Антропный принцип.

– Думаешь, оно стоит того? Лизи смотрит пристально, будто сравнивая с кем-то. Барри это не нравится. Барри не любит сравнения. Аллен вдыхает в себя ночной воздух, будто хочет заполнить им бреши. Выходить из рук вон плохо.       Бетси фыркает, пытаясь сдержать свой смех. Она сидит по-турецки, и спина ее сгорблена. И плечи смотрят вниз. Сейчас она до жути похожа на стариков, потерявших всё. — А давай мы с тобой на море? — Элизабет смеётся заливисто, звонко, словно перезвон колокольчиков. И в такие моменты она более всего походит на неразумного ребенка. Только вот Флэш знает правду. А правда заключается в том, что Росс-ребенок давным-давно похоронена под ворохом забот и проблем.       На секунды три, а может четыре, их укромное место в темном уголке озаряется светом фар. И Барри видит в глазах-окнах его собеседницы отливающие синевой море. А ночь, как сигарета, догорает у них на глазах слишком ярко и быстро, что становится немного неприятно, будто это фантомный окурок обжигает кожу до криков. Бетси задумчиво смотрит на свои ладони и больше не улыбается, не смеется. А в глазах по-прежнему пляшут моря, разбиваются о скалы волны. Во рту чувствуется горечь. Аллен потирает горло. Ему хочется спать. Флэшу не хочется видеть через пару лет на лице Лизи приклеенную усмешку, будто кто-то сильно торопился и нарисовал (не)улыбку кое-как. Барри не хочет видеть ее разрушенной, надломленной. Аллен хочет видеть через пару лет бушующий океан в глазах. Только миру плевать на его просьбы/мольбы. Вспышка понимает это, когда Бетси впервые спрашивает его о любви. Похоже мир или кто-то на небесах решил, что так много света в одном человеке — самое ужасное преступление. Лёгкие выворачиваются наизнанку в попытке заставить дышать. Шрамов на сердце немного больше, чем позволялось в инструкции. Море соленое. Море делает ему больно. Но продолжает баюкать. И Барри верит всем бредовым (не)сказкам о светлом будущем, которые они вместе с Росс упоено сочиняют. Мечтать становится легче, чем принимать свой конец. И пусть. Героям ведь можно? А бушующая стихия в глазах девчонки будет ему как якорь. *** Тони Вудворд — металлический обломок, который невозможно вытащить наружу, иначе он тебя вывернет наизнанку. Тони Вудворд — война, которую никакой кислотой не выведешь из крови. Тони Вудворд— все самое мерзкое и правдивое о твоей душе, что прячется в самых темных уголках сознания. Тони Вудворд…       Барри ломается не о его металлическую броню, нет. Барри ломается об этот ледяной, прищуренный взгляд, разъедающий всё внутри.       И Аллен плавится, сжигает себя самого. Хрипит, но не делает попыток выкарабкаться из этой трясины. Когда Флэш впервые видит Тони, он хочет с ним подружиться. Потому что Вудворд выглядит сильным, храбрым и просто хорошим парнем. Барри кажется, что Тони его поймет.       В тот же день на заднем дворе школы Аллена впервые избивают. Главарем оказывается, кто бы мог подумать, Тони.       Сейчас, стоя перед врагом из детства, Барри очень хочется ударить его по лицу. Что он и делает. Только вот очки почему-то в пользу Тони. Нечестно.       И гнев, до этого спрятанный глубоко внутри, вырывается и затапливает этажи во всей многоэтажке-душе. Ярость, удушливой волной поднимается из груди, а кровь в ушах заглушает все звуки извне. Барри слышит лишь два голоса – свой и глумливый, въевшийся навсегда в память, Тони. *** Чужая холодная ладонь накрывает его недавно сросшиеся пальцы, и Барри отдергивает руку.       Еще не ушедший гнев смешивается с виной, в то время как перед глазами начинают плясать алые всполохи, а кровь в ушах стучит всё громче. Лизи даже не смотрит на него.       Минут, наверное, через семь она вновь касается его руки, но в этот раз осторожней, боясь спугнуть. Барри чувствует, что пальцы его дрожат, соприкасаясь с чужой кожей, поэтому он пытается сосредоточиться на ощущениях. Но ярость железной хваткой вцепляется в горло, а мир вокруг будто в огне, и не понятно из-за чего это. Синева океанов больше не баюкает, не дарует успокоение. Нет, теперь она является порохом. Барри не желает причинять Бетси хоть капельку боли. Рука всё ещё трясется, и Аллен понимает, что тщетно пытается справиться с темнотой внутри себя. Он слишком жалок. Беспомощен. Он очень-очень хочет держать в своей ладони руку Элизабет. Но гнев не дает.       Они знают друг друга уже довольно долго, но в тоже время встретились недавно. Это не первая их миссия, и контактов кожа к коже у них были не раз. Но сейчас всё иначе.       В данной ситуации холодные руки Росс воспринимаются как угроза, от чего Вспышке хочется выть. Он хочет быть её другом, а не напарником, спину которому страшно подставить.       Комната кружится, и Аллен закрывает глаза, заставляя руку перестать трястись. Затем сжимает ладонь девчонки, поглаживая большим пальцем костяшки. Он не чудовище. Он не зверь. Он… Он просто хочет быть для неё примером. ***       Она плетет из чертовых одуванчиков венок. Сок течет по её пальцам, будто кислота – руки из-за теней кажутся покрытыми ожогами, окутанными багровым маревом. И Росс не обращает внимания, продолжает себя травить для него, напевая что-то себе под нос. Росс твердит, что Барри надо успокоиться. Что он справится. В Лизи бушующий океан, который хочет его потопить. А девочка всё твердит о какой-то книге, растягивая слова, пальцами плетя для Барри венок. Это его терновый венец. А голос её горьким свинцом заливается в душу, звездной пылью осыпается в рот. А гнев всё кипит, бурлит в нем, и так тошно и душно становится. Он не обращает внимания и всё смотрит, и смотрит на руки девчонки, на яд одуванчиков, на её… душу. Лизи умеет плести венки, в детстве кто-то учил. А старая книжка валяется на полу, зазывая, шепча Аллену что-то о волшебных садах, о магии, Индии и обо всем сказочном и счастливом, что на глазах выступают слезы. Барри хочет заснуть. И никогда не проснуться. *** Сквозь дырявую душу льется жестокость и ярость. Гниль. А глаза Бетси жгут, прожигают дыру. Еще одну.       Барри хочется видеть в её глазах океаны или моря. Барри видит лишь синее пламя. И волосы рыжие, чуть вьющиеся, полыхают огнем. Росс сама по себе пожар. Его пожар.       За их спинами тлеет солнце, город бушует, и кто-то в нем ищет своё рыжее счастье. Барри забрал чужое. У Аллена счастье другое: жгучее, кареглазое и совершенно безумное. И ему страшно. Он отбирает чужое счастье. С Барри ведь поступили также? Кровь у ярости совершенно другая – ярко-пурпурная. Такой не бывает в природе. Такой кровью обычно рисуют нити на тонких руках. У Барри нить тянется к Айрис. *** В груди птицей поет боль. У девушки слабый, надломленный голос. Она пытается схватить его за руку, посмотреть в глаза, понять его суть. Флэшу это не нравится. Уэст ему вообще никогда не нравилась. Слишком наглая и самовлюбленная. А вот Аллен от нее без ума. Это даже немного смешно, когда у человека появляется второе Я. Если бы еще обе стороны умели ладить. – Больше не смей писать, - слова слетают с губ быстрее, чем он успевает взвесить все за и против. Ему сейчас слишком горько. Океаны в глазах девчонки скоро исчезнут.       А Айрис смотрит. Смотрит и видит не Барри, мечту. Аллен ей не был нужен. Ей нужен Флэш и Тоун. Простаки не её. Ей нужно лучшее. Барри курит судорожно, рвано, отчаянно — на крыльце школы, а рядом сидит Мимикрия. Флэш кусает губы, чтобы ненароком не рассмеяться. У него сводит скулы и пережимает где-то на затылке. Аллен устало выдыхает. Уэст его топит без жалости.       Её бы ударить, наорать на неё – думает Флэш. Только вот Барри жить без неё не сможет. Слишком прекрасна, чтобы в неё не влюбиться. В ушах звенит от криков Тони, но юноше нравится. Ярость и злость вдруг остывают.       У Бетси огонь в душе и даже в ладонях. Она вертит его, рассматривает, будто восьмое чудо света. Бетси расплавила черноту в Барри. А заодно и броню Тони. Надо сказать спасибо? *** Мир вокруг яркий, до боли громкий. Хочется заскулить. Ему так холодно, что хочется выть. Флэш не выдерживает. Флэш просит Циско удалить и заблокировать Айрис на сайте, где она размещала новости. Жаль, что на чувства нет блокировки. Флэш хрипло смеется. Лизи читает книгу о волшебных садах, мальчике, разговаривающим с животными, странной дружбе. Флэш смотрит на их руки и видит простую истину, которую Барри Аллену никогда не постичь. У Флэша алая нить тянется к Лизи.