***
– Поехали на следующих выходных к океану. Тайлер поднимает разболевшуюся голову от дивана и удивленно смотрит на Кори. Тот лишь снова пожимает плечами и падает на пол рядом с Тайлером, оперевшись лопатками о мягкую обивку софы. – Мы живем в гребаной Калифорнии, лето в самом разгаре, а мы ни разу за этот год не были у океана. Тайлер струшивает сигарету в пепельницу, на пару секунд прикрывает глаза и разрешает себе подумать о том, что в младшей школе значило для него волшебство. О соленой воде с ее тысячей и одной опасностью, о соленой воде, с ее способностью расслаблять и успокаивать, о соленой воде, которая хранит в себе множество секретов. По рукам бегут приятные мурашки, тело приятно расслабляется (то ли от хорошей затяжки, то ли от мыслей об океане), даже голова избавляется от сучьей проволоки и разрешает Тайлеру дышать. – Вдвоем или с нашими? – Тебе решать, – пожимает плечами Кори и прикрывает глаза, кутаясь в дыме от сигареты Тайлера. Тайлер почему-то думает, что жутко устал от контроля.***
Проводив Кори до стоянки, Тайлер обнимает его на прощание и обещает позвонить завтра (точнее, сегодня, потому что на улице уже начало третьего ночи). Они оба знают, что это обещание не будет исполнено: Тайлер ненавидит телефонные звонки и, уж тем более, звонить первым. Он даже не всегда отвечает неизвестным номерам, а друзей так вообще сбрасывает. Что-то срочное? Его почта и вотсап всегда открыты для предложений. Идти домой Тайлеру совершенно не хочется. Центральные улицы отрицают привычное понятие ночи: у них нет сна. Постоянные огни, музыка из клубов и звук проезжающих машин с очередным глупым, но неизменно громким треком. Тайлер привык к этому. Даже с таким шумом, что пробирается в его квартиру через стены и окна, в спальне Тайлера временами бывает чересчур тихо. Настолько, что ему приходится включать музыку, ставить громкость на максимум, наливать себе ром и доказывать, доказывать себе, что все хорошо. Что он в порядке. А это давно перестало быть правдой. Идти домой Тайлеру совершенно не хочется. Именно поэтому он медленно плетется по тротуару, не обращая внимания на все дерьмо вокруг. Дерьма внутри все равно больше. – Окли? – Тайлер пропустил тот момент, когда всякие одинокие, пьющие на улице в три ночи мужики стали знать его фамилию. Он просто идет дальше по менее освещенной улице, не поворачивая головы на звук. – Тилли, не будь мудлом хоть раз в год. А теперь становится интереснее. Тайлер слегка замедляет шаг, а потом плюет и решает побыть ‘не_мудлом’. Присев на корточки перед Троем, сползшим на асфальт, Тайлер неопределенно ухмыляется: – И что довело тебя до жизни такой, Сиван? Трой пару раз пьяно моргает, потом жмурится и прикладывает пальцы к вискам. Тайлер любуется оставленным, еще не затянувшимся синякам на скулах и сбитых костяшках, скользит взглядом по давно ушедшей укладке, морщится, заметив пропаленный рукав пиджака. – Я в говне, Тилли, – наконец говорит Трой, потерянно глянув на Тайлера. – И в говно. – Тайлер поднимается с колен и, не раздумывая, протягивает ему руку. – Давай, страдалец, поднимайся, я доведу тебя до квартиры Коннора. Трой, уже ухватившись за пальцы Тайлера, отпускает их на последнем слове и чересчур активно машет головой (Тайлер даже боится за его макушку: еще немного – и он ебнет ей об угол магазина). – Нет-нет-нет, Тилли, мне нельзя туда возвращаться. Трой еще в большем говне, чем мог предположить Тайлер.***
– Рассказывай. За окном поднимается солнце, серым мраком освещая комнату. Сегодня пятница, Тайлер знает, что Трой в эти дни не работает, поэтому без зазрения совести держит его в своей гостиной с бутылкой минералочки. Проспится, когда Тайлер пойдет на работу (ему выходной в пятницу никто не поставит), а сейчас пусть выкладывает все, что Тайлеру нужно и не нужно знать. Трой взлохмачивает мокрые после ванной волосы, подгибает под себя ноги, уместившись в глубоком кресле Тайлера. Полчаса контрастного душа привели его организм в относительный порядок. Только организм и его состояние, но никак не мысли. – Коннор выгнал меня. Тайлер неверяще присвистывает. Коннор – самый терпеливый человек из всех, кого он только знает. Он терпел недопитый кофе на барной стойке, он терпел истерики Тайлера по поводу и без (хотя Тайлер уверен, повод был всегда), он терпел одежду по всей квартире, соглашался на любые внезапные желания Тайлера, ходил вместе с ним за сырным соусом в половину шестого утра… Да чтобы вывести его из себя нужно быть… Троем Сиваном, по всей вероятности. Тайлер не спрашивает, что Трой сделал. Да, его любопытство неудовлетворенно, но куда важнее не что он сделал, а как это расхлебывать. Не для того, чтобы помочь Трою, нет, ни в коем случае. Тайлеру очень близок Коннор, и он безумно устал смотреть то на его скучающие глаза, то на его страдающие глаза, то на его заебавшиеся глаза. Тайлер считает, что Коннору не помешало бы немного счастья. – Ты любишь его? Трой кусает губы, выпускает бутылку из пальцев и прячет лицо в ладонях. Тайлер очень, просто безумно хочет спихнуть эту его слабость на похмелье, но так обманываться насчет Сивана не может даже он. Трой не понимает. Трой потерялся. Трой в один миг из уверенного в себе парня, который может слать Тайлера нахуй двадцать пять часов в сутки и ни разу не повториться, превращается в убитого мальчика, которого слишком рано пихнули в самостоятельную жизнь. – Я любил только один раз в жизни. У меня, кроме, – Тайлер замечает (понимает) эту заминку: такие бывают тогда, когда ты вспоминаешь прошлое (прошлого) и боишься дать имени (слезам) сорваться, – него, никогда и отношений, как таковых, не было. Да, я встречался с парнями, но пара месяцев отношений ради секса не то, о чем пишут в книгах. Трой печально ухмыляется, снова берет в руки упавшую бутылку и на автомате крутит ее в своих пальцах. Тайлер безумно хочет спихнуть это на свою недостачу сна, но так обманываться насчет своих чувств и восприятия не может даже он. – Хоть я и выгляжу уебком с вечным сарказмом, у которого есть ответ на все, но в душе я ранимый романтик. – Трой ожидает хотя бы смешка Тайлера, но тот не собирается даже улыбаться. – Знаешь, мне нравятся фильмы вроде ‘Виноваты звезды’, но я ненавижу драмы. Я все еще остаюсь ебаным романтиком с желанием обниматься по вечерам, но мне нравятся мудаки и я совершенно, от слов ‘пиздец как’ не семейный человек. Тайлер проверяет правый карман и удивляется, когда находит пачку сигарет в левом. Он вытягивает одну и, подкурив, бросает дотлевшую наполовину спичку на стол. Трой тянет руку, а Тайлер лишь молча перебрасывает пачку на кресло. – Коннор не выдержал. Сегодня я дарю ему нежные поцелуи перед уходом на работу, а завтра морожусь, закрываюсь, игнорю… Я ебанько, Тайлер. – Трой глубоко затягивается, пододвигая пепельницу ближе к себе. Тайлер стряхивает пепел в кружку со вчерашним латте. – Ему нужно было хоть какое-то постоянство, которое я не мог дать. И я не мог дать ему любовь – такой, как он привык ее видеть. – Любовь – это не кофе в постель и нежный секс при свечах. Терпеть все заебы, заставлять принимать лекарства, тащить к психологу, принуждать жить, называть мудаком и раскуривать ментоловые перед сном – больше напоминает правду. – Твою правду, – слабо улыбается Трой, а Тайлер слышит, как он проглатывает ‘и мою’. – Ты – не Коннор.Этим вечером Тайлер не возвращается домой, а впервые с приезда Сивана снимает какого-то мальчика в клубе, не запоминает его имени и просто трахает всю ночь.