – раздался разгневанный и шокированный голос Сарковича. – У меня горят предохранители! Если ты срочно не прекратишь это, нас сначала размажет по всей железке моим ядром, а твое потом разнесет всю станцию! Делай что-нибудь, курва! Но Кинтобор уже несся по пожарной лестнице вниз. Сердце готовилось вылететь из груди и побежать к спасательным челнокам на нижних палубах. Вышиб дверь, не заметив боли в плече. Бежал по мостику, идущим кольцом по среднему ярусу. Именно здесь находится центральное ручное управление гасителями, ротором, и “стержнем”. В голове Кинтобора метались все возможные худшие сценарии его ошибки. Начиная от банального его увольнения, заканчивая тем, что огромный, трехсот тонный бумеранг разносит половину станции в пух и прах. Бежал к краю мостика, идущего к щитку управления. – Что за?.. – он чуть было не споткнулся о какой-то странный предмет, правильной формы бриллианта. Только гораздо большего размера и яркого фиолетового оттенка. Переступил через него. Что бы это ни было, оно сейчас не имеет хоть какого-то значения. Вот и щиток. Буквально вырвал крышку. Множество переключателей. Аварийная блокировка ротора. Лучше, если всё ядро полетит к черту, чем станция. Выбор невелик. Гидравлический тормоз, конечно, не выдержит, особенно с учетом того, что сейчас не нагруженный ротор даёт геометрический прирост оборотов. Джеральд чувствовал, как его уже сейчас прижимает к металлическому полу, он ясно слышит скрежет балок, которых тянет наимощнейшим магнитом, которым сейчас являлся “стержень”. Щелкнул несколько тумблеров. Он уже не мог устоять на ногах, дышать становилось всё труднее. Он упал ниц. Сейчас лепестки внутри ротора начнут закрываться, вызывая экстренное торможение. И всю станцию неплохо так тряхнет. Внешние стабилизаторы минимизируют отход. Но это будет ощутимы толчок. Даже если взяться за что-нибудь, это едва ли спасет. Все ярусы будут снесены центрифугой и её частями. Самое время помолится Господу, если он, конечно, где-то есть. Джеральд ощущал, как бьется кровь в глазных яблоках. Его словно выдавливало из себя, как тюбик зубной пасты. Ещё немного, и он превратится в очень плохой стейк. Но сквозь сверление в ушных перепонках, стоящих на грани того, чтобы лопнуть, он услышал протяжный гул, буквально над собой. Скрежет. Открыл глаза. Чтобы увидеть, какую кару ему уготовила смерть. Но вместо этого он увидел этот фиолетовый камень. Он светился столь ярко, что Джеральд не мог оторваться. Через несколько секунд свет прекратился. Буквально в трех метрах от человека, из ниоткуда, появилось нечто странное, внушающее первобытный страх и ужас. Джеральд хотел списать это на сознание, пытающееся всеми способами заглушить мысли о смерти. Но это происходило слишком реально. Это было какое-то подобие робота. Гуманоидного сложения. Его головная часть была непропорционально большой по отношению к телу, и было сферическим. В нем явно угадывались какие-то странные черты. От верхней части назад уходил конус неправильной формы, словно зализанный хвост, аккуратно перенесенный в металл. И эти странные овалы впереди. Словно глаза у животных, они были разнесены по законам анатомии. Они имели фасеточную структуру, как у обычных мух. Джеральд не знал, как на это реагировать, и нужно ли реагировать вообще. Но когда оно задвигалось, Кинтобор снова упал в осадочную породу. Этот робот имел очень потрепанный вид. Краска слезла, части поверхностных листов отсутствовали, на груди имелись четкие прожжённые дыры, наружу выглядывала обычные на вид микросхемы, как у ауто-автоматов, работающих на нижних палубах. Джеральд пытался закрыть глаза, но не мог. Всё тело отекло, и горело огнем. Робот взял этот фиолетовый “бриллиант” в руку. Свет снова озарил мостик. И неожиданно для себя Кинтобор понял, что ему же гораздо легче. Голова раскалывалась. По прирожденному инстинкту он схватился за поручень и попытался встать. Тумблеры в щитке были в верхнем, отключенном положении. И судя по блок-схеме, несколько гасителей снова заработали. Ротор не вырвался, “стержень” терпит нагрузку. Но Джеральду от этого не стало легче. Робот снова пошевелился. И Кинтобор не знал, что с этим делать. Оно просто появилось из ниоткуда! И него этот странный камень. Робот что-то пропищал. Обычные звуки перфоленточной аппаратуры, только усиленные в несколько раз. Камень снова засветился. – Я не враг вам. Джеральд рухнул на пол и попятился назад. Это явно не какой-нибудь прототип из лабораторий “Сигсон”. Это нечто другое. Внеземное?! – Я не несу вам бактериологической, физической, психотической или иной угрозы. Мне нужна ваша помощь. – робот повернул головную часть в сторону Джеральда. “Фасетки” меняли градацию своего цвета. Видимо, они реагировали на световую картинку. – Судя по моим данным, только вы можете её оказать. Никто не должен узнать о моем прибытии сюда. – Шеф! Шеф, ответьте! – из трубки около щитка управления появился голос. Джеральд едва смог набраться сил и смелости, чтобы схватить её и буркнуть что-то невнятное. Он не мог свести глаз с робота. – Вы живы? Вы живы!.. Мы... я не знаю, что произошло, но вам удалось включить гасители! Мы на пятистах тысячах оборотов, и живы! Мы - новое ядро гравитации на АРКе, шеф, поздравляю вас! К вам уже идут инженеры, но просто тут был скачок напряжения... Все двери заклинило, но бригада уже в пути! Робот пристально следил за каждым движением. – Вы понимаете, что я говорю? – снова проговорил робот. – П-понимаю... чётко и ясно. – любопытство пересилило страх. Впрочем, так было каждый раз. Кинтобор сел на одно колено, чтобы быть на одном уровне с этим роботом. У него есть ИИ? Это просто невозможно... Судя по платам, микросхемы построены по какому-то невиданному доселе техпроцессу. Так что это такое, этот новый механический “друг”? – Никто кроме вас не должен меня увидеть. Если кто-то посторонний увидит меня, мне придется самоуничтожится. Мой разрушенный элемент питания может заразить побочным веществом всю прилегающую территорию. Он смертелен для вашей гуманоидной расы. Джеральд пересилил себя. Нельзя допустить, чтобы кто-то увидел это “чудо”. По крайней мере, пока он не узнает об этом явлении больше. Он подошел к роботу. Взял его за верхние конечности. Покрытие напоминало обычную сталь, но это явно было создано не человеком. Он был очень тяжелым, но не настолько, что Кинтобору пришлось бы с ним возится. Джеральд всерьез считал, что это всего лишь сон. Робот, имеющий превосходный ИИ, владеющий некой базой данных, из которой он доверился только Джеральду. Сделанный не людьми. И английский язык явно не его “родной”. Плюс у него странный камень, который светится. Что это за чертовщина?.. Как Кинтобор вообще мог доверится... “этому”? – Как вас... называть? – Джеральд дотащил робота с завитушкой на голове до технической комнаты, куда обычно никто и никогда не заходил. – Что вы вообще такое? Вы робот? Кто ваш создатель? И как вы попали сюда? Что это за “изумруд”? – Мое кодовое значение невозможно перевести на этот диалект. Я нейропрограммируемая система “гизоид”. Всё остальное вам нельзя знать, в порядке вашей безопасности и сохранения уровня знаний остальной вашей расы о других непланетоидных формах. Он уложил “гизоида” около аппаратуры, собирающий статистику температуры. – Мне... мне придется вас оставить ненадолго... Там... мои... подчиненные... – Джеральд не мог подобрать слова. – Хорошо, мы понимаю. Но помните, если я засеку другого гуманоида, отличного от вас, я немедленно произведу самоуничтожение. – “гизоид” закивал головой. Кинтобор немедленно вышел вон. Захлопнул дверь. Оперся на неё спиной. С пожарной лестницы, на мостик, уже спускались трое инженеров. Джеральд съехал по стене вниз. По лбу стекали струйки пота. Руки дрожали. – Рандом величайший... Во что я вляпался?.. 1953 год, 9 Декабря. Околеземная орбита. Колония АРК. – Что это? – Мария взяла в руки какую-то книгу, и потрясла её перед лицом черно-алого существа. “Шедоу” внимательно смотрел на предмет. Под разными углами. Взял в руки. – Книга?.. – издал гортанный звук он. – Правильно! – озарилась счастьем. – Молодец! – она потрепала его по иглам. По лицу существа не было ясно, что он испытывает в этот момент. Словно он был какой-то одушевленной куклой. По сути, это было близко к правде. Собрали его на таком же “конвейере”. Джеральд не мог не наглядеться. Мария научила Шедоу повторять слова, хоть и со своим странным акцентом. Девочка гораздо сильнее его. Духом. Волей. Она снова готова открывать свою душу перед неизвестным и необъяснимым. Мария хотела показать что-то другое. Но Шедоу не хотел отдавать книгу. Он неаккуратным движением раскрыл её. И тыкнул пальцем в страницу. – Картинки... Картинки! – воскликнуло существо. Мария бережно закрыла книгу. И с серьезным видом быстро и резко убрала её со стола. – Нельзя. Ты можешь порвать её. Не время. Надо учится. Шедоу было схватился за книгу, но перехватив взгляд девочки, отступил и виновато опустил голову. Мария взяла его руку и погладила по ней. По росту шерсти. – Не делай так больше. Ты же ведь хороший мальчик? – ёж положил другу руку на ладонь. – Хороший... – он взял её за кисть. Положил свою ладонь рядом с ладонью Марии. Улыбнулся. – Руки! Руки! – в его глазах читал обычная детская радость. По меркам существа с другой планеты, выращенного в пробирке. Джеральд никогда бы не подумал, что это может успокаивать. Расслаблять спину и уставшую шею. Радоваться тому, что смог сделать что-то, что не погубило чью-то жизнь. Неужели именно так и происходит воспитание? Кодировка определенного вида поведения с помощью лишь двух модификаторов: хорошо, плохо? И уже на основе аксиом программируется сложные конструкции жизненных принципов и общих правил? Это было странно... и правильно? Но от мыслей его отвлек появившийся рядом с Марией Рэммонд. Судя по его лицу, он был настроен решительно. – Мария, отойди, я должен убрать существо в клетку, тебе нельзя касаться его голыми руками! Если твоему дедушке плевать, то мне точно нет! – он надел медицинские перчатки. Но внучка не собиралась уходить, и встала прямо перед ассистентом, закрыв спиной ежа. Она внимательно посмотрела на Кинтобора. Вопрос был читаем и без слов. – Что вы себе позволяете, Чарльз? – Джеральд встал с кресла, поправляя воротник халата. Он не был выше Рэммонда, но своими формами он явно наводил определенный эффект. – Немедленно прекратите свои действия. Я не хочу пользоваться своим служебным положением, но порой вы не можете остановится по-хорошему. Чарльз растерянно посмотрел сначала на девочку, надувшую губы, потом на Кинтобора, явно желающего ему не счастья и здоровья. – Ладно, – он начал снимать перчатки. – Неудивительно, что с вами никто не хочет связываться... – Чарльз прошел мимо Джеральда. – Заставляете свою кровь заниматься с ежом. – он ощутил тяжелый взгляд. Неизвестно, кто из этих двух выглядел суровее. – Всё, всё! Молчу. Я буду во второй лаборатории, если понадоблюсь. Ушел. Мария подошла ближе к дедушке. – Не обижайся на него. Он не знает, что для тебя это легче легкого. – Джеральд похлопал девочку по плечу. Ёж наблюдал за этим с нескрываемым интересом. – Я думаю, он упал бы в обморок, увидев, как я разговаривала с Антеем, – Мария хохотнула. Но в её глазах появилась скрытая грусть. Она скучала по тому роботу. Девочка вернулась к обучению Шедоу. Раскладывала перед ним картинки и спрашивала, что на них изображено. Ёж учился. Рос не по часам, а по минутам. Джеральд сменил улыбку на серьезность. Пора работать. Кинтобор смирился с тем, что Марии не станет через год. Если Шедоу не даст того, ради чего он создан. Он растет на мобианских кольцах. Но этого мало. Его нужно развивать физически. Проводить опыты. Он не хотел посвящать Марию в проект “Тень”. Она слишком к ним привязывается. Ови отвергает её. И она направляет свою любовь на его подопечных. Сначала на Антея, теперь на Шедоу. Она понимает, что и с ежом ей придется расстаться. И она хочет отдать ему всю свою ласку и заботу. Или... Нет. Мария не может знать о том, что она умирает. Что тлеет огонек её жизни. Джеральд хотел бы оградить её от взращивания живого оружия. Но он не может отказать ей.