Гвардия Солнца

      – Здравствуй, дом родной, – себе под нос пробормотал Иланаро, с усилием дотащив вещи до своей комнаты в ученическом общежитии. Свалил все мешки в угол, с тоской покосился на кровать – и пошел разыскивать Мирабеллу Эрвин, докладывать о своем возвращении. Было еще только начало утра, но в Коллегии хватало ранних пташек, так что пока он нашел мастер-волшебницу, он столкнулся едва ли не с половиной обитателей Коллегии.       Первым Иланаро встретился злой и несколько помятый с утра Анкано – столкнулись в дверях общежития.       – Аккуратнее, – процедил талморец, с таким недовольством и презрением отшатываясь, словно Иланаро был заразным.       Такое отношение он демонстрировал Иланаро с первой встречи. Хотя большинство обитателей империи принимали Иланаро за чистокровного высшего эльфа, даже когда он оставлял небольшую бородку, как сейчас, все альтмеры различали в нем признаки человеческой крови с лету. Похоже, талморца глубоко оскорбляло само наличие полукровок в природе, а тем более рядом со своей драгоценной персоной.       Анкано никогда не опускался до прямых оскорблений, но демонстрация презрения была очевидна даже простоватому Онмунду. Добродушный парень, сочувствуя Иланаро, удивился как-то вслух, мол, вы же оба – высшие эльфы, почему именно тебя он так невзлюбил? Иланаро устало объяснил ему, в чем дело, чем вызвал полный восторг юноши, мол, ура, так ты из наших! Немножечко норд! Это тронуло Иланаро, хотя с тех пор так и лезущий к нему пообщаться Онмунд, который поначалу явно опасался «остроухого», предсказуемо гребя его под одну гребенку с талморцами, его немного утомлял.       Иланаро, в обычном случае любезно извинившийся бы за неловкость и пригласивший бы того, с кем столкнулся, пройти в дверь первым, проигнорировал «советника архимага» и, воспользовавшись тем, что тот, демонстрируя брезгливость, отступил, прошел первым сам.       Под статуей Шалидора обретался Дж’зарго, увлеченно прилизывающийся с утра.       – О, др-руг, – промурлыкал хаджит, заметив его. – Ты вер-рнулся? Дж’зарго слышал, ты теперь стал Довакином?       – Вроде того. Привет.       – Здр-равствуй, – он зажмурился, делая какой-то жест, видимо, приветственный, хвостом. – А как ты думаешь, может быть, Дж’зарго тоже может стать драконом? Что ты для этого сделал, м-мр?       – Да ничего. Само получилось. Поучаствовал в убийстве дракона – и каким-то образом вобрал его душу. Не в камень, а… просто поглотил.       – Вку-усно? – осведомился кот.       Иланаро даже немного покраснел – воспоминание о том ощущении было почти чувственным.       – Да, – сказал он.       – Дж’зарго то-оже хочет стать драконорожденным.       Иланаро не стал продолжать беседу, двинулся к дверям Зала Стихий.       Там, на входе, его перехватил Финис Гестор.       – О, наконец-то вы вернулись, Иланаро. Столько лекций пропустили! А вы ведь сами говорили, что у вас большой пробел в теории магии. Сегодня приходите обязательно, я читаю крайне важную тему.       – М-м… хорошо, господин Гестор. Я постараюсь.       – Постарается он… Чем тратить время на какие-то нордские бредни… – удаляясь, проворчал бретон.       Иланаро никогда не имел ни малейшего желания изучать школу Колдовства, ни разу в жизни не поднял ни одного трупа, не призывал никаких даэдра, пользовался исключительно «захватом душ» – и то механически, не понимая его сути, просто затвердив последовательность умственных состояний, вызывающих чары. Но Гестор был из тех преподавателей, что свято уверены: именно их предмет – главный и основной, по умолчанию жизненно необходимый и интересный вообще всем. Спорить с ним было бесполезно. К счастью, из учеников колдовством хоть кто-то интересовался, а конкретно – Брелина, так что Гестор не так уж зверствовал с «прогульщиками».       В самый оборот он попал, когда в поисках Мирабеллы поднялся в библиотеку – его настигла Фаральда.       – Иланаро, мой мальчик! Как я рада тебя видеть! Пошли, все мне расскажешь… покажешь свои Крики… быстренько сделаем небольшую статью, в соавторстве, пошлем ее в Синод и Шепчущим, и в саммерсетские организации тоже нелишне, у меня там есть кое-какие связи. Просто застолбим за собой тему. И потом ты садишься за монографию. «Взаимодействие магии разрушения классической школы и ту’ума нордской школы Языков». Я тебе гарантирую фурор!       – Фаральда, я…       – Сделаем небольшой курс лекций. Выбьем тебе время... и знаешь что, будет отлично, если ты вытащишь к нам кого-то из Седобородых, ну, знаешь, в качестве приглашенного специалиста. Далее. Драконы. Сейчас это дико актуально, и кто первый начнет их изучать – тот и получает общетамриэльское признание. Драконоведение. Мы даже сможем выбить деньги под изучение этого дела у королевы Элисиф, а то и, чем Лорхан не шутит, у имперской канцелярии. Может, даже Талмор наконец принесет пользу… Анкано, конечно, не самый приятный в общении мер, но с ним нужно будет это обсудить. Я надеюсь, у них там понимают, что фундаментальная наука – это крайне важно…       – Фаральда, во-первых, Седобородые не согласятся приехать в Коллегию. Тем более, по моей просьбе. Они – монашеский орден, а не научное сообщество.       Волшебница нахмурилась… и, кажется, вернулась к реальности из Страны Научного Энтузиазма.       – Да? – спросила она. – Что ж, это прискорбно.       – А все остальное, несомненно, имеет смысл обсудить… но я только что прибыл, не спал ночь… и, вообще-то, меня едва не убили вампиры.       – Ох, бедняга! Как же ты! Я понимаю, ты теперь Довакин, но это не повод не беречь себя, Иланаро. Ты принял лекарство, на всякий случай? От сангвинаре вампирис?       – Конечно, – это, наверное, стыдно для взрослого мужика, но ему была приятна материнская забота Фаральды. Ей было лет шестьсот, судя по всему, и она действительно годилась ему в матери. Мама Иланаро умерла, когда он был еще юношей сорока с лишним лет, и, видимо, ему не хватило ее тепла. Вот и добирал…       Он иногда думал над тем, что эмоциональная сфера у всех эльфийских рас, включая орков, имеет серьезный перекос в сторону семейных отношений и им подобного. Просто всех швыряет немного в разные стороны. У данмеров – их Дома с рангами вроде «Кровник» и «Брат», у орков, особенно местных – их племена, которые по сути – большие семьи… альтмерам же для душевного здоровья нужна долгая, лет на сотню, опека и забота обоих родителей, а потом – счастливый брак, который, на удивление прочим расам, частенько бывает единственной любовной связью высшего эльфа за всю его долгую жизнь, и рождение ребенка, чаще всего, одного, ну иногда двух, которому родители уделяют огромное внимание. Иланаро был почти уверен, что Кризис Обливиона, столь многих его сородичей лишивший родителей, детей и любимых, и привел к нынешнему безумию, охватившему большую часть расы – это истеричное, самоубийственное желание вырваться из оков смертного плана, перед этим уничтожив, стерев с лица Нирна всех, кто не истинный альдмер. Да, каждому эльфу, даже ему, квартерону, знакома эта глубинная, едва тлеющая тоска по свету-вне-бытия, по свободе от плоти и реальности, ощущение неправильности существования, которая началась с первой из дурных перемен – с Обмана Лорхана.       Но раньше любовь к жизни у большинства альтмеров делала эту тоску нежной, почти приятной, лишь дающей душе еще одно измерение. А сейчас… казалось немыслимым, что такое произошло – и так быстро, за какие-то годы. Кто знает ответ, как же это сразу и вдруг населенье целой провинции выродилось в бешеных сук? Да, те, кто стоит на самой вершине – просто циничные и холодные политиканы, увидевшие возможность получить власть, и весьма преуспевшие… но те самые простые альтмеры, которые в третьей эре мирно жили на Саммерсете, никого не трогая, познавали магию, творили, любили? Почему они с такой готовностью подхватили идеи Талмора, почему развязали ту жуткую бойню, Великую войну, где перешли все пределы жестокости, не щадя не только врагов, но и себя?..       Иланаро невозможно повезло, что он выжил в той войне. Это было, наверное, чудо. Его не убили люди – за то, что альтмер, и не убили эльфы – за то, что полукровка. Словно что-то хранило его. Или кто-то?..       – Иланаро, ты уже засыпаешь, что ли? – окликнул его ласковый голос Фаральды.       Он тряхнул головой.       – Простите, кажется, да.       – Я говорю, иди найди Мирабеллу, отчитайся и иди поспи.       – Да я вот ее и искал…       Но до того, как он нашел мастер-волшебницу, его выцепила госпожа Маренс, поохала над его шишкой на лбу, залечила ее и еще раз настойчиво пригласила к себе на практикум, а то, мол, позор, даже ссадину себе залечить не способен.       И только вырвавшись от нее, Иланаро нашел, наконец, госпожу Эрвин и вкратце рассказал ей о своей поездке к Седобородым.       – То есть без этого артефакта они вас учить больше не будут? Без вариантов?       – Я понял так.       – А вы сами хотите? Учиться этим Крикам? – спросила она, внимательно на него глядя.       – Понимаете ли, мастер-волшебница, скорее да, но не столько Крикам, сколько вообще разобраться в тематике. Какая связь между Языками и драконами? Как это отличается от традиционной магии? Почему кто-то рождается драконорожденным? Я точно не родственник Септимов, например. А если ты не драконорожденный и не норд, можешь ли ты научиться ту’уму? А каждый ли норд может или у некоторых тоже есть какая-то часть этой, м-м, «довакинистости», и могут только они? У Седобородых горы уникальной литературы, они сами тоже многое знают и умеют…       – А что насчет всех этих пророчеств? Гибель мира и прочее, под этим вообще есть хоть какие-то основания или это просто байки?       Иланаро вздохнул, пожал плечами.       – Седобородые говорят, что все это – правда, но как-то не вяжется с тем, что они выставили меня без разговоров, как только я не возгорелся желанием исполнять их странные поручения. Был бы еще практический смысл доставать эту реликвию, но я так понял, это просто традиция, чтобы официально наречь меня Довакином.       – А вы не думали нанять кого-нибудь, чтобы вам добыли этот Рог? Мы можем оформить это как экспедицию Коллегии, чтобы, если опять начнутся вопли о разграблении могил или святотатстве, вас не взяли под стражу… но оплачивать наемника будете сами, лишних денег у нас сейчас нет. Устраивает?       – Я обязательно подумаю над этим. Спасибо, это было бы отлично… просто и у меня денег не так чтобы много…       – Ой, скажите что-нибудь новенькое! На науке у нас в Скайриме не разживешься… иногда я сама удивляюсь, как мы еще саму Коллегию за долги не заложили.       – Еще одно, госпожа Эрвин…       И он рассказал ей о просьбе гра-Лаг.       – Она в таверне остановилась? – уточнила Мирабелла. – Ладно, я завтра поговорю с ней. Что-то еще?       – Хотел спросить, быть может, что-то новое об саартальском артефакте узнали, пока меня не было?       Она недовольно качнула головой.       – Вообще ничего не понятно. Что это, зачем это? Толфдир определил только, что его создали не смертные, и он не имеет никакого отношения к даэдра.       – Аэдра? Или Магне-Ге? Или даже Ануиэль или Ситис?       – Или Ану и Падомай, – не без скепсиса продолжила ряд Мирабелла. – Вместе с Нир. Как-то интуитивно он представляется, м-м… светлым. От благого начала. Так считают практически все, кроме Гейна, который, как всегда, кричит «двемеры!», отбрасывая любые доказательства и аргументы.       – Пожалуй что да, по ощущениям, это не от Ситиса или Падомая. Но ведь ощущения – не доказательство.       – О чем и речь. Хорошо, вы свободны до завтра. А завтра подготовьте дальнейший план своей работы. Фаральда мне все уши прожужжала о перспективности темы связи магии разрушения с Криками, хотя, по-моему, в практическом аспекте этим можете воспользоваться вы, Ульфрик Буревестник, и, ну, может, еще сейчас кто-то знает ту’ум… полторы калеки, извините за резкость.       – Седобородые.       – Вот-вот. В общем, договаривайтесь с ней, берите ее своим руководителем… и несите мне план работы на ближайшие полгода. Дальше ваше дело.       Иланаро кивнул и, откланявшись, направился отсыпаться. Казалось бы, все входило в привычную колею… но какое-то смутное предчувствие тревожило эльфа, и, несмотря на всю усталость, он долго не мог заснуть.       Что-то готовилось, собиралось, как тучи перед грозой. Что-то опасное.