Гвардия Солнца

      Сельвура потащила Иланаро с собой в командную ставку, препоручив Морокеи охране двух магов – тех, что делились с ним магией, и заботе рядовых – чтобы подобрали ему одежду, принесли еды, обеспечили место для отдыха.       – Польщен доверием, – проговорил Иланаро, когда они остались втроем и Кассандра провела по периметру своей ставки заклятие тишины. Наводить темноту она не стала, осталась под «хамелеоном».       – Это чтобы Морокеи не счел странным, что вы не участвуете в этом совещании, – сказала Кассандра.       – А откуда Гвардия вообще знает о Посохе? – спросил Иланаро, вспомнив давнюю неувязку. – Он ведь не был доступен для вас с момента вашей, э… расконсервации. Откуда вы знаете, как им действовать, чтобы смирить Око?       – Иланаро, не задавайте лишних вопросов, прошу вас, у нас и так катастрофическое положение, – вздохнула Сельвура. – Не усугубляйте.       – Но вы знаете, как им пользоваться?       – Как в принципе работать Посохом с Оком – да. Как успокоить Око им в данной ситуации… скажем так, есть идеи. Ситуация нештатная.       – Отлично, – Иланаро сложил на груди руки. – То есть все это может быть еще и зря? Мы получим Посох, приедем в Винтерхолд и ничего не сможем сделать?       – Есть крайний вариант, – проговорила Сельвура. – Который обезопасит мир от Ока, но… чреват многими другими проблемами.       Иланаро подумал о Псиджиках. Об их желании заполучить Око. Не является ли этим крайним вариантом передача Ока им? Но, конечно же, он не стал озвучивать свои мысли.       – Очень интересный Крик, – вставила Кассандра. – Впечатляюще эффектный, хотя и совершенно бесполезный.       Иланаро едва подавил в себе желание сказать, что она ошибается: «Чистое небо», во всяком случае, ключ к обиталищу Партурнакса, и, возможно, его практическая польза этим не исчерпывается. Но раскрывать Гвардии один из своих немногочисленных козырей было бы недальновидно.       – Мне казалось, время дорого, и мы не можем вести светские беседы?       – Нужно создать впечатление у Морокеи, что мы достаточное время обсуждали наше решение, – вздохнула Индален. – Поэтому у нас есть не меньше четверти часа для разговоров ни о чем. Хотите воды или вина?       – Я хочу свободы и покоя, – пробормотал Иланаро.       – А я хочу повышения, – сказала Кассандра. – Надеюсь, хоть в этот раз моих заслуг будет достаточно?       – Вопрос к центру, не ко мне, – прохладно отозвалась Сельвура.       – Мой Даритель стоял у истоков Гвардии, всю мою жизнь, если это жизнь, я посвятила ей. Я давно заслужила следующее звание, и будь я смертной, оно у меня уже пять лет как было бы.       – Да, я знаю, Кассандра, я знаю, и я лично не против. Но это не в моей компетенции.       А это при нем они зачем обсуждают?       – У истоков Гвардии был вампир? – спросил Иланаро.       – Граф Янус Гассилдор. Правда, когда он погиб в Великой Войне как герой, его звали уже не так. Нам периодически приходится… начинать жизнь заново, как вы понимаете, – в голосе Кассандры не было ни капли горечи. Как и говорил Белранд: холодна, как ледяной атронах.       – Кажется, когда я был маленьким, в начале эры, Гассилдор был правителем Скинграда? – припомнил Иланаро.       – Да, верно.       – И он уже тогда был вампиром?       – Да.       – Надо же. Может, расскажете что-нибудь еще интересное из исторических сведений о Гвардии? То, что мне безопасно знать?       – Также у истоков Гвардии стояли данмеры, – не без гордости сказала Индален. – Королева-мать Морровинда Барензия… и великий маг Дивайт Фир. Который, кстати, возможно, жив до сих пор, только никто не знает, где он.       – Я читал о нем. И его труды, хотя, конечно, не все.       – Впрочем, он лично Гвардией занимался мало, в основном, он действовал через представителя… через Бейту Фир.       – Его родственница?       – Более чем, – усмехнулась Сельвура. – В какой-то мере его сестра… в какой-то – дочь, в какой-то – консорт… неужели вы не читали его работ по божественной болезни? Он создал не менее четырех женщин из собственной плоти, экспериментируя с корпрусом. Официально он признал их своими дочерьми, но фактически жил с ними, как с супругами. Есть сведения, что с одной из них ему даже удалось зачать ребенка. Это тоже была часть эксперимента. Во всяком случае, в его рабочих дневниках, которые были изданы в сотых годах, это упоминалось.       – Довольно нездорово звучит.       – Его считали эксцентричным даже Телванни, – пожала плечами Сельвура. – Увы, Фиры потеряли интерес к Гвардии на данный момент, судя по всему.       – Кажется, госпожа гра-Лаг упоминала, что у истоков Гвардии стояла и Баирра, Защитница Сиродиила?       – Да. И два грандмастера Клинков периода смуты, Косадес и Венитус. Они периодически сменяли друг друга на этом посту.       – Венитус… Хальвес Венитус, один из Героев Брумы? Он был грандмастером Клинков? И впрямь занимательно. Они были всеобщими кумирами, когда я был ребенком: госпожа Баирра, Герои Брумы, император Мартин… затмили даже славу Нереварин. Помню, мы часто играли в «Победу над Дагоном». Мне почему-то всегда пытались навязать роль канцлера Окато, – он усмехнулся воспоминаниям, – а я был против, мне казалось, это была недостаточно героическая роль. И постоянно умирать от рук ассасинов тоже мне претило. Почему-то мы играли так, словно он погиб сразу после Кризиса…       – Что значит «почему-то»? Потому что вы альтмер, – сказала Кассандра. С чувством юмора у нее, кажется, были проблемы.       – Действительно. А на роль Дагона мы чаще всего выбирали одного орчонка, и постоянно просили, чтобы он покрасился красной краской, а он не хотел, поэтому у нас был зеленый Мехрун Дагон, – Иланаро вдруг захватили воспоминания детства, он давно не вспоминал те беззаботные дни. – Но он хорошо входил в роль. «Жалкие смертные» и весь этот репертуар. Мы все думали, что он станет актером. Не знаю, как сложилась его судьба.       – Кстати о «жалких смертных», – Сельвура требовательно протянула руку к почти невидимой Кассандре. Та, неопределенно хмыкнув, что-то вложила в ее ладонь, и Индален тут же убрала это за пазуху.       – Об этом мне тоже не стоит спрашивать?       – Ну почему же, – отозвалась Кассандра. – Это страховка на тот случай, что обладание двумя могущественными артефактами, один из которых входит в перечень Легенд Тамриэля, а второй способен на то, что считается невозможным в современной некромантии, сведет меня с ума, и я решу на месте захватить власть над миром или что-нибудь вроде этого.       – Не буду лгать, несколько успокаивает, что такая страховка существует. Хотя… почему же ее не было у Анкано? – спросил Иланаро.       – Потому что Анкано – не вампир, – сказала Кассандра с сарказмом.       – Естественно, не поэтому, – устало сказала Сельвура. – Как раз с момента инцидента с Анкано был отдан приказ о подобной страховке для всех офицеров Гвардии, работающих с могущественными артефактами. Это был просчет, так как раньше у нас не возникало подобных ситуаций, но теперь мы его учли.       – Лучше поздно, чем никогда. При этом относительно меня подобный приказ был в силе изначально. Потому что я – вампир.       Слушая эту перепалку, Иланаро утвердился в мнении, что эти две дамы не очень друг друга любят.       – А если бы я согласился принять Посох? Ко мне бы вы тоже приняли подобные меры предосторожности?       – Вы – не офицер Гвардии, – все же у Кассандры была склонность озвучивать очевидное.       – Это не отвечает на мой вопрос.       – Нет, относительно вас – нет, – ответила Индален. – Может быть, вы забыли, Иланаро, но судьбой-то Посох, почти точно, предназначен вам. Окулатория Мзулфта связала вас с Оком и Посохом Магнуса. И Алдуина должны победить именно вы. Ваша жизнь сейчас – самое ценное, что есть в мире, и мы защищаем и будем защищать ее любой ценой, если хотим и дальше жить и действовать на Нирне. Но так как у вас сейчас с Исмиром сложности, и Клавикус Вайл не дремлет, и решение проблемы с Оком в пророчестве о Довакине никак не упоминается, мы стараемся не рисковать.       – Вы, случайно, не планируете убить Морокеи, когда он отдаст вам Посох?       – В том случае, если он проявит серьезную агрессию, несомненно, планируем, – сказала Сельвура. – Если же он будет соблюдать условия сделки – то конечно же, нет. Он – уникальный источник информации о драконах, древней магии и Неревар знает, о чем еще. Зачем его убивать?       – Просто хотел уточнить, – сказал Иланаро.       – Что ж, будем считать, мы долго обсуждали и все-таки приняли решение, что преемником Морокеи стану я, – сказала Кассандра. – Думаю, он тоже успел взять себя в руки. Пойдемте позовем его.       За время, пока они вели светскую беседу, Морилиан успел переодеться в неприметную теплую одежду и надеть меховую шапку-шлем, но все это явно недостаточно его грело. Маску он повесил себе на шею, как довольно нелепый огромный кулон. В новом облачении талморец утратил всякое изящество и грозный вид, он походил сейчас на скромного промысловика, случайно нашедшего великолепный волшебный посох. В ожидании решения он бродил по лагерю Гвардии, касался камня руин, снега, рассматривал небо, начавшее светлеть на востоке…       – Я так давно не чувствовал холода или тепла, – сказал Морилиан, потирая свободной рукой уши, торчащие из-под шапки, когда Иланаро, Кассандра и Сельвура подошли к нему. – Довольно прохладно сегодня, нет? Или дело в том, что я теперь альтмер? – он взглянул на Иланаро, который был одет куда более легко.       – Я – не показатель, – ответил Иланаро, имея в виду нордскую четверть своей крови.       – Вообще-то, действительно нежарко, – сказала Сельвура, несколько демонстративно укутавшись в свои меха. – Пойдемте в штаб, мы все обсудили и приняли решение.       Они вернулись в штаб вчетвером, Кассандра обновила защитное заклинание.       – Так вы готовы передать госпоже Кассандре свой… титул? – спросила данмерка.       – Да. Обряд можно сократить до минимума, но он, полагаю, все же должен быть проведен на драконьем языке. Присутствие переводчицы возможно, но свои фразы вам придется выучить. Надеюсь, вы ничего не имеете против того, чтобы дать ложную клятву? Там будут слова, что вы присягаете вечно служить драконам под именем Морокеи.       – Клятва не имеет магической связывающей силы?       – К счастью, нет. Это просто слова. Как я уже говорил, драконы спесивы. Сама мысль, что смертные могут не желать служить им, едва укладывается у них в головах, поэтому подумать о такого рода подстраховке они не способны. В том числе благодаря этому, я почти уверен, и стала возможной победа над ними – они просто никак не могли поверить, что их рабы желают восстать, и пропустили все приготовления. Я не знаю точно, но предполагаю, что опасность бунта видел только Партурнакс… но не смог или, скорее всего, не захотел донести это до Алдуина.       Иланаро покосился на Сельвуру, размышляя, стоит ли рассказывать Морокеи, что Партурнакс перешел на сторону смертных и жив до сих пор. Впрочем, сказать это всегда успеется, а вот взять слова назад уже не получится.       – Вы говорили, Морилиан, что не видели возможности выступить против драконов, когда были живы. А теперь говорите, что драконов было несложно повергнуть…       – Нет, этого я не говорил, – Морокеи поднялся на ноги. – Потому что это не так. Алдуин. Само его существование делало бессмысленным любые планы, он мог в одиночку уничтожить всех, способных быть уничтоженными – неуязвимый для любого оружия, для любой малой магии, и практически неуязвимый для магии Голоса… После моей смерти явно возник некий фактор, который дал моим сородичам шанс сбросить иго. Алдуин был повержен. Мне казалось это немыслимым, но это утверждали все мои… гости, желавшие заодно упокоить и меня. Мне пришлось поверить. Я долго размышлял над способом, которым смертные могли повергнуть его… и когда я узнал про пророчество о Довакине, я понял – он не был побежден, он был каким-то образом перенесен в будущее. Была надломлена сама история – а значит, тут не обошлось без вмешательства эт’Ада. А возможно, были задействованы еще более глубокие механизмы мироздания… судя по вашему лицу, Иланаро, мои догадки верны.       – Да. Впечатляет.       Морокеи небрежно отмахнулся, мол, решали задачи и поинтереснее.       – Полагаю, вам известно больше, чем мне, уважаемые, но мы поговорим об этом позже. У вас, госпожа Кассандра, еще остались вопросы?       – Моя природа не помешает мне стать вашей преемницей?       – Вы имеете в виду ваш пол или вашу сущность?       – А что не так с моим полом?       – Женщин не рукополагали в драконьи жрецы. Считалось, что ваш пол не способен властвовать. Насколько я понимаю, история показала обратное?       – Какое дикарство, – пробормотала Индален. – Да, показала. И множество раз.       – Охотно верю. В любом случае, прецедентов не было, впрочем, как и с вампирами. Вообще на моей памяти лишь один драконий жрец добровольно отказался от маски в пользу другого человека. И то лишь потому, что ему был обещан высший ранг – первосвященника культа, Вождя. Впрочем, надеюсь, это не принципиально. Маска либо признает вас, либо нет.       – А если не признает, не будет ли это для меня фатально?       – В мое время это было фатально, так как претендующего на место драконьего жреца, но не способного принять маску, четвертовали, варили или сжигали заживо – чтобы устрашить иных недостойных, – похоже, Морокеи всецело поддерживал эту практику, во всяком случае, в голосе и лице его не было осуждения. Была даже нотка гордости – он в свое время пошел на этот риск и победил. – Но мы этот момент опустим.       – Тогда я готова.       Попросив бумагу и перо, Морокеи написал что-то на драконьем, а потом, сосредоточенно хмурясь, записал на тамриэлике транскрипцию и перевод фраз для Кассандры. Текст был довольно коротким, насколько заметил Иланаро.       – Я приглашу госпожу гра-Лаг, – сказала Индален и вышла.       – Посох я передам вам вместе с маской, – Морилиан пододвинул записку силуэту Кассандры и та вчиталась. – Я так понимаю, вы с Довакином сразу же поспешите куда-то, где требуется его сила?       – Верно. А наши люди проводят вас в надежное убежище, где мы предоставим вам несколько дней, чтобы вы устроились и привыкли. Тем временем здесь все приберут и инсценируют смерть этого Эстормо. Когда мы решим первоочередные проблемы, мы вас навестим, чтобы обсудить менее животрепещущие вопросы.       – Прекрасно.       Когда Индален вернулась с Рагаш, Морокеи пересказал оркессе свою обрядовую речь на драконьем с переводом, и та подтвердила, что ничего крамольного в тексте не значится – это было не проклятие и не пустой набор слов, а действительно формула передачи титула и регалий. Кассандра тем временем затвердила свою фразу. Все поднялись со своих мест, Морилиан и Кассандра встали друг перед другом в центре каменного шатра, остальные отошли к стенам.       Морокеи торжественно заговорил на драконьем.       – За отсутствием Вокуна и Накрина, равных мне, – вполголоса, но четко начала переводить Рагаш, впервые – от лица Морокеи, а не пересказывая его слова, – я призываю в свидетели обряда этих мужчину и женщин. Я, Морокеи из Круга драконьих жрецов, из малого Круга Магии, последователь Вождя, верный слуга драконов, жрец Великого Алдуина, отрекаюсь от своего имени и дарованных мне регалий в пользу этой достойной женщины, что стоит передо мной. Клянешься ли ты, приняв имя Морокеи, вступить в большой Круг драконьих жрецов и в малый Круг Магии вместо меня? Клянешься ли ты служить владыкам нашим, драконам, в жизни, в смерти и после смерти, отринув иные стремления? Клянешься ли ты своим сердцем и честью, будущая Морокеи?       Кассандра медленно, но не запинаясь, произнесла выученную драконью фразу, фактически развернутый ответ на последний вопрос.       – Да будет так, – продолжила переводить Рагаш слова драконьего жреца, – прими эту маску, надень ее, докажи, что достойна носить ее и имя Морокеи.       Морилиан протянул едва видимой Кассандре свою маску.       – Зу’у лос Морокеи ну!* – воскликнула она, надевая маску и в этот же момент принимая из рук бывшего Морокеи Посох Магнуса.       Все присутствующие были готовы к чему угодно. К явлению Клавикуса Вайла, Сангвина или обоих, к пробуждению Исмира, к тому, что Морокеи в последний момент нападет на них, так и не отдав Посох, к тому, что нападет Кассандра – на них или на Морокеи, даже к явлению из Совнгарда разгневанного творящимся святотатством Алдуина.       Вместо этого Кассандра сбросила с себя «хамелеон», что, впрочем, мало что дало – она оказалась закутанной в бесформенную мантию с капюшоном, скрывающую фигуру и волосы. Не было видно даже тона кожи – на руках у вампирши были перчатки.       – Я думаю, безумный смех мы опустим, – сказала она, и ее голос впервые сорвался, дрогнул, переполнившись эмоциями, – хотя ощущения потрясающие. Я готова ехать в Винтерхолд.