Fragile Immortality

1953 год, 26 ноября. Околоземная орбита. Колония АРК – Такой маленький ёжик! – с улыбкой сказала девочка. Махала руками и радовалась. Существо открыло глаза. И очень медленно переводило взор от девочки к стенкам аппарата, где оно содержалось. Бледно-розовые зрачки были нереально большого размера, и в них, казалось, отражалась вся комната. Иногда "ёж" хлопал веками, раз в минуту. И, как чудилось Марии, в его взоре не было чего-то детского. Будто он исследовал окружающий мир, ища какие-то знаки. Он смотрел на девочку прямым взором. Перестав осматриваться, "ёж" зашевелил руками. И потом перевел взгляд на них. И долго изучал. И больше на девочку не обращал внимания. – Шедоу, ну же, взгляни на меня, я здесь! – помахала ладошками Кинтобор, цепляя взор существа. "Ёж" протянул к ней руку. Остановился. Повертел кистью, пытаясь размять пальцы. – Ты как ребенок! – продолжала с неким восторгом говорить девочка. – Э-э, Мария? – подал голос ассистент её дедушки, Чарльз. Он сидел в в другой комнате, занимаясь написанием какого-то доклада. – С кем ты там говоришь? Сюда же никого нельзя приводить! – А я никого и не приводила! – не обращая внимания на обидный тон Рэммонда, ответила девочка. Послышался шумный выдох ассистента, скрип отодвигаемого стула и громкий топот. – Так я сейчас ведь изругаю кого-нибудь и оштрафую... – на полуслове осекся Чарльз. В лаборатории действительно больше никого не было, за исключением внучки профессора. – Не понял... А с кем ты тогда?.. – Чарльз тихо сглотнул комок и подошел к кувезу. – С ним конечно! – указала на существо девочка. – Ты только посмотри, он такой милый, я хочу его на руки взять, можно?.. Но, похоже, Рэммонд даже и не слышал последнее высказывание малышки Кинтобор. На его лбу выступил пот, он расстегнул воротник рубашки, ему не хватало воздуха. Существо смотрело на него также ясно, как и профессор, когда Чарльз где-нибудь накосячил. Ровно и не отрываясь. – И... давно... оно глаза открыло? – справившись невесть откуда пришедшим страхом, спросил ассистент. – Существо двигалось, издавало звуки?.. – наконец он догадался подтащить к себе дневник для ведения записей наблюдения. – "Оно", как ты выражаешься, имеет имя! Его зовут Шедоу! – обидчиво произнесла Мария. – И говори про него только так! – Хорошо, хорошо! – начиная серьезно нервничать, сказал Чарльз. "Шедоу" продолжал играть в "кто кого переглядит", хотя ассистент уже несколько раз проиграл. Рэммонд мог бы не париться, и просто позвать профессора, но тот просил не отвлекать его. Даже если наступит Третья Мировая. И ладно бы существо просто смотрело. Казалось, что за этими розовыми, ещё не обретшими свой пигмент глазами, скрывается абсолютное зло, и оно уже готово к тому, чтобы испепелить Чарльза на месте. И лишь присутствие ничего не боящейся девочки удерживало парня не накрыть кувез какой-нибудь тряпкой. – Так, ладно, – набрал в легки больше воздуха Рэммонд. – Мария, отойди пока. Я должен проверить его врожденные рефлексы. Чарльз подошел к выдвижным ящикам. Достал оттуда нужные инструменты. Надел перчатки. – Выйди отсюда, Мария, пожалуйста. Если что - зови дедушку. Чтобы он там не делал. В случае чего - я заблокирую лабораторию, да и весь отсек, на аварийный глухой карантин. Неизвестно, что умеет это существо. – Ты хочешь сказать?.. Нет, Шедоу не может быть таким! – девочка даже не хотела представлять, о чем говорит ассистент. – Мария! – воскликнул Чарльз. Внучка профессора сглотнула комок в горле, но все же послушалась. Вышла за дверь, и Рэммонд её тут же закрыл. Обернулся на кувез. Существо всё также лежало на "спине", лишь чуть подняв "голову", чтобы можно было безотрывно смотреть за человеком. Этот, вроде бы, безобидный взгляд сильно угнетал. Но ассистент профессора собрал волю в кулак, и подошел к кувезу. Открыл специальные дверцы в стенках инкубатора. Просунул дрожащую руку внутрь. Существо не поворачивая головы, наблюдало за человеком. Будто бы издеваясь над устрашенным Чарльзом. Но человек не сдавался, и, оставив страх позади, коснулся до туловища существа. Кроме визуального обзора, существо никак не реагировало. Вполне вероятно, что существо, как продукт селекции, имел неразвитые, или отсутствующие части нервной системы. Может, у этого млекопитающего просто нет спинного мозга? Или той части нервных клеток, отвечающий за осязание? Рэммонд задавался кучей вопросов. Но, чтобы не терять времени, продолжал осматривать, указанного в бумагах, "ежа". Странно, что профессор дал ему именно такое определение вида. От оригинала не было ничего похожего, кроме, разве что, носа, если этот орган имеет такие же функции. Аккуратно провел рукой по пуху на животе. Действительно, почему то тело животного напоминало кошку, или из этого же семейства. Существо сохраняло абсолютную апатию и меланхоличность, словно до него сейчас не дотрагивается двухногое существо в десять раз больше его. Окончив осмотр, Рэммонд дотянулся до фонарика. Посветил им в глаза существу. Оно моргнуло сразу же, стоило человеку навести луч в глаза "ежу". Как только Рэммонд хотел убрать фонарик, существо словно очнулось, ухватило фонарик и вырвало его из ладони ничего не успевшего сообразить Чарльза. Человек сразу же понесся к аварийному блокиратору всех дверей, вентиляции и канализации. Перед тем как сорвать пломбу и дернуть рычаг вниз, обернулся. "Ёж" сидел. И грыз маленькими зубками фонарик, придерживая его руками. При этом оно продолжало неотрывно смотреть за напуганным Чарльзом. Явно намекая, что тоже самое будет и с ним. И ни звука более, кроме стекающих слюней существа и стука зубов об металл. Рэммонд не решился отбирать прибор. С некоторым облегчением закрыл дверцы в стенке кувеза. Сел за стол и подтащил дневник наблюдений и ручку. Может быть, теперь-то Кинтобор будет им доволен. ... Усатый дедушка, прижав запечатанную коробку средних размеров ближе к груди, постучал в дверь. – Ови, это я! – воскликнул Джеральд. Для него это был сильно волнующий момент. Специально для этого, он отпросился отовсюду, откуда можно было, даже передал дальнейшее сооружение прототипа "Пушки Затмения" другим участникам проекта. Сегодняшний день он проведет со своими внучатами. Слова Констанции, совесть, да и недавняя выходка самого мальчика, сильно подействовали на него. Пора брать ситуацию в свои руки. – Деда?.. – неуверенно открыл дверь рыжий мальчуган. – Сейчас же ведь только час дня! – Работа будет всегда, а я хочу с родными провести время. – ответил Джеральд. – Ну... заходи тогда! – с веселой улыбкой сказал Ови. – А что у тебя в коробке? – Подарок. – Кинтобор сел посередине комнаты, ни на что не обращая внимания. По турецки поджал ноги, и поставил коробку перед собой. Ови сгорал от любопытства, но терпеливо выжидал, пока дедушка сам вскроет упаковку. – Ух ты! – хлопнул в ладоши мальчик, когда он увидел надписи на пакетах. – Конструктор? Джеральд как-то с опозданием вспомнил, что уж не так часто и дарил хоть кому-нибудь подарки. Рыжий сразу же вскрыл пакет, из него посыпались позвякивающие железные детальки. Внутри было ещё множество других пакетов, поменьше. – И что я с этим делать буду? – с какой-то разочарованной интонацией спросил Ови. – Как что? Да всё что только вздумается! Машины, поезда, вертолеты! – легким движением пальцев профессор вскрыл остальные пакеты. – А здесь - пропеллеры, ремни, аккумуляторы, моторы, микросхемы! С помощью этого можно сделать всё что угодно! Не хватит деталей? Так я могу тебе их хоть горы дать! – немного запыхавшись, выпалив всю рекламу, на которую только хватило сил, воскликнул Кинтобор. Ови как-то вяло разгреб кучу деталей, во что-то всматриваясь. Но потом его глаза буквально-таки загорелись огнем исследования и инженеринга. – А можно с помощью него сделать космолет?! Чтобы бороздить на нем океаны Вселенной, чтобы через всю галактику на одной секунде?! – завопил от радости и ожидания мальчик. – Можно. Конечно можно! – выдохнул с облегчением усатый дедушка, улыбнувшись словосочетанию "океаны Вселенной". – Спасибо! Спасибо! – с великим энтузиазмом, которым и сам порою "грешил" Джеральд, Ови начал разгребать кучу железяк, откладывая нужные. Ради этого и стоит продолжать работу. Ради улыбок детей, любви взрослых, мира и спокойствия. Нужно закончить "Пушку Затмения". Нельзя лишить человечество простого детского счастья.