Гвардия Солнца

      – Итак, слушай, – торжественно сказал Партурнакс, медленно и удивительно грациозно для своих размеров взбираясь на Стену Слов. – Раньше мне казалось, что я уж точно не склонен недооценивать моего брата... но теперь я уже, признаться, начинаю подумывать, не вернуться ли смиренно под его крыло... не пугайся, мал фрон – я не всерьез. Мне придется идти до конца хотя бы потому, что он не пощадит меня, вернувшись из Совнгарда.       Иланаро внимал. Зная Партурнакса, он предвидел долгую речь, насыщенную лирическими отступлениями. Его так и подмывало попросить дракона быть кратким, но он подозревал, что тот не внемлет.       Партурнакс оправдал его ожидания.       – Может быть, ты заметил, что хотя все дова – создания Отца, и никто из нас не был рожден из чрева, лишь я называю себя братом Алдуина и не зову братьями других сородичей? Для нас это слово, зейма – не то, что для смертных, но оно и не пустой звук. Мы с братом будто две чаши весов – противоположны, но грон... связаны. Ты гадаешь, как я узнал, что он в Совнгарде? Это вовсе не результат умозаключений, хотя, признаюсь, у меня был соблазн предстать перед тобой мудрее, чем я есть. Нас с Алдуином будто связывает незримая нить – я могу почувствовать, где мой брат, при достаточном сосредоточении. Ты разочарован, что все так просто?       – Но тогда... если вы просто почувствовали, что он – там, как вы можете быть уверены, что он планировал туда попасть? Быть может, это случайность?       Партурнакс вздохнул:       – А вот ты все еще недооцениваешь его. Ценя твою разумность, Довакин, я решил, что тебе можно доверить мой секрет. Я догадался, зачем он воскресил меня – я понял это, когда почувствовал, что он в Совнгарде. Алдуину – пока он не стал истинным Пожирателем Мира – не было пути туда. Он искал его еще во время войны со смертными, желая напитаться силой душ бунтующих рабов, ушедших в свет – он способен поглощать и души смертных, да. И, очевидно, он нашел способ попасть туда – и поэтому моим существованием обеспечил себе средство вернуться на Вус, отложив месть. Зу’у лос вундун йол.* Я держу другой конец нити, протянутой через Планы. Только поэтому я еще жив, маленький родич.       – Хм...       Партурнакс усмехнулся.       – Я знаю, что пришло тебе в голову. Скажи, не бойся.       – Если убить вас – Алдуин не сможет вернуться из Совнгарда?       – Не сможет. Во всяком случае, это сильно затруднит его возвращение.       – Почему же вы рассказали мне это?       – Потому что, оставив его там, ты не решишь проблему. Он продолжит бесчинства в Этериусе, а когда станет Пожирателем Мира, просто начнет не со Смертного Плана. И потому, что иначе я обречен – вернувшись, Алдуин, несомненно, найдет меня, где бы я ни прятался, убьет и не воскресит более. А так... у нас будет шанс победить его. Я хочу жить, мал фрон, но мне чуждо считать мгновения. Возможность прожить лишний год для меня не стоит шанса провести многие тысячи лет свободным от гнета Алдуина. Это словно для тебя – прожить лишнюю минуту. В любом случае, я не советую пытаться крий... убить меня. Если ты нападешь, я приму бой и не буду щадить тебя – меня не остановит и возможная гибель мироздания, знай это.       Иланаро вдруг подумал о том, что давно крутилось где-то на окраине сознания. Это не имело прямого отношения к теме разговора, но если Партурнакс столь откровенен...       – Я... да, я понял. Я и не планировал предавать наш союз. Кстати, тоже давно хотел спросить вас, но... опасался. Если я убиваю дракона и поглощаю его душу – это навсегда? Я уничтожаю эту душу?       Партурнакс прищурился.       – Не думаю. Никогда не слышал, чтобы хоть кто-нибудь мог уничтожить душу невозвратно. Даже боги. Возможно, после твоей смерти души поглощенных тобой расточатся по миру и могут быть вновь собраны Алдуином. Я никогда не интересовался этим. А почему это тревожит тебя?       Иланаро поморщился. Тревожит ли это его? Ну, во всяком случае, он задается этим вопросом.       – Не люблю совершать необратимое, – наконец, сказал он то, что было ближе всего к правде. – И... ну, если бы существовал дракон, да в общем, кто угодно, способный необратимо уничтожать души смертных, смертные попытались бы его убить как можно быстрее, если бы была такая возможность. Просто чтобы он не совершил этого с ними, с их друзьями и сородичами. Но теперь я понимаю, что драконам чужда солидарность такого рода.       Партурнакс оскалился и кивнул.       Иланаро еще раз согрел себя «Огненным дыханием», пользуясь паузой. Есть хотелось все сильнее, да и полежать бы не мешало. Но пока было нельзя.       – Все же, возвращаясь к Алдуину: при всем уважении, но в тот момент, когда он исчез с поля боя, он явно планировал убить меня, а не путешествовать в Этериус. Он уже несся на нас, желая раздавить, мы пытались завершить ритуал перемещения – и вдруг он исчез, обряд сработал. Впрочем, не так, как мы планировали. Мы хотели снова перебросить его в будущее, причем в недра Красной Горы. А он, похоже, смог помешать нам добиться цели. Сказал, что, – альтмер напряг память, – «Глаз Солнца» не способен его увидеть...       Партурнакс задумчиво склонил голову, рассматривая Око.       – Эта вещь, Глаз... перемещает, верно? Ты попал сюда с ее помощью?       Иланаро кивнул.       – Если так... тогда, возможно, Алдуин не смог полностью пресечь действие артефакта, – дракон еще раз уважительно посмотрел на Око, – но смог изменить направление в желательную для него сторону. Он не планировал попасть в Совнгард немедленно... но воспользовался даже той возможностью, что предоставило ему ваше нападение. Дий зейма лос лот граминдол.**       Иланаро вдруг подумал о том, что все это выглядит не очень убедительно. Партурнакс о чем-то умалчивал, о чем-то важном. Но они еще даже не начали говорить про Одавинга, а время шло, нужно было беречь силы на спуск – и хорошо бы сделать это до наступления ночи.       – Быть может, расскажете про Одавинга?       – А-ах, да. Если тебе нужно попасть с Совнгард вслед за Алдуином – Одавинг может помочь тебе. Вернее, его сил амик. Величайшее достижение этого Накрина – он научился открывать порталы в Этериус. Не знаю деталей, но, полагаю, этот... навык... требует какого-нибудь сложного обряда. Опасного. Возможно, даже... чудовищного с точки зрения смертных.       Иланаро грустно усмехнулся.       – Я бы предпочел не переходить определенных границ, – сказал он. – Тем более, что дракона во мне больше, чем мне казалось. И чем мне было бы приятно думать.       – Даже ценой всего мироздания?       – «Я предпочел бы», – повторил он. – А не «я решительно отказываюсь». Давайте не будем забегать вперед.       – Верно. Ибо Накрин не сделает ничего без разрешения Одавинга... а Одавинг, как я уже говорил, хоть и будет доволен смертью Салокнира, не расценит ее как достаточную плату за союз с ним. Его... оскорбляет то, что он...       – Смертнорожденный?       – А-ах! Мы не рождаемся, маленький родич. Силлесейордова, драконы со смертной душой. Впрочем, «смертнодушевные», полагаю, плохо звучит на тамриэлике?       – Довольно забавно, – слабо улыбнулся Иланаро. – Может, «Йорикины»? Для краткости?       – Это ужасно звучит на драконьем, мал фрон! Хуже только «Драконобой»! Пожалей мои уши, прошу, – но он фыркнул довольно весело. – Итак, я нашел его нынешнее логово, но, поразмыслив, не стал пытаться говорить с ним. Он... своевольный? Бозик. Поспешный. До того, как он согласится выслушать меня... и тем более тебя... его надо чем-то поразить. Ошеломить. А надежнее всего – приковать к чему-нибудь покрупнее и подождать, пока он перестанет возмущаться.       – И Алдуин воскресил его, чтобы?..       – Я думаю, он изначально планировал воспользоваться обрядом Накрина, чтобы попасть в Совнгард.       – А напрямую он приказать Накрину не мог? Не воскрешая Одавинга?       – Видимо, нет. Возможно, Одавинг до своей смерти приказал своему жрецу не подчиняться никому, кроме него. Сил амик – более, чем слово для обозначения привязанности. Вернее, чувства вообще... второстепенны здесь. Побочны. Суть в связи душ, связи совершенно конкретной.       – Многие драконьи жрецы шли на это? – спросил Иланаро, вновь не отследив порыв своей извечной любознательности.       – Не обязательно быть драконьим жрецом. Я же называл имена.       – Тайбер Септим был... «сил амик» Нафаалиларгуса?! Но он же не...       – Несомненно. Связь обоюдна, мал фрон. Смертные умеют быть верными и доверять – но тем больше они знают о непостоянстве и предательстве. Никто из вас в здравом уме не сочтет союз с дова истинным, если не привяжет его... каким-либо образом. А тот драконорожденный был... уж не глупее тебя, смертный родич. Очевидно, он заключал с Нафаалиларгусом более выгодные для себя договоры.       – А... – Иланаро прикусил язык.       Партурнакс оскалился, пригнув голову.       – Ты хотел спросить про меня?       – М-м... да, – хотя в словах дракона были нотки угрозы, скрывать очевидное было глупо.       – Это было давно, – аметистовые глаза померкли. Дракон нахохлился и замолчал.       Иланаро счел, что дальнейшие расспросы неуместны.       – Так что про Одавинга?..       – Ты говорил о Морокеи. Если он стал твоим союзником и впрямь – расспроси его, он должен знать больше о Накрине, чем я. А я расскажу, как найти логово Одавинга.       У Иланаро был с собой дорожный набор для письма, а вот бумагу он не захватил. Пришлось записать указания Партурнакса на обороте одного из волшебных свитков подешевле, тем испортив его. Убрав лист за пазуху, альтмер приступил к последней из важных тем:       – Я уже говорил насчет Клавикуса Вайла... если он явится за этими артефактами...       – Полагаю, ту форму, в которой он способен явиться за ними без крушения Барьера, отправить в Забвение я смогу. Но вряд ли он явится сюда. И все же... если явится, мое вмешательство будет стоить тебе ответной любезности.       – Какой?       – Когда Алдуин будет повержен, может возникнуть... соперничество. Тогда ты поддержишь меня. Ты и твои соратники. Для смертных, в любом случае, это будет единственный приемлемый вариант.       – Речь об устранении соперников? – спросил он прямо.       – Да. С моей точки зрения. С точки зрения смертных – это будет убийство чудовищ, способных воспринимать смертных только в качестве рабов.       Иланаро потер шею. Он никогда раньше не думал, что ему доведется подвизаться ассасином к одному дракону для убийства других.       – Хорошо, – сказал альтмер, с определенным мрачным удовольствием отмечая в себе и готовность к клятвопреступлению. Никто не мешает ему оценить риски и последствия ближе к делу, если тот момент вообще настанет, а защита артефактам нужна уже сейчас. – Я согласен.       – Прекрасно. Тогда до встречи, Довакин.       Прижав руку к сердцу, Иланаро раскланялся с драконом и со вздохом обернулся к спуску с горы. Хорошо бы там за это время не завелся новый тролль... впрочем, сейчас он не был ранен, арсенал свитков был богаче некуда, было там и «обнаружение жизни» – которое он так и не выучил лично! – и свитки вызова могущественных даэдра. К ситуации лучше всего подходили огненные атронахи.       Вызвав демоницу, поставив защиту и задействовав «обнаружение», Иланаро Крикнул первое «Чистое небо» и направился вниз, к обители Седобородых.