Fragile Immortality

19 ноября. Было душно. Во второй комнате в кратчайшие сроки были возведены все необходимые условия для "ребенка". Оборудование мерно гудело и вибрировало, работая отличной нянькой на первых порах. – Если это не из земных животных, тогда что? – склонился над кувезом* Чарльз. Джеральд считывал данные по микроклимату вокруг "малыша". Это было очень важно. – И почему у него такие... глазницы большие, не пропорциональны. Он открывал глаза? Он не "овощ" хотя бы? Джеральд повернулся и очень строго сказал: – Если вы еще раз выразитесь в отношении объекта номер девять таким образом, мне придется снять вас с поста моего ассистента. Будьте аккуратны в своих высказываниях. Это очень полезный навык в общении, знаете ли.– он снова вернулся к записи данных. – Простите, сэр, такого больше не повторится. – положив руку на сердце, ответил Рэммонд. – Но все же, если это генетическая мутация какого-либо из видов, тогда чего... Он не успел договорить. В помещение буквально ворвался Хаукинс. Он был в бешенстве. Без лишних слов, Чарльз вышел из комнаты. Кинтобор отложил журнал на стол. – Джери. – как ни странно, очень спокойно начал Уилл. – Ты чем думаешь? – более громко продолжил он. – Ты не просто побывал на Мобиусе. Ты добыл яйцеклетку и сперму этих существ. Сделал своего из пробирки. И мастерски это скрывал. Я готов был закрыть глаза на твой пробудившийся сумрачный нацистский гений. Да-да, я об этой "убер-машине судного дня прямиком из двадцать второго". – на слове "нацистский" Джеральд резко изменился в лице, но дослушал партнера. – Ты хоть понимаешь, какой опасности нас подвергаешь? Даже при одной мысли о том, что ты мог принести в наш мир вирус неизвестного происхождения, у меня волосы на затылке дыбом встают. У меня лишь один вопрос к тебе, Джери. Ты думал о Марии и Ови, когда пользовался порталом, природу которого мы не знаем? – Хаукинс подошел к столу и налил себе давно успевшего остыть кипятка из чайника. Кинтобор ответил не сразу. Его никто и не торопил. – Я не хочу хвалиться, но... Лишь благодаря тому, что я руководил проектом "Ф2", нацисты так и не заполучили свои ядерные баллистические ракеты дальнего и сверхдальнего действия. – словно и не услышав этих слов, Кинтобор записывал данные. Он хотел продолжить, но его оборвала пролетевшая чашка. Она ударилась в стену, разлетевшись осколками и чаем по всей лаборатории. Уилл был в не себя от ярости. – И это нисколько не помешало тебе создать, "отвлекающим маневром", биологическое оружие! В результате одного из тестов было убито сто тридцать пять тысяч людей! А сколько судеб это покалечило?! – пытаясь успокоиться, Уилл выпил воды прямо из чайника. Шокированный Кинтобор выронил из рук журнал. На ощупь он нашел стул и грохнулся в него. – Да-да, ты смог обмануть всю планету, но не меня. И даже узнав этот факт, я продолжил работать с тобой, сотрудничал, помогал в разработках. Верил, что таким образом ты заглаживаешь вину перед горем всех близких тех погибших людей, да перед всем миром за деяния нацистов и фашистов в этой чертовой войне! – от удара пустой чайник и еще что-то звонко упало на пол. Уилл смотрел перед собой, упираясь взглядом в стену, и пытаясь хоть как-то сдержать эмоции. – И какую-то минуту назад, я узнаю, что ты решил построить эту "дору"* и здесь?! На АРК'е?! – Уилл буквально сорвал пуговицу на воротнике. – Я ухожу из проекта "Тень". И у меня есть только две причины не сдавать тебя ГАН. Это Мария и Ови. Кроме тебя у них никого нет. Уилл, не обращая внимания на Кинтобора, прошел мимо него. Аккуратно, не торопясь, снял халат, бейджик, и сложил все это в шкафчик. – А ещё ты сексист от мозга до костей, – обронил Хаукинс напоследок. Вышел, закрыв за собою дверь. Скрип и мигание приборов. Джеральд медленно вдохнул воздух, восстанавливая картину произошедшего с ним буквально секунду назад. Стер рукавом со лба выскочивший пот. Поднял нижнюю челюсть. Буквально заставляя себя, он поднял журнал со стола и стал записывать данные с приборов. – Он чертовски прав, объект номер девять. Ты и есть моя попытка расплатиться за всю мою жизнь... – произнес он в тишине. Будто услышав обращение к себе, существо шевельнуло верхними конечностями. 21 ноября – А можно её на руки взять? – не унималась Мария, крутясь вокруг кувеза уже около часа. Кинтобор все так же отвечал "нет". – Такая маленькая, пушистая, как кошка! – проводила пальцем по стенкам аппарата девочка. – Технически, он ёж, – оторвался от журнала Джеральд, усевшись в кресло. Краем глаза он уставился на след на стене. – Ёж? – удивилась Мария. – А где тогда её колючки? И почему она такая... – замялась девочка. – Ну, руки, ноги, шея... – она не договорила, смутившись своих мыслей. – Начнем с того, что колючки у него есть, правда, они не такие колкие, и больше походят на волосы, но они не похожи на человеческие фолликулы. Скорее, это покров, медленно и верно переходящий в рудимент под действием эволюции. – пояснил Джеральд. – А то, что он так... похож на человеческую особь... – Джеральд мог бы дать полностью развернутый ответ, но решил, что это слишком. – Это явление называется "антропоморфность". – А, это как в сказках? – засияла девочка. – Когда животные ходят на двух ногах, живут обычной человеческой жизнью и разговаривают на нашем языке? Я читала об этом, но думала, что это просто сказки! Вот Эйб и Матильда удивятся!.. – Умница, Мария. Но я считаю, им пока не нужно рассказывать о нём. – чуть строже сказал Джеральд. – "Нём"? – снова удивилась Мария. – А я думала, что это девочка! – она стала осматривать существо с удвоенной внимательностью. – Нет, он определенно мужского рода. И не спрашивай меня, как я определил, нужную литературу я выдам гораздо позже. И странно, он вроде черного окраса. Это нетипично для... девушек, скажем так. Почему ты так решила? – полюбопытствовал Кинтобор. – Даже не знаю... – закусила губу Мария. – Почему-то так решила. – пожала плечи она. – А у него есть имя? – Нет, думаю, оно и не нужно. – улыбнулся Кинтобор. Но, похоже, девочку этот факт уже не заботил. – Он такой черный... Как тень. Вот! – радостно воскликнула она. – Назову его "Шедоу"! Хотя имя "Аирам" девочке тоже бы подошло. – немного обиженно добавила она. – "Аирам"? – весело улыбнулся Джеральд. – Анаграмма своего имени? – она утвердительно кивнула и села к профессору на коленки. – Это же ведь похоже на "Айра" что с... – но он вовремя прикусил губу. Слишком запутанно. И, как ни странно, к объекту номер девять это слово относится самым прямым образом. Вот ведь ирония. – А что ты подаришь мне на день рождения? – спросила девочка после минуты тишины. Если цикличный писк приборов и тихое вибрирование можно ею считать. – А сколько тебе исполняется? – спохватился профессор. – Ну как же, двенадцать на носу! – наигранно обиженно воскликнула Мария. – Странно, я подумал, что тебе четырнадцать скоро. Выглядишь взрослее, – с небольшим удивлением произнес Джеральд. Такая большая. Не успеет оглянуться - замуж выдавать... – Не взрослее, а старее, – насупила губы она. – Постой, если тебе двенадцать, тогда сколько Эйбу? – живо поинтересовался Кинтобор. – Одиннадцать. – сразу ответила Мария. – Ови девять, Матильде семь, Констанции сорок два, а тебе, дорогой дедушка, уже семьдесят четыре. Краткий экскурс в мир возрастов окончен. – голосом вожатого на монорельсе нижних палуб сказала Мария. – Молодец, хоть кто-то за этим следит, – искренне улыбнулся Джеральд. Он взглянул на настенные часы. – Считаю, тебе пора на обед в столовую. – Мария кивнула головой, спрыгнула с колен и подошла к кувезу. – Пока, Шедоу, увидимся завтра! – она помахала ему рукой и убежала из лаборатории. Кинтобор был готов поклясться, что существо потянуло в её сторону свои руки. Между тем, раздался троекратный писк, что означало окончание анализа крови. Сборов крови было несколько. На каждый день. И по полученным результатам стало ясно - "Шедоу" не только полностью оправился после "такого" появления на свет, но еще и ускоренно растет. Джеральд не был точно уверен, но интуиция подсказывала, что существо, лежащее в инкубаторе - и есть то, что он так упорно искал почти десять лет.