Гвардия Солнца

      – Есть два варианта, – Иланаро перевел дыхание, – два. Предопределение абсолютно… или нет. В первом случае можно все бросить прямо сейчас и ждать гибели мира.       – Нет, Довакин, я не отступлю, – сказал Эйнарт твердо и спокойно.       Борри тоже решительно кивнул.       Иланаро криво улыбнулся.       – Во втором случае у нас есть шанс. Но не думаю, что большой.       Не об этом ли говорили Псиджики в лице Куаранира? Не об этой ли опасности для мироздания? Владение Оком и Посохом Магнуса, похоже, непременные атрибуты Исмира-Мага. Тогда… не стоит ли все-таки отдать им Око? Но как теперь выйти с ними на связь? Ах да, у него же есть информация из будущего – Псиджики придут по его душу и попытаются отнять Око Магнуса после того, как он решит проблему с Одавингом.       Но если он отдаст артефакт, изменив известное ему будущее, возникнет парадокс, Прорыв Дракона – и, как следствие, опять же светопреставление. Куда не кинь, всюду клин. Надо будет еще раз переосмыслить все. Поискать лазейку, хотя бы тоненькую нить…       Напрашивалась мысль покончить с собой или, что почти то же самое, позволить убить себя после победы над Алдуином. Но Иланаро не чувствовал себя готовым к подобной жертве. И сработает ли?       Хотелось закричать, заплакать или начать крушить мебель – настолько разум не справлялся со все новыми усложнениями задачи. Безысходность. И кто мог помочь ему теперь, когда он узнал, что опасность – в нем самом?       Иланаро попросил Седобородых пойти и отпраздновать все-таки завершение Эйнартом обучения, а сам, извинившись, что не может присутствовать, пошел к себе в комнату. Глаза его еще горели от слез, которые лил Исмир, скорбя над миром, который был обречен погубить. Войдя, альтмер упал перед кроватью на колени и обратился к богам с самой отчаянной молитвой, всем существом заклиная их помочь хоть чем-то. В этот момент он мог бы и пойти на сделку с Клавикусом Вайлом… да хоть с Молаг Балом! С кем угодно! К счастью, ни один из Князей не ответил на его призыв. Но и аэдра тоже молчали, и топорик Талоса на груди оставался простой побрякушкой.       Иланаро все же разрыдался, вцепившись в покрывало. Он отдал бы сейчас правую руку за то, чтобы все это произошло не с ним, чтобы весь последний год оказался дурным сном, ложной реальностью. Он молил Аури-эля о Прорыве, даже зная, чем это грозит миру…       Когда слезы иссякли, он умылся, глянул в зеркало – выглядел он будто с похмелья: покраснели белки глаз, лицо опухло. Добавив в воду немного восстанавливающего зелья, он умылся еще раз – вроде немного помогло.       Через час к нему постучался Эйнарт, Иланаро впустил его – и с порога был заключен в отеческие объятия. Альтмер вздохнул, обнимая старца в ответ: найдя в Фаральде «мамочку», получается, захотел обрести и «папочку», или хотя бы «дедушку» – в Эйнарте? Даже «полукровность» в какой-то мере удалось соблюсти... он грустно усмехнулся про себя.       – Держись, – норд очень естественно перешел на «ты», – ты умный мужик, и стержень в тебе есть – придумаешь что-нибудь. Я помогу. И Борри поможет.       – Очень тяжело, – сказал Иланаро правду прежде, чем успел подумать, стоит ли.       – А ты не замахивайся сразу на все. Ты хотел поймать дракона – давай поймаем тебе дракона. Может, что и прояснится на этом. Так, по шажочку, и подберемся…       – Главное, не упустить момент. Вдруг сейчас я еще могу как-то повлиять на судьбу, а потом – будет уже поздно?       – Делай, что должен – и будь, что будет.       – На кону весь мир!       – Ну и что? – спросил Эйнарт, и Иланаро даже отстранился в крайнем удивлении, размыкая объятия. – Посмотри на это с другой стороны. Мир всегда стоял на кону. Более того, он изначально был обречен, его гибель была предопределена. Записана в Древних Свитках. Мы все знали об этом – ну, все, кто этим интересовался. Не думаю, что у нас есть шанс изменить саму природу мироздания и спасти мир по-настоящему. Разве что оттянуть финал – но глобально это ничего не изменит.       – Как пессимистично… – Иланаро не ожидал, что у добряка Эйнарта столь мрачное мировоззрение.       – Напротив! Ведь несмотря на все это, сейчас мы живы – и мир существует. Изначально проиграв, мы все же умудряемся жить – и даже бывать счастливы. Мы просто вырываем у небытия еще один день, и еще один. Умираем – но даже наши души вновь цепляются за бытие, оставаясь в Планах богов… или в виде нежити… Подумай, Иланаро, Исмир-Маг уже здесь, он в тебе уже почти год, но мир еще не рухнул. Все живое хочет жить. И это желание, в том числе облеченное древними в Крик «Свежий ветер», столь велико и свято, что даже Коронованный Бурей дрогнул сейчас, объявляя пророчество о всеобщей гибели. Если мы не потеряем воли к жизни, мы проживем еще день, и еще день, и еще.       Иланаро вздохнул.       – Что ж… значит, действуем по старому плану. В Айварстеде ждет от меня весточки Драконоборец Олаф. Передайте ему, чтобы собирал группу и вместе с ними ждал мастера Борри. А сами отправляйтесь в Вайтран. Трижды в день жду от вас «пустой сигнал», что все в порядке…       – Я все помню, – успокоил его старец, коснувшись предплечья Иланаро. – И все сделаю.       Иланаро подумал, что Седобородому, несомненно, тяжело будет возвращаться в мир. Но, возможно, и радостно тоже.       На следующее утро Эйнарта вышли провожать только Борри и Иланаро. Младший Седобородый сказал что-то на драконьем.       – Не волнуйся за меня, Борри.       – Вы спуститесь сами, мастер Эйнарт? – Иланаро вспомнил, что в прошлый спуск старец устал на полпути.       – Да, конечно. В прошлый раз я немного переволновался… все же впервые после сорока пяти лет затворничества… а ведь мог бы воспользоваться парой Криков. Не беспокойтесь за меня, Довакин, – не в личной беседе он снова вернулся к «вы, Довакин», и альтмера это вполне устроило. – Я буду осторожен. До свидания, друзья мои.       Иланаро с Борри, в свою очередь, должны были вернуться к Оку и продолжить обучение. Опять же, нужно было поговорить с Партурнаксом о «Свежем ветре». Но не о пророчестве Исмира – мало ли какие выводы сделает из этого дракон и что предпримет. Вдруг решит, к примеру, уничтожить Око или Посох, оставленные ему на хранение? Рисковать было нельзя.       На этот раз «Чистое небо» взял на себя Иланаро – чтобы Борри мог всецело сосредоточиться на безопасности в пути. Поднявшись на плато, где все было по-прежнему, смертные поприветствовали главу Седобородых, после чего Иланаро спросил о «Стин-бром-су».       – А-ах, мал фрон, – Партурнакс зажмурился, – этот Крик действительно придумали смертные, но дракон вполне способен воспроизвести его, не раня свою душу – в отличие от «Драконобоя».       – А есть разница в его действии на обычного дракона и на силлесейордова?       – Понятия не имею, смертный родич. Попробуй – и узнаешь.       Борри тут же задал Партурнаксу вопрос на драконьем.       – Правила… – Партурнакс повел головой, будто в некотором раздражении. Видимо, ради Иланаро он отвечал Седобородому на тамриэлике. – Сейчас особое время, Борри. Я дозволяю вам всем нарушать любые обеты ради того, чтобы одержать победу в кайн… войне с Алдуином, хотя, мне казалось, это и так очевидно.       Еще бы донести это до Арнгейра. Тут Иланаро сообразил, что с того станется подняться к Партурнаксу и пересказать ему пророчество Исмира. Так что умолчать сейчас о нем может быть даже опаснее, чем рассказать – Арнгейр может и сгустить краски, невольно или специально. Партурнакс умен и может понять то же, что понял Иланаро...       – Еще я должен рассказать вам, что случилось, когда я услышал «Свежий ветер». Во-первых, я снова принял божественную форму. Не знаю, дублирует ли этот Крик в чем-то «Истинное лицо» или просто так совпало…       Иланаро уже привык к способу Партурнакса проверять подобные предположения, поэтому не удивился и не испугался его Крикам:       – ДОВ-ХОН-РОТ! ЗУ-НИ-ХОН! СТИН-БРОМ-СУ!       На него вновь нахлынула волна любви ко всему сущему. Пронзительное счастье. Хотелось обнять весь мир, всех, живущих в нем, кинуться на шею Партурнаксу, прижать к себе Борри… но Исмиром он при этом не стал: не шевельнулась льдинка у сердца, божественный ветер не разметал волосы…       – ГОЛ-ВЕЙ-РОТ! – а этот Крик Партурнакса словно развеял наваждение. Альтмер пришел в себя и осознал, что широко, счастливо улыбается. Это смущало и тревожило: было что-то неправильное в том, что три драконьих слова настолько властны над его эмоциями. Даже опасное. Под действием этого Крика сможет ли он, к примеру, защитить себя, если им воспользуется во зло обычный смертный – на которых «Свежий ветер» действует совсем иначе? Арнгейр? Ульфрик? Морилиан? Впрочем, у последнего в арсенале наверняка сотни уловок и посерьезнее.       – О. Этот Крик отменяет действие «Свежего ветра»? – спросил Иланаро, переведя дыхание.       – Любого последнего Крика, – ответил Партурнакс снисходительным тоном.       Борри снова спросил что-то на драконьем. Он выглядел растерянным.       – На моего ученика и на меня этот Крик не подействовал, – пояснил дракон, – благодаря Сказанному перед ним.       Иланаро вспомнил, что такое уже было – когда он явился к Партурнаксу с Белрандом и Рагаш. Какие-то «вспомогательные» Крики позволили дракону тогда обездвижить Гвардейцев, но не Иланаро. Все же Партурнакс не всеми секретами Голоса поделился со смертными учениками – Борри уже почти закончил обучение, а явно не способен к подобному и даже удивлен самой возможностью использовать Крики столь тонко.       – Что ж, значит, Исмир появился вчера сам собой, – тут только Иланаро сообразил, что мог бы и сам это понять – ведь он не потерял сознание, приняв смертную форму, то есть, Исмир явился по воле судьбы, а не был вызван. – И он… произнес некую речь…       Борри нервно коснулся его плеча и начал спешно писать что-то в блокноте. Интересно, что Седобородые добавляют в чернила, что они не замерзают?       «Вы же хотели держать пророчество в тайне от всех?»       – Его слышали, увы, четверо. И только двое дали мне обещание молчать. Лучше расскажу я, чем Арнгейр, – вполголоса попытался объяснить Иланаро.       Борри поник лицом, снова тяжело вздохнув. Быть может, он чувствовал вину за поведение Арнгейра? Впрочем, Иланаро было о чем подумать и кроме этого.       – Я слушаю, – напомнил о себе Партурнакс, усаживаясь поудобнее и по-кошачьи обвивая себя хвостом.       – Могу я попросить вас не делать поспешных выводов? Это было пророчество, и оно… многое меняет. Тем не менее…       – ЙОР-НИ-ХОН! Не думаю, что Борри стоит слышать то, что я скажу тебе.       Иланаро обернулся к Седобородому. Тот с растерянным видом щупал уши и тряс головой.       – Борри… – но, поняв, что тот оглох, Иланаро жестом попросил блокнот и написал ему: «Партурнакс хочет сообщить мне нечто тайное, и, похоже, лишил вас на какое-то время слуха». Тот, посветлев лицом, закивал и написал, что пойдет тогда потренируется еще. Иланаро улыбнулся и кивнул ему. Седобородый отошел в сторону, доставая амулет Дальнего Взгляда.       – А-ах, – дракон вздохнул. – Можешь не рассказывать. Я догадываюсь, что это было за пророчество. Кендов, Тафир арк Кро? Воин, Вор и Маг?       – Вы… вы знали?.. – Иланаро был ошеломлен. – Но…       – Не забывай, я наставлял обоих предыдущих Исмиров. В прошлый раз это пророчество звучало так: «Воин здесь-и-не-здесь, ныне Вор ступил на смертный План, и грядет Маг, которому суждено замкнуть круг».       – Почему вы не рассказали мне раньше?       – Я рассудил, что если ты – воистину обещанный Маг, то ты узнаешь его и сам. Так и произошло. А если бы ты им не оказался – то и знать о пророчестве тебе не стоило. Что тревожит тебя, мал фрон?       – Что тревожит?! Вы серьезно? Гибель мира! До этого я думал, что мне нужно лишь победить Алдуина, а теперь… получается, это не так и важно – причиной светопреставления скорее всего стану я сам!       – Подожди. Перескажи мне квостид... пророчество.       Иланаро пересказал по памяти – за вчерашний вечер успел заучить почти наизусть.       – Да, это именно оно. Правда, про полное жалости сердце – это что-то новое. «Свежий ветер» – могущественный Крик, воистину. И все же, слова «будет новое небо и новая земля» – разве не внушают хинд… надежду? Пророчество говорит о возрождении.       – О возрождении после разрушения, разве нет? К тому же, есть иное пророчество – о последнем драконорожденном, который явится вместе с Алдуином после событий, уже произошедших, включая явление Нереварин и Кризис Обливиона. Оно именно обо мне, тут, боюсь, не может быть разночтений. Если оно правдиво, больше подобных мне не будет. По какой причине? В свете печали Исмира по миру… вряд ли бы он сожалел, будь пророчество о чем-то благом, ведь так?       – Хм-м. Можно трактовать и так, ты прав. Иногда пытливость твоего ума, маленький родич, обращается тебе же во вред.       – При этом Алдуин продолжает быть угрозой. Мне нужно повергнуть его – а потом не провернуть колесо. Я даже не представляю, возможно ли в принципе не свершить предначертанное, и тем более не имею понятия о том, что именно нужно для этого сделать. Не уверен, что даже моя смерть решит проблему.       – А возможно, и решит… а-ах, не бойся, мал фрон, – дракон весело оскалился. – Я не думаю, что до этого дойдет. У меня есть причины думать, что не все так… ужасно. Повергни Алдуина – и я смогу рассказать тебе то, что утешит тебя.       – Почему не сейчас?       – Эта тайна грозит мне смертью, пока мой зейма не побежден. Ради единственно твоего спокойствия, мой смертный друг, я не собираюсь подвергать себя лишней опасности.       Или Партурнакс просто делает вид, что все в порядке, чтобы Иланаро не опустил руки и не отказался от войны с Алдуином, надеясь потом убить его – и тем спасти мир. Иланаро не мог не признать, что это хорошая идея, но именно с ним она, очевидно, не сработала – он слишком недоверчив, чтобы просто принять на веру слова дракона, имеющего собственные интересы в этой ситуации, а возможно, даже некий коварный план.       Пока он размышлял над этим, Партурнакс снова Крикнул:       – ГОЛ-ВЕЙ-РОТ! – а потом спросил на тамриэлике: – Ты слышишь меня, Борри?       Седобородый еще раз коснулся ушей.       – Гех, лотин.*       – Прекрасно, – и на этом дракон снова взлетел ввысь, за облака, оставив смертных одних.       «Как отреагировал Партурнакс?» – спросил Борри.       – Сказал, что я зря паникую – что пророчество можно истолковать и в более оптимистичном ключе.       «Но вы не верите в это?» – Борри заглянул ему в лицо.       Иланаро помолчал.       – Не так уж важно, верю я или нет, – сказал он, наконец. – Мастер Эйнарт напомнил мне одну мудрость: делай, что должен – и будь, что будет. Я собираюсь последовать ей. Повторим позиции? – он указал на Око, после чего вызвал призрака Анкано и вытащил из сумки очередную бутыль вина.