Гвардия Солнца

      Босмер чуть не подавился питьем, услышав Крик Арнгейра. Его умоляющие глаза перебегали с Седобородого на Довакина. Боги, ну на что парень надеется? Иланаро что, предлагается прыгнуть с Глотки Мира головой вниз, чтобы успеть?!       И вдруг тот, кем он был – не «на самом деле», не глубоко внутри, Иланаро если не истинный, то привычный: ученый, зачарователь-практик и элементалист-теоретик, гордящийся своим разумом более, чем иными достоинствами – взял дело в свои руки.       «Ты слишком привык к тому себе, кем уже не являешься, но за последние полгода у тебя появился впечатляющий арсенал средств, пригодных к бою, оцени ситуацию заново». Разум Иланаро словно пробудился.       В его распоряжении есть Крики, включая болезненный, опасный, но крайне действенный «Драконобой». Кроме него, есть Крик, обеспечивающий бесплотность, и Крик, замедляющий материальные объекты. У него куча свитков, в том числе для вызова высших даэдра и для наилучших магических щитов, прекрасные зелья, а на крайний случай он знает заклинание телепортации. И, конечно же, у него есть его собственный обширный магический резерв и неплохие навыки использования элементальных заклинаний – пусть и не в боевой обстановке. Возможно, он не сможет победить дракона, но уж попробовать сразиться с ним он может.       Зачем ему это? Из желания доказать себе, что он не настолько уж плохой мер? Терпимый к недостаткам других, Иланаро всегда с сомнением относился к историям, когда разумный шел на неудобства, риск или даже жертвы, чтобы вернуть веру в себя или искупить вину – Иланаро думал, что дурные наклонности несложно принять в себе. Особенно, если никто извне не обвинял и даже не знал о них. А когда сам оказался в подобной ситуации, понял, насколько тягостно ощущение подобного самообмана. Так же унизительно, как поддаться уловкам мошенника и отдать все деньги. Его грызла не вина – он, в конце концов, ничего не сделал, лишь подумал и почувствовал, вернее, не почувствовал – его грызла уязвленная гордость. Ему нравилось в себе то, что он видит в других разумных ценность, что не склонен к жестокости и способен к состраданию, и все это – ложь? Или напротив, Исмир или Око обманули его, подменили его личность другой, сфокусировали и умножили дурное, а он поверил, не зная себя? Одним самокопанием этот вопрос не решить, абстрактно он, несомненно, сможет представить себя и в роли злодея, и в роли героя – фантазии хватит. Необходимо оценить свое поведение в реальной ситуации. Тут проскользнула мысль, что он может и не успеть, дракон разорит деревню и улетит восвояси, и ему не придется испытывать себя… следовало признать, что отчасти он надеялся на такой исход. Впрочем, храбрецом он себя никогда не считал.       Иланаро поторопился к себе в комнату за снаряжением, предоставив Арнгейру разбираться с визитером. Торопливо одевшись как следует, препоясавшись перевязью с зельями и свитками, он после некоторого колебания сунул в карман амулеты Анкано и поспешил обратно к дверям. За время сборов он успел продумать план действий.       Первая его идея касалась спуска с горы. В какой-то мере он действительно собрался прыгнуть с нее. Когда Иланаро жил здесь, у Седобородых, еще в блаженном неведении насчет Гвардии, он провел несколько экспериментов с «Файм». И выяснил, что с его помощью можно проходить сквозь что угодно, если это «что угодно» меньше, чем сам Иланаро. Впрочем, настоящее объяснение было несколько сложнее. Похоже, он не становился бесплотным на самом деле, скорее… таял, словно лед, оставаясь при этом относительно цельным (и, конечно же, осознающим себя) – получалось что-то вроде невидимой разумной воды. Он не мог пройти сквозь стену, если в ней не было видимых отверстий, но мог просочиться через решетку. К счастью, опасности застрять в чем-то или с чем-то внутри себя не было – его тело материализовывалось обратно в любой позе и любом положении, исключающей такое проникновение (это подтвердили очень осторожные эксперименты с листами бумаги). Боли в таком состоянии он не испытывал, повреждений тоже – это тоже было подтверждено аккуратными экспериментами с огнем и камнями. Одежда и другие вещи вели себя так же, как его тело, но дематериализовать вместе с собой предметы более массивные, чем примерно половина его веса, не получалось. При должной сноровке он может попытаться срезать путь до Айварстеда, скатываясь, вернее, стекая прямо по склону горы с витка на виток лестницы.       – Довакин! – босмер вскочил, увидев его.       – С какой стороны горы Айварстед?       – Э-э?.. А… сейчас… к востоку… нет, к юго-востоку.       Иланаро кивнул, бросил взгляд в сторону дверей. Поймал себя на мысли, что ему хочется потянуть время, хотя бы разговором с этим парнем. Вся эта затея пугала его. Альтмер напомнил себе, что в любой момент сможет сбежать в Сиродиил. Что он уже принимал участие в битвах с драконами – пусть при поддержке стражи или Гвардии, но тоже рискуя – и выжил. Что если он будет продолжать плыть по течению, если утвердится в мысли, что ни на что не способен без Исмира, Гвардии или Псиджиков – вся дальнейшая жизнь уже не будет его жизнью, другие будут указывать ему, что делать и как. С ранней юности он был сам по себе, сам за себя решал, что же изменилось, почему он так легко позволил управлять собой всем желающим? Его самостоятельность – такая же иллюзия, как его нравственность? Стоило Гвардии бесцеремонно вломиться в его жизнь – и он за несколько месяцев привык к их контролю?       – Ясно. Я пойду.       – Я пойду с вами! Я не боец, но...       – Нет. Если я буду идти по серпантину, дракон успеет сжечь деревню, если уже не успел. Я попытаюсь спуститься иным способом.       – Я бежал как мог, правда, – выговорил босмер. Темно-рыжие глаза его заблестели от навернувшихся слез. – И сразу! Я бы остался, я не трус, но Темба сказала... я бегаю быстрее всех в деревне, и у меня были зелья ускорения, и...       – Перестань, ты все правильно сделал, – Иланаро краем сознания отметил, что перешел на «ты» с юным босмером совершенно естественно. Вообще, в Скайриме фамильярность давалась ему как-то легче, чем в Сиродииле, нордские правила этикета были не в пример проще, чем имперские.       Босмер закивал, преданно глядя на Иланаро, и горячо пожелал ему удачи.       За стенами Высокого Хротгара шел мягкий снег. Иланаро закрутил головой, ориентируясь. Восток там, значит, запад – напротив, юг… юго-восток. Пробежав немного по Семи Тысячам, он нашел подходящее место для спуска. Решиться так срезать путь было сложнее, чем ему казалось, когда он не видел воочию крутости склона. Ошибка могла стоить ему жизни – если он собьется со счета или не рассчитает остановки…       – О боги, защитите меня, – пробормотал он. – ФАЙМ!       И устремился вниз, бесплотный, чувствующий мир так нежно и полно, как можно разве что купаясь нагишом летней ночью. Ощущения были потрясающие, Иланаро даже забыл об отсчете времени, поэтому остановился задолго до материализации, чтобы не рисковать, на удобном островке.       – ФАЙМ!       Во второй раз он уже достаточно владел собой, чтобы не терять времени даром. Пока что облака скрывали от него то, что происходило у подножия Глотки Мира, он не видел ни деревню, ни дракона, но минут за пять он приблизится настолько, насколько нужно, чтобы оценить ситуацию. Как раз, присматриваясь, получит передышку, необходимую, чтобы Кричать дальше.       – ФАЙМ!       Вон и Айварстед. И крылатая тварь, атакующая его – к облегчению Иланаро, дракон был один и дышал не огнем, а льдом – деревня не горела. Правда, здания все равно были не в безопасности – дракон ломал их ударами лап и хвоста, проморозив Криками – стены разлетались, как стеклянные. Похоже, сопротивления твари никто не оказывал, были ли жертвы, отсюда было не разглядеть.       Дракон мог услышать его Крики, поэтому последний виток Иланаро пришлось совершить на своих двоих. План его был довольно прост, и основывался он на последнем Крике, который он узнал – со Стены Слов в Лабиринтиане. Даже без свитков вызова Иланаро мог бы попытаться справиться – собственными силами, используя всю полноту своего резерва и тут же восполняя его, накачиваясь зельем маны – два подряд он вполне мог выпить до передозировки. Но благодаря Гвардии без этого можно будет обойтись.       Вот и подножие горы, до Айварстеда рукой подать. Кого-то все-таки дракон уже убил – на улице остались два заледеневших изломанных тела. Иланаро приготовил нужные свитки, вставив их подряд в петли на перевязи, пока дракон кружил над деревней, высматривая новую цель. Первый…       Призыв крылатой сумеречницы.       Служительница Азуры, жуткая полуженщина, тем жутче, что черты лица ее были изысканно тонки, а обнаженная сиреневая грудь – великолепной формы, возникла перед ним. Красные глаза требовательно и гневно уставились на Иланаро. Он показал демонице на дракона:       – Заставь его сесть на землю.       Издав резкий крик, сумеречница взлетела и ринулась наперерез ящеру. Иланаро тут же воспользовался свитком «хамелеона» – и иллюзия разве что чуть похуже той, что использовала Кассандра, укрыла его. Он побежал по диагонали от траектории полета демоницы, примериваясь к дракону. Справится ли она?       Даэдрическая тварь не подвела, она была просто сгустком ярости, к тому же, дракон явно не ожидал атаки с воздуха. Фиолетовые крылья хлестали ящера по морде, длинные когти на птичьих ногах норовили вцепиться в глаза. Извернуться в воздухе так, чтобы достать ее, у дракона не получалось, а игнорировать сумеречницу было невозможно. Взревев, дракон поспешил приземлиться, чтобы разобраться с неожиданной помехой, но стоило ему тяжело опуститься рядом с лесопилкой, как Иланаро Крикнул:       – ТИД!       Дракон застыл, пригнув голову, замерла в воздухе и атакующая его демоница. Крик поймал ее в эффектной позе: кожистые крылья распахнуты, когти нацелены на врага. Иланаро поспешил к ним, на ходу доставая третий заготовленный свиток. Призыв дреморы-кинмаршера. Мельком Иланаро подумал, что продав этот свиток, смог бы месяц жить без забот... а продав весь свой оставшийся арсенал – хоть целый год...       Призвав нового союзника, Иланаро разорвал временную связь с сумеречницей, но, похоже, «Тид» действовал и на это – демоница не исчезла, вернувшись в Лунную Тень, так и осталась висеть в воздухе, медленно-медленно снижаясь.       Дремора обратил к Иланаро уродливую, с вывороченными синюшными губами, рожу, оскалил острые зубы. Стащил с плеча тяжелую черно-красную клеймору.       – Отруби ему голову, – приказал Иланаро, указывая на практически замершего дракона.       Кинмаршер, никак не показывая удивления – хотя вряд ли его каждый день вызывали из Забвения, чтобы убить дракона – ринулся исполнять приказ. Огромный двуручник в его руках казался легким. Иланаро не знал, удастся ли оружию из Обливиона пробить чешуйчатую шею, но его опасения оказались напрасны – клеймора глубоко врубилась в плоть твари. Крякнув, дремора уперся ногой в шею беспомощного дракона, с усилием вытащил меч и нанес еще один удар. Мастерство кинмаршера было несомненным – лезвие попало в разруб точь-в-точь, еще углубив рану. Еще пять мощных ударов – и голова ящера отделилась от тела, но, все еще пребывая под действием Крика, падать на землю не спешила.       – Агрх! Это что за магия тут, эльф? – раздался гортанный голос дреморы. Воткнув клеймору в землю, он недоуменно ткнул рукой в шипастой перчатке в отделенную голову дракона.       – Драконий Крик, – машинально объяснил Иланаро, – оттащи его голову подальше от тела.       Поднатужившись, дремора исполнил приказ.       – Почему она не падает? – прорычал он, силой прижимая отрубленную голову к земле.       – Неважно. Возьми меч, – Иланаро тоже приготовил огненное заклинание – на всякий случай. – Сейчас это...       Он не успел сказать «прекратится», как действие «Тид» истекло. Сумеречница тут же исчезла с глухим хлопком. Тело дракона рухнуло, распластавшись по земле, и тут же начало «выгорать». Иланаро едва сдержал порыв жадно ринуться к мертвому ящеру, чтобы быстрее впитать в себя его душу – почему-то было неловко перед дреморой вести себя так. Он подошел как мог спокойно и положил руку на исчезающую чешую. Предвкушение мучительно-сладко трепетало в нем. Сейчас... пусть это делает его все более драконом, плевать – наслаждение от этого не сравнить ни с чем.       И вот – душа дракона вошла в его душу, согрела, насытила, наполнила ощущением силы и свободы. Закусив губу, Иланаро смог не вскрикнуть, лишь застонал. Невыразимо!       – Что ты такое с ним делаешь, эльф? – смутно расслышал он вопрос дреморы.       – Изыди, – проговорил он, тяжело дыша.       Сейчас ему было не до демона, не до Айварстеда, не до своих терзаний. Ему было физиологически хорошо – в этом ощущении словно слилось утоление всех потребностей тела. Он намеревался насладиться этим в полной мере – а потом уже придет время для иного.       Что ж, нельзя сказать, что совсем без поддержки – свитки все-таки выдала ему Гвардия – но своего четвертого дракона он убил.