Западня для лисицы

      Рэйко, ослабевшая, хромающая и поддерживаемая господином Накаямой, проковыляла в кабинет. Назвать ее появление на пороге гордым словом "вошла" было никак нельзя – Ёшивара больше висела на спутнике, чем сама перебирала ногами по полу. Её седовласый сопровождающий старался не награждать девушку жалостливыми взглядами и делал вид, что Рэйко практически самостоятельно идет и стоит, а он так, просто из вежливости поддерживает ее под руку... Только вот Ёши и сама понимала, как выглядит со стороны. Помятая одежда, опухшее лицо, спутанные волосы, напоминающие воронье гнездо, и синяки под глазами не прибавляли ей ни красоты, ни грации. — Жалкое зрелище, — мгновенно оценил расположившийся в кресле брюнет, даже не скрывая презрения в голосе. Яркий солнечный свет бил из окна, к которому говоривший сидел спиной, скрывая его лицо, но Рэйко узнала бы этот голос из тысячи. — Добрый день, господин Ханамия, — она ответила сухо и бесцветно, кивком головы выражая благодарность господину Накаяме за помощь. Он заботливо усадил девушку на кушетку и вышел, оставляя ее наедине с начальником.       Ханамия равнодушно наблюдал за манипуляциями подчиненных, один из которых всячески старался не унижать своей заботой, а вторая... вторая просто была недееспособной накачанной транквилизаторами дурой, из-за которой вчера едва не рухнула репутация Ханамии, как хладнокровного ублюдка.       Сегодня он собирался взять реванш.       И никогда, никому на свете, даже под дулом пистолета, он не признался бы, что при воспоминании о вчерашнем краска бросилась ему в лицо. — Имаёши дает тебе неделю отдыха. Здешний докторишка сказал, что осмотрит тебя через несколько минут. — Макото скривился, готовясь в очередной раз разыгрывать из себя правильного и надежного куратора. Кто бы знал, как ему осточертело постоянно разыгрывать из себя вежливого и добренького Ханамию-куна! Но еще с самого детства он усвоил, что людьми легче манипулировать, когда они не ожидают от тебя подвоха. Когда они верят в твою искренность и дружбу и не ждут удара в спину. Когда они видят в тебе... хорошего парня. Такого, как Киеши Теппей.       Бывший баскетболист усмехнулся. Это была еще одна причина, по которой он решил общаться с Железным Сердцем – чем ближе тот был, тем легче было перенимать его повадки и повторять их, чтобы одурачить людей. Мимика, жесты, интонации – все это, словно в сейф, Макото складывал на полочки своей памяти. Каждый день он тренировался перед зеркалом, оттачивая улыбки, ободряющие или очаровывающие, запоминая движения лицевых мышц, оттенки интонации и жесты, которые должны их сопровождать. Но раз за разом, глядясь в зеркало, Макото все реже и реже видел самого себя. И это бесило до одури. — Позвони своему отцу, введи его в курс дела, — бросив очередной взгляд на одурманенную таблетками девушку, Ханамия вспомнил о наказе Имаёши и своих обязанностях. — Я не буду ему звонить, — ровно и спокойно ответила Ёшивара, глядя куда-то в пол и тщательно дозируя эмоции в голосе. — Пф! — недовольно фыркнул парень, скрывая удивление от ее неожиданного отказа. Тем не менее, Ханамия понимал, что давить на человека в таком состоянии бесполезно, да и доктор должен был вернуться с минуты на минуту, поэтому решил пойти на компромисс, — ладно, давай сюда свой телефон! — Нет, — также ровно, как и до этого, ответила Рэйко, складывая руки на коленях. У нее кружилась голова, и сейчас меньше всего хотелось вспоминать об отце. Все, чего ей хотелось – это улечься в теплую постель и спрятаться от них всех под одеялом. Девушка молилась про себя, чтобы поскорее пришел хоть кто-нибудь и избавил ее от общества Ханамии, но вот уже которую минуту молитвы были бессильны. Стыд и смущение, которые она ожидала испытать, отодвинулись на второй план, вытесненные слабостью и болезнью, а затем и вовсе растворились в волне тихого гнева, накатившей, едва ей стоило услышать звук голоса Ханамии.       Второго отказа брюнет стерпеть не мог. Одним тягучими и плавным движением Ханамия поднялся с кресла и в два шага преодолел разделяющее их расстояние. Рэйко равнодушно смотрела на то, как он приближается и нависает над ней, лениво и как-то отстраненно пытаясь предугадать его дальнейшие действия. Мысли текли, словно кисель, вязкие и тяжелые, внезапно обрывающиеся на середине, и от этого ни одно предложение она не могла додумать до конца.       А Макото, едва только взглянув ей в глаза, понял, что ничего внятного и адекватного не дождется, и решил взять все в свои руки. Бесцеремонно обшарив вяло сопротивляющуюся Рэйко, Ханамия выудил ее мобильный из кармана джинсов, и торжествующе ухмыльнулся. — Мне не нужно твое согласие, — надменно и высокомерно бросил он ей, выпрямляясь во весь свой рост и вновь глядя на нее сверху вниз. — Я всегда получаю то, что хочу.       Если бы Рэйко не чувствовала себя такой слабой и больной, она обязательно съязвила на этот счет. Но все, на что хватило ее сил – это показать ему язык. Ханамия недоуменно уставился на этот детский жест, не зная, злиться или смеяться в ответ. Так и не решив, он с каменным выражением лица уселся обратно в кресло. — Дура, — коротко бросил он Рэйко, ставя точку в их противостоянии. ***       Осторожно закрыв дверь и продолжая удерживать приветливую улыбку на лице, Макото вышел в коридор, оставив Рэйко наедине с доктором Хао, как он представился. Девушка кинула на него мимолетный сонный взгляд и, как ему показалась, вздохнула с облегчением.       Это жест неожиданно уязвил Ханамию. Не то, чтобы он ожидал, что она ударится в панику, едва только он выйдет, но хотя бы элементарное беспокойство она должна была проявить? Единственный человек, в чьих интересах было сохранить ее целой и относительно невредимой – ее куратор – ушел, оставив ее на попечение незнакомого доктора. И что делает эта дура? Вздыхает с облегчением! А если он подговорил доктора ее отравить или удушить подушкой? Могла хотя бы...       Тут парень понял, что сам себе противоречит. Логика забуксовала. Если в его интересах было оставить ее невредимой, то зачем тогда подсылать доктора? Ругнувшись в сердцах, Ханамия вытащил нагло стащенный телефон и пролистнул контакты. Не так уж и много – отец, Джейсон, несколько женских имен... Увидев имена Киёши и Кагами, брюнет несколько удивился. Впрочем, это закономерно – иметь телефон своей великой и светлой любви. А вот Кагами... Неужели еще одна светлая любовь? — Какая любвеобильная, — ехидно хмыкнул он себе под нос, делая мысленную пометку выяснить, какие отношения между этими двумя.       Привалившись спиной к стене, Ханамия с наслаждением потянулся. От долгого сидения мышцы затекли, и он недовольно повел плечом, сбрасывая напряжение. Неплохо было бы пойти на массаж, нужно только найти на это время... которого катастрофически не хватало в последнее время. Имаёши буквально озверел перед этой презентацией, а уж после, когда результаты оказались такими высокими, и вовсе решил со свету его сжить – поручил ему целый проект! Раньше такими хлопотами занимался Мибучи, но сейчас он один не справлялся – компания набирала обороты.       Макото неловко размял шею пальцами. Раньше у него было таких проблем – физические нагрузки, секс и пробежки по утрам делали свое дело. А сейчас ему пришлось отказаться от всего, кроме пробежек. Особенно расстраивало отсутствие секса. И иногда, очень-очень редко, он признавался сам себе, что немного (совсем чуть-чуть) скучает по тяжести мяча в ладони.       Баскетбол.       Площадка.       Игра.             А чертов Киёши то и дело названивал, уговаривая пойти на игру вместе. Сыграть в стритбол, как они называли этот фарс. И раз за разом Ханамия отказывался, не желая терпеть общество этого жалкого отребья. Мусор. Сломанный, ненужный мусор, они все. Цепляются за прошлое, скулят о "веселых" деньках, не понимая, что все давно уже в прошлом. Чертовом гребаном прошлом, которое покрылось прахом этих самых дней. Макото не заметил, как с силой сжал кулаки, и красные полукружья ногтей отпечатались на бледной коже. Закусив губу, он направился по коридору в сторону выхода на парковку, намереваясь выйти из душного здания больницы. ***       Рэйко слушала доктора и не слышала. Лишь согласно кивала головой, надеясь, что он поскорее оставит ее в покое. Дурман от таблеток постепенно отступал, взамен возвращая боль. Мысли витали где-то далеко – между Ханамией, ее телефоном в его руках, и отцом, которому ее куратор должен позвонить. Рэйко одновременно и страшилась, и злорадно ожидала их разговора. Ибо оба этих человека могли посоперничать в своей лживости, изворотливости, жестокости и желании ей досадить.       Заметив, что Хао-сан принялся собирать свои принадлежности, Рэйко вернулась в реальность. Все рекомендации были записаны в бланке и торжественно переданы пациентке. Пожелав ей удачи напоследок, доктор сообщил, что теперь должен переговорить с ее представителями и с достоинством удался из кабинета, гордо поблескивая стеклами очков. За дверью послышались голоса. Видимо, ее "представитель", как ехидно окрестила Ханамию Рэйко, соизволил вновь надеть маску милого, ответственного куратора. В том, что лицемерный ублюдок сумеет убедить доктора Хао, Ёши не сомневалась – не один раз уже видела, как он проворачивает этот трюк.       Голоса смолкли, и ручка двери пугающе медленно, словно в фильме ужасов, повернулась. С участившимся сердцебиением девушка смотрела, как дверь плавно открывается и в комнату, не прекращая мило улыбаться, входит Ханамия. На какую-то долю секунды их взгляды встретились, и сердце Рэйко ёкнуло. Она судорожно вздохнула, хватаясь за горло. Несколько ударов сердца Рэйко во все глаза смотрела на Макото, стремясь запечатлеть в памяти каждую деталь, но затем реальность расставила все по местам – дверь захлопнулась, и на лицо Ханамии вернулось привычное выражение. Макото насмешливо взглянул на покрасневшую девушку, и язвительно бросил: — Что такое, температура поднялась? — Пошел ты, придурок! — огрызнулась Рэйко, скрывая за колкими словами смущение. Сердце билось, словно сумасшедшее. Господи, да что же такое с ней творится?! Ругается словами, которые и произносить-то стыдно, тает от улыбки этого лицемерного ублюдка, хотя знает, – знает! – что это лишь уловка... А он чувствует это и издевается, подходя ближе и заботливо заглядывая в лицо. — Доктор прописал Вам покой, Ёшивара-сан. Не стоит переживать по пустякам. — Ханамия нарочито ласково откинул прядь волос со щеки Рэйко, кончиками пальцев задевая алеющие скулы.       У Рэйко перехватило дыхание. Эта ласка, пусть и лицемерная, была чересчур волнующей. То, как он касался ее, было настолько интимно, что даже Макото осознал это, поспешно отдернув руки и для пущей убедительности засунув их в карманы брюк. С независимым видом отойдя к окну, он постарался как можно быстрее выйти из этой щекотливой ситуации: — Я позвонил твоему отцу.       Сказал - и словно Рэйко холодной водой окатил. Девушка мгновенно напряглась, до побеления сжимая пальцы в замок. Если он хотел перевести тему для разговора, то у него это отлично получилось. Стараясь не выдать свое беспокойство, Ёшивара скорчила язвительную гримасу, дыша через раз: — Вот как. Да Вы просто сама заботливость, Ханамия-семпай.       Парень стоял к ней вполоборота, но даже такого обзора хватило, чтобы увидеть, как его губы растянулись в ухмылке. — Ооо, да. Настолько же заботливый, насколько и твой драгоценный папочка.       Рэйко осеклась. Что он имеет ввиду? Неужели он...? —...ты все понял? — вопрос выдал ее с потрохами. Если до этого момента Ханамия сомневался, не показалось ли ему, что папаша Рэйко, уважаемый Ёшивара Кен, относится к состоянию дочери несколько... безразлично, то теперь все встало на свои места. — Трудно было не понять, что твоему папаше на тебя насрать. Абсолютно. Ты словно пустое место для него. Он даже не поинтересовался, что произошло. Сказал, все, что от него требуется, пришлет по факсу, — заметив, как Рэйко закусила губу, пытаясь сдержать слезы, Макото белозубо оскалился в радостной улыбке. — Что такое? Я задел твои чувства? О, бедная Рэйко-тян, глупая, жалкая и никому не нужная. Ты такая никчемная, что... — Заткнись, — тихо прошептала Рэйко, сжимая кулаки. — Заткнись, ты, чертов ублюдок! Макото торжествующе рассмеялся. Он уже нащупал ее болевую точку и теперь намеревался давить на нее как можно сильнее. — Понятно теперь, почему ты с такой радостью легла под меня вчера. Подтверждаешь теорию, что все сучки выбираюсь себе мужиков, похожих на их папаш?       Рэйко зажала уши и зажмурилась, не желая выслушивать его и дальше, но Макото, в два шага преодолев разделяющее их расстояние, с силой сжал ее руки, вынуждая их опустить, и уставился ей в глаза. Холодный, с безумными бликами взгляд пробирал, словно мороз по коже, но Рэйко не могла вывернуться из его хватки. Паук схватил свою жертву и не собирался ее отпускать. — Слушая меня, когда я говорю, ты, маленькая шлюха, — он буквально прошипел эти слова ей в лицо, с силой встряхивая за плечи. Ёши вскрикнула, но Ханамия не обратил на это ни малейшего внимания. Его слова, полные яда, ранили ее до глубины души, но Рэйко упрямо сглатывала слезы, не давая им пролиться. — О, или ты ищешь замену своему отцу и поэтому запала на добренького Киёши? А твой Майклз тогда как вписывается в эту картину? Неудивительно, что ты так легко кидаешься на мужиков... Компенсируешь недостаток ласки в детстве?       Тут Рэйко не выдержала и плюнула ему в лицо. Ханамия резко замолчал, будто не до конца осознав произошедшее, а затем залепил ей такую пощечину, что у девушки в ушах зазвенело. Но Рэйко было уже плевать. Ее трясло от неконтролируемого гнева и желания ответить этому мерзкому ублюдку таким же унижением. — А ты сам-то что из себя представляешь?! Да уж, в людях ты разбираешься хорошо, и это единственное, что тебя спасает! Если бы окружающие увидели бы твое гадливое нутро, которое ты так тщательно скрываешь, знаешь, что бы произошло?! Знаешь?! О, я скажу тебе, лицемерный ты ублюдок! — исступленно шептала она, захлебываясь словами, дико смеясь и ногтями впиваясь в обшивку кресла. — Они бы все отвернулись от тебя, даже твоя мамаша, которую ты так любишь. Все, все они! Они бы плевали в тебя, и ты остался бы на помойке, жалкий и одинокий, отребье, которое пытается быть кем-то другим. Никто не хочет с тобой общаться, только из страха, или выгоды. Ты жалок, мерзкий паук, жалок настолько, что мне даже давить тебя не хочется. Ты сам – свое проклятье! Каково это – быть Ханамией Макото?! — Рэйко истерично рассмеялась, швыряя в Ханамию все попавшиеся под руку предметы. — Да уж лучше обмазаться дермищем и голышом станцевать в Сибуе! Да кто полюбит тебя, кроме твоей матери?! Ты сдохнешь в одиночестве, жалкий и отвергнутый всеми, кто тебя знал, и никто, – никто! – не придет на твою одинокую могилу, гребаный ты мудак!       Рэйко задохнулась от злости и замолчала, переводя дыхание. В груди клокотала ярость, неистовая, первобытная, и Ёшивара с трудом сдерживала себя. Исподлобья наблюдая за смеющимся Макото, она гадала, что взбредет ему в голову в следующую секунду. Щека горела от его пощечины, но жажда мести перекрывала все ощущения. "Да, оно того стоило! Вот бы еще дотянуться и съездить ему по роже..." — мысленно мечтала Рэйко, глядя, как брюнет вытирает выступившие от смеха слезы. — Ну, ты-то не такая. Ты-то честная и правильная, да, Рэйко-тян? — Макото нарочито любезно отвесил ей поклон, не поддаваясь на провокации. — Никого не предаешь и не обманываешь. Такая правильная, что об этом не стыдно и всей Японии рассказать, правда? Как раз сегодня утром Имаёши еще раз напомнил мне, какая ты честная и порядочная. Не хочешь взглянуть? — Ханамия протянул Рэйко свой телефон, держась при этом на максимально безопасном расстоянии, опасаясь очередного истерического приступа. Девушка настороженно приняла гаджет, недоуменно глядя на парня. — И что дальше? — отрывисто бросила она, сцепив зубы, и едва удерживаясь от того, чтобы не сломать телефон. — Видео. Самое первое. Посмотри его, — дождавшись, когда искра неприятного озарения блеснет в ее глазах, Ханамия издевательски-вежливо продолжил. — А теперь ответь мне, порядочная ты наша: твоя мамочка тобой гордится? Ты пошла по ее стопам, маленькая жалкая шлюшка?       Рэйко завизжала и швырнула в него мобильный, вскакивая на ноги. Острая боль пронзила лодыжку, но она не обратила на нее внимания, фурией метнувшись к Макото. Он не успел отскочить, и Ёши с визгом ногтями вцепилась в его лицо, оставляя глубокие борозды царапин. Ханамия заорал не своим голосом и отшвырнул ее прочь, хватаясь за лицо и выбегая из кабинета.       Рэйко лежала на полу и истерически хохотала, глядя на ошметки кожи под ногтями. ***       Доктор Хао, менее часа назад попрощавшийся со своей пациенткой, уповая на ее благоразумие и надеясь, что выздоровление пройдет быстро, был неприятно удивлен произошедшим инцидентом. Более того сказать – ошарашен. Найдя пациентку в припадке истерики и увидев ее куратора с кровавыми полосами на лице, Хао пришел в ужас. Нет, он, разумеется, подозревал, что между этими двумя отношения далеко не деловые, судя по засосам и синяками на теле девушки, но что они позволят себе творить такое в общественном месте!.. Невероятно! Такими темпами они оба загремят в палату, и после увиденного он не хотел бы их лечить. Седовласый господин, сопровождавший эту ненормальную парочку, пообещал доставить их домой в сохранности и по отдельности, а сам Хао был вынужден лично позвонить их директору, Имаёши Шоичи.       Директор рассыпался в извинениях за доставленные неудобства и пообещал лично проследить за процессом выздоровления приглашенного стажера. Международного скандала не хотел никто. В качестве неофициального совета Хао настоятельно рекомендовал отвезти девушку на горячие источники с термальной водой, чтобы ускорить процесс заживления. "И дать отдохнуть от ее куратора", — мысленно прибавил Хао-сан. Имаёши был с ним полностью согласен. ***       Сказать, что Ханамия был в бешенстве, значит, не сказать ничего. Если бы не Накаяма, он бы удушил эту суку в машине! Нет, еще на территории госпиталя! Сука, сука, сука!       Личный автомобиль вез его на проповедь к Имаёши и Момои, а сам Ханамия пытался привести себя в порядок. Ватный диск, который он прижимал к царапинам, пропитался его кровью. Три царапины на левой щеке и две – на правой. Отличный подарочек за заботу! Нужно было переехать ее, пока она ковыляла на своих хромых тонюсеньких ножках, гордо задрав голову. Нашлась тут победительница... Посмотрим, как она запоет, когда он сделает ей ответный подарок!       Лицо Ханамии исказила кривая ухмылка. Царапины тут же засаднили, и на едва заживших ранках выступила сукровица. Слава богам, что приступ бешенства у этой сучки случился в больнице, и он сразу продезинфицировал раны. Боевые ранения, блядь! — Ксо! — выругался Ханамия, и с силой долбанул кулаком по дверце автомобиля. Водитель испуганно обернулся. Ханамия тут же вызверился на него, отвешивая пинок по сиденью. Все у него в порядке, блядь, нечего тут глаза таращить!       Еще и этот Накаяма, который сразу же утащил девку с собой, даже не дав ему взглянуть на нее. Оставили его там разбираться с этим докторишкой и выслушивать выговоры от Имаёши!       Ох, не то он творил с этой шлюхой в бассейне, не то. Надо было утопить ее в ту же секунду, едва ее увидел! Было бы гораздо меньше проблем! Представил бы все, как несчастный случай, и смотрел бы потом, как женишок рыдает над маленькой могилкой этой сучки. Или нет, сначала бы продал ее хладный трупик какому-нибудь извращенцу, как их там называют? Некрофилы? И заснял бы на камеру это осквернение, и отправил бы всем ее друзьям. Вот тогда бы он повеселился!       Впрочем, он и сейчас еще может повеселиться. Эта американская сучка еще узнает, что бывает с теми, кто скалит зубы на Плохого парня*! И за такую возможность ему нужно благодарить Имаёши. Интересно, когда очкарик отправлял ему видео, он предвидел такое развитие событий? Наверняка этот старый лис думал о том, что нечто подобное произойдет. Имаёши ведь нравится играть эмоциями людей, нравится их стравливать, сталкивать, выискивать слабости... В этом они похожи. Правда, есть одно различие – Имаёши чаще всего проявляет исследовательский интерес, либо же достигает своей цели, Ханамия же всегда, – всегда! – разрушает мир этого отребья. Ломает их. И все они становятся одинаковыми... Неважно, кто они: гении или одаренные. Однажды проиграв, они просто мусор. И Рэйко станет одной из них.       Достав из кармана телефон Ёшивары, Ханамия быстро пролистал контакты и нашел нужный.       То, что он собирался сделать, возможно, поставит под удар и его, но гребаная сучка пострадает сильнее. Весь ее мир рухнет в одночасье. Или для начала следует поиграть с отдельной его частью? Сделать доброе дело и освободить путь для пламенной и чистой любви к Киёши Теппею? Убрать препятствия с их пути? Разрушить отношения с америкашкой, которыми эта сучка на самом деле не очень дорожит?       Ханамия зло усмехнулся. То, что он собирался сделать, не было обычной мелочной пакостью – это был акт справедливого возмездия. Она сама напросилась, когда набросилась на него. Нет, еще раньше, когда только открыла свой рот. Она думает, что он ничего из себя не представляет? Что он... как она там говорила?.. сам для себя проклятье? Что ж, тогда он станет проклятьем и для нее.       Пусть на видео не видно лица, но должен же ее женишок знать о татуировке?..