Остается только ждать
7 апреля 2016 г. в 20:51
Ничто не выдавало в этом куске металла могущественный артефакт, Иланаро не чувствовал изменения потоков магии. Впрочем, он не мог на себя полагаться в этом вопросе.
– Не трогайте его, – сказала Рагаш. – Ни на миг не поверю, что это может быть бескорыстно. Тут какая-то хитрая ловушка.
– Да, но какая? Это и вправду не похоже на сделку. Его просто оставили тут. Даже не потребовали согласия… я же не сказал, что приму это в качестве подарка.
– Может, это не ключ от Лабиринтиана, а зачарованная какой-нибудь подлой магией подделка. Портал в План Вайла, к примеру… или она налагает некое проклятие на того, кто коснется его… – Рагаш легко присела, рассматривая «подарок». – Самое плохое, оно лежит прямо у двери на самом виду. Если сюда кто-нибудь зайдет, первым делом он попытается его поднять.
– Быть может, пригласить господина Гестора? Он прекрасно разбирается в Колдовстве.
– Не уверена, что историю с явлением Барбаса следует делать достоянием гласности. Хм-м, – она поднялась, машинально отряхнув колени, хотя не коснулась ими пола, – что ж, придется, пока не прибыл эксперт, запереть кузню и никого не пускать, хоть это и будет подозрительно.
– Не будет, – сказал Иланаро, – если мы будем заходить в нее вдвоем, вряд ли кто-то будет настолько бестактен, чтобы навязывать нам свое общество.
Оркесса чуть улыбнулась, даже на миг озорно сверкнули желтые глаза.
– Конечно же, я не имею в виду ничего, кроме дымовой завесы, госпожа, – на всякий случай уточнил альтмер.
– В этом вам стоит убеждать скорее Белранда, – сказала гра-Лаг, но потом лукавая улыбка стала гримасой горечи, и Рагаш вздохнула. – О Иланаро, сейчас мое доброе имя волнует меня меньше всего. Нам остается только ждать, а время безвозвратно уходит.
– Разве нет вариантов?
– Даже если эта вещь – на самом деле ключ от Лабиринтиана, без подвоха, и даже если мы рискнем сейчас отправиться туда вдвоем, будет мало толку: если пес не лгал, там окопалось какое-то могущественное и коварное существо, одолеть которое вашему бывшему архимагу удалось только с помощью бога.
– А если лгал?
– Полагаю, нас там в любом случае не ждет при входе Посох Магнуса на удобной подставке с запиской «Это вам, Довакин».
– Это верно.
Перебросившись еще парой фраз, Иланаро и Рагаш сошлись на том, что пора выходить, примерив максимально довольное и слегка заговорщицкое выражение лиц, и запереть за собой кузню. Иланаро сделал в уме отметку: раз Рагаш говорила о том, что они не могут отправиться в Лабиринтиан вдвоем, значит, больше никого из Гвардии в Винтерхолде нет. Или… она настолько хорошо подготовлена, что даже в условиях чрезвычайной ситуации не допускает проговорок.
За день Иланаро успел рассказать Фаральде все, что смог придумать о своем пребывании на Глотке Мира – в целом, удалось более-менее отговориться секретностью полученных знаний, вытерпеть материнскую радость Фаральды от того, что у него все наладилось с Рагаш, обсудить с Брелиной, кто мог убить Мирабеллу – данмерка выдвинула идею, что, взыскуя высокого поста, это могла сделать Нирия – то-то она поспешила уехать… и рассказать еще несколько раз всем желающим, как он сражался с Алдуином, а потом, на сладкое, и с Салокниром.
Эманации Ока все чаще захлестывали Коллегию целиком. Атмосфера становилась все напряженней, вовсю ходили разговоры, что пора уже бежать, бросать все, что Винтерхолд обречен. В голос плакала Бирна, взывая к Зенитару о погибающем бизнесе; чтобы не показаться странно безучастной к своей такой же беде, немного пустила слезу и Рагаш. Ярл вышел на крыльцо и произнес краткую, но экспрессивную речь, суть которой сводилось к тому, что «идиоты-маги» все же доигрались и прикончили его город не без участия «проклятых остроухих» и с попущения «сволочного Буревестника», который как отозвал своего представителя две недели назад, так с тех пор и делает вид, что Винтерхолда не существует, а еще королем себя называет, ублюдок. Потом ярл бросил под ноги свой венец, плюнул на него, показал миру кукиш – и только тут всем собравшимся стало очевидно, что он немыслимо пьян. Вышла его жена и молча утащила его в Длинный Дом.
Во второй половине дня прискакал гонец-почтарь, кроме писем привезший слухи о сражении Довакина с Алдуином. Слухи оказались еще цветастее того бессовестного хвастовства, которое изложили местным Иланаро и Рагаш, и Довакину приписали еще и очаровательную скромность истинного героя. Оценив, что происходит с Коллегией, гонец посоветовал всем, кто еще не выжил из ума, заказать через него из Виндхельма телегу – и побыстрее. Из магов такое желание выказали Гейн, вдруг загоревшийся идеей переехать в Маркарт (причина и так была всем ясна, но он все-таки прочитал небольшую лекцию о двемерском наследии), и Гестор с Брелиной.
– Финис, если и ты уедешь, это точно будет конец, – сказала Фаральда.
Тот покачал головой.
– Даже если я не уеду, это все равно уже конец, взгляни правде в глаза, – довольно мягко для своей обычной манеры беседовать сказал он. – Замок обречен, Фаральда. Возможно, и город тоже. Но главное в Коллегии – не здание, а маги. Если мы выживем, то сможем когда-нибудь восстановить утраченное. Поедем с нами. Ты с Иланаро, Коллетта, Толфдир – снимем вскладчину какой-нибудь дом, попытаемся там собрать самое необходимое… попытаемся призвать к порядку Сергия и этого слюнтяя Нелорена. Библиотеку жаль, но я знаю нескольких коллекционеров книг, они пойдут навстречу.
– Нельзя так быстро сдаваться! Финис, пожалуйста!
Но Гестор, очевидно, уже все решил.
– А если ничего не получится и я не смогу преподавать Колдовство всем желающим, – продолжил он, – то научу хотя бы Марион. Это то, что я могу сделать – и именно это мой долг перед Коллегией, а не сидеть тут и ждать неизвестно чего.
Рагаш отправила с гонцом какое-то письмо, вероятно, шифровку, выглядевшую чем-то невинным. Иланаро спросил у почтаря, были ли за время его отсутствия письма для него, тот сказал, что вроде да, но все передавали в Коллегию… Фаральда со вздохом подтвердила, что всю корреспонденцию для него она складывала у себя. И, конечно, забыла захватить, когда Око взбесилось.
Под вечер прибыл и личный гонец Ульфрика и зачитал указ своего ярла (который в своем указе, конечно, называл себя верховным королем), что Виндхельм примет всех беженцев из Винтерхолда, кроме членов Коллегии (так как Буревестник, мол, в первую очередь печется о безопасности простых жителей), предоставит им временное жилье, небольшую денежную компенсацию и выгодную ссуду на постройку пригородных хозяйств. Это был довольно широкий жест, хотя, если подумать, в остатках города было не так уж много жителей, чтобы сильно напрячь казну Истмарка, а новые фермы потенциальной столице были нужны как воздух. Возникла, впрочем, и некая заминка – гонец выразил желание поговорить с Кеем, управляющий ярла удивленно сообщил, что тот так и не вернулся от Ульфрика, уехав по вызову пару недель назад. В итоге оказалось, что Ульфрик не отзывал своего эмиссара, напротив, был удивлен отсутствием докладов от него. Иланаро сразу подумал, что в этой ситуации есть что-то подозрительно похожее на тот его памятный арест. Впрочем, если Гвардия действительно приложила к исчезновению Кея руку, Иланаро был скорее благодарен им за избавление от угрозы, чем испытывал моральные терзания.
Ближе к ночи Иланаро и Рагаш направились в ее кузню. Место в Длинном Доме, любезно предоставленное Кориром, Иланаро уступил с позволения ярла Фаральде. Дверное кольцо все так же лежало у порога. Альтмер и оркесса осторожно обошли его.
– У меня только одна кровать, – сказала гра-Лаг, – но я могу отдать вам одеяла, чтобы устроить вас на полу с комфортом.
– Если не сложно, – сказал Иланаро.
Было все же что-то волнующее в том, чтобы ночевать вдвоем под одной крышей. Если бы Рагаш дала понять, что заинтересована, Иланаро предложил бы ей разделить с ним ложе сегодня ночью. Он к ней чувствовал слишком много всего, чтобы не пожелать этого: боялся ее как офицера Гвардии (он хорошо запомнил оговорку того юного имперца, назвавшего Рагаш сержантом), был увлечен ею как женщиной и восхищался ею как воительницей – одно то, что она осталась с ним, когда Алдуин уже готов был раздавить обоих, было знаком большой храбрости и выдержки. Но она была предельно корректна в столь двусмысленной ситуации, не позволяла себе ни лишнего прикосновения, ни игривой шутки, и, пожалуй, это значило «нет». Было дело в том, что она замужем, или он просто не был ей интересен как мужчина, а может, она не хотела конфликта интересов, он не знал и не стремился выяснить. Он просто, когда они оба легли и Рагаш потушила свечи, слушал ее дыхание, предаваясь легким приятным фантазиям, пока его не сморил сон.
«Подарок» Клавикуса Вайла никак не проявлял себя.