Гвардия Солнца

      Пытаясь переварить свалившуюся на него информацию, Иланаро покинул оракула, припрятав свои записи за пазуху. Впрочем, основное он и так запомнил: Посох должен быть исправлен, и, в идеале, не Клавикусом Вайлом, Око не должно попасть к Псиджикам, самому Иланаро предстоит стать «душевным служителем» Одавинга. На прощание оракул дал ему более-менее подробную инструкцию о том, что сделать в первую очередь – поговорить с Морилианом, сообщив ему своего рода пароль, чтобы тот поверил, что сам послал себе весть из будущего, и согласился занять роль нового советника при архимаге – в качестве Эстормо. Два имени: Лодур и Свадильфари. Нордские имена, но не из современных.       Иланаро удручала ненависть Анкано к нему, но по здравом размышлении он мог не брать ее в расчет – навредить ему призрак не был способен. И обращена она была в первую очередь к Исмиру, а не к нему самому (Иланаро, несмотря на все, так и продолжал воспринимать свою божественную форму отдельным существом).       Нужно было куда-то припрятать свои записи; в Миддене, впрочем, это не составляло проблемы, и Иланаро быстро подыскал себе неплохой тайник. Оставалось понять, не стоит ли действительно заглянуть к Куараниру. Оракул сообщил, что попытка агрессии в его сторону со стороны Псиджиков состоится только после решения вопроса с Одавингом – и все же Иланаро побаивался лишний раз привлекать к себе внимание монашествующего мага. При этом его так и подмывало обсудить с Куараниром ситуацию «оракул против оракула» – утверждение Авгура-Анкано против информации от таинственного источника с Артейума. Но это было чревато утечкой информации о Гвардии, поэтому Иланаро решил пока не идти на контакт с Псиджиком.       Вместо этого он решил заняться некромантией дальше. Поднявшись из Миддена во внутренний двор, Иланаро, убедившись в отсутствии слежки, выкопал палец Анкано. Вызвав призрак, он спросил, может ли тот стать невидимым, и тот тут же воспользовался соответствующей Иллюзией. Приказав Анкано отслеживать, где находятся все живые в Коллегии, и предупреждать, если кто-то двинется в его сторону, альтмер направился в алхимическую комнату в крыле преподавателей. В это время она могла быть занята только полуночником Нелореном, а он еще не приехал.       Преодолевая брезгливость, Иланаро разморозил свой жутковатый трофей, срезал большую часть мяса специальным скальпелем, сжег отходы магией и бросил остатки пальца вариться в котелок. Чувствовать себя некромантом было, с одной стороны, противно, а с другой – как-то будоражило. При том, что некромантия давно уже была легальной, за ней сохранялась репутация темного и тайного искусства, и Иланаро чувствовал себя в определенном смысле бунтарем. Давя в себе ненужную неловкость перед призраком, который наблюдал незавидную судьбу последней части своего тела, маг выждал нужное время, пролистывая учебник – искал состав едкого раствора для очистки костей от остатков плоти. Приготовив его из имеющихся в лаборатории ингредиентов, он отделил уже сварившееся мясо и ноготь, поместил уже почти обнажившиеся кости в раствор и снова сжег отходы.       Через час с лишним в его распоряжении оказались две очищенные фаланги – поменьше и побольше. Меньшую он решил поместить пока внутрь одного из медальонов с секретом, которые хранились у него на полках для зачарования, а большую – на всякий случай спрятать обратно в щель между камнями бассейна для магического света. Только сейчас он понял, что по-хорошему ему стоило отрезать трупу два пальца – чтобы запасных костей осталось побольше. Впрочем, судя по информации из будущего, хватило и этих двух.       Осознать сам факт путешествия призрака по времени было не так уж сложно, но вот связанные с этим нюансы периодически ускользали от внимания Иланаро.       Спрятав фаланги в тайник и медальон, Иланаро изгнал призрака, повесил медальон на шею вместо своего обычного и вернулся к себе в комнату. Его уже давно клонило в сон, и он поспешил лечь в постель. Он задумался, стоит ли вообще рассказывать Белранду о своем путешествии в Мидден, и на этом уснул.       Впрочем, Белранд на следующий день разрешил его сомнения, спросив, как прошла встреча с Псиджиком – каким-то образом он за Иланаро все-таки следил.       Альтмер несколько напрягся – если так, ему придется объяснять и долгое бдение в комнате алхимии. Не свалить ли все на Исмира? Его божественная форма вообще была удобным оправданием для любой странности, но и слишком часто пользоваться этой отговоркой не стоило.       – Как мило, что ты приглядываешь за мной, – криво улыбнулся Иланаро. – Почему тогда не присоединился ко мне лично?       – Чтобы светиться перед Псиджиком? В качестве кого, твоего заботливого папочки? Даже если бы меня не засек ты, меня обнаружил бы он. А это последнее, что нам нужно.       Интересно, не следил ли за ним Белранд и в ту ночь, когда он действительно становился Исмиром?.. Но не потребовал же объяснений, что Иланаро делал на крыше. И непохоже, чтобы знал про призрака Анкано...       – И как именно ты следил за мной?       – Обнаружением жизни, конечно. Я бы даже не назвал это слежкой, просто я увидел, что ты ночью уходил из своей комнаты на несколько часов. В вариантах между романтическим свиданием и Псиджиком я поставил на второе. И разве прогадал? Так как он вышел с тобой на связь?       – Явился во сне и пригласил в Мидден. Я... думал над тем, не предупредить ли тебя, но, – он не знал, что «но», к сожалению, – не знал, как ты отреагируешь. К тому же, вдруг это оказалось бы просто сном и... я не хотел выглядеть полным идиотом, принявшим сон за правду.       – Да ладно, не выкручивайся. Никак не поверишь, что мы не жаждем посадить тебя на короткий поводок, вот и все. Ближе к делу. Что он сказал?       Иланаро пересказал ему разговор с Псиджиком на крыше, упустив пару деталей и намеренно сгустив краски вокруг желания Псиджиков заполучить артефакт себе.       Белранд выслушал очень внимательно.       – Я склоняюсь к тому, что отдавать им Око все же нельзя, – подытожил Иланаро. – Они искренне ошибаются или нагло лгут, я не знаю, но Исмир... м-м, скажем так, дал мне понять, что Око необходимо для победы над Алдуином. Я только боюсь, что Псиджики попытаются отнять его у меня силой. Сейчас они еще к этому не готовы, но впредь...       – Разве это не аргумент, чтобы вернуть его под защиту Гвардии?       – Аргумент. И, возможно, я верну его вам... но несколько позже.       – Не прогадай со временем только. Что до Скулдафна... ни разу не слышал о такой твердыне. Надо будет порыться в архивах. Ну а предательство драконов... как будто мы об этом и без Псиджиков не думали. Это все, о чем вы говорили? Что же ты делал остальное время?       – Версия с романтическим свиданием тебя не устроит?       – Разве что с горячими подробностями.       – Боюсь, что без подробностей, – Иланаро старался держаться спокойно. Он еще не привык прямо противостоять Гвардейцу, но надо было удерживать и закреплять успех, иначе ломаный дрейк цена его предложению равноправной совместной работы.       Белранд пытливо посмотрел на него.       – Ты уверен, что нам это не стоит знать? – почти светским тоном спросил он.       – Абсолютно.       Он приложил все усилия, чтобы не начать выдумывать какие-то оправдания на ходу. Не попытается же Белранд сейчас напасть на него?       – Жаль, что Аша увезла с собой все пыточные инструменты, – притворно вздохнул норд. Потом фыркнул: – Расслабься, друг, ручки вот они – я не собираюсь на тебя набрасываться. Набрасываться вообще нехорошо. Не хочешь говорить – не говори.       – Мне надо что-то делать с моим лицом, вы все неплохо по нему читаете.       – Практика, – скромно признался Белранд. – И опыт.       Расставшись с Гвардейцем, Иланаро вернулся к себе – и чуть не взвыл, увидев развалившегося на своей кровати Сэма Гевена. Что опять от него нужно богу Разгула?       – Мой Князь? – он закрыл за собой дверь. – Чем обязан вашему визиту?       – Красавчик! Давно не виделись. Зашел проведать тебя. А ты что, совсем не держишь у себя вина? Скучно!       – Ваш подарок храню... подниму им тост за падение Алдуина.       – Да, да, но это будет так нескоро. Этот торгаш все теснее плетет свою сеть, знаешь ли. Он очень хочет тебя – причем даже не в том смысле, который имеет хоть какое-то значение, вот ублюдок. Пойдем, я тебе кое-что покажу. А то он не дай Падомай попытается обратить это в свою пользу.       Бог легко встал и поманил Иланаро за собой.       – Просто... пойдем? – Князь Даэдра мог бы и перенести их в нужное место.       – Ах, не напоминай! Да, просто пойдем, это же, по слухам, полезно... не беспокойся, нас никто не увидит, даже твой сторожевой Гвардеец. Твоя драгоценная репутация не пострадает.       Они снова спустились в Мидден. По дороге Иланаро пытался расспросить Сангвина о планах Клавикуса Вайла, но тот лишь отшучивался. У альтмера возникло четкое ощущение, что бог просто не очень представляет себе, как именно собирается действовать его оппонент, и именно поэтому не отвечает.       – Мы идем к Авгуру, мой Князь?       – Ты про того призрака, которого ты закрутил во времени? За то, что ты сделал с этим бедняжкой, тебя стоило бы примерно наказать, мой прекрасный друг. А-я-яй, ты не лучше аэдра. Впрочем, понятно, почему, ты же почти из них. Твоя драконья жестокость просто... м-м, ошеломляет. Нет, мы идем не к нему.       – Значит, к Псиджику?       – Я ведь уже говорил тебе, что ты ужасный зануда?       – Может быть.       – Да точно говорил. Эта мысль регулярно возникает у меня в тот самый момент, когда я вижу твою постную рожу. Если бы не шрам, она была бы вообще отвратительно симметричной. Может, выбить тебе глаз? Тебе пойдет. Шикарная черная повязка...       Иланаро промолчал, надеясь, что это всего лишь шутка. Вряд ли что-то остановит бога, если он всерьез захочет покалечить его.       – Ты так забавно реагируешь. Тебя ведь кто-то научил этой... ускользающей покорности? Такой трогательной и все такое? Не сам же ты догадался, как лучше всего вести себя со мной?       – Читал труды даэдрологов. Дивайта Фира, Мориана Зенаса...       – Собрать все книги бы да сжечь. А как лучше себя вести с поганым торгашом, там тоже написано?       – Да.       – Ну тогда еще ладно. Может, это и не такие дурные книжонки. Ах, наконец-то пришли.       Пещера выходила здесь прямо к обрыву. Недалеко от провала стоял спиной ко входу Куаранир. Что-то в его неподвижности было не то, он был похож на статую, а не на живого мера.       – Куаранир? – позвал Иланаро.       – Боюсь, он не слышит тебя, мой милый смертный. Прикоснись...       Иланаро послушно тронул Псиджика за плечо. Он ждал, что что-то произойдет, поэтому не вскрикнул, когда тот, словно состоял из стекла, треснул и осыпался вниз сияющими осколками. Они тут же растаяли в воздухе, на заснеженном полу остался только какой-то странный механизм, похожий – и непохожий на двемерский. Иланаро поднял его, приблизил к глазам – тончайшие детали, шестеренки, рычажки и зубчатые колеса.       – Можешь взять себе на память. Вчера утром этого монаха – настоящего, который все это время был на Артейуме – убили его же братья по ордену. Его «отражение», этот вот конструкт, осталось здесь будто непрочный памятник ему, – Сангвин говорил ровно, нараспев, словно читал с листа.       – За что его убили? Зачем?       – Я не знаю, мой смертный. Я не присутствовал при этом, там не было ни вина, ни скуумы, и никто никого даже не поцеловал, совершенно скучное, грязное убийство. Это вне моей сферы. Мне пришлось обратиться к Мефале, чтобы узнать хотя бы это. Не дай торгашу обмануть себя – этот монах мертв, убит другими монахами. И он не знал, почему с ним поступили так... в его последних словах нет ключа к какой-либо тайне.       Иланаро вздохнул. Так не хотелось унижаться перед Князем Разгула, но, возможно, это его последний шанс поговорить с ним, воспользоваться посланием из будущего.       – Я недавно узнал, что мне практически суждено заключить сделку с Вайлом. Умоляю, мой Князь, вы грозили мне наказанием за это, но если не будет другого выхода?       В рыжих глазах бога не было ни веселья, ни игривости... ни милосердия. Иланаро словно окатило ледяной водой, когда он заглянул в них.       – Даже не смей думать о том, что пойдешь на сделку с ним, драконорожденный.       И тут же Сангвин исчез. Иланаро почувствовал саднящую боль в ладони: он так крепко сжал странный механизм, что зубцы одного из колесиков прокололи кожу.