Гвардия Солнца

      Он явился на площади Винтерхолда – во всей своей славе, как потом напишут в хрониках. Из-за спины кто-то испуганно и угрожающе окликнул его, но Исмира это не заинтересовало, а Иланаро не мог оторвать глаз от беснующейся синевы вокруг Коллегии. Она поглотила все здание, включая мост, ее выплески уже дотягивались до кузницы гра-Лаг. Сфера стала такой огромной, что внизу касалась моря, а вверху – едва не пропадала в низких облаках. Иланаро понятия не имел, каким образом Исмир собирается исправлять это, но надеялся, что тот знает, что делает.       – Эй, ты кто?! Стоять, говорю! – еще раз окликнули из-за спины, и Исмир величественно повернулся.       – Ох, Шор! Это же наш тан! Это Довакин! – один из стражников, дежурящих за импровизированным укреплением перед резиденцией ярла, узнал его.       – Х-храни Талос… а что у него с глазами?.. – этот стражник был одет в форму Братьев Бури – видимо, Ульфрик расщедрился на подкрепление.       На шум из Длинного Дома выбежали еще несколько стражников, и местных, и присланных на подмогу, а за ними – ярл, совершенно опухший от пьянства, и Фаральда, осунувшаяся, но с надеждой на лице.       – Иланаро! – позвала она, торопливо сбегая по ступенькам, а потом охнула, рассмотрев, как он теперь выглядит. – Ради Аури-эля… что с тобой?       – Он появился прямо из воздуха, мой ярл! И вот такой! – стражник попытался втолковать пьяному Кориру суть происходящего. Тот лишь покачивался, тщась сфокусировать на Исмире бессмысленный взгляд.       – Иланаро, ответь мне! – материнская тревога в голосе альтмерессы была неподдельной. – Ты в порядке?..       – Не тревожься, наставница магов, – ответил Исмир, впрочем, довольно холодно. – И слушай своего короля, и вы, люди Севера, слушайте. Я пришел исполнить предначертанное.       – В каком смысле, «короля»? Ульфрик – наш король, вообще-то! – Брат Бури явно хотел добавить что-то насчет остроухих, но не решился грубить так прямо тому, кого только что назвали Довакином.       Исмир лишь на миг остановил на нем взгляд, и тот отшатнулся, но, покраснев от стыда за проявленный страх, заставил себя вновь посмотреть в глаза явившегося. Исмир, впрочем, не счел нужным как-то отметить его смелость.       Тем временем из резиденции ярла выполз поддерживаемый Колеттой Толфдир. Иланаро почувствовал определенное облегчение, увидев, что старик оправился.       – Это кто, наш Иланаро? – спросил он слабым голосом.       – Я не знаю, – ответила Фаральда, нервно стискивая руки. – У него светятся глаза, и он разговаривает… будто в книге о каких-нибудь героях древности. Он словно одержим духом.       – Перед богами и смертными я заявляю свои права на Око Магнуса, – сказал Исмир, и Посох откликнулся, навершие на миг полыхнуло белым, и от руки, сжимавшей его древко, прошла какая-то щекотная волна по всему телу. – Двое из старших ступали на Нирн прежде, ныне – третий. Каждый из них – я. Воин и Вор здесь-и-не-здесь, и Маг замкнет круг.       – Ты говоришь о созвездиях? – спросил Толфдир с некоторой опаской. – Или о чем?.. Что ты собираешься делать, Иланаро? Кем ты стал?       – Ты говоришь с Исмиром, наставник магов.       – Исмир – это Талос! – воскликнул тот же Брат Бури. – Ты не можешь быть Талосом, эльф, Талос – норд! Человеческий бог, которого твой народ пытается уничтожить, как и всех нас. Как ты смеешь называть себя так!       – Вообще-то, молодой человек, Талос, скорее всего, был бретоном, – сказал Толфдир занудным тоном преподавателя. – А во-вторых, Исмиром был и Вулфхарт. Который да, был нордом, но…       – А я читала, что Исмиром называли и Пелинала, – внесла свою лепту и Колетта. – Но вроде бы это просто ошибка историков. Надо бы спросить Урага. Может, хоть это его растормошит.       – А по-моему, кем бы ни был наш тан, если он исправит это – лично я готов признать его хоть самим Шором, – сказал винтерхолдский стражник.       – Он ничего не говорил о том, что собирается что-то исправлять, – резонно возразил ему Брат Бури. – Может, он нас сейчас всех переубивает с помощью этой дряни, а потом захватит Скайрим.       – Какая ерунда, Иланаро не станет этого делать, – сказала Фаральда, но в ее голосе не было полной уверенности.       Иланаро было грустно услышать сомнение в голосе альтмерессы. Ее нельзя было винить – Исмир вел себя и впрямь странно с точки зрения нормального разумного. И все же… будто порвалась еще одна нить, связывающая его с другими. После явления Гвардии он не мог до конца верить Фаральде: вдруг даже она – не та, за кого себя выдает? А теперь и она не сможет до конца верить ему. Раньше она знала его лишь как смертного, почитающего ее как наставницу и даже испытывающего своего рода сыновние чувства. А теперь увидела его в божественной форме – равнодушного, опасного, чужого. И такое его поведение не могло не показаться ей почти предательством…       Тем временем Исмир отвернулся от смертных и воззрился на чудовищную сферу холодного синего огня, грозящую поглотить Винтерхолд. Что он там надеялся высмотреть, Иланаро не понимал. Его разум почти помимо его воли уже пытаться разгадать загадку, которую задала его божественная форма. Может, речь как раз об Исмирах? Двое из старших – Вулфхарт и Талос, третий – он сам? Вулфхарт – Воин, без сомнения, Талос почему-то Вор… в переносном, возможно, смысле, хитрец или ловкач – политик. И он – Маг, не только по профессии, конечно, а метафизически, тут что-то связанное с Посохом Магнуса. Третий замыкает круг. Может быть, именно это имелось в виду под «последним драконорожденным» в пророчестве из Свитка? К настоящему моменту в Смертном Плане были явлены трое, отмеченные знаками основных созвездий, и он – последний. Что же предстоит ему?       Тут Исмир, видимо, высмотрел-таки что-то и, подняв Посох Магнуса, сделал шаг вперед. Иланаро пришлось призвать всю свою смелость, чтобы положиться на него – инстинктивный страх за жизнь побуждал его прекратить происходящее, перестать быть Исмиром и не идти туда. Но это могло стать фатальной ошибкой для всего мироздания, и он с некоторым удивлением понял, что это действительно веская причина для него, чтобы рискнуть своей драгоценной жизнью. С ним случались ситуации и опаснее: к примеру, казнь в Хелгене. Или стычка со снежным троллем. Или попытка перебросить Алдуина в будущее. Но он не имел власти над теми ситуациями, просто делал то немногое, что мог, сейчас же ему было бы легче легкого обезопасить себя, а он сознательно не пользовался этой возможностью – каждую секунду останавливал себя, чтобы не отринуть божественную форму. Это было по-настоящему нелегко. Если он и совершал когда-то в своей жизни подвиг, то сейчас. Может, он действительно небезнадежен в качестве героя?       – Будь осторожен, мой мальчик! – услышал он возглас Фаральды, но Исмир не обернулся. Он шел к крутящейся синеве.       Было уже ясно слышно атональное гудение. Как огонь излучает тепло, так эманации Ока излучали магию – Иланаро почувствовал, как его способность к чарам откликнулась на воздействие – чем-то это было похоже на передозировку зельем «увеличения резерва», усиливающим способность впитывать магию из мира. Не дойдя до крутящейся синевы одного шага, Исмир взмахнул Посохом и коснулся его навершием поверхности сферы.       Иланаро ждал, что это как-то отразится на нем, но не ждал именно этого – сердце забилось сильнее и чаще, воздуха перестало хватать, во рту пересохло, казалось, даже волосы зашевелились. Без всякого намека на любовное томление к паху прилила кровь. Он ощутил дрожь, кожа загорелась… казалось, тело переполняется энергией, для него не предназначенной, и тщетно пытается справиться с переизбытком естественными способами. Желание прекратить это стало почти невыносимым, еще немного – и Иланаро наплевал бы на последствия и вернулся бы в смертную форму, но тут Исмир провел навершием Посоха по сине-белому вихрю – он сопротивлялся, словно патока – вычерчивая какой-то знак, и Иланаро вдруг перестал ощущать хоть что-то. Он не лишился сознания, но будто превратился в бесстрастного стороннего наблюдателя в собственном теле. На него снизошло какое-то абсолютное, ненормальное спокойствие. Он равнодушно отметил, что должен был бы перепугаться и попытаться вернуть исчезнувшие ощущения, но этого не произошло. Теперь в кручении синевы он начал различать определенные закономерности, потоки и завихрения… нельзя сказать, что это пробудило в нем интерес, так как эмоции не возвращались, но он отметил это как факт. Также он вдруг понял, что обрел совершенно ему несвойственную раньше способность подсчитывать в уме большие числа и применять геометрические законы так же естественно, как в обычном своем состоянии различал запахи. Он рассчитал точки, к которым нужно было прикоснуться, так же легко, как если бы их кто-то просто пометил бы. Сложное движение Посохом – новообретенная способность рассчитывать явила ему самый короткий путь для того, чтобы связать точки единой линией – и Исмир сделал еще шаг, прямо в синеву. На мост. Под сферой все было так же, как было, когда Око еще не вышло из-под контроля – правда, теперь к ней изнутри здания Коллегии, проходя сквозь стены, тянулись радиусами тяжи энергии. Исмир с некоторым усилием оторвал Посох от внутренней поверхности сферы и зашагал по мосту.       Нормальные ощущения начали понемногу возвращаться к Иланаро. И вот теперь он ощутил и страх, и любопытство, но в любом случае было уже поздно переставать быть Исмиром – преодолеть синий барьер в смертной форме он бы не смог, не нашел бы нужные точки для воздействия Посохом. Оставалось надеяться, что Исмир не покинет его сам, оставив здесь, пленником Ока.       Статуя Шалидора во внутреннем дворе Коллегии равнодушно взирала на творящееся. Исмир прошел мимо, едва удостоив взглядом великого мага древности. Иланаро вспомнил невозвратные деньки… до того момента, как волей обстоятельств поучаствовал в убийстве первого дракона и тем самым вступил на пресловутый путь героя. Лекции Фаральды, Толфдира и Гестора, новые приятели – юные однокашники (даже Онмунд сейчас казался не таким надоедливым), практика в зачаровании, освоение новых методов, недоступных самоучке без профессионального оборудования, несколько коротких статей, разосланных по другим имперским магическим организациям – принятых ровно, но без серьезной критики, похвалы той же Фаральды… неужели это никогда не вернется?       Исмир открыл двери Коллегии и сразу же – Зала Стихий.       И остановился на пороге, оценивая увиденное.       Око Магнуса испускало в разные стороны лучи-тяжи энергии, уходящие в стены и дальше – к разросшейся сфере. В шаге от него спиной ко входу застыл Анкано. Было видно, что один из потоков энергии упирается в его солнечное сплетение – но не продолжается дальше. Гвардеец стоял, слегка откинув голову и чуть разведя руки, словно миг назад пытался удержать равновесие от сильного толчка в грудь, и на этом его заморозило. Слабое синее свечение периодически вспыхивало вокруг него. Кроме этого, в Зале мало что изменилось со времени пленения Иланаро – кровати, ширма, ящики и бочки. На столе остались пустые бутылки из-под вина и флаконы из-под скуумы.       Исмир подошел к Анкано, обошел его, чтобы заглянуть в лицо. Глаза Гвардейца были открыты, но не моргнули и даже не двинулись при появлении Иланаро. Лицо Анкано тоже было неподвижным, словно под заклятием паралича. На нем отпечатались напряжение, страх и, возможно, удивление. Исмир протянул руку и сорвал с шеи Анкано связку амулетов Дальнего Взгляда, сунул в карман. Пальцы Иланаро в этом движении чуть коснулись горла Гвардейца – его кожа была холодной. И грудь не поднималась от дыхания. Иланаро ощутил укол сочувствия, но также ему хотелось узнать, жив Анкано или нет… и, как ни странно, в этот раз Исмир словно бы внял его мысленному желанию – он коснулся Анкано еще раз, теперь уже груди, и ладонь не ощутила под тонкой тканью сорочки ни биения сердца, ни движения легких. И при этом Анкано не казался мертвым, даже умершим недавно… Иланаро готов был бы биться об заклад, что он жив.       Исмир, похоже, тоже уяснил себе что-то насчет Гвардейца и отвернулся к Оку. Тут Иланаро понял, что еще случилось с артефактом – Око не вращалось, лишь дрожало, такой мелкой и частой дрожью, что его контуры словно размазывались в воздухе. Исмир снова поднял Посох и тронул им ближайший луч. И снова Иланаро словно бы вынесло за переделы эмоций. Он увидел Око не как разделенный на сектора и исписанный странными знаками шар, но как огромный шифр, ключ к которому был у него в голове. Он сразу рассчитал нужную комбинацию символов: ту, что освобождала Око от того тяжа энергии, которого касался Посох. Исмир использовал ее – и луч энергии истаял в воздухе, словно втянувшись в Око, а из него – в Посох. Иланаро откуда-то знал, что диаметр сферы, поглотившей Коллегию, стал чуть меньше после этого, а Посох Магнуса, впитавший в себя лишнюю энергию – несколько менее… пригодным для использования. Расчет был неумолим – из примерно полутора десятка лучей Посох безболезненно мог бы впитать только половину, на грани риска – две трети, но все – нет, это безвозвратно испортило бы его. Исмир коснулся Посохом того короткого луча, который шел к Анкано. Сразу стал совершенно ясен еще один факт: Гвардеец действительно жив, и его даже несложно «разморозить», но это убьет его. За прошедшее время тело Анкано разучилось жить: сердце – биться, легкие – вдыхать воздух, желудок – переваривать пищу. Око зачем-то заменило все жизненные процессы в его теле собственной силой, не давая умереть без еды и воды, и даже как-то поддерживая мускулы и кожу в хорошей форме, но не подстраховав на случай исчезновения постоянной подпитки. Ни сентиментальные, ни моральные соображения сейчас не имели власти даже над Иланаро (на Исмира они, похоже, не влияли никогда), и тем не менее, решения позволить Анкано умереть он не принимал, продолжал искать в письменах на Оке информацию. Похоже, Исмиру Гвардеец зачем-то был нужен живым.       Будь Иланаро сейчас способен испытывать что-то, ему было бы обидно, что его божественная форма захватила его разум, не допуская до решения задач его лично. Его мозг Исмир использовал словно дополнительное приспособление для своих раздумий и подсчетов – разум Иланаро был словно счеты, костяшки на которых передвигала чужая рука. Он ощущал сам факт подсчетов и их результат, но не понимал смысла – как счеты не понимают, считают на них деньги, что-то еще или просто от скуки играют, перекидывая костяшки просто так. С другой стороны, сам он ничего не понял бы в шифре Ока, не смог бы разобрать нужную комбинацию и правильно ею воспользоваться.       Исмир отнял Посох от энергетического потока, и к Иланаро довольно быстро вновь вернулись эмоции и ощущения. Он попытался понять, что именно Исмиру требуется от Анкано, но тот явно не торопился озвучивать вслух свои планы, а его мысли оставались скрыты от Иланаро. Так или иначе, Исмир начал планомерно убирать энергетические тяжи с Ока, прохаживаясь вокруг него, подныривая и переступая через потоки его силы. Впрочем, испортить Посох казалось Иланаро приемлемым вариантом, если только так можно было усмирить Око Магнуса, и он не собирался мешать своей божественной форме. Он даже приободрился – безвыходная ранее ситуация теперь обрела выполнимое и даже не очень сложное решение.       Убрав примерно половину, Исмир остановился. Посох, впитавший в себя дикую энергию, чувствовался теперь иначе. Возможно, переизбыток ее можно как-то удалить, истратить на что-то?       Чуть помедлив, Исмир приступил к уничтожению луча, держащего Анкано. Иланаро забеспокоился – его руками, пусть и опосредованное, сейчас совершалось убийство. Пусть это и можно было счесть эвтаназией, ему было не очень приятно увеличивать свой счет. До этого он убивал только из самозащиты, и один раз оказался косвенно виновен в смерти старухи по неосторожности… он не желал смерти Анкано, хоть тот и был Гвардейцем – все же Гвардия пыталась спасти мир, похитив Иланаро и удерживая в плену, и на их месте, возможно, он поступил бы так же. Но тут Иланаро осознал, что Исмир не просто убирает луч, он скорее перехватывает его Посохом. Еще немного – и луч, держащий Анкано, другим концом упирался в навершие Посоха. Исмир взмахнул им, и Анкано развернуло к нему лицом, словно на поводке.       Еще одно движение Посохом – и Иланаро смутно почувствовал, что тот испускает энергию, отчасти восстанавливая гармонию своей структуры. Тело Анкано дернулось, еще раз, его голова мотнулась, словно соглашаясь с незаданным вопросом… Иланаро вдруг осознал, что сейчас имеет над Гвардейцем полную власть. И он совершенно безнаказан сейчас, внутри изолирующей сферы, неуязвим даже для богов. Никогда еще в его полной власти не оказывался другой разумный. Он может сделать с Анкано что угодно – играть им, как марионеткой, изуродовать лицо, искалечить тело. Он может оставить его бесчувственным, а может пробудить его – и уже потом сделать с ним все, что угодно. И ему ничего за это не будет. Иланаро не считал себя праведником, но не думал, что возможность причинить другому разумному боль, унизить его, растерзать покажется столь заманчивой, столь сладкой. Исмиру же – Иланаро почувствовал это так же остро – подобные порывы были совершенно чужды, Дракон Севера был свободен от этой скверны по самой своей природе. Иланаро был почти уверен, что не поддался бы искушению в любом случае, но сейчас он был даже рад, что его телом владеет его божественная форма. Впрочем, Исмир, с другой стороны, был готов убить Анкано без малейших угрызений совести – ради высокой цели. Чисто, даже с уважением, но убить без колебаний.       Энергия, уходящая к Анкано, вызвала у него еще несколько слабых судорожных движений, а потом Гвардеец хрипло вздохнул полной грудью, моргнул, его лицо исказилось…       – Иланаро? – прохрипел он, вглядываясь в его лицо слезящимися глазами, но, похоже, не видя его четко. – Это ты? Ты нашел Посох Магнуса?.. Освободи меня, пожалуйста! Пожалуйста!       Иланаро, смущенный своими предыдущими недостойными мыслями, оказался не готов к такой искренней мольбе, не успел ожесточить сердце, жалость и стыд обрушились на него… будь он сейчас собой и имей такую возможность, он освободил бы сородича в тот же миг, не задумавшись о последствиях и рисках. Но Исмира ничто не могло поколебать.       – Ты обречен, эльф. Но ты еще можешь исполнить свой долг.       – Ты… о боги. Исмир.       Анкано поник головой, плечи его опустились. Не будь он, словно бабочка на булавку, насажен на луч энергии Ока, перехваченный Посохом, он, наверное, упал бы на колени. Картина отчаяния была совершенно явной. Посох в руке Иланаро не дрогнул.