Fragile Immortality

1921 год, 20 июля. Восточная Румыния. Небо над Константой. Кинтобор сидел как на иголках. Капитанский мостик открывал прекрасные виды на берега Черного Моря. Странно солнечный день, для такого "случая". Четвертые сутки пути по всей Европе на чуде немецкого гения: летающем авианосце, как бы абсурдно это звучало. Прорывные технологии маскировки, защита от нападения высочайшего уровня. На борту - пять истребителей. Но на этот раз в ангаре стояли три бомбардировщика малой дальности полета. Всё предусмотрено. И каждый день, проведенный здесь, он проклинал судьбу, себя, и всё, что могло быть причастным к этому происшествию. Шел по стопам отца, добился невероятных успехов. Ожидал, что после падения Второго Рейха жизнь снова наладится. Но Вермахт, как феникс, восстал из пепла, прибрав молодого и успешного ученого к себе. Ему ничего не оставалось. Он знал, что феникс когда-нибудь снова сотрется в пыль. И этому нужно помочь. – Вы в порядке? Снова морская болезнь? – коснулась до плеча сухая рука в такой же черной перчатке. Шпицерр обошел кресло, на котором сидел Джеральд. – Нет-нет, всё в порядке. – он убрал с лица все эмоции. – Просто в голову пришла очередная гениальная мысль. – Идея на счет того, как запустить "Ф2"? Если так, то я рад. Если нет - советую думать только в этом направлении. – недвусмысленно намекнул Шпиццер. – Мы пересекли границу фронта. И приближаемся к нужной точке. Я позову вас, как только понадобитесь. И ведите себя при рейхсфюрере подобающе, – Густав указал на помятый воротник рубашки и пот на лбу. Ушел. Кинтобор встал и посмотрел в иллюминатор своей кабины. Безоблачное небо, отсутствие ветра, спокойное море. Словно точно подобранный день для подобного рода "экспериментов". Джреальд закрыл глаза, пытаясь заранее добиться прощения у всех, кто пострадает... Но ведь эти жертвы для всеобщего блага?.. Шпицерр выглянул из-за двери, жестом показывая проследовать за собой. Джеральд поправил ворот рубашки и стер платком выступивший пот на лбу. Глубоко вдохнув, вошел в просторное помещение, предназначенное для управления авианосцем-цеппелином. Рейхсфюрер Роттен, высокий статный блондин, смотрел на расположенный внизу город своим чутким и немного лукавым взглядом. Говорил чисто, без запинки, и будто бы без единой эмоции, кроме удовлетворения. Что пугало даже больше, чем напускная напыщенность Шпицерра. – Герр Отто Роттен, – учтиво кивнул головой штандартенфюрер. – Позвольте представить вам нашего ведущего инженера в разработке химического оружия под кодовым названием "Сарда", – рейхсфюерер продолжал стоять к ним спиной, что нервировало обоих. – Герр "Карл" Кинтобор. Только после этого Роттен соизволил повернуться к ним спиной. Отто был выше любого находящегося на капитанском мостике. Но он не склонял голову вниз, чтобы видеть собеседника, а говорил будто чуть выше. – Герр Кинтобор! – воскликнул рейхсфюрер. – Наслышан о вас, наслышан. Ко мне приходили новости разного толка, как хорошие, так и плохие. – "Карл" сглотнул нервный комок, стараясь не показать своё волнение. – А вот чему мне доверять больше, узнаем сегодня. – он слегка поднял уголки рта, уже обращаясь к капитану цеппелина: – Генрих? Начинайте. А вы, – он жестом позвал за собой Густава и Джеральда. – Прошу за мной. Не хочу пропустить спектакль. Какой это будет жанр, герр Кинтобор? Джеральд плохо сопоставил эти эпитеты, но с ответом не затянул: – Трагедия, герр Роттен. Трагедия для наших врагов, – поспешно добавил Кинтобор. – Триумф арийской расы, – чуть позднее сказал Роттен, когда они опустились на самую нижнюю палубу, которая являлась наблюдательной площадкой, оборудованной специальными биноклями. – Не отказывайте нам в этом триумфе, Карл. – будто видя насквозь бедного профессора закончил рейхсфюрер. Со взлетной площадки в небо взмыли бомбардировщики, специально созданные для этого летающего авианосца. Они вышли на широкий круг, чтобы полностью свести прицелы на городских районах. Хоть Кинтобор и создал химическое оружие, об его транспортировке он даже не задумывался. Самолеты стали идти на город, угрожающе раскрывая откидные шлюзы, дабы сбросить свой груз. Их отточенные фюзеляжи давали блики на оптику бинокля, от чего Роттен ненадолго отложил его. Джеральд просто смотрел на плоды своего детища, моля всех Богов, чтобы "Сарда" не сработала. Только в этот момент до него дошло понимание всех бед, которые это может принести. Он старается ради всего человечества, но не сумел избежать жертв... Нарастающий гул, как символ того, что опасный груз сброшен. Пилоты рапортовали о том, что уходят обратно. Капитан отдал приказ о разворачивании зацепных установок для "ловли" бомбардировщиков. Первый взрыв над городом Констатой. Облако зеленоватого цвета поднялось вверх. Второе. Третье. И ещё около десятка. Пыль стала оседать. Роттен внимательно смотрел на один из ближайших очагов "Сарды". Не переставая удивляться и восхищаться. Шпиццер одобрительно кивал каждому слову рейхсфюрера. Джеральд, не выдержав, решил пойти к себе в каюту. На его плечи взгромоздилась такая боль... Но выйдя в коридор, Джеральд услышал писк приближающегося снаряда. Грохот где-то выше. И крик одного из старпомов: "Они развернули артиллерию!" Последующая брань капитана судна и рассерженный взгляд Роттена. Кинтобор не медля вбежал обратно на капитанский мостик, чтобы узнать, в чём дело. – Похоже, спектакль откладывается, – подметил паникующий взор "Карла" рейхсфюрер. – Бравые румыны решили пощекотать наше летающее чудо технического гения. Генрих? Унтерменши представляют из себя проблему? – Нет, мой господин. Но странно, что был всего лишь один выстрел. Интересующийся взгляд Роттена пал на Кинтобора, ожидая пояснений. – Губительное действие "Сарды" окончиться через пять часов, тогда мы сможем без особого труда оценить наши успехи. – чуть не сбившись вначале ответил Кинтобор. Роттен удовлетворенно кивнул головой и было пошел к себе, наверх, как весь цеппелин задрожал от пробивающих броневые плиты артиллерийские снаряды. То там, то здесь, стали слышны взрывы, завизжала тревога, сигнализирующая о повреждении управляющих судном элементов. Крики старпома о том, что кормовая часть вместе с зацепами для бомбардировщиков загорелась, что вышли из строя два двигателя, система нагнетания скоро откажет... Один из снарядов угодил прямо в капитанский мостик. Джеральда откинуло обломками в коридор. В глазах помутнело, но даже падая в бездну, он слышал дикие крики Роттена... * * * Жутко щипало глаза, горло горело огнем, в затылке стучал отбойный молот. Пытался раскрыть веки, но на глазные яблоки будто сыпали горячий песок. Едва откашлявшись, поднялся на четвереньки. Пылающий коридор, обломки благородного дуба, изготовленного специально для декорирования внутреннего убранства корабля. Душераздирающие крики людей. Сквозь мутную пелену он видел их страдания. Как они извиваются от боли, давятся своей кровью и растущей гнилью слизистой оболочки рта. Сумел упереться на покосившуюся стену. Кажется, рука сломана... Скорчившись от внезапной судороги, Кинтобор двинулся вперед. В голове мысли путались, но ясно было одно - их цеппелин рухнул в зону действия "Сарды"... Создатель умрет от собственного изобретения. Джеральд был готов пожертвовать собой, но не здесь. Ведь если кто-то узнает, что всё это время, на самом деле, Кинтобор всеми возможными способами тянул с "Ф2"... Судно врезалось в землю носом, похоронив под собой почти целую улицу. Зеленый туман осадков... Люди бегали вокруг него. Падали, визжали и рыдали от боли. Их изъедало буквально изнутри, покрывало язвами и плесенью, поражая все органы. Неизвестно, сколько времени он пролежал без сознания, но ему оставалось немного, и он знал это. В тумане вдруг появился отчетливый силуэт... Мужчина нес на руках девочку в противогазе. Он из последних сил сопротивлялся действию хим. оружия, но это не могло продолжаться дальше. Джеральда внезапно подкосила новая судорога. Тот мужчина упал вниз, девочка едва успела выпрыгнуть из под него. – Тата!..* – закричала девочка. Её отец уже не мог делать что-либо. На последнем издыхании он погладил её руку, давясь гнилостными тканями. Сквозь гул умирающего города был слышен её плач. Кинтобор упорно пытался собраться с мыслями. Ради всего этого он почти отрекся от своей семьи... От своей дочери, от любимой жены... Отказался от всего. Отхаркиваясь всем, чем только получалось, Кинтобор окончательно упал вниз. Зеленоватый туман затмил собой солнце... Затмил жизнь. Джеральд даже не мог предположить, насколько это могло быть больно для каждого живого человека... – Унчиле!* – девочка подбежала к Джеральду и стала его толкать. – Унчиле! Поднимайтесь! Как ни странно, но Джеральд нашел в себе силы взять себя в руки и подвинуть рукой в ответ. – Вот, возьмите! – она протянула ему какую-то тряпку. Профессор поднес её ко рту. Дышать стало немного легче. – Идёмте, идёмте! – кричала она, таща за руку человека. Она просто не знала, что это из-за него погиб её отец. Она просто хотела помочь. Как потом оказалось, её звали Констанция.