Гвардия Солнца

      Все попутчики ехали максимум до Виндхельма: не то новость о том, что в Винтерхолде все нормализовалось, не дошла еще до Рифтена, не то ничего там не нормализовалось. Воображение Иланаро рисовало руины Коллегии, руины Винтерхолда, даже гибель Фаральды – но эти картины он от себя гнал. Почему Исмир не сказал ей уходить подальше? Почему он не попытался заставить Исмира сказать ей это?       Извозчик о положении дел в точке назначения не знал, и хотя изначально принял деньги без вопросов, на полпути между городами заторговался, что это дело рискованное, и если что будет не так, он высадит Иланаро, не доезжая до города. Упирал он на то, что Довакину-то ничего, а ему семью кормить, и оставлять дочь сиротой он не намерен. Чтобы норд перестал бурчать и не подпитывал своими страхами мрачные фантазии Иланаро, альтмер пообещал ему еще пять септимов сверху, если возница таки довезет его до Винтерхолда.       На полдороге их обогнал какой-то верховой, по виду – почтарь. Навстречу не ехал никто, но Иланаро приободрился – во всяком случае, кто-то там жив, раз к нему спешит гонец. Тот же самый гонец проскакал и обратно через какое-то время, Иланаро окликнул его, но тот или не расслышал, или не счел нужным отвечать, или не имел права – вроде бы курьерам срочной почты запрещалось отвлекаться по пути.       Наконец, телега доехала до Свистящей шахты. Стражник был на своем посту – от сердца у Иланаро отлегло.       – Честь вам, тан! – отсалютовал ему норд.       – Притормози, – сказал Иланаро извозчику. – Приветствую. Что там в Винтерхолде? В Коллегии? Все ли живы?       – А вы же там… как раз вы это…       – После того, как «я это» – что произошло? – терпеливо пояснил Иланаро.       – Ну бахнуло, значит. Исчезла эта дрянь синяя, – норд нахмурился, пытаясь выстроить свои воспоминания во внятный доклад. – Все стали судить и рядить, идти туда в Коллегию или как. Боялись. Ну орк этот, дед, туда, наоборот, рвался, кричал что-то про книги. В итоге туда пошел он и остро… хм… эльф. Лесной который. Вернулись. Говорят, кое-чего поломалось, но не сильно страшно. Что лежит там труп того скота талморского, свежий совсем. И мебель какая-то. И труп госпожи Эрвин, в жутком виде, ну ясно, месяц же там лежал, да… войти в ее комнату, говорят, невозможно, вонь страшная, мало что от нее осталось, в общем. Кошмарное дело, сохрани Аркей. Вашего трупа, говорят, не лежит. А я им и говорю – а с чего бы лежал, вы ж Довакин. Он, говорю, в смысле, вы туда вошли и убили этого ублюдка, говорю, что тут непонятного, и вся эта гадость синяя пропала. Верно же, тан?       – Да, – кивнул Иланаро. – В общих чертах так.       – Во! И той штуки там, мол, тоже нет, они сказали. Ока какого-то. Ну которую привезли тогда… шар этот треклятый. Чего потом… ну напились все от радости… и горя. Дамочки из Коллегии очень по госпоже Эрвин плакали. А дальше я не знаю, чего, у меня смена кончилась, а эта смена уже тут, в шахте. Съездите, сами посмотрите.       – А госпожа гра-Лаг не приезжала?       – Ага, приехала, и вашу лошадку привела. Скоро свадебка небось, тан? – норд подмигнул.       – Не до свадеб, пока Алдуин тут, – ну конечно, его ночевки в кузне не остались незамеченными для винтерхолдцев.       – Это верно, – стражник откашлялся.       – Кто-то еще проезжал к городу?       – Ну еще бы! Твари эти желторожие… виноват, талморцы, то бишь. И еще какой-то, это… альтмер. Пешком прошел. Дюжий такой мужик, ну, для эльфа дюжий, в смысле. Вроде, видел я его и раньше… а! Это тот, которого мы из города вышвыривали. Упорный, ишь. Кто еще… почтари тут разъездились… еще какой-то мужик… тоже морда знакомая. Плешивый такой.       Куаранир и Белранд. Ожидания Иланаро подтверждались – и Гвардия, и Талмор, и Псиджики не обошли вниманием произошедшее.       – Во-от. Ну, может, и еще кто-то, я ж тут не привязанный, то в кусты отойти, то меду хлебнуть отлучаюсь.       – Ну что ж, удачной службы. Трогай, – это извозчику.       – Н-но, пошла!       Было приятно и утешительно увидеть Коллегию, не охваченную синим огнем. Рассчитавшись с извозчиком, Иланаро первым делом зашел в резиденцию ярла.       Корир при его появлении обрадовался настолько, что, не считаясь со своим титулом, подбежал и заключил героя в объятия. Иланаро даже не слишком пожалел, что ему сдавили ребра – иначе пришлось бы дышать перегаром ярла.       – Ты спас мой город, тан! Ты истинный Довакин! – отвесив Иланаро пару дружеских, но болезненных ударов по спине, Корир отстранился. – Я уж думал, все, конец Винтерхолду, а тут ты…       На шум вышли из противоположных боковых комнат двое – крупная мужеподобная нордка в офицерских доспехах Братьев Бури, и высший эльф в талморской мантии.       – Э-э… да. Тут с тобой хотели поговорить, – ярл очень попытался это не промямлить, но и твердо сказать не получилось.       – И первой буду говорить я, – громыхнула женщина. Она была даже выше Иланаро, который благодаря удачному сочетанию альтмерской и нордской крови не привык смотреть на других разумных снизу вверх. При всей грубости черт у нее были большие, ясные глаза классического для нордов оттенка зимнего неба.       – Как угодно, – процедил талморец, поджимая тонкие губы.       – Король Ульфрик свидетельствует свое уважением вам, Довакин, и передает награду за избавление его королевства от магической угрозы, – она четко, по-военному протянула кошель.       – Спасибо, – Иланаро приободрился – со стороны сепаратистов, кажется, проблем для него не предвидится. Во всяком случае, немедленных. А Ульфрик уже совсем не стесняется титуловаться…       Он принял кошелек – судя по весу, Буревестник не очень высоко оценил его подвиг.       Кивнув Иланаро и ярлу, но едва бросив презрительный взгляд на талморца, нордка удалилась к себе.       Алинорец откашлялся.       – От лица Талмора официально заявляю, что мы не имеем к вам, Иланаро из Чейдинала, претензий за убийство Анкано из Серебряного Леса. Он был бы казнен за свое преступление в любом случае. При должном рассмотрении его личного дела после случившегося инцидента выяснилось, что он не являлся чистокровным альтмером, и посему не был достоин быть в наших рядах. Халатность не проверивших должным образом его родословную наказана. Талмор уже принес официальные извинения нынешнему архимагу Коллегии за небрежность и обязуется прислать в качестве следующего советника достойного, проверенного члена партии. За отсутствием живых родственников у Анкано Алинор готов принять на себя обязанность захоронения его тела, хотя, если местные власти согласны взять это на себя, мы будем очень благодарны.       Не являлся чистокровным? Очевидное вранье, любой высший эльф, который видел его, подтвердил бы, что в предках Анкано – только альтмеры. Талмор просто не хочет признавать, что «истинный альдмери» мог поступить так, как им кажется, поступил Анкано – сдуру попытаться присвоить могущественный, но неизученный артефакт.       – Как тан Винтерхолда я готов взять на себя эти хлопоты, – видя, что Корир замялся, сказал Иланаро. Думал он в этот момент, что Белранд и Рагаш наверняка были бы огорчены и разгневаны, не попытайся он отстоять тело их командира.       – Прекрасно. Также Талмор интересуется, уничтожили ли вы приведший к катастрофе артефакт, а если нет, то где он сейчас и не угрожает ли снова безопасности какой-либо территории?       А вот и начались проблемы.       – М-м, можно вас на пару слов наедине?       – Прошу, – талморец показал в сторону комнаты, откуда явился.       Интересно, почему ярл согласился принять у себя алинорца? На Корира надавили, подкупили? Или он просто спьяну кивнул, не вникая, на что соглашается?       – Садитесь. Я не представился, мои извинения. Юстициар Талмора Вораколло к вашим услугам. Вораколло из Фестхолда.       Для ушей говорящего на тамриэлике его имя звучало довольно смешно. Но Иланаро, знающий и альтмерис, так не подумал.       – Иланаро, как вы уже знаете. Из Чейдинала.       – Судя по выражению вашего лица, господин Иланаро, вы все ждете, когда же я начну выражать свое презрение вам, а может, даже поедать младенцев.       – Это было бы привычно от представителя вашей партии.       – Этот Анкано был просто злобным идиотом, и, между нами, тот, кто направил его как представителя Талмора к вам, смещен с должности.       – Неужели вы хотите убедить меня, что ваша партия не ставит во главу угла чистоту расы, не устраивает чистки среди несогласных, не развязала Великую Войну и не собирается продолжить начатое в удобное время?       – Ах, ну конечно. Позволите небольшую лекцию? Просто чтобы вы взглянули с другой стороны на все, что происходило в недавнем прошлом.       Вораколло явно садился на любимого конька. Иланаро не мог отказаться от возможности узнать аргументы сторонников даже самой отвратительной ему теории, поэтому кивнул.       – Чудесно. То, о чем забывают все короткоживущие, вам должно быть более ясно. Сроки жизни. Для людей и им подобных сменилось множество поколений, но на Саммерсете еще живы те, кто был подданным свободного королевства Алинор. И они помнят Тайбера Септима. Видели его вживую. Узурпатора, завоевателя – а не бога, которым его пытаются выставить короткоживущие – того, кто без всякого права привел на наши земли эту чудовищную... вещь, этот Нумидиум. Это было всего шестьсот с лишним лет назад. Наши старики помнят свободу, которую у них отняли. Мы, кто сейчас молоды и полны сил – дети и внуки порабощенных. Мы объявили войну, чтобы сбросить с себя иго человеческой империи – и мы преуспели. Мы всего лишь восстановили статус-кво, а не разрушили вечный миропорядок, как представляется имперцам. А что до чистоты расы... все снова упирается в сроки жизни. Полукровки живут меньше. Я еще полон сил в свои пятьсот лет, вы же будете глубоким стариком в возрасте, который для нас даже зрелостью еще не назвать. Вы испытываете то же самое к людям, бетмерам, оркам, признайте хоть перед самим собой – легкую жалость и отстранение. Вы никогда не примете их как во всем равных себе, потому что это не так.       Иланаро опустил взгляд – отчасти талморец был прав. Он же, к примеру, давал себе зарок после первой своей печальной истории любви больше не увлекаться женщинами короткоживущих рас. Не очень удалось, если считать Рагаш, но это другой вопрос. И он боялся привязываться к короткоживущим после того, как похоронил всех друзей детства и юности. Но ведь он не считал их недостойными жить! Не шел войной, не пытал, не стремился стереть с лица Нирна!       – Я помню Великую Войну. Что творили солдаты Алинора с теми, к которым, по вашим словам, они испытывали «легкую жалость», мне до сих пор иногда снится в кошмарах.       – А что творили люди с алинорцами? Жгли и пытали. Насиловали. Устраивали себе развлечение из публичных измывательств. Это война, господин Иланаро. На войне творится страшное. Все озверели в те дни. Вы мне расскажете о своих кошмарах, а я вам – о своих. Чьи кошмары кошмарнее? Самый глупый и отвратительный спор из возможных. Но война окончена. Конкордат подписан – вы могли бы принять наши условия сразу и не допустить всей этой крови. Вернуть нам отнятое не по праву. Вы предпочли бойню, вы ее получили. Вы – я имею в виду Империю Сиродиил, не лично вас, – а Иланаро только хотел придраться к этой фигуре речи. – И в итоге мы добились справедливости: тому, кто сломил гордый Алинор и заставил служить себе, больше не молятся как богу – во всяком случае, в большей части Тамриэля. Сменится пара поколений – и его забудут окончательно. Он останется просто исторической персоной в памяти народов.       – В памяти народов? Будто вы не собираетесь развязать следующую войну, чтобы поработить, а лучше уничтожить всех, кто не «истинный альдмери».       – Нет, не собираемся. Но не удивлен, что имперская пропаганда распространяет такие слухи. Кажется, люди все еще имеют иллюзии, что все можно вернуть, как было – завоевать весь материк, подмять под себя и с надутым видом считать себя венцом творения. Попомните мое слово, если и будет война, ее развяжет Сиродиил – не Алинор. Но мы готовы к этому. И мы победим, как уже победили. Разве что очередной, не сочтите за намек, драконорожденный не откопает где-нибудь новый Нумидиум.       Высокие материи тут же отошли на второй план. Впрочем, риторике талморца Иланаро в любом случае не поверил. Тем более что тот совершенно «забыл» в разговоре упомянуть о чистках, о которых с содроганием рассказывала Фаральда, сбежавшая от них в далекий Скайрим. А о грядущем порабощении и даже уничтожении «низших существ» Иланаро слышал многократно не от имперских пропагандистов, а именно от алинорцев – и во время Великой Войны, и сразу после подписания Конкордата, когда талморцы расхаживали по Сиродиилу с видом хозяев, смакующих, какую бы казнь пострашнее придумать для взбунтовавшихся рабов. Конечно, в изложенной точке зрения Талмора была доля правды – как-то же они убедили множество альтмеров, и не самых глупых, последовать их путем. Но все эти речи разбивались о то, что Иланаро чувствовал на своей шкуре последние тридцать лет: Империя, пусть настороженно и не без перегибов, вроде того тюремного заключения или события на границе Скайрима, не отказывала Иланаро в правах и свободах ее подданного, а вот Алинор отказывал ему даже в возможности ступить на их землю (после Великой Войны даже чистокровным альтмерам, по каким-то причинам проживавшим не на островах, неохотно разрешали въезд на Саммерсет, а даже если разрешали, следили пристально и пристрастно, разделяют ли они идеологию Талмора).       – Вот теперь вы меня пугаете, – честно сказал Иланаро. – Мне уже ждать ассасинов, которых в свое время дождался потентат Окато?       – Я уверен, что вы здравомыслящий мер... или человек – не знаю, кем вам угодно себя считать. И все же этот артефакт, Око Магнуса... убедите меня в том, что это не новый Нумидиум. Вы уничтожили его или нет? А если нет, то где оно? И что собой представляет?       А вот теперь надо солгать очень убедительно.       – Именно об этом я и хотел с вами поговорить... лично. И хотел бы, чтобы вы хранили сказанное мной в тайне – это... не пойдет на пользу моему престижу Довакина, если станет достоянием гласности. Возможно, вы уже выяснили, в каком, хм... виде я явился в Винтерхолд в тот раз?       – Вы имеете в виду все эти рассказы о явлении из ниоткуда, синем сиянии в глазах и... странной манере выражаться?       – Верно. Эта... сущность... это не совсем я. Можно даже сказать, совсем не я.       Определения «божественная форма» в разговоре с этим ненавистником предыдущего Исмира лучше, пожалуй, избегать.       Вораколло ждал.       – Назовем это драконьей... м-м, формой. Он называет себя Королем.       – Исмиром.       Иланаро внутренне выругался. Да, кажется, его божественная форма так называла себя во всеуслышание. Недальновидно с его стороны.       – И Драконом Севера, – продолжил он, словно ни в чем не бывало. – Я не могу стать им по своему желанию, руководить его поступками и вообще не помню себя, пока он владеет моим телом. Поэтому, увы, я не знаю, уничтожено ли Око, а если нет, то где оно. Что до того, что оно собой представляет... не я занимался этим вопросом, а другие маги Коллегии. Вы их уже спрашивали?       – Ничего внятного они мне не ответили, – в золотых глазах Вораколло было явное сомнение. – Изучение артефакта было прервано этим негодяем Анкано, поэтому они почти ничего не успели узнать, вот на что они напирали, и мне нечего было им возразить.       – В любом случае, я не собираюсь развязывать очередную войну. Мне хватило и предыдущей, поверьте. Но я собираюсь – и надеюсь, моя драконья форма тоже собирается – уничтожить Алдуина, который грозит всему мирозданию. Не только империи или Алинору, даже не только Нирну – а всему Аурбису. Есть мнение, выраженное в пророчестве из Древнего Свитка, что повергнуть его могу только я. Мне кажется, при таком раскладе подсылать ко мне ассасинов или иначе как-то мешать моей миссии – фактически, самоубийство.       – Сейчас – самоубийство, а в дальнейшем – черная неблагодарность, хотели вы сказать, – уточнил юстициар с холодной улыбкой.       Иланаро был далек от наивной мысли, что подобное соображение отвратит Алинор от желания избавиться от него. Судя по всему, Вораколло и не пытался его успокоить своей фразой – скорее, дал понять, что Талмор действительно рассматривает вариант его устранения.       – Но все это верно только при условии, что нордские легенды о Пожирателе Мира – правда, и этот Алдуин – тот самый Алдуин, а не просто предводитель драконов, – продолжил юстициар, не дождавшись ответа Иланаро. – Впрочем, оставим эту тему. В мои полномочия не входит решать вопросы подобного уровня. Я здесь лишь посланец. Я получил ваш ответ на мои вопросы и уведомил вас о том, о чем должен был. У вас еще осталось ко мне какое-то дело?       – Пожалуй, нет, – Иланаро поднялся. – Разве что небольшой вопрос. Вы упомянули о новом архимаге... кто им стал?       – Некий господин Толфдир. Пока что исполняющий обязанности, как я понял, но ваши коллеги собираются провести церемонию в ближайшее время. Когда все уладится, мы с удовольствием направим вам другого советника. Я от лица нашей партии ручаюсь: история с Анкано больше не повторится.       – Тогда, пожалуй, мне стоит как можно быстрее объявиться перед коллегами, – Иланаро был готов уже покинуть комнату Вораколло, но тот остановил его.       – Ах, да... еще один момент. К вашей Коллегии проявляет подозрительный интерес лицо, состоящее в запрещенной на территории Алинора секте. Я говорю о Псиджиках. Кстати, то, что сейчас называется этим древним почтенным именем – вовсе не тот благородный орден прошлых веков, о котором вы, несомненно, читали. Увы, это вырожденцы, исказившие и извратившие свое наследие. Тут обретается их посланец, некий Куаранир. Будьте с ним осторожнее, мой вам добрый совет.       – Буду иметь в виду.       Покинув Длинный дом, Иланаро понял, почему талморский юстициар был принят в резиденции ярла – таверна не работала, а выставить Вораколло за дверь с формулировкой «не мое дело» Корир, очевидно, побоялся. Интересно, откроются ли снова таверна и магазин Бирны? Вернутся ли уехавшие винтерхолдцы в родной город или решат держаться подальше на всякий случай? Город словно проклят: сначала Великий Обвал, теперь история с Оком...       Нужно было идти в Коллегию... и в кузницу Рагаш. Вернее, сначала к гра-Лаг, а потом в Коллегию – игнорировать Гвардию не стоит. Впрочем, пока все даже с Талмором складывается более-менее гладко. Может, с Гвардией тоже повезет?..