Гвардия Солнца

      – Значит, переговоры? – раздался резкий женский голос от дверей. – Можно начинать.       Иланаро обернулся на голос и сначала никого не увидел… только присмотревшись, он уловил прозрачный невысокий силуэт. То же заклятие особой невидимости, «хамелеон», что использовала Гвардия в бою с Алдуином. Только куда лучше, почти идеальное.       Тут Иланаро снова почувствовал, как истощается его резерв актуальной магии. По едва видному силуэту командующей не было заметно, что потеря магии ее как-то коснулась. Заклинание, во всяком случае, не развеялось, да и за зельем она не потянулась. Иланаро счел, что Кассандра использует артефакт.       – Так ты – воевода смертных? – в голосе Морокеи послышалось удивление. – Я вижу, многое поменялось.       – Не слишком, – отрезала невидимка, подходя к столу и садясь. – Но к делу.       Иланаро нахмурился. Они говорят о той самой тайне, что Кассандра упоминала в записке? Но вряд ли они знакомы… или?       – Что ты можешь предложить, Морокеи? – спросил альтмер, желая перехватить инициативу в разговоре.       – Вещь… про которую вы пришли сюда. Мои знания. Дружба. Против Алдуина.       – Рано говорить о сделке, – вдруг сказала командующая. – Сначала мы хотим узнать о вас больше.       – Спросить меня.       – О чем ты говорил с Рагаш? – спросил Иланаро. Ему не очень понравилось, что Кассандра прервала его. К тому же никуда не делось то странное давление, которое оказывали ее слова. Но в ее предложении был смысл. Что бы ни рассказал о себе этот Морокеи, как бы ни лгал, все это будет лучше, чем полное отсутствие информации.       – О годах. Прошлое, сто лет. О королях и войнах. Что в мире было, когда я был… пойманный.       – Он действительно спрашивал вас об исторических событиях? – обернулся Иланаро к оркессе.       – Более о текущем раскладе. Он не знал даже о Великой Войне… по его словам, он был заточен около ста лет назад – Савосом Ареном. По-моему, он испытал смешанные чувства, когда узнал о его смерти.       Призрачный смех прокатился по Лабиринтиану.       – Ты ошибаешься, орк-женщина. Он мертв. Моя рука, ваша рука, другая рука – мне все равно.       – Расскажите свою историю, Морокеи, – предложила командующая. – Кем вы были при жизни. После нее. Почему решили выступить против драконов и когда. Как вас заточили. Все, что важно.       – Драконы править. Много тысяч лет назад. Большие, жестокие, без смерти. Я хотеть тогда власть – но не мочь быть выше драконов. Тогда я был… стал их священником. Это быть так высоко… высшее место из всех… Скажи твой язык, орк-женщина!       – Поэтому он достиг высочайшего положения из возможных для смертного тогда, – перевела Рагаш, выслушав фразу на драконьем.       – Да. Я получить подарок… маску, – дальше он продолжил на драконьем.       Рагаш, хмурясь, вслушивалась, потом медленно произнесла:       – Эта маска – артефакт великой силы, но более – знак высшей священной власти… я так понимаю, высшего посвящения среди драконьих жрецов. Вернее, одного из… он говорит, что был некий круг правящих жрецов, вроде совета. Они делились на… м-м, малые советы, и Морокеи входил в малый совет магов вместе с некими Вокуном и Накрином.       – Они разделяли ваше отношение к драконам? – спросила Кассандра.       – Вокун – нет. А Накрин быть… слуга…. нет. Не слуга. Сил амик.       Выслушав какие-то пояснения на драконьем, Рагаш попыталась перевести:       – «Сил амик» – буквально «душевный служитель», это означает более чем служение, некое… фанатизм? – она обратилась к Морокеи на драконьем, уточняя, – и тоже не совсем. Не очень понимаю тонкостей языка. Он цитирует какое-то поэтическое определение, вроде «раскрыть свое сердце дракону и дать войти его дыханию». Ученик. Последователь.       – Мы поняли, – остановила ее командующая.       – Накрин быть сил амик Одавинга.       – Одавинга? – встрепенулся Иланаро. Партурнакс говорил об этом же драконе!       Фраза на драконьем.       – Но все-таки это не значит, что Накрин враг, – перевела Рагаш.       – Ты интересоваться? Я расскажу… если… мей рот!*...       – Он расскажет о тайне Одавинга, если мы договоримся с ним, – перевела Рагаш. – Как и о многих других тайнах.       – Посмотрим. Продолжайте, время дорого, – обратилась к драконьему жрецу Кассандра.       – Для тебя? Ты уверена? – со смешком спросил Морокеи.       Иланаро невольно посмотрел на призрачный силуэт Кассандры. Потом на Рагаш. Та тоже смотрела на командующую, будто ожидая какого-то сигнала. Что это за намеки? Морокеи упомянул, что ей странно быть командующей смертных и что время не дорого для нее. И, возможно, ее магию ему не удается вытянуть… Не из даэдра же она?!       Он жестом спросил у Кассандры, в чем дело. Тут же Рагаш коснулась его руки, настойчиво побуждая повернуться к ней, и, покачав головой, приложила палец к губам. Иланаро сделал ей страшные глаза, потом, утомившись пантомимой, пододвинул к себе бумагу, взял перо и написал: «На что он намекает?»       Рагаш очень выразительно показала, что вопрос не ко времени. Впрочем, в каком-то роде так и было, Морокеи уже продолжал говорить:       – Я жить, стал старый, умер. Был похоронен в моем храме, здесь. Но моя душа не ушла. Маска помочь мне это. В этом.       Выслушав очередную речь на драконьем, Рагаш перевела:       – Эти маски вроде… паллиатива бессмертия. Жрецы, удостоенные их, клялись служить драконам вечно, в жизни и в смерти, а маска сохраняла им душу и личность нетронутой, в отличие от обычной нежити.       – Я не то чтобы специалист в некромантии, – нахмурился Иланаро. – Нельзя ли чуть пояснить?       – В мертвом теле душа ослабевает и распадается, поэтому даже разумная нежить со временем деградирует, – пояснила вдруг не гра-Лаг, а Кассандра. – Даже личи относительно быстро сходят с ума, а со временем и теряют личность как таковую. Судя по всему, упомянутая маска позволяет сохранять полноценную душу неограниченно долго. Я никогда не слышала о подобной магии, но я верю тому, что наблюдаю.       – Спасибо, я понял. То есть ты умер до начала войны драконов, Морокеи? – уточнил Иланаро.       – Да.       Удобно. Непроверяемо – во всяком случае, на данный момент, и сразу снимает вопросы, почему же Морокеи не выступил против своих «злых хозяев» вместе с сородичами, когда началась война.       Еще одна кража магии. Даже Рагаш невольно пригнулась к столу, словно от резкой боли в животе – хотя она, в отличие от практикующих магов, не должна была быть чувствительной к истощению резерва. Иланаро же зажал рот ладонью, боль была не сильной, но ужасно противной. А потом ополовинил пузырек с зельем маны – в этот раз полумерами было не обойтись, Морокеи выжал его резерв просто насухо, до капли. А Кассандра даже не шевельнулась. Как же ей удается защищаться от этих чар?..       – Потом смертные выиграли войну с драконами. Мой разум был нормальный, но я был нежить. Бромьунар не… – раздраженный вздох, и снова – драконья речь.       – Он не мог покинуть место своего упокоения, – вступила Рагаш, восстановив дыхание. – Он мог бы помочь советом или магией, но никто из смертных не видел в нем союзника, те, кто приходил к нему, хотели уничтожить его, но были убиты сами. В итоге его оставили в покое. Потом Лабиринтиан, в смысле, город Бромьунар, был покинут. Потом явился Шалидор.       – Он был опасен, – произнес Морокеи с таким странным выражением, словно получал наслаждение от осознания этого факта. – Он быть способен убить меня… но не сделать это.       – Вы с ним договорились? – уточнил Иланаро.       – Нет.       Судя по всему, детали этого эпизода своей жизни Морокеи не хотел рассказывать. Хотя для историков, изучающих биографию Шалидора, эти факты наверняка стали бы открытием века, никто из присутствующих не стал настаивать на подробностях.       Дальше Морокеи рассказывал в основном через Рагаш:       – Проходили столетия. Он все больше понимал, что бессмертие разума – не такой уж дар при условии нахождения в одном и том же месте. Он мог размышлять, но не действовать, и это приводило его в отчаяние. Он начал, э, периодически засыпать… но все же не покончил с собой. Потому что… хм…       – Демон-бог Беин пришел ко мне. Торговец лжи.       – Клавикус Вайл? – спросил Иланаро, вздрогнув.       – Не знаю его имя на вашем языке. Он дал мне надежду. Возможно, ложь-надежду. Его план был миндол… хитрый. Но сейчас я понял его. Рассказать тебе, если мы будем друзьями.       – К нему периодически забредали смертные, – продолжила переводить Рагаш. – Он, если получалось, выспрашивал их о ситуации во внешнем мире. Сначала проблем с взаимопониманием не было, и он, и авантюристы говорили на нордике, но проходили столетия, и он заметил, что нордик сменяет другой язык, тамриэлик. Он попытался учить его, но хороших учителей среди его пленников не попадалось. Сто с лишним лет назад в Лабиринтиан пришел Савос Арен, вооруженный Посохом Магнуса. Морокеи отобрал артефакт и предложил магу сделку – тот поставляет ему несколько смертных и получает артефакт обратно.       Морокеи невесело рассмеялся.       – Я лгать – и он лгать. Я был пойман.       – Ты знаешь, каким способом? – спросил Иланаро, и Рагаш одобрительно кивнула.       – Да. Снова Беин. Долгая игра, большая хитрость. А сейчас ты пришел. – И еще одна фраза на драконьем.       – Он утверждает, что нас привел Вайл, знаем мы это или нет, – сказала Рагаш, вздохнув.       Иланаро потер шею – Морокеи тут не ошибся. Значит ли это, что он и впрямь разгадал план Клавикуса Вайла?       – Ваши условия и цена? – спросила Кассандра.       Морокеи заговорил на драконьем.       – Он говорит, что ему казалось, что он был в плену раньше, но когда он попался в ловушку Вайла и Арена, он понял, что до этого был почти свободен. Этот плен мучителен для него – не столько неподвижностью, сколько лишением возможности творить чары, высасыванием магии. То же, что он иногда делает с… с нами… он испытывает беспрерывно последние сто лет. Это начинает подтачивать его рассудок. Он желает снятия этих чар и предоставления ему в полное и законное распоряжение его храма, Лабиринтиана… даже за исключением Лабиринта Шалидора, если маги захотят продолжать свою практику полевых испытаний здесь. Он желает, чтобы нынешние правители, королева или ярлы окрестных холдов, неважно, иногда посылали ему преступников, осужденных на казнь, чтобы он мог забирать их жизненную силу и узнавать последние новости. За это он отдаст нам Посох Магнуса и поделится тайнами, которые знает. Плюс к тому он обещает помочь советами в любой текущей проблеме. Как в войне с Алдуином, так и после нее.       – Гарантии? – спросила Кассандра.       – Что значит это слово?       Рагаш заговорила на драконьем.       – А для меня? – отозвался Морокеи. – Если вы взять вещь и убить меня? Нет «харантии» для меня и для вас.       Иланаро снова взял перо и написал:       «Быть может, вам просто приказать ему быть честным?»       Пододвинул лист командующей. Та тоже взяла перо, тут же почти растворившееся в воздухе, и написала под вопросом:       «На него не подействует».       – Каким способом ты собираешься снять чары, Морокеи? – спросил Иланаро.       Тот начал отвечать на драконьем. Рагаш, которая на удивление хорошо справлялась с переводом раньше, уже на второй фразе начала морщиться, закусила губу… потом схватила перо и начала молниеносно записывать речь драконьего жреца, видимо, намереваясь перевести потом. Когда он закончил, она пробежала глазами получившийся текст и покачала головой.       – Я не понимаю и половины, – проговорила она, щелкнув челюстями. – Слишком специальные термины…       – Напишите подстрочник, максимально полный, – приказала Кассандра оркессе, и та немедленно приступила к работе. – Морокеи, возможно, у нас есть свой способ освободить вас.       Иланаро обернулся к невидимке.       «Исмир?» – и пододвинул ей лист.       «Да».       – Какой? – спросил драконий жрец.       – Для начала мы с Довакином должны осмотреть место вашего заточения.       – Хорошо. Входите.       – Один момент, – сказал Иланаро, как возможно быстро строча: «Если Исмир появится сейчас, он может решить сразу освободить его. Или сделать что угодно другое. Все ли готово? Я могу остановить Исмира, только перестав быть им».       «Все готово. Я подстрахую вас».       «Не могу доверять вам. О чем намекал Морокеи? Вы не из смертных?»       Кассандра тихо вздохнула. Стукнула по столу, привлекая внимание Рагаш. Та коснулась руки Иланаро, он поднял на оркессу взгляд…       И вздрогнул, когда та жестом изобразила намек на сущность командующей.