Гвардия Солнца

      Когда Иланаро в сопровождении Рагаш вернулся в Коллегию, его отловил Толфдир и сказал, что хорошо бы разобраться с трупом талморца до похорон Мирабеллы. И вправду, церемония прощания с архимагессой могла обрести какие-то сомнительные коннотации, если на ее фоне маячил бы непогребенный преступник. Раз город взял на себя эту обязанность, кому, как не тану Винтерхолда, мол, уместно этим заняться.       – Сожги его, Иланаро, будь добр, и лучше до обеда – после мы будем готовить похороны бедняжки Миры. Я бы попросил Фаральду, но она так его ненавидела… мне неловко заставлять ее еще и разбираться с его трупом, честно говоря.       – Никаких проблем, господин Толфдир, я попрошу Белранда помочь, – отозвался Иланаро, почти физически почувствовав, как внутренне напряглась стоящая рядом с ним оркесса. Гвардейцы наверняка оценят его жест. И как вовремя он отрезал у Анкано палец!       – А прах и правда, выкинь в море, – старик вздохнул. – О-хо-хонюшки, кого еще пришлют-то ему на замену, как бы не хуже…       Иланаро задался вопросом, сумеет ли Гвардия снова подсунуть на эту должность своего агента, и вдруг ему пришла в голову очередная интересная идея. Впрочем, вряд ли будет легко воплотить ее в реальность, но… Морокеи в теле Эстормо был бы неплохим вариантом. Надо будет подкинуть эту мысль Рагаш и Белранду...       – А у нас нет возможности отказаться от этой сомнительной чести, господин Толфдир?       – Ну, официально, конечно, есть – писать прошение или Элисиф, или, в обход нее – императору сразу, чтобы они отменили разрешение Коллегии на «сотрудничество с Алинором»… но им выгоднее будет проигнорировать эту просьбу, чем по такой мелочи раскачивать лодку. Ну или, как вариант, расторгать союз с метрополией и вливаться в Свободный Скайрим, присягнув Ульфрику – но это уже без меня.       Иланаро с интересом взглянул на старого норда – тот раньше не заявлял о своей проимперской позиции.       – Рано или поздно Ульфрик вспомнит, что мы оплот Империи в его тылу, и что-то с этим сделает. И вряд ли Легион явится защищать нас.       – Увы, парень, ты прав. Но не раньше, чем он подомнет под себя всю Отчизну, – древнее название Скайрима в устах старого мага прозвучало на удивление естественно.       Расставшись с Толфдиром, Иланаро поспешил разыскать Белранда и попросить его о помощи – вполне в рамках легенды, так как где-то неподалеку крутился Энтир. Гвардеец очень выразительно посмотрел на него и на свою жену, но совершенно расслабленным голосом согласился помочь. Взяв целых два огненных посоха, он предложил не тянуть время.       В итоге на крышу они поднялись втроем: никто не удивился бы, что только-только воссоединившаяся с «возлюбленным» гра-Лаг не хочет отпускать его одного.       Белранд воспользовался «обнаружением жизни», чтобы убедиться, что никто не подсматривает.       – Спасибо, – произнесла Рагаш, – что дали нам возможность проститься с Анкано. Мы двадцать лет служили вместе...       Иланаро промолчал, не зная, как отвечать.       – Пойдемте, – хрипло сказал Белранд, выискивая взглядом темный сверток.       Подойдя к нему, супруги переглянулись.       – Нам надо убедиться, что это – он, – оркесса начала разворачивать промерзшую ткань. Иланаро поздравил себя с тем, что остановил Исмира ночью – отрубленный палец руки Гвардейцы точно заметили бы. А вот разуть своего покойного начальника им в голову вряд ли придет.       В дневном свете приметы смерти были видны еще явственнее. Тревожное и отчасти жалкое зрелище – от классической альтмерской красоты Анкано почти ничего не осталось.       Гра-Лаг присела рядом с трупом, ласково коснулась его щеки и начала говорить на орсиниане что-то, похожее на молитву. Ее голос был полон печали, но в нем не звучали слезы.       Белранд смотрел в пол, кусая губы. Грудь его часто вздымалась.       Иланаро было крайне неловко присутствовать тут. Но он не мог уйти, в его интересах было проследить, чтобы тело было сожжено полностью.       – Он мог бы прожить еще лет пятьсот, – проговорил Белранд. – Как вы это выдерживаете? Когда умирают ваши близкие, как вы смиряетесь с тем, что они лишились стольких лет?       – С трудом, – глухо отозвался Иланаро, вспомнив Лиорну. Она была еще моложе Анкано, когда погибла. – Но мало кто из альтмеров доживает до старости. Это при том, что мы почти не болеем. Слишком много опасностей.       Он за всю свою жизнь видел не больше десятка стариков и старух своей расы. Если подумать, это печально: жить, осознавая, что скорее всего умрешь не своей смертью. Станет ли исключением Фаральда? Он только сейчас понял, что у них есть шанс состариться вместе, он догонит свою наставницу лет через сто... и перегонит, одряхлев, а она еще долго будет пожилой, но еще бодрой дамой. А для Рагаш и Белранда ситуация была еще страннее: познакомившись с Анкано, они были вдвое моложе его, он годился им в отцы, сейчас они сравнились с ним, а когда они постареют, он, если бы остался жив, был бы таким же, как в дни их юности... Иланаро, осознав это, лучше понял горе и потрясение Гвардейцев: они привыкли видеть Анкано неизменным, и он, наверное, казался им вечным, почти бессмертным.       – Жаль, что он не был орком. Маулоч вознаградил бы его за доблестную смерть, – Рагаш обернулась на мужа, – жаль, что вы оба – не орки. После смерти нам втроем не сойтись... не разгуляться в дымных чертогах Зольника.       Белранд сел рядом с женой.       – Да примет твою душу Аркей, мой лейтенант, – сказал он, с силой сжав руку мертвого. – А мы с тобой еще, быть может, встретимся. Подожди меня там, Анк.       Иланаро отметил, что Белранд упомянул звание покойного, чего раньше Гвардейцы всячески избегали. Проговорка – или их договор о равноправном сотрудничестве тому причиной?       – Ладно, – Белранд поднялся, лицо его отвердело. – Давай заворачивать и бери посох посильнее, Аша. Мы сами сожжем тело, – сказал он Иланаро, обернувшись к нему. – И развеем прах, если ты не против.       – Я не против. Но вы справитесь вдвоем?       – Не справимся – поможешь. Или если кто-нибудь заявится. Я скажу.       Было похоже, что у Белранда неплохой опыт в сожжении трупов: используя посох правой рукой, левой он направлял несильный разряд молнии, практически убирая запах горелой плоти. Рагаш же держала свой посох несколько неумело, скорее, словно копье, у нее явно не получалось использовать весь его потенциал, но все же ее помощь была важна. Белранд трижды прерывался, чтобы выпить зелье, перезарядить посохи себе и жене и еще раз воспользоваться «обнаружением жизни». После последнего перерыва он чуть усилил электрическое заклятие.       Магический огонь справлялся с телом куда быстрее, чем природный (Иланаро пару раз присутствовал на обычных огненных погребениях, в которых за три часа тело лишь обгорало до обнажения грудины и тазовой кости), и совершенно не требовал топлива. Вдвоем Гвардейцы уложились примерно в полчаса. Иланаро, присоединившись, мог бы существенно ускорить кремацию, но вмешиваться не стал. Ему вспомнилось, как когда-то давно они со стариком Эсберном быстро сожгли труп тролля – конечно, тело мера было не столь удобным в этом отношении. Праха в итоге осталось немного. Супруги, взяв по горсти, развеяли его с края крыши над морем. Оставшийся на верхней площадке пепел Иланаро с их согласия разогнал с помощью «Фус».       После столь скромных похорон Иланаро рассказал Гвардейцам свою идею насчет Морилиана как кандидата в советники архимага. Рагаш – а именно она собралась ехать с докладом к начальству – сказала, что передаст командованию и эту мысль, но не уверена, что идея выполнима. После чего все разошлись по своим делам.       К вечеру в Коллегию приехали Гестор с Брелиной, Нирия и даже Неласар – у него был какой-то конфликт с Ареном, и он надеялся, что при Толфдире его снова возьмут в штат. Пришли письма от Нелорена и Гейна: они собирались прибыть позже. Собралось и какое-то количество приглашенных именно на похороны, в том числе придворный маг Виндхельма и пара бретонов, друзей Мирабеллы. Религиозную церемонию согласилась провести Хелгирд, жрица Аркея из Виндхельма.       – Так-так, – сказала Брелина, когда Иланаро из галантности донес ее вещи к ней комнату, – ты, значит, будешь магом-кандидатом... а я, получается, остаюсь единственной ученицей? Эти двое не вернутся?       – Онмунд – не знаю, а Дж’зарго точно не вернется.       – Он тебе писал?       – Нет, но... мне передали его намерения. И все же ты не будешь единственной ученицей: мой приятель, воин слова, решил-таки поступить в Коллегию. Я не помню, знакома ли ты с ним... его зовут Белранд.       – Норд? О Истребования, еще один Онмунд?       – М-м, нет. Поумнее. И постарше.       – Красивый?       – Ну... если тебе нравятся плешивые. В любом случае, он женат.       – То есть из симпатичных мужчин в Коллегии остался только ты. Ясно.       – Ты все еще лелеешь планы стать новой Барензией при мне – новом Талосе?       – По-моему, это очень богатая идея. Ты становишься императором, завоевываешь материк, и раздаешь нам провинции в управление. Мне – Скайрим и Морровинд, госпоже Фаральде – Алинор... потом мы провозглашаем магократию, и тогда все, кто захочет иметь хоть какое-то значение, будут изучать магию. Так во власти будут только умные, раз, и прогресс достигнет невиданных высот, два. – Разглагольствуя таким образом, девушка проверяла свои шкафы и полки. – А, вот она где, – она достала какую-то книгу. – Пойду отдам ее гро-Шубу, надеюсь, ему хватит ума не орать на меня, что я пропустила сроки.       Иланаро даже стало обидно, что данмерка не спросила ничего про Око и не отметила его заслуги перед Коллегией. Ее наставник спасибо ему сказал, и даже Нирия соизволила поблагодарить его. В чем дело? Вроде они всегда приятельствовали с Марион...       Когда стемнело, маги и гости поднялись на крышу Коллегии. Похороны архимагессы Эрвин прошли, конечно, куда торжественнее, чем кремация Анкано. По понятным причинам не было лишь прощания с телом. Горело множество свечей и магических огней, собравшиеся говорили речи, поднимали кубки с вином, Хелгирд читала молитвы Аркею и пела погребальные песни. Фаральда и бретонка, давняя подруга Мирабеллы, плакали. Зачитали и письма от Синода и Шепчущих с официальными соболезнованиями; Колетта, поджав губы, шепнула Иланаро, что письма с практически идентичным текстом приходили после смерти Арена. Письмо же от кого-то из советников королевы Элисиф, было хоть и кратким, но не было отпиской – в нем были даже перечислены заслуги госпожи Эрвин перед Скайримом, в том числе как боевого мага.       Когда вспоминали причину смерти госпожи Эрвин и обвиняли неизвестного убийцу, Иланаро чувствовал себя негодяем – он знал почти точно, кто убил Мирабеллу и зачем, но не мог выдать преступника, связанный интересами Гвардии. Он даже не мог оценить сам, был ли поступок хаджита оправдан – никто не знал, собиралась ли Мирабелла и впрямь обрушить Коллегию в море. У Гвардии все еще черный или, возможно, опять красный уровень безопасности... вдруг они убьют по подобной причине Фаральду? Иланаро было страшно это представить. Предупредить ее, чтобы не доверяла Белранду и Рагаш? Открыться ей? Фаральда не отвернулась от него из-за его божественной формы, но из-за сотрудничества с убийцами ее подруги, с теми, кто манипулировал Коллегией, чтобы вытащить на свет Око Магнуса, и в итоге едва не разрушил замок... выдумать какую-то правдоподобную ложь? Но даже если она будет настороже, это может не сработать. Попытаться уговорить ее уехать? Куда? Иланаро не знал, что предпринять, но не мог и оставить эти тревоги, положившись на волю рока.       Толфдир выступил вперед, начиная очередную речь.       – Мирабелла Эрвин недолго была архимагессой, – старик вздохнул, – и не успела почти ничего сделать на этом посту, во многом из-за известной вам катастрофы с Оком Магнуса. Но много лет она фактически тащила на себе Коллегию, будучи мастер-волшебницей. Уверен, если бы не неизвестный подлый убийца, госпожа Эрвин смогла бы вернуть нашей альма матер былую славу. Коллеги! Я приглашаю всех, кто выше среднего знает магию огня, присоединиться и помочь упокоиться с миром нашей бедной Мирабелле!       Маги начали подходить к нему.       – Фаральда... Нирия... Энтир... Иланаро... Белранд... – старик называл имена вызвавшихся помочь, голос его переполняли эмоции. – Спасибо, коллеги.       – Тело заморожено, – проговорила Фаральда, вытирая со щек последние слезы, – нужен очень сильный жар в самом начале, чтобы сразу испарить воду, и электрический разряд, чтобы ослабить запах. Это делаем мы с господином Толфдиром, вы же направляете только огонь.       Маги выстроились перед глыбой льда с накинутым на нее штандартом.       – Мне тебя не хватает, Мира, – сказала Фаральда, создавая огонь в правой и молнию в левой руке. – Приготовьтесь, на счет три. Раз... два... три.       Шесть потоков огня, сопровождаемых двумя разрядами молнии, устремились к ледяному «гробу». Вода испарилась так быстро, что почти не оставила пара. Жаром пахнуло так, что Нирия и Энтир отступили на два шага. Пот заструился по лицам, стало тяжело дышать, даже под открытым небом. Зато все было кончено в пять минут.       – О Аркей, сын Акатоша, бог смертных, ты привел ее в Нирн и ты провожаешь ее в свет Этериуса, как привел всех нас и проводишь всех нас в назначенный срок. Определи душе ее светлый и чистый путь! – воззвала жрица. – Утешь ее в страдании безвременно лишенной жизни. Сохрани ее дух от кощунства, как огонь сокрыл ее тело. О Аркей! Мы искренне взываем к тебе. Славен ты среди богов!       Привычно и ловко собрав прах в подготовленную роскошную урну, жрица передала ее Толфдиру. Колетта и Гестор прошли по верхней площадке, в торжественном молчании гася магические огни и зачарованные свечи. Ночь вступила в свои права.