Гвардия Солнца

      На Скайрим спускалась ночь. Двое магов, о которых говорила Сельвура, приехали с небольшим промежутком на закате и тут же скрылись в шатре Кассандры. Они были закутаны в плащи так, что было видно лишь, что оба они мужчины. Иланаро перекусил и немного отдохнул к тому времени. Его проинструктировали на случай всех непредвиденных ситуаций, включая явление Алдуина. Правда, «седлать ближайшую лошадь и скакать как можно быстрее» с Рагаш и Белрандом под прикрытием остающихся Гвардейцев не казалось ему отличным планом. Впрочем, в крайнем случае он мог телепортироваться в Сиродиил.       Все было готово к операции. Маги, включая Брюн и почти невидимую Кассандру, подошли ко входу в храм. Вывели пленного талморца – с мешком на голове, связанного. Не было никаких речей и напутствий, Гвардейцы просто вошли внутрь – маги, талморец, ведомый двумя охранниками, и Олаф с несколькими людьми.       Прошло примерно четверть часа, за которые Иланаро пытался обдумать, что он будет делать, если явится Клавикус Вайл. Инструкции Гвардии для этого случая тоже не воодушевляли: надо было попытаться отстоять Посох, при этом не забывая о своей безопасности. Но альтмер нервничал, и думать получалось плохо.       Тут из Лабиринтиана показался один из людей Олафа и направился к ним. Иланаро сразу же понял, в чем дело.       – Довакин, вам придется присутствовать. Морокеи отказывается начинать без вас.       – И как это аргументирует?       – Заботой о своей безопасности. Вы дали ему слово, и ваше присутствие будет гарантией вашей честности.       – Забавно, – но Иланаро понимал, что для Морокеи хотя бы иметь возможность напасть на обоих «воевод», дававших ему обещание, если они предадут его – уже лучше, чем ничего.       Он проверил свой новый арсенал и обернулся к Рагаш и Белранду.       – Вы со мной?       – От нас не отвяжешься, друг, мы всегда с тобой, – невесело ухмыльнулся воин слова, тоже поправляя свое снаряжение. Белранд взял с собой сразу два посоха, и теперь проверял, легко ли их будет выхватить из-за спины. – Пойдем.       Еще один путь по Лабиринтиану, мимо драконьего скелета, вниз, по лестницам, мимо стены слов, уже не зовущей к себе… комната переговоров… зал заточения драконьего жреца.       – Я пришел, Морокеи, – сказал Иланаро.       Снова высасывание магии. Явно задевшее и Брюн, и новоприбывших магов, и Белранда… но не Кассандру и не Сельвуру. Неужели лже-старуха тоже вампир?!       – Тогда начать. Когда я скажу, вы дать мне жертву.       Талморец, услышав эти слова, забился и замычал в руках Гвардейцев, но Кассандра не глядя повела призрачной рукой в его сторону, и он замер, пораженный «параличом».       – Начинаем, – скомандовала вампиресса, и Брюн с двумя новоприбывшими, синхронно вздохнув, выпили по какому-то зелью, скорее всего, усиливающему регенерацию актуального резерва, и направили свою магическую энергию к древней нежити – Иланаро почувствовал эхо потоков магии.       – Больше, – сказал Морокеи через какое-то время.       Призрачный силуэт Кассандры шелохнулся. Потоки магии снова вздрогнули, когда она направила к Морокеи и свою ману. Сельвура же не сделала и движения поддержать коллег. Очень интересно… если сначала в игру вступили трое из пяти, значит ли это, что они – более слабые маги? Или младше по званию? Получается, данмерка-эксперт старше по званию, чем Кассандра? Или более могущественный маг?       – Больше!       Тут вступила и Сельвура.       – Форсируем! – вдруг рявкнула Кассандра, и приказ в ее голосе был столь непререкаем, что даже Иланаро и Белранд, не участвующие в обряде, машинально подались вперед, пятеро же задействованных магов разом усилили интенсивность потока маны.       Прошло несколько долгих секунд.       – Жертву! – наконец, прокричал Морокеи, и в этом крике был такой голод, такая алчность, такое невыносимое желание получить требуемое, что даже Гвардейцы на миг смешались. Но все же конвоиры поволокли начавшего как раз отходить от «паралича» Эстормо к сфере, в которой застыло тело Морокеи.       Иланаро заставил себя не отводить взгляда, хотя присутствовать при этой казни было еще хуже, чем при казни той вампирши – тут разумного на смерть обрекали не по закону, и, в какой-то мере, сам Иланаро разделял с Гвардейцами ответственность за это. Он напомнил себе, что этот альтмер – не невинная жертва, он член Талмора, на его руках, возможно, хватает крови. Впрочем, только при условии, что он действительно член Талмора, что это не очередная ложь Гвардии. С другой стороны, ничего лучше предложить Иланаро не мог. Смерть Эстормо даст им Посох, Посох усмирит Око, и это спасет много жизней…       Пленника втолкнули внутрь сферы, прямо в объятия драконьего жреца. Истлевшие руки, одна из которых продолжала сжимать Посох Магнуса, сомкнулись на спине все еще парализованного Эстормо, драконий жрец вцепился в жертву, словно истосковавшийся любовник в предмет своей страсти, словно умирающий от жажды – в бурдюк с водой. Два крика, сплетясь, наполнили всю залу: один – ликующий, а второй – полный ужаса и боли.       Трое магов тут же, почти синхронно, опрокинули в себя очередное зелье. Выждав несколько секунд, то же сделали и Кассандра с Сельвурой.       Крик длился, не затихая, две фигуры внутри сферы застыли, связанные объятиями и магией, и вдруг… Морокеи рассыпался! Кости, истлевая на глазах и распадаясь, упали под ноги альтмера, маска мелодично звякнула об пол, лишь Посох был слишком длинный, чтобы упасть плашмя, встал на наконечник, поддерживаемый стенками сферы.       – Что?! – раздался голос орчонка, сорвавшийся на визг.       – Без паники! – приказала Сельвура, распрямляясь. – Всем быть наготове!       Рагаш и Белранд обнажили оружие – топоры и посох соответственно, готовые защищать Довакина. Иланаро смотрел во все глаза.       Веревки, связывающие руки Эстормо, лопнули. Он тут же снял с головы мешок, вынул изо рта кляп.       – Эй! – крикнул один из магов. – Стой!       Но талморец игнорировал его. Он присел – наклониться в сфере было невозможно – и поднял маску, сверкнувшую в его пальцах холодным серебристо-синим светом. Распрямился снова и надел ее, медленно, словно исполняя некий ритуал или наслаждаясь каждым мигом. И тут все его тело содрогнулось, не то от боли, не то в экстазе, он вскрикнул… его руки, словно зажив своей жизнью, прошлись по всему его телу, щупая, сжимая, гладя – выглядело это жутко, извращенно…       А потом он вздохнул полной грудью и подхватил Посох Магнуса. Повернулся лицом к замершим в ожидании любых осложнений Гвардейцам. Выражение, увековеченное в чертах маски, было скорее грустно-созерцательным, но сейчас оно казалось восторженным, триумфальным.       – Морокеи? – спросила Сельвура громким, но ровным голосом. – Это вы?       – Да, это я. Сделка в силе. Не атакуйте меня, когда я выйду, и я выполню свою часть договора, – произнес голос Эстормо. Высокий по сравнению с настоящим голосом Морокеи, поставленный, слегка тянущий слова. Иланаро отметил, что тот говорит на чистом тамриэлике, разве что с легким певучим акцентом эльфийского. Оказавшись в теле талморца, Морокеи получил доступ к тому, что знает он?       – Договор был о том, что вы убьете его и получите силу. А вы вселились в его тело.       – Вышло немного иначе, чем я предполагал, – пожал плечами талморец. – Довакин! Кассандра! Я все еще могу рассчитывать на ваше слово чести? Скажите своим слугам опустить оружие.       – Пусть выходит, – сказала Кассандра Гвардейцам.       – Выходи, – сказал Иланаро. – Если больше не будет сюрпризов, мы выполним свою часть сделки.       – Разве что приятные сюрпризы, – в голосе прозвучала улыбка. – Я выхожу.       И он сделал шаг.       Сфера осталась практически пустой, лишь прах Морокеи и остатки его савана остались лежать на полу жалкой кучкой. Пленные призраки продолжали, теперь уже бессмысленно, поддерживать опустевшую магическую клетку.       – Что ж, теперь передайте Посох Довакину, – сказала Кассандра.       Эстормо вздрогнул – похоже, теперь Морокеи ощутил на себе вампирские чары Кассандры. Потом поднял палец.       – Один момент. Я должен кое-что сделать.       Красивым умелым движением он направил Посох на одного призрака, тут же, сделав им в воздухе сложную петлю, на другого – и потом на сферу.       – Подождите! Не уничтожайте это! – воскликнула Сельвура.       – Я и не собираюсь, – проговорил Эстормо, посылая в сферу небольшой магический импульс. – Хотя моим останкам приличествовало бы упокоиться в гробнице, с этим придется подождать.       – Вы вновь сделали сферу непроницаемой для живых? – резко спросила Кассандра.       – Именно. Пусть те, что не должны знать деталей, уйдут. А вас двоих, – он показал на Кассандру и Довакина, – приглашаю в комнату для переговоров.       – Я настаиваю на присутствии госпожи гра-Лаг, тем более, что она уже в курсе, – сказал Иланаро. И спиной почувствовал недовольство Белранда. Но он не решился требовать оставить и его, не было никакого предлога.       – Я же настаиваю на присутствии эксперта по магии, госпожи Индален, – сказала Кассандра. – И все же вам следует передать Посох Довакину как можно быстрее.       – То, чего вы опасаетесь, не произойдет, пока Посох в моих руках. Я объясню, как будет безопасно передать его, но не при лишних ушах. Согласен на присутствие ваших доверенных лиц.       Да, несомненно, Сельвура во всяком случае не ниже Кассандры по званию.       Какое-то время ушло на то, чтобы переместиться в комнату переговоров сокращенным составом. Остальные ушли. Иланаро снова нацелился на трон, но предполагал, что его поспешит занять Морокеи-Эстормо. Впрочем, тот почему-то отвлекся на то, чтобы огладить стены, потом столешницу… увидев бутылку, он налил себе стакан воды и, сдвинув маску на темя, жадно выпил. Лицо Эстормо – довольно некрасивое для высшего эльфа – расплылось в широкой улыбке. Потом он надвинул маску обратно.       – Снова дышать, пить, прикасаться к вещам живой, чувствующей кожей – наслаждение, которого я был лишен несколько тысяч лет, – объяснил он, садясь на первый попавшийся стул и кладя Посох Магнуса перед собой. Положил на его древко обе руки. – Кстати, спасибо за это тело. Молодой альтмер – идеальное вместилище для моей сущности. Самая долгая жизнь из возможных для смертного, изумительная чувствительность к магии… и, конечно же, соответствие пола – мне было бы тяжело очутиться в теле женщины. Жаль, что его положение в этой партии, в Талморе, столь невысоко. Он не знает ничего важного. Впрочем, зато у него нет семьи, нет даже возлюбленной… мало кто, кроме его начальства, озаботится его смертью, и вряд ли будут глубоко копать. Мне нужна сменная одежда без знаков отличия и свежий труп худощавого мужчины примерно того же роста.       – Вы хотите одеть труп в вещи талморца и… к примеру, сжечь? – спросила Сельвура, одобрительно кивая. Она села между Морокеи и Иланаро, который все-таки занял трон, за что тот был ей благодарен – драконий жрец в теле его сородича его несколько пугал. – Мы можем заняться этим, когда разберемся с насущными вопросами.       Иланаро закусил губу. Вряд ли у Гвардии наготове есть свежие трупы любых пропорций. Им придется искать подходящую по параметрам жертву. Еще одна смерть.       – Первым делом я хочу переформулировать ряд моих требований. Теперь, когда я получил живое тело, я снимаю требование о предоставлении мне Лабиринтиана и преступников. Вместо этого мне нужно убежище где-нибудь в глуши, в месте, недоступном для драконов, оборудованное для занятий магией. Сумма денег, достаточная для того, чтобы обеспечивать себя пищей, одеждой и материалами для чародейства… в идеале, доставка всего этого на дом – пока я не изменю внешность, я не хотел бы появляться на публике. Можете приставить ко мне охрану – при условии, что она не будет мозолить мне глаза и ограничивать мои эксперименты. В обмен на это я отдам вам Посох Магнуса и окажу любую возможную помощь в войне с драконами и Алдуином. В это входит передача сведений и секретов, обучение особым практикам волшебства и Голоса, магическая поддержка разного рода.       Сельвура посмотрела на Иланаро.       – Это приемлемо, – сказал он. – Но что насчет Клавикуса Вайла?       – Я расскажу вам условия моей сделки с ним, если вы расскажете об условиях своей, Довакин.       – Я не заключал с ним никаких сделок, – сказал Иланаро, отметив, что Морокеи теперь обращается к нему на «вы». И вообще, его манера разговора стала… иной, и дело не только в знании языка. Интересно, откуда эта вежливость? Не от Эстормо же досталась?       – Значит, вас коснулась сделка, заключенная с кем-то другим, – моментально ответил Морокеи. – И вы что-то о ней знаете.       В уме ему точно не откажешь.       – Ваша сделка была заключена раньше. Изложите ее первым, – сказала Кассандра.       – Хм-м… вы, несомненно, в курсе эффекта, который ваши приказы производят на живых. Теперь это давление ощущаю и я. Не могли бы вы воздержаться от формулировок, похожих на приказ или требование, госпожа Кассандра? Ради демонстрации добрых намерений?       – Я просто предоставлю вести переговоры от моего имени нашему эксперту, – не смущаясь, ответила вампиресса.       – Хм… хорошо, – Морокеи-Эстормо обратил лицо, скрытое маской, к данмерке. – Вы, я заметил, очень искусны в защитной магии, госпожа…       – Сельвура Индален. Не только в защитной, – без ложной скромности ответила данмерка.       – Рад знакомству. Довакин, могу я узнать ваше имя?       – Иланаро из Чейдинала.       Все-таки разительный контраст. Не спросить ли напрямую?       – Полагаю, мне стоит выбрать себе псевдоним, звучащий более… по-альтмерски. Морилиан?       – Дело лишь в конспирации, или вы, получив знания мера, в которого вселились, отчасти получили и его черты личности? – все же спросил Иланаро. – Это личный вопрос, понимаю, но это важно.       – Похоже на то, – ответил новоявленный Морилиан тем же любезным тоном. – К счастью, я, кажется, не вобрал в себя его худшие стороны. Он не был умен. И еще он был внушаем. Искренне верил в то, что есть высшие и низшие расы, хотя очевидно, что есть только высшие и низшие умы. Конечно же, ему было приятнее верить в пропаганду его партии, чем признать себя низшим.       – И каков удел низших умов? – спросил Иланаро, снова не удержавшись от любопытства.       – Удел высших – править, удел низших – служить, – с абсолютной убежденностью сказал Морокеи. – Полагаю, сейчас в моде мировоззрения, более удобные политически, но суть измениться не могла. Впрочем, сейчас не время для философии. Я хотел бы быстрее увидеть небо, но не могу себе позволить такое потрясение до того, как закончу переговоры.       – Да, вернемся к делу, – сказала Сельвура.       Иланаро не смог не ощутить сочувствие к Морокеи, тут же представив себя на его месте: заточенным в Лабиринтиане не на годы, на многие сотни лет, мертвым, и вдруг получившим жизнь и свободу. Какая должна быть выдержка, чтобы, получив живое тело, не забиться в истерике, не ухватиться за возможности, что оно предоставляет, а хладнокровно приступить к переговорам.       – Подумав, я счел, что рассказывать действительно лучше с начала, – произнес Морокеи-Эстормо, с наслаждением вдохнув воздух. – Моя история будет первой.       Он замолчал, вспоминая или подбирая слова. Его новые пальцы, длинные желтые пальцы с аккуратными ногтями оглаживали Посох Магнуса, столешницу, листы бумаги, наслаждаясь тактильными ощущениями.       – Обманщик приходит в день отчаяния, – сказал вдруг он, поднимая скрытое маской лицо. – Это старая поговорка, но она верна.       – «Беин» можно перевести как «Обманщик», – тихо сказала Рагаш.       Драконий жрец кивнул.       – Демон-бог пришел ко мне в день, когда я принял решение покончить с собой.       Его пальцы конвульсивно сжались на древке Посоха.       – Если, конечно, к нежити применим этот термин, – усмехнулся Морокеи, выдержав небольшую паузу.       Призрачный силуэт Кассандры чуть шевельнулся, выпрямляясь.       – Этот термин применим ко всем, осознающим себя как личность, – резко сказала она.       – В любом случае, он предложил мне сделку, и я пошел на нее. И это, пожалуй, единственный мой поступок, о котором я до сих пор не могу сказать, был он ошибкой или нет.       Серебристая маска обернулась к Иланаро.       – Думаю, скоро это выяснится, – сказал Морокеи, и его тон был настолько мрачным, что Иланаро опустил глаза.