Западня для лисицы

      Отправляя видео жениху Ёшивары, Ханамия ожидал от него любой реакции: звонка с обвинениями и угрозами, гневной СМС, сцен ревности, приезда и, возможно, драки, но никак не приглашения на ужин. В ресторан. Тет-а-тет. Через курьера, постучавшегося в дверь его квартиры ближе к полуночи. Спустя всего два часа, как сообщение было отправлено. — Может, он втюрился в тебя? — съехидничал Хара, вместе с Сето и Фурухаши тусующийся у Ханамии. — Пошел ты, — фыркнул Макото, швыряя в приятеля диванной подушкой. Хара, сидевший возле кресла на полу, без видимого напряжения уклонился от мягкого снаряда. В кресле, к которому Казуя расслабленно прислонился спиной, восседал Фурухаши, презрительным изгибом брови молчаливо выразив свое отношение к их пикировке. — Тогда не хватает корзины с цветами, — лениво заметил Сето, слизывая соль с пальцев, оставшуюся после попкорна. Кентаро по праву ближайшего помощника (и почти друга!) Ханамии занял вторую половину дивана, закинув вытянутые ноги на низкий кофейный столик, и в огромных количествах поглощал воздушную кукурузу, умудряясь не сорить вокруг.       Хозяин квартиры в ответ на это заявление закатил глаза и сбросил конечности обнаглевшего гостя со столика: — Придурки.       Хара демонстративно показал Макото неприличный жест в виде оттопыренного среднего пальца и схлопотал по носу банкой из-под пива, на этот раз брошенной с прицельной точностью. Кентаро вновь закинул ноги на столик, игнорируя тычок под ребра от недовольного такой перспективой Ханамии.       Фурухаши бесстрастно пробежал глазами текст врученной курьером визитки и протянул ее адресату. — По-моему, стоит сходить.       Ханамия вопросительно изогнул густую бровь, побуждая парня продолжить мысль. — Это будет интересно, — исчерпывающе, на его взгляд, объяснил Коджиро. На этот раз глаза закатил Сето, всем своим видом излучая скептицизм. — Ужинать в компании придурочного америкашки – это, по-твоему, интересно? — Кентаро, все же, решил облечь свои мысли в слова и задал витающий в воздухе вопрос безразлично переключающему каналы Фурухаши. — Интересным будет то, что он скажет. — И что же он, по-твоему... — Он прав, — неожиданно прервал дискуссию Ханамия. — Вряд ли он зовет меня за тем, чтобы заглянуть в мои полные раскаяния глаза. — На этих словах Хара неприлично заржал, и даже на лице Фурухаши появилась слабая улыбка. — Наверняка у него есть какое-то предложение. Или очень оригинальная угроза. — А, может, он решил тебя отравить? — Сето выпрямился, отбрасывая волосы со лба. Если бы Макото знал его чуть хуже, то мог бы подумать, что он беспокоился за него. — Может, это какая-то подстава? — Какая-то подстава – это два часа лекций и упреков от Имаеши за аморальное поведение, — невольно скривился Макото, вспоминая события, побудившие его к незапланированной встрече со старыми сокомандниками. Бывшие баскетболисты понимающе промолчали, памятуя о непростых взаимоотношениях бывшего капитана и его семпая, а ныне – начальника. — Ты можешь позвать его в другое место, — предложил Фурухаши, немного поразмыслив. — Я бы отказался, — лениво протянул Хара, закидывая в рот горсть чипсов. — Он согласится, — уверенно возразил Коджиро, откладывая пульт и переводя непроницаемый взгляд темных глаз на оппонента. — Он заинтересован в этой встрече сильнее, чем капитан. — Бывший капитан, — машинально поправил его Макото, чувствуя, как слова отозвались слабым теплом самодовольства внутри. — Бывший капитан, — послушно исправился парень, вновь потянувшись за пультом. — Именно потому, что ему нужна эта встреча, он придет. — Ну, раз ты так думаешь, Коджиро... — усомнился в своем решении Хара, в глубине души чихая на все эти дискуссии. Все это время блондин мечтал о том, чтобы они, наконец, врубили боевик по домашнему кинотеатру Ханамии. Новинка, недавно вышедшая в прокат, но уже скачанная Кентаро через свои пиратские программы, с самого начала вечера интриговала Казую. В сети было столько положительных отзывов, что он просто обязан был ее посмотреть! И чем скорее, тем лучше. — Включай давай.       Дождавшись, когда на экране появится заставка, Ханамия щелкнул выключателем. Усевшись рядом с Сето так, чтобы не загораживать себе угол обзора, Макото вытащил свой мобильный. Выключив звук, он быстро отыскал видео, послужившее причиной дурацкого приглашения америкашки. Несколько секунд Ханамия, закусив губу от усердия, размышлял, стоит ли посмотреть его еще раз... Вдруг там осталось что-то, что он не заметил?.. Что-то, что может дать еще одну подсказку?.. — Хватит пялиться на себя и эту телку, извращенец. — Хара, немыслимым движением изогнувшись, с ухмылкой выдернул телефон из рук Ханамии, за что тут же поплатился синяком на плече. — Ауч, больно! — Идиот, — вынес вердикт Ханамия, вдогонку ребром ладони припечатывая прямо по светлой макушке парня. Хара схватился за голову, но телефон не отдал, быстрым движением сунув его под кресло. — Если не можешь победить честно – просто победи? — тихо и понимающе хмыкнул Макото, с ногами забираясь на диван. Сето предупредительно подвинулся, давая капитану (бывшему капитану!) место, и на секунду Ханамия вернулся в прошлое: точно также они собирались и усаживались вечерами, после занятий и тренировок, в гостиной Макото, просматривая записи игр соперников. Точно также Хара сидел на полу, а потом ныл, что у него все затекло; Фурухаши всегда держал пульт и ставил на паузу, когда нужно было что-то подробно рассмотреть, понимая капитана практически без слов; Сето сидел плечом к плечу с Ханамией и записывал варианты комбинаций, которые могли бы сработать в игре; Ямазаки вечно кому-то слал сообщения, а потом оказывалось, что он запоминал каждое слово из их разговора...       Макото снова хмыкнул, отбрасывая в сторону лишние мысли. Все это было так давно, что он уже успел забыть, а сейчас и вовсе вспоминать не стоило. Прошлое всегда остается в прошлом, чтобы это ни было. *** — А все-таки круто она тебя приложила, — внезапно нарушил тишину просмотра Хара, громко лопая пузырь жвачки. Макото бессознательным жестом провел подушечками пальцев по заживающим царапинам, вспоминая дикий визг и бешеную силу той сумасшедшей, которая наградила его ими. При воспоминании об этом Ханамия почувствовал прилив глухого раздражения, но та, на которую оно было направлено, была сейчас в безопасности. Впрочем, весьма относительной – всего лишь на пару этажей ниже, и, если он захочет, он может спуститься вниз, дождаться, пока она откроет дверь, сжать пальцы на тоненькой шейке, ломая ее, и...       Внезапно на экране, словно вторя его мыслям, началась драка и перестрелка между героями, отвлекая внимание парня на себя. Раздражение понемногу отступило, сменяясь интересом к фильму, но ему не суждено было окончательно исчезнуть: — Это, случайно, была не та самая девка, которую ты травил в старшей школе? — заговорил Фурухаши и наморщил лоб, пытаясь вспомнить. Перегнувшись через подлокотник, он вытащил телефон Ханамии. — Ну, та, которая была фанаткой Железного Сердца? — Коджиро протянул Макото телефон. — О, что, по старшей школе так сильно соскучился, ка-пи-тан? — по слогам язвительно протянул Хара, отвлекаясь от экрана и хрустя чипсами. — Или по игре с Киёши?       Ханамия бросил на него полный ярости взгляд. К сожалению, в темноте он не возымел полного эффекта, поэтому Макото пришлось озвучивать свою мысль: — Не ваше дело, придурки! — Эй, эй, мистер Плохой парень, потише! — Хара в шуточном жесте вскинул руки вверх. — Мы не имели в виду ничего такого! — Заткнись, — зло бросил ему Макото, резким движением открывая очередную банку с пивом. Напоминание о старшей школе и о том, что эта тупая курица была фанаткой Киеши, мгновенно испортило настроение. — Да ладно... — продолжил было свои подколы Казуя, но замолчал, все же разглядев в отблесках света бешеный взгляд исподлобья Ханамии. — Чего ты завелся? — буркнул блондин, отворачиваясь и поднося свою бутылку с пивом к губам.       Ханамия молча встал и вышел на кухню, едва ли не скрипя зубами от злости. Всего лишь пара бездумных фраз, брошенных этим тупым блондином, а он так разозлился! Макото оперся кулаками о стол, уставившись немигающим взглядом в столешницу. В чем дело? Он потерял свое хладнокровие? Или чувствует себя уязвленным? Ответов на эти вопросы у Ханамии пока не было. Одно он знал наверняка – попадись ему сейчас эта тупая американская сука, исполосовавшая его лицо, он бы убил ее, не задумываясь. Игра, еще сегодня утром казавшаяся такой интересной, внезапно стала тяготить и раздражать. Раньше это было бы весело – выискивать ее болевые точки: отношения с отцом; почти полное отсутствие друзей и неумение (или боязнь?) устанавливать контакты с окружающими людьми; страх, что о таком аморальном поведении узнает окружение и близкие, и будут ужасные последствия; стыд от осознания, что он пренебрег ею в самый щекотливый момент... Да, у него есть компромат на нее на телефоне, только вот стоит ли это таких усилий и... последствий? Ее непредсказуемое поведение путает ему все карты. Он собирался унизить ее и, возможно, начать шантажировать с помощью видео, но вместо этого все пошло не по плану. Она злит его, и все это сказывается на качестве работы. Еще и эта нудная лекция от Имаёши... Как тошно было смотреть на его довольное лицо – Имаёши был счастлив, что репутация «заботливого куратора» Ханамии дала трещину, и неважно, что это, отчасти, рикошетом бьет по репутации компании. Даже эти царапины!.. Он договаривался на днях приехать к матери и поздравить ее с днем рождения, но сейчас не может этого сделать, потому что непросто будет объяснить ей, откуда у него такие раны. Он, конечно, может попытаться ей соврать, но... легче подождать, чем придумывать какие-то причины. Всё, всё это не стоит того, чтобы продолжать эту дурацкую игру.       Глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, Макото почувствовал, что гнев отступает. Вместо него на сердце появлялось что-то тяжелое, темное и... тоскливое. Выпрямившись, он разжал кулаки и несколько минут смотрел в окно, разглядывая мерцающие вдали огоньки зданий. Давно уже не было причин, заставлявших его настолько быстро приходить в ярость... Подобное, наверное, было только в баскетболе. Когда соперник, висящий на волоске от смерти, все еще продолжал барахтаться, дергаться и... спасался. Чертовы Сейрин.       Впрочем, Макото всегда умел себя сдерживать.       "Но не в бассейне", — ехидно шепнул внутренний голос, и Ханамия скривился. Да, в ту ночь он... слишком устал и немного ослабил контроль, впрочем, под конец все же сумев взять себя в руки. И, откровенно говоря, лучше бы уж на месте этой курицы была какая-нибудь приятная девушка, тогда бы он и вовсе не стал останавливаться.       А этот жасминовый запах, от которого он никак не может отделаться? Он до сих пор стоит в носу! Особенно после того, как она вцепилась ему в лицо. Эта борьба, эта ярость и этот запах... Он был буквально вынужден уткнуться носом в ее волосы, и все это пробуждало в нем смутные воспоминания о темноте, тесноте и старшей школе. Словно подобное уже было?.. Но с ней ли? — Черт! — ругнулся Ханамия, до крови прикусывая губу. Какая разница, с кем это было, когда, и что именно? Что случилось, то случилось. Нет смысла думать об этом, или пытаться вспомнить. В настоящем это никак ему не поможет.       Плотный картонный прямоугольник в нагрудном кармане рубашки тускло блеснул в свете искусственных огоньков, едва Макото стоило повернуться. "Визитка амерканца", — вспомнил он, выуживая двумя пальцами бумажку из кармана. "Мистер Д. Майклз", — гласил текст. Далее шли контактные данные с указанием японских и американских телефонов. — Да ты хорошо подготовился, мудак, — тихо прошипел себе под нос Ханамия, одним нажатием ноги открывая крышку мусорной корзины. Несколько секунд он медлил, решая, может ли ему пригодиться в будущем эта бумажка, но, в конце концов, решил, что у него в доме и без этого много мусора. Три огромных мусорных отребья, например, прямо сейчас сидят в его гостиной, так что лишняя бумажка ему явно не нужна. И поступает он так вовсе не из мелочного чувства мести, а из благих побуждений в заботе об экологии отдельно взятой квартиры.       И все же Макото с неприятным удивлением отметил про себя, бросая бумажный прямоугольник визитки с богатым тиснением в мусорную корзину, что гайдзин* оказался куда более резвым и непредсказуемым, чем предполагалось.