Гвардия Солнца

      Красивое лицо Олафа не отразило ни малейшего удивления, когда Сельвура изложила ему суть поручения. Он резко кивнул, смерил Морилиана взглядом и начал отстегивать перевязь – очевидно, кнута или плети никто с собой из присутствующих не взял, и не выходить же было из пещеры в поисках кустов, ветки которых сошли бы за розги.       Морилиан выпил нужное зелье – пузырек отдала ему Сельвура, навел на себя какие-то чары Восстановления (для усиления эффекта или не доверяя алхимии). Потом спокойно снял дорогую мантию, сорочку, лосины и сапоги, оставшись в набедренной повязке, аккуратно сложил одежду, поежился от холода, и, мановением руки превратив участок промерзшего земляного пола в жидкую грязь, зачерпнул ее и слегка размазал по своему телу, лицу и волосам. Намочил в ней же пояс от своей мантии, отложил отдельно.       – Боюсь, одежду попроще никто из нас не захватил, – проговорила Сельвура.       – Жаль, – сказал Морилиан, снова взял свою сорочку и лосины, швырнул их в ту же грязь, потоптался по ним, пару раз рванул ткань сорочки, и аккуратно развесил сушиться на спинки фалмерских кресел.       Иланаро смотрел на все это, ощущая себя посетителем по меньшей мере сумасшедшего дома – а то и Дрожащих Островов. Он, наверное, мог бы найти какой-нибудь предлог, чтобы не присутствовать при этом безумии, но не рискнул столь явно обнаружить свою трепетность – что перед Гвардейцами, что перед бывшим Морокеи. Древняя нежить во много раз опытнее, хладнокровнее, и, возможно – хотя Иланаро редко думал так о ком-то – умнее его. Показывать перед ним любую слабость опасно. Он не для того перешагнул через свою обычную индифферентность, чтобы сразу же снимать с себя ответственность за свое же предложение – притвориться Эстормо.       По просьбе Морилиана Олаф связал ему руки его же намоченным поясом – связал очень туго, жестоко, чтобы остались ссадины.       – Ударов пятнадцати хватит. После первой трети я прошу кого-нибудь из магов слегка исцелить мне раны, остальные пусть останутся как есть. Будто бы Эстормо подвергали порке дважды. До экзекуции ударьте меня несколько раз кулаком, чтобы было как можно заметнее – но при этом максимально безвредно. Не выбивайте зубы, не ломайте нос... сумеете?       – Не сомневайтесь.       – Наверное, стоит сказать, что меня никогда в жизни не пороли. Ни меня, ни Эстормо. И он, увы, никогда не рассматривал такую возможность теоретически. Насколько унизительно для современного эльфа подвергнуться порке? Насколько это должно выбить его из колеи? В мое время бичевание плетью было законным наказанием за преступления малой тяжести для простолюдинов... вряд ли кто-то счел бы его чрезмерным. Сейчас, насколько я понимаю, все иначе? Телесные наказания незаконны во всех странах?       – Да, незаконны, во всяком случае, в Империи, – сказал Иланаро. Его тоже никогда не пороли, и он искренне надеялся, что такого и не случится. – И, полагаю, это было бы достаточно унизительно в иной ситуации – но в качестве пытки от рук врагов, наверное, в небольшой степени. Во всяком случае, я бы предпочел бичевание многим другим издевательствам – в Великую Войну я насмотрелся на жертв... куда более жестоких и унизительных пыток.       Он приложил немалые усилия в свое время, чтобы забыть годы войны – и все же кое-что оставалось в памяти столь же ярким и ужасным. Те найденные им мертвые: маленькая девочка, ее окровавленные пальцы без ногтей... распятый старик... альтмересса, нагая, перед смертью изнасилованная, похоже, целой толпой. И двое еле живых, хаджит и имперка, умерших на его руках – он не смог исцелить их и не решился добить. Потом он клял себя за эту слабость – кинжал в сердце был бы милосерднее долгой агонии. Иланаро встряхнул головой, прогоняя всплывшие кошмары.       – Эстормо ждал бы от Клинков худшего, как член Талмора. Я бы советовала исходить из реакции «я еще легко отделался», – поддержала его Сельвура.       – И все же для разумного, не привычного к телесным наказаниям, первое бичевание не может пройти даром, – возразил Олаф. – Оно болезненнее, чем выглядит со стороны, а сам факт пытки разбивает иллюзию собственной неуязвимости и стойкости. Никто трезво не оценивает в себе силы гордо противостоять пыткам до того, как окажется беспомощным под кнутом.       – Но из той же гордости средний мужчина будет бравировать перед теми, кто не видел его непосредственно под пыткой, – спокойно продолжила Индален, никак не задетая тем, что ее поправил подчиненный – а Иланаро уверился уже, что она по званию выше Олафа.       – Хорошо, я понял общую идею, – остановил их бывший Морокеи. – Я готов.       Хотя норд все это время держался невозмутимо, сейчас замешкался даже он – все же начать избивать союзника просто так для Гвардейца не было чем-то обыденным. Но заминка была короткой. Удары Олафа оказались ожидаемо сильны и точны – они опрокинули Морилиана на пол. Грубо вздернув его за связанные руки, норд быстро оценил результаты – и нанес еще один удар, вскользь – но разбив «жертве» губы.       Морилиан ошалело встряхнул головой – хоть он и не вскрикнул, полностью исключить воздействие ударов зелью и магии было не под силу.       – Все в порядке? – осведомилась Сельвура.       – Д-да... не больно, но... – он тронул разбитую губу, посмотрел на кровь. – Странное ощущение. Берите плеть.       – Ложитесь на землю.       Обращение на «вы» в такой ситуации показалось Иланаро безумием превыше уже случившегося.       Морилиан лег прямо на промерзшую землю ничком. Протянул вперед связанные руки по просьбе Олафа. Тот установил одно из кресел так, чтобы ножка воткнулась в землю меж связанных рук. Эстормо не отличался изяществом сложения – долговязый, даже чуть нескладный, в таком положении он казался еще более длинным и тощим, чем есть. Иланаро нахмурился, пытаясь обратиться к своей драконьей части – сейчас-то, как нарочно, в нем неуместно проснулось сострадание. Все не вовремя. Равнодушие подошло бы больше.       Но, похоже, драконья часть его души спала, пока он пребывал в смертной форме. Иланаро сейчас мог оперировать лишь состраданием – или склонностью к насилию, свойствами существа из крови и плоти, имеющего желания и страхи, но не холодностью и бесстрастием дракона. Заигрывать с темной стороной своей натуры он собирался только в самом крайнем случае, так что просто отвел взгляд, пользуясь тем, что Морилиан не видит его.       Хорошо, что ему не пришлось самому брать в руки плеть. Вернее, ремень от перевязи. Впрочем, не случись тут Олафа, он вызвал бы дремору и приказал бы ему наносить удары. Демону это понравилось бы, да и справился бы он наверняка лучше.       – Я начинаю, – сказал Олаф.       Морилиан вздохнул. Свистнул импровизированный бич, и бывший драконий жрец охнул под ударом. Иланаро не смог не посмотреть на него – на золотистой коже вспух длинный краснеющий след.       – Вам что, больно? – спросил Гвардеец. Ровный голос, но лицо его на миг исказилось – все же норду была неприятна роль палача.       – Почти нет, – отозвался Морилиан все же чуть хрипловато. – Просто я не ожидал, что почувствую вообще хоть что-то. Бейте сильнее.       Еще несколько ударов – и Сельвура подошла к Морилиану, готовя исцеляющее заклятие. Олаф постарался – остальные удары все-таки пустили кровь. Иланаро в Восстановлении понимал мало, о чем и сказал сразу.       – Пусть останутся шрамы, – проинструктировал данмерку Морилиан, ворочаясь. Его речь становилась все более невнятной, видимо, разбитые губы за прошедшее время распухли. – И подновите обезболивающие чары.       К концу экзекуции Олаф явно подустал, несмотря на то, что был в прекрасной форме. Хотя его никто не спрашивал о самочувствии, он пояснил, что бить до крови ремнем – довольно широким и относительно мягким – куда сложнее, чем плетью и тем более кнутом.       – А у вас есть опыт? – не удержался от вопроса Иланаро.       – Небольшой, – неохотно отозвался норд.       На спину Эстормо теперь было страшно смотреть – кровь, обнажившееся мясо, наливающиеся синюшным рубцы. Последний удар Гвардеец провел по голеням «жертвы». Потом помог бывшему Морокеи встать и разрезал пояс, стягивающий его руки. Мокрая грязная ткань и острые грани ножки фалмерского сиденья успешно рассадили нежную кожу запястий. Того шатнуло. Следы ударов на лице тоже успели «дозреть». Но глаза Морилиана оставались ясными, хотя под одним из них был порядочный синяк. Иланаро постарался спокойно встретить его пронзительный взгляд. Потом тот оделся в свою грязную одежду, двигаясь несколько замедленно; чуть поколебавшись, не стал надевать сапоги. Видимо, счел, что, пленив его, Клинки, скорее всего, отняли бы обувь.       – Вы не простудитесь так, Морилиан? – спросил Иланаро.       – Возможно. Но это не помешает.       – Спасибо вам за помощь, – Иланаро протянул руку для пожатия. Пальцы Морилиана были холодными, но пожатие твердым. Словно и не его кровь сейчас пропитывала рубашку, мешаясь с грязью.       – До встречи в Коллегии Винтерхолда, Довакин. Я весьма заинтересован вашим обещанием. Надеюсь, я не разочаруюсь.       О чем он? Иланаро вроде не давал никаких обещаний. Сельвура тоже насторожилась. Но бывший драконий жрец больше ничего не сказал.       – Олаф, проводите господина Морилиана к его лошади, – приказала Индален.       Иланаро и Сельвура остались вдвоем. Она подняла палец, призывая его к молчанию. Выждав время, достаточное, чтобы бывший драконий жрец покинул пределы слышимости, предложила снова сесть. Иланаро вздохнул – сейчас данмерка будет выспрашивать его насчет «Лодура и Свадильфари». Если бы он хоть сам знал, кто это такие...       Но она заговорила о другом.       – Я не уверена, что вы раньше встречали подобных ему разумных, Иланаро, – сказала она серьезно. – И должна рассказать вам о таких личностях, предостеречь. Он не безумец в общепринятом смысле этого слова, но он и не нормален, и дело даже не в том, что он – нежить, вселившаяся в чужое тело. Такие, как он, не надевают на голову подштанники и не рыскают ночами с ножом в поисках невинных жертв – но они намного опаснее.       – Не мне рассуждать о нормальности. Не драконорожденному.       – Вы даже близко на таких не похожи, Иланаро. И я не обманываюсь вашей маской скромного обывателя. Вы тоже опасны, я знаю, и не только как Исмир – но вы... нормальны. Даже я нормальна по сравнению с такими, как Морилиан. Некоторые из них все же имеют понятие о чести, даже способны испытывать чувства – пусть редко, искаженно и странно. Умеющие и даже желающие разрушать чужие жизни и души, они все же не делают этого без веских причин. Они находят для своей жажды препарировать и искажать достойные цели. Взыскуя власти, играют судьбами других смертных, целых стран и Планов – но не во зло. Или во всяком случае не ради зла. Дивайт Фир. Макк Ослепительная. Кай Косадес. Их называют великими... и во многом это так, эти разумные творят облик истории. Но горе тем, кто был рядом с ними, тем, кого они отравили ядом своего величия, на чьих костях они построили свой триумф. Иные же из подобных совершенно пусты внутри, хоть и готовы эту пустоту наполнить любой иллюзией, очаровывая даже самых недоверчивых, самых разумных, самых хладнокровных – испытывая к ним лишь презрение, желая лишь втоптать их в грязь, уничтожить, глумясь. Такие лишены малейшей искры доброго начала, темнейшие из Князей Даэдра могут позавидовать им. Маннимарко. Потема Септим. Ягар Тарн. Я пока не знаю, относится Морилиан к первым или вторым, но даже если к первым – ради своих целей воспользоваться вами, играть вами, возможно, сломить вас он не побрезгует.       – Я понимаю. Я не знал таких лично, но я... понимаю, о чем вы. Я буду очень осторожен.       Данмерка вздохнула. Кажется, она не поверила Иланаро – да и он не был уверен, что она не сгущает краски, преследуя свои цели.       – Что ж. Надеюсь, вы все же отнесетесь к моим словам серьезно. Перед тем как мы расстанемся... это действительно было в Древнем Свитке? Вам суждено?.. В смысле, победа над Алдуином как-то завязана на Морилиане?       – Да. Да, боюсь, что да.       Этого не было в Свитке (вернее, он не знал об этом, даже если и было), но это и впрямь было суждено.       – Вам стоило рассказать об этом раньше.       – Раньше я не знал. Читая Свиток, я не осознавал, что в нем было. Только став Исмиром и коснувшись Посохом Ока, я понял... многое. В божественной форме и с этими артефактами мое могущество очень велико – в этом Морилиан, во всяком случае, прав. Надеюсь, велико настолько, чтобы сразить Алдуина окончательно.       Коралловые глаза Сельвуры внимательно и спокойно изучали его лицо. Иланаро только сейчас понял, что этот нежный оттенок не причуда возрастных изменений, а здоровый природный цвет, и впервые подумал, что под гримом старухи эта женщина, возможно, очень красива. Он смутился, отвел взгляд.       – Что ж, удачи вам в Вайтране, Иланаро.