Гвардия Солнца

      Иланаро уже начал строить в голове новый план битвы и потянулся было за ножом – перерезать веревку, которая из страховки грозила превратиться в ловушку, как Лирис крикнула, призывно махая рукой:       – Да иди сюда уже! Хорошие новости: Стун готов разогнать морок Алдуина!       Кто?..       – Рад приветствовать тебя здесь, драконорожденный! – и голос огромного воина был другим. Мягче и выше, чем у Тсуна. Иланаро прищурился. Стоящий рядом с Лирис был похож на Тсуна, даже очень, особенно на расстоянии. Но, получается, это не он?       Вроде бы Лирис сказала: «Стун». Что-то Иланаро читал о нем, возможно, в «Разновидностях веры»… точно, брат Тсуна, тан Шора.       Готовясь в любой момент Крикнуть «Тид», Иланаро двинулся к ожидавшим его, сматывая веревку. Отойдя достаточно далеко от границы тумана, он все же отвязал страховку с пояса. Но Стун не попытался напасть, он спокойно ждал, о чем-то негромко беседуя с Лирис.       – Приветствую, – подойдя, Иланаро чуть поклонился, стараясь не упускать движения бога из виду. – Благодарю за предложенную помощь, храбрый Стун.       – Я рад снова помочь тебе. Хотя я привык слышать от тебя иное имя, Иланаро, – чуть улыбнувшись, сказал тот.       Снова? Другое имя?..       Мягкий зеленый ореол озарил бога. Вместо грубых шкур ниспали до земли длинные шелковые одежды. Драгоценный кубок блеснул в правой руке, ставшей тоньше и изящней – как и весь облик Стуна – и наклонился, роняя на траву под ногами бога бриллиантовые капли.       – Стендарр, – прошептал Иланаро, узнав и вспомнив. Он смотрел во все глаза на явившегося ему бога.       – Не раз ты взывал к моей милости и защите. Тогда ты еще не знал, кто ты – и я не знал, кто ты… и все же что-то в тебе побуждало меня выделить тебя из тысяч, возносивших мне молитвы. И вот мы стоим лицом к лицу и оба знаем правду. Так странно и радостно, верно?       Да, Иланаро не в первый раз видел перед собой бога. И все же сейчас было иначе: визиты Сангвина и Клавикуса Вайла, сражение с Тсуном – все это не казалось каким-то чудом в свое время. Но впервые он узрел воочию одного из тех, в кого верил, кому молился. Перед ним стоял один из Девяти – или Восьми, как настаивали отвергающие Талоса. Бог милосердия, защитник людей… сам Стендарр. В этом было что-то изумительное, трепетное и несколько обескураживающее. Вознося молитвы богам, Иланаро обращался к высшим силам – кому-то сильнее, мудрее, добрее, чем он сам. А сейчас он мог протянуть руку и коснуться божества, как равного. Или даже подчиненного? Тан Шора – в какой-то мере и его тан. Раньше столь дерзкая и даже богохульная мысль Иланаро в голову не приходила, конечно.       Зеленое свечение погасло. Вновь перед Иланаро стоял огромный воин-норд, вооруженный молотом.       – Все же здесь, в Совнгарде, я скорее Стун, бог Искупления, чем Стендарр, бог Милосердия, – слегка вздохнул бог. – Надеюсь, это тебя не смущает, Довакин.       – Ты – Стендарр? Ничего себе… а я и не знала, – простодушно сказала Лирис.       – Я смущен не этим, милостивый Стендарр, – Иланаро поклонился еще раз, переводя дыхание. Он был не на шутку взволнован этой встречей. – Но мне и впрямь радостно, что ты – мой союзник.       – От начала времен, – кивнул Стун.       – Лирис сказала, что ты избавишь Совнгард от морока Алдуина…       – Да. Если ты позволишь мне явить здесь свою полную силу. И если ты пожелаешь от меня еще одной жертвы.       Иланаро покосился на Лирис, которая явно несколько утратила нить разговора. Что, скорее всего, было к лучшему.       – Вправе ли я, раз я лишь ложное присутствие здесь, приказывать и разрешать? – спросил он негромко.       – Да, мой Король.       – Э-э, вы о чем вообще? – нахмурилась Лирис.       – Перед тобой, дух-воительница, Исмир, Коронованный Бурей – воплощение Шора, владыки светлых земель Совнгарда, – пояснил Стун без малейшей запинки.       – Ты – воплощение Шора? Вот прямо самого Шора? – изумленная Лирис повернулась к Иланаро.       – Да, насколько я знаю. Воплощение его магического аспекта, если точнее.       – Ого… А почему ты этого не сказал Исграмору? Всем нашим? Извини, храбрый Стун, что я вмешалась в вашу беседу, – Лирис несколько запоздало вспомнила о манерах, – но наши воеводы сегодня не слишком любезно приняли Иланаро, видя в нем скорее эльфа, чем драконорожденного. Если бы они знали…       – То их гордость была бы задета еще больше, – сказал Иланаро. – Не думаю, что зная, кто я, они преисполнились бы ко мне почтением. Но это меньшая из моих забот. О Стендарр, Исграмор обещал мне собрать знатоков «Драконобоя» и «Чистого неба» через сутки. Для нас будет честью, если ты присоединишься к нам.       – Я приду, – и бог исчез.       – Сам Стендарр, – еще раз повторил Иланаро, глядя на то место, где только что стоял Стун, – даже не верится…       – Честно сказать, меня куда больше впечатлило, Иланаро, что ты – это Шор, чем то, что Стун – это Стендарр. Я не в том смысле, что ты чем-то плох, но все-таки, как так вышло? Ты эльф, пусть и не чистокровный. Почему Шор воплотился именно в тебе?       – Откуда мне знать? Думаешь, он спросил моего мнения или хотя бы объяснил мне что-то? – Иланаро принужденно усмехнулся. Объяснять Лирис про «помощь» Клавикуса Вайла и Сангвина он не собирался – вряд ли эта честная женщина положительно оценила бы его связь с Князьями Даэдра.       – Да, понимаю… а вообще, сейчас подумала, ты правильно нашим не сказал. Даже мне немного обидно, что Шор выбрал тебя, а не кого-то из нас… ладно. Поедем обратно, обрадуем всех, что Стун нам поможет.       Иланаро кивнул, размышляя о том, что мешало Стуну помочь местным все это время? Алдуин разоряет Совнгард уже несколько месяцев, души павших героев теряются в его тумане десятками… По словам Стуна выходило, что он ждал только разрешения Иланаро. Вернее даже приказа. И еще говорил что-то о жертве. Снятие морока будет чего-то стоить Стендарру? Очень похоже на то.       Еще Иланаро думал о молитвах. Было жутковато и вместе с тем восхитительно вдруг понять, что его слова действительно слушали боги – во всяком случае, один из них. Для Иланаро молитвы не были просто ритуалом или аналогом магии, но все же такого уровня реальности общения с богами в молитве он как-то не предполагал. До встречи со Стуном он собирался молиться этим вечером, но сейчас был в смятении – не примет ли Стендарр его обращение за наглость? Или, напротив, сочтет неуважением отсутствие молитвы?       Иланаро машинально сел на вызванного Лирис коня и поехал с ней бок о бок. Она не отвлекала его беседой, видя, что он погружен в себя.       – Лирис, а у вас тут есть храмы или алтари? – спросил он посреди пути.       – Хм. Нет, вроде бы. Но новички по привычке, бывает, молятся. Или пока живы их родные и близкие: беспокоятся за их судьбу. А потом это как-то уходит. Просить нам ничего не надо, все тут и так есть. Бояться тут тоже нечего было, пока Алдуин не явился.       Иланаро и не сомневался, что большинство местных подходят к религии вполне практично.       Они вернулись в Зал Доблести. К облегчению Иланаро, никто не преградил им дорогу, и Лирис не удивилась отсутствию Тсуна. Местные снова загалдели при виде Довакина-альтмера, обсуждая его на все лады, но хотя бы больше никто не пытался напасть. Наконец, нашелся исчезнувший было Феллдир – оказалось, что как только он доложил об Иланаро, Исграмор поручил ему оповестить о прибытии драконорожденного всех в Зале Доблести, а это здание из конца в конец пересечь можно было только за несколько часов.       Новость о том, что Стун собирается снять морок Алдуина, вызвала большое оживление у воевод мертвых нордов. Вопросом, что мешало богу сделать это раньше, задались Олаф и Макк, но Иланаро не стал выдвигать никаких предположений.       Вместо этого предупредил собравшихся, что для него самого «Драконобой» тоже может быть пагубен. Во всяком случае, когда он однажды Крикнул его сам, это ему серьезно навредило. К счастью, Юрген сказал, что многие тут знают полный Крик «Замедления времени», так что Иланаро успеет, особенно с ускоряющими Криками, приблизиться издали к уже подбитому Алдуину.       Улучив момент, альтмер все же спросил у Ветрозовущего наедине, почему тот решил реформировать орден Языков, сделав их Седобородыми? Юрген сослался на и так известную Иланаро историю про переосмысление философии Голоса после кровопролитной войны. Богиню Кин как вдохновительницу он, впрочем, не упомянул.       – А как отнесся к этому Партурнакс? – спросил Иланаро, взглянув ему в глаза. – Почему он согласился?       – А… – Юрген глубоко вздохнул. – Так ты знаешь о нем.       – Я знаком с ним лично, – он не стал говорить «был знаком». В конце концов, рано или поздно Клавикус Вайл воскресит Партурнакса. Пусть сейчас тот мертв, для дракона это не конец истории.       – Откровенно говоря, это была его идея, – Юрген явственно смутился. – Но мастер Партурнакс настаивал, чтобы прославился этим деянием кто-то из нас, его учеников. Полагаю, он опасался внимания других смертных к себе. Я вытянул жребий. Меня с тех пор знают и чтут, как основателя ордена Седобородых, но уверяю тебя, я присвоил себе эту заслугу не из тщеславия…       – А Партурнакс объяснил, зачем было менять философию ордена?       – Конечно. Языки обладали тогда великим могуществом и властью. И не все выдерживали этот искус достойно. Мы бездумно использовали дар Голоса ради суетных целей и даже во зло, что уже привело ко многим бедам, и привело бы к еще большим. Поэтому нам необходимо было остановиться.       Кажется, Юрген сам в это верил. И Иланаро не стал говорить ему, что отдаленным результатом этого решения был почти полный упадок ордена и не менее страшные беды, от которых Седобородые не защитили Нирн: экспансия Молаг Бала, происки Ягара Тарна, потом Дагот Ура, Кризис Обливиона, Красный год… Великая война, наконец. И тем более Иланаро не стал просвещать первого Седобородого насчет истинных мотивов Партурнакса: раз тот готовился захватить власть над миром после падения Алдуина, ему не нужны были искушенные в драконьей магии смертные как будущие противники. Сотни практиков-Языков, свободно передвигающиеся по миру и обучающие своему дару всех желающих, стали бы для него настоящим препятствием. А справиться с горсткой теоретиков-Седобородых дракон смог бы с легкостью. Так постепенно и бескровно, незаметно для них самих, Партурнакс уничтожил Языков… сохранив для их преемников-Седобородых безупречную личину мудрого наставника.       Сигналом же для него, скорее всего, послужило явление Вулфхарта – Первого из Троих, его душевного служителя. Первой гончей предопределения. А вовсе не поражение нордов под Красной Горой, оно – просто удобный предлог…       Поэтому Иланаро просто поблагодарил Юргена за уделенное время, и тот отправился собирать для завтрашней битвы знатоков нужных ту’умов.       А альтмер тем временем спросил у Олафа Одноглазого, как тому удалось не просто победить дракона, но и затащить его в ловушку в Вайтране. Древний король замялся, но все же ответил:       – Давняя история, Довакин. У меня был младший брат, мастер Голоса. Он знал Крик, подчиняющий драконов, и предложил мне разобраться с Нуминексом малой кровью, заодно впечатлив весь Скайрим эффектной победой. Когда я и мои бойцы напали на Нуминекса, связав его боем, брат подобрался достаточно близко, чтобы Криком подчинить тварь… а оседлав Нуминекса, он направил его в Драконий Предел, где наши люди и захлопнули ловушку.       Про Крик, способный подчинять драконов, Иланаро раньше не слышал. А он, несомненно, очень полезен…       – Вот оно что. В легендах не сохранилось сведений о твоем брате, лишь то, что ты каким-то образом покорил Нуминекса… Твой брат ведь тоже здесь, в Совнгарде? Он может научить меня этому Крику? Или кто-то еще из Языков?       – Увы. Мой брат почти сразу же после пленения Нуминекса исчез без следа. Вскоре я получил от него весточку. Он признался, что несколько лет назад стал еретиком-даэдрапоклонником… написал, что узнал тот Крик не у других Языков, а у демона-бога Херма-Моры, которому втайне служил. Брат был рад помочь мне с драконом, но предпочел скрыться, чтобы и дальше познавать запретные тайны мироздания… мы больше никогда не виделись. Очевидно, после смерти он попал в Забвение. Боюсь, никто в Совнгарде не знает этот Крик, Довакин. Мне жаль.       К другим полководцам Совнгарда у Иланаро частных вопросов не было, поэтому он, поев местной свинины – изумительно нежной, сочной, с золотым жирком – спросил у Феллдира, где тут можно устроиться на ночлег. В Зале Доблести постоянно стоял гул болтовни, песен, боевых криков и лязга оружия (и отхожих мест, кстати, не было), так что Феллдир отвел Иланаро через Китовый мост в ближайший лес. На одной из полян с ручейком был невесть кем разбит шатер, в котором на роскошном ложе из шкур снежных барсов Иланаро, сняв доспехи, и устроился.       – Много столетий никому не желал добрых снов, Довакин. Спокойной ночи, – героический дух улыбнулся.       – Спасибо.       Феллдир задернул полог за собой, покидая шатер. Он сказал, что постережет сон драконорожденного, прогуливаясь снаружи – и разбудит Иланаро, когда придет время. Стало темно и тихо. Вся накопленная усталость за этот долгий и полный потрясений день будто рухнула на Иланаро, стоило ему преклонить голову на мягкие шкуры, и альтмер сразу же погрузился в сон.