Гвардия Солнца

      Провожатые довели Иланаро до самых врат цитадели Седобородых.       – Мы подождем вас в Айварстеде, господин Иланаро, – сказал один из них.       – Я не знаю, насколько я задержусь.       – Не беспокойтесь, мы будем ждать сколько потребуется.       Гвардейцы откозыряли и двинулись обратно. Иланаро какое-то время постоял, не входя – наконец-то его оставили одного, он успел уже затосковать по уединению… но холод взял свое, и альтмер, вздохнув, вошел в Высокий Хротгар.       Навстречу гостю вышел Арнгейр. Увидев, что это Иланаро, он вяло, хоть и вежливо, поприветствовал его и явно собрался уйти восвояси, не желая беседовать со своевольным Довакином.       Иланаро, конечно, хотелось остаться одному, да и просить чего-то у надменного старца ему претило, но память о сожженном лагере Картспайр заставила его обратиться к Седобородому с вопросом:       – Мастер Арнгейр… я узнал, что в давние времена Алдуин был повержен при помощи некоего Крика. Полагаю, мне следует изучить его. Вы ведь можете помочь мне?       – Откуда ты узнал это? – резко спросил старик, прищурив глаза.       – Информация немного доходит… – уклончиво сказал Иланаро, размышляя, как будет лучше: рассказать всю правду, или часть ее, или вовсе придумать легенду?       – Это Клинки? Так? На тебя вышли эти… эти безумцы?! – старец явно хотел наградить Клинков еще менее лестным эпитетом, но сдержался, чтобы не сквернословить. – Что они еще тебе сказали?       – Клинки? – Иланаро попытался изобразить легкое удивление. – Но ведь этой организации больше не существует…       – Это не организация, а секта! – рявкнул Арнгейр. – И я далек от мысли, что эту заразу кому-то удастся стереть с лица Нирна. Я знал, что они попытаются дотянуться до тебя, эти ублюдки!       Иланаро опешил. Глаза Седобородого горели настоящей ненавистью. Неужели Языки солидарны с Талмором? И откуда они вообще знают, что Клинки еще существуют?..       – Прости меня, Довакин, – выдохнул Арнгейр, чуть расслабившись. – Я вспылил. Клинки… не верь им, юноша! Они лгут, как всегда лгали…       – Не знаю никаких Клинков, Арнгейр, – раздраженно сказал Иланаро. С таким отношением лучше все отрицать… – Про Крик мне сказала, как ни странно, одна ворожея, – он решил, что можно свалить все на Лагру, вряд ли Седобородые сумеют ее разыскать, расспросить и уличить его во лжи.       – Ворожея?! – поразился Арнгейр. – Хм… не думал, Довакин, что… впрочем, драконорожденному, возможно, и разговорить ворожею – легкая задача. Эти чудовища хранят много тайн… в любом случае, я не могу обучить тебя этому Крику. Я не знаю его.       – Не знаете?       – И не желаю знать, – отрезал Седобородый. – Этот Крик – пагуба. Негоже принимать его в свою душу… подобно блуднице, отдающейся каждому, кто заплатит.       – Э… – Иланаро несколько удивило такое сравнение в устах старика. – То есть об этом Крике вы все-таки что-то знаете?       – Да. Знаю. Это ересь, извращение самой сути ту’ума, плод ненависти и отчаяния… это зло, Довакин. Я счастлив, что не знаю его.       – Постойте! Это все лишь слова, Арнгейр. Что конкретно вы называете злом? В чем именно опасность? Если это – единственное оружие против Алдуина… никакое зло не сравнится с уничтожением всего мира, разве нет?       – Клянусь тебе, я не знаю этот Крик. И даже если бы знал… учить ему тебя – будто поить тебя ядом, драконорожденный. Я не желаю подобного злодеяния на своей совести.       Иланаро потер лоб.       – Есть ли кто-то, кто знает этот Крик?       – Нет. Все они давно мертвы, и много столетий прошло с тех пор, как они погибли. Прости. Быть может, ты найдешь другой способ победить Пожирателя Мира.       Арнгейр повернулся, чтобы уйти в свои покои.       Иланаро вдруг почувствовал что-то странное. Это уже было с ним… было, когда его нарекали Довакином Седобородые, и было еще когда-то…       «О, как прекрасен ты, который не будет с нами…»       Чей голос? Чьи слова? Почему он не помнит?       – Остановись, Язык, Исмир не закончил говорить с тобой, – Иланаро сам не узнал свой голос. Он почувствовал себя сильным – ужасно сильным. Все вокруг словно стало маленьким, способным сломаться не только под его касанием – под даже его взглядом. Он был выше всех, он был воплощением самой власти…       Арнгейр повернулся – суетливо, не в силах скрыть испуг. Увидев синий свет в глазах эльфа, он судорожно вздохнул.       – Я… Довакин… – попытался он сказать что-то, но голос подвел его.       – Не лги своему королю, – медленно сказал Исмир. – Ты знаешь больше, чем сказал.       – «Драконобой» погубит тебя, – побледневшими губами прошептал Седобородый. – Это скверна, мой король… душа дракона не приимет этот Крик. Не подвергай себя такой опасности!       – Дело героя – подвиг. Я не знаю для героя иного дела. Не стой на пути у коронованного бурей, смертный. Скажи, что утаил.       – Быть может, Партурнакс знает… о Шор… не смотри на меня так, прошу. Я не утаил больше ничего! Пожалуйста! Отпусти меня!       Исмир рассмеялся.       – Я иду к нему.       – Ты не пройдешь… завеса…       – Ключ, – Исмир взял старика за плечо, продолжая вглядываться в его лицо. Капюшон сдуло с седой головы прирученным ветром, что метался вокруг Дракона Севера, борода Арнгейра тоже затрепетала, спутываясь.       – Боги… я…       Исмир сжал пальцы чуть сильнее, и Седобородый едва удержал вскрик боли.       – Лок… Ва… Кор, – выдохнул Арнгейр.       – Ах! Всего лишь! «Чистое небо», – Исмир сделал глубокий вдох и разжал пальцы. Седобородый отшатнулся, отступил на два шага, вцепляясь в помятое плечо другой рукой.       Все это время Иланаро чувствовал себя, словно он спит и видит сон. У сна своя логика и свои законы, в нем нередко поступаешь так, как никогда не поступил бы наяву… Исмир не был чужим гостем в его теле, это не было похоже на вторжение или одержимость, Исмир делал то, что хотел сделать Иланаро – но совсем иначе, каким-то своим способом, неожиданным для эльфа.       Дракон Севера вышел во внутренний дворик цитадели, небрежно распахнув тяжелые двери.       Иланаро в первый раз слышал про Партурнакса, а Исмир – не в первый, альтмер не знал, куда он идет, а Дракон Севера – знал прекрасно, Иланаро не был уверен, что сможет вот так, без подготовки, использовать новый Крик. «Лок-Ва…» как там?.. А Исмир не знал сомнений.       Он посмотрел на ступени, ведущие куда-то на самую вершину Глотки Мира. За аркой завывала, кружась, безумная вьюга – в то время как перед аркой лениво сыпался мягкий снег… это была какая-то магия. Иланаро не чувствовал никакого желания проходить через эту арку. И Исмир остановился. Что-то вздрогнуло в душе Иланаро… погас синий жутковатый свет в его глазах. Он пошатнулся, оступаясь – и мягко упал в снег, едва не потеряв сознание. Эльф тяжело дышал, пытаясь прогнать тошноту… голова кружилась, словно та вьюга за аркой. Из глаз потекли слезы, тихие, словно от солнца или лука…       Кое-как Иланаро поднялся, отряхнул снег с мантии, пригладил волосы, отер лицо. Ему было стыдно возвращаться в обитель – он только что силой заставил Седобородого рассказать ему то, что тот хотел утаить. С полной уверенностью в своем праве так поступать. Что теперь скажет Седобородый? Как держаться с ним сейчас? Делать вид, что ничего не помнит? Извиниться? Вести себя, как ни в чем не бывало?       Иланаро вернулся в помещение.       Там было тихо. Никто не встречал его гневными упреками.       Иланаро отправился в свою комнату. Там его тоже не поджидал оскорбленный Седобородый. Эльф снял дорожную мантию, сапоги… подумал, что стоило бы принять ванну – но ванная комната была на другом конце обители, а значит, был велик шанс столкнуться с одним из старцев. Иланаро лег на кровать, вытянулся. Кто такой этот Партурнакс, интересно? Нет, прежде чем идти к нему, надо все выяснить… но сначала было бы неплохо отдохнуть с дороги.       Лед рядом с сердцем вновь напомнил о себе. Но теперь не только болью. Все-таки быть Исмиром – не только страшно, но и приятно. Это сила. Это власть.       Отказаться от этого все равно не в его воле. Значит, надо учиться с этим жить. Использовать себе на благо. Интересно, почему Исмир не проснулся в его душе, когда три дракона выжгли весь лагерь Изгоев? Счел это неважным? И может ли Иланаро научиться становиться Исмиром произвольно? Ведь он может этим управлять – он не пожелал идти наверх, и Исмир покинул его...       Мысли об этом всем не давали Иланаро расслабиться. Он проворочался на ложе полчаса, потом решительно встал, оделся и пошел разыскивать Арнгейра.       Седобородый посмотрел на него с некоторым вызовом и потаенной тревогой.       – Ты… не ушел? – сухо спросил старец.       – Нет. Я… снова стал собой. Кто такой Партурнакс?       – Глава нашего ордена.       – А я думал, вы – старший из Седобородых.       Арнгейр криво улыбнулся. Не ответил.       – Я прошу прощения за то, что… применил силу.       – Мы нарекли тебя Исмиром, Довакин, и наши слова не были пусты. Ты – король. Ты вправе приказывать.       – Король без королевства…       – Тамриэль – царствие твое.       – Тит Мид удивится, узнав это, – проговорил Иланаро, размышляя, дойдут ли слухи о появлении Исмира до императора, и не сочтут ли само его существование изменой империи? Еще одна проблема…       – Что ты хочешь от меня, Довакин?       – Узнать побольше. Я услышал лишь расплывчатые угрозы. Вы сказали «Драконобой»? Так? И то, что для души дракона он как-то опасен?..       – Партурнакс все расскажет тебе.       – Только что вы не желали даже назвать его имя, а теперь вы посылаете меня к нему?       – Мой первый порыв удержать тебя был ошибкой. Иди. Не мне вставать между тобой и судьбой.       – И как дойти до Партурнакса?       – Иди на саму вершину Глотки Мира. Там он пребывает в уединении. Тебе поможет Крик «Чистое небо»: «Лок-Ва-Кор». И, возможно, придется биться с порождениями льда… но ты маг огня, так? Тебе будет несложно справиться с ними.       – Мне стоит потренироваться. Новый Крик из трех слогов… я никогда не использовал и двух.       Арнгейр жестом показал, что у Довакина есть все возможности тренироваться, сколько его душе угодно.       Иланаро так и не смог придумать, что еще сказать Седобородому, как снять напряжение, повисшее в воздухе. Вроде старец и признает за ним право поступать так, как он поступил, но все равно он испуган и оскорблен, пожалуй… альтмер, пробормотав: «что ж, хорошо», повернулся и ушел снова во внутренний дворик обители. Сосредоточился. Что ж, начнем с первого слога…       – ЛОК! – выкрикнул он в небо, покрытое снежными мягкими тучами.       Ощущение пронзительной свободы. Альтмер, открыв рот, смотрел, как облачный покров, словно живой, вздрогнул и начал расползаться в стороны. Проглянула ослепительная синева. Освободившееся солнце раскинуло лучи. Иланаро счастливо рассмеялся, когда теплый луч согрел его лицо. Снег заблистал тысячью искр. Чистая радость снизошла на эльфа – само небо отозвалось на его Крик, отозвалось с готовностью и не медля… он словно на миг ощутил себя крылатым…       Тучи понемногу стали возвращаться. Иланаро подождал, пока они сомкнутся. Теперь два слога? Почему бы и нет?       – ЛОК-ВА!..       В обитель он ввалился только под вечер, охрипший, голодный, замерзший – но счастливый более, чем был хоть когда-то после смерти Лиорны. Даже мрачная физиономия Арнгейра не стерла широкой улыбки с его лица. Он был готов обнять Седобородого, поблагодарить его за такой чудесный Крик. Будь на месте старика кто-то хоть чуть более ему симпатичный, он не удержался бы.       Поев и выпив, Иланаро пришел к себе, упал на колено перед кроватью, сложив ладони, и вознес Аури-Элю горячую молитву – впервые, пожалуй, за те же двадцать лет он желал поделиться с богами своим счастьем, а не попросить о милости и не пожаловаться на беды. Древние слова гимна на алдмерисе вспоминались сами, легко, и если бы Иланаро слышал себя со стороны, он сам восхитился бы мелодичностью и напевностью своей молитвы. Но он говорил от сердца, не думая, как звучат его слова. Потом он лег и заснул, все еще улыбаясь.       За стенами Высокого Хротгара свистела вьюга.