Гвардия Солнца

      Путь до Окулатории был бы куда приятнее, не валяйся вокруг трупы фалмеров и еще каких-то тварей. Иланаро сопровождали Белранд и Рагаш. Оркесса шла впереди, указывая дорогу, норд – по левую руку, пытаясь на ходу ввести Иланаро в курс дела.       – В этих руинах при двемерах было что-то вроде пункта наблюдения за магической активностью континента. Не так давно, не без нашей, хм, негласной подсказки… Синод взялся восстанавливать основной артефакт Окулатории – так называемый фокусирующий кристалл. И в итоге они добились успеха, – Белранд, разговаривающий без его обычных прибауток, почему-то вызывал у Иланаро странное чувство неловкости. Но не просить же норда вернуться к «братку», если он только что выразил желание не слышать подобного обращения?       – Пару дней назад они таки выдвинулись в экспедицию по исследованию Мзулфта. К сожалению, нам пришлось немного ускориться, – продолжал Белранд, – поэтому на их экспедицию ночью напала шайка бандитов, и теперь бедняги сидят в одной пещере и ждут, пока Синод решит, платить ли за них выкуп.       – Бандитов, значит? – мрачновато спросил Иланаро.       – Они их приняли за бандитов, во всяком случае, – беззаботно ответил норд.       – Жертвы были?       – Тебе нужен лишний груз на совести?       – А зачем ты мне вообще все это рассказываешь тогда?       – Чтобы ты потом, сопоставив факты – Синод же прислал уведомление в вашу Коллегию об экспедиции в Мзулфт – не стал нас подозревать в еще больших грехах, чем есть на самом деле.       – Так были жертвы? – упрямо повторил Иланаро, сам не понимая, зачем ему это знать. Он не собирался вставать в позу обманутой добродетели и порицать Гвардию за подобные методы – ничего бы он этим не добился. И он не чувствовал за собой какой-то ответственности или вины перед коллегами из Синода, потому что не участвовал в принятии решений относительно их судьбы. Но что-то мешало ему промолчать, сказав себе: «не мое дело».       – Да, увы, одна, с их стороны. В состав экспедиции были включены три боевых мага, и они несли караул вполне профессионально. Так что часового пришлось снять с расстояния… но иначе жертв было бы больше, а так всех взяли во сне, тихо-мирно.       – И вы правда потребовали выкуп у Синода?       – За кого ты нас держишь?! – в преувеличенном возмущении воскликнул Белранд. – Конечно, нет, потому что нам нужно потянуть время, чтобы воспользоваться Окулаторией. Мы потребуем выкуп чуть позже.       – Бел, хватит нагнетать, – вступила в разговор Рагаш. – Никто не будет требовать никаких выкупов, Иланаро. У Гвардии вполне достаточное финансирование.       – Эх, Аша, когда я смотрю на мое жалование, в это всегда так сложно поверить!       Иланаро про себя слегка удивился такому сокращению имени оркессы. Хотя это звучало куда лучше, чем залихватское «Рагги», которым именовал ее Эсберн. Мило… даже нежно.       – А что с ними будет дальше? – продолжил он расспросы.       – Ничего, – сказал Белранд, – посидят, сколько нужно, и либо побег им инсценируем, либо освобождение… вполне смогут продолжить свою экспедицию при желании. Только ты, главное, им правду не рассказывай.       Иланаро невольно вздрогнул, представив, что будет, если он расскажет правду – магам из Синода или кому угодно другому. Да, скорее всего, до победы над Алдуином его самого не убьют. Но со свободой точно придется распрощаться. А с теми, кому он расскажет про Гвардию, церемониться и вовсе не станут.       – Иланаро, вы же понимаете, что если бы мы подошли к ним посреди бела дня и прямо попросили бы фокусирующий кристалл на пару недель, потому что нам нужно спасать мир, это не сработало бы, – произнесла гра-Лаг.       – А почему вы их просто всех не убили? – сглотнув, проговорил Иланаро. Что-то словно дергало его за язык. Он понимал, что в данном случае безопаснее было бы вспомнить пословицу «меньше знаешь – крепче спишь», но чувствовал, что стоит ступить на этот путь, молчаливо позволить Гвардии творить все, что угодно, лишь бы не с ним самим – и с него уже не сойти.       – Какой ты кровожадный, однако. Сам подумай, какая польза нам от их смерти, кроме вреда? – спросил Белранд. – Это даже исключая нравственные принципы, в которые ты в нашем исполнении ни за что не поверишь. Экспедиция, задержавшаяся на пару недель, и экспедиция, вырезанная до последнего человека – это две разные вещи. Лишний интерес к нашим операциям нам ни к чему, и если бы не цейтнот с Анкано, мы вполне потерпели бы месяц, пока маги Синода сами добрались бы до Мзулфта, внедрили бы к ним своего агента…       – А проблема в том, что Талмор отзывает Анкано? Это вы никак не смогли проконтролировать или предвидеть?       – Мы как раз и предвидим. Его же отзывают не завтра и не послезавтра. Но до этого нам нужно успеть сделать довольно много.       – Иланаро, не накручивайте себя, – мягко сказала Рагаш.       – Знаете, Рагаш, я умом понимаю, что иначе не бывает… и будь это все абстрактно, не касайся меня лично, я бы даже счел, что вы даже слишком… гуманны для тайной службы. Но…       – Но все это тебе, эльфу мирному и аполитичному, не нравится, – закончил за него Белранд. – Это вполне естественно. Тебя мучает совесть, что ты, работая с нами, вроде как являешься соучастником. Причем даже не знаешь, соучастником чего именно. И чем мягче мы стелем, тем больше тебе кажется, что наша истинная цель – нечто совсем ужасное. К примеру… что бы такое предположить неприятное… мы можем быть тайным подразделением Талмора, которое помогает окончательно подточить Империю изнутри, чтобы следующая война окончилась полной победой Доминиона. Или мы можем быть сектантами какого-нибудь из Князей похитрее, Молаг Бала, например, желающего получить Нирн себе. И теоретически это возможно, а лично мы с Рагаш можем даже не знать этого, быть послушными орудиями чужой воли.       – Странный способ уверить меня в чистоте ваших помыслов.       Белранд усмехнулся.       – Чистота помыслов недоказуема в принципе, вот что я пытаюсь донести. Тебе будет легче думать, что мы принудили тебя? Считай, что принуждаем. Что мы, по-твоему, будем делать, если ты сядешь прямо тут и откажешься идти дальше?       – Потащите силой, – проговорил Иланаро. Сказать это вслух оказалось почти страшно. Холодный пот выступил у него на лбу.       – Ну что ты, сначала поугрожаем, мы же не дикари какие-нибудь!       – Бел! – с упреком сказала Рагаш.       – Аша, оставь мне мою работу и занимайся своей. Так вот, давай мыслить предельно конкретно, Иланаро. Положим, ты прямо сейчас, просто из вредности, чтобы не сотрудничать с нами, разобьешь голову о какой-нибудь камень или зарежешься. Или нападешь на нас с Рагаш, что почти то же самое. После этого в худшем случае Алдуин пожрет мироздание, а в лучшем – мы как-нибудь выкрутимся без тебя, попутно совершив в три раза больше ужасных злодеяний. Ты уверен, что это прибавит твоим рукам и совести чистоты? Хотя, несомненно, есть шанс, что ты нас обоих убьешь, потом прорвешься через лагерь Гвардии, а потом успешно скроешься, и мы тебя никогда не найдем. Если ты это провернешь, не забудь вторым номером убить Алдуина голыми руками, ладно? И Талмор заодно к ногтю прибрать.       – Белранд, да не оказываюсь я сотрудничать, – Иланаро вздохнул.       – Тебе просто все это не нравится, – подхватил Белранд. – Что вполне естественно, как я уже тебе говорил.       Иланаро знал, что этот разговор ни к чему не приведет, но надеялся, что, высказав вслух свои опасения, хотя бы частично избавится от тревоги и подозрительности. К сожалению, это не сработало.       – Не падай, – Белранд небрежно подхватил под локоть Иланаро, споткнувшегося обо что-то. – Уже почти пришли.       Окулатория Иланаро впечатлила. Лучи, хитро отраженные от разных зеркал двемерской машины, образовывали на стене карту всего Тамриэля. Где-то в районе Винтерхолда светилась яркая точка.       – Это – Око, – сказал Белранд. – На него мы настроиться смогли. Вот смотри, тут кнопки, – он сдвинул на стене какую-то панель, открыв ряд рычажков и кнопок. – Эта – поиск соответствия, – под кнопкой была картинка: два круга, связанные обоюдоострой стрелкой. – Жмем…       Схема окрасилась красным, посреди нее высветилась надпись на двемерском.       – И что это значит? – спросил Иланаро.       – «Не определен связанный субъект», – сказала Рагаш.       – Вы знаете двемерский? – восхитился Иланаро.       – Не в совершенстве, – чуть лукаво сказала оркесса.       – Аша прибедняется, – Белранд широко улыбнулся, – она эксперт.       – И что за связанный субъект?       – А ты не догадываешься? Ты! Довакин.       – И почему «не определен»? Я же здесь.       – Машина эта, конечно, очень умная, но все же тупая. Сама она тебя не увидит, пока мы не ткнем ей, фигурально выражаясь, в тебя пальцем. Насколько мы разобрались, у тебя, так как ты живой эльф, а не предмет, непостоянна структура магии, и эта штука не может тебя так же отслеживать, как неживые артефакты. Живых людей… ну и эльфов… надо «представлять» этой штуке непосредственно, – Белранд перещелкнул несколько рычажков, и сдвинул еще одну панель. Там было что-то вроде отпечатка руки, выдавленного в двемерском металле. – Прошу…       – А ты сам пробовал? – отпечаток был для правой руки, и Иланаро замешкался, осторожно вынимая раненую руку из повязки.       – Конечно. Смотри, – Белранд бесстрашно прижал свою ладонь к отпечатку, второй нажал очередную кнопку, под которой была схематически нарисована, опять же, пятерня. Что-то в стене зажужжало и пару раз громыхнуло.       Схема снова окрасилась красным.       – «Данный субъект не связан с объектом», – перевела Рагаш очередную надпись.       – То бишь я не драконорожденный. А жаль. Это бы многое упростило. Кстати, эту машинерию можно использовать как определитель Довакинов. Не будь я Гвардейцем, сколотил бы на этом состояние. «Узнай, не Довакин ли ты», десять септимов, солдатам и детям – пять. Пол-Скайрима прибежит… ладно. Это я так. Нервничаю слегка. Давай ты.       Иланаро, поддерживая правую руку левой, прижал ладонь к чуть теплому металлу. Интересно, это не больно?       Белранд нажал кнопку.       За стеной снова зажужжало и загромыхало. Звучало все несколько иначе и длилось дольше.       – Кажется, ты ей подходишь больше… – начал Белранд, и вдруг схема снова окрасилась красным. – Какого скампа?!       – «Состояние субъекта… неправильно». «Некорректно», вернее, – Рагаш прищурилась, вчитываясь в надпись.       – Что значит «некорректно»? А в каком он должен быть состоянии?!       – Тут не написано, Бел, – вздохнула Рагаш.       – Тупая железка, – пробормотал норд. – Погоди, Иланаро, что-то она дурит. Не убирай руку. Еще раз…       Но и повторная попытка привела к тому же результату. Иланаро вновь пристроил руку на повязке. Белранд сверлил взглядом двемерское чудо инженерной мысли, словно злейшего врага. Рагаш поглядывала на обоих, что-то прикидывая.       – Может, из-за вашей раны? – предположила гра-Лаг.       – Эта штука определяет магический профиль, – сказал Белранд. – Так что вряд ли. Какое может быть «некорректное» состояние у мага? Может, наложенные чары? Сними артефакты, а? Может, помехи вносят?       Но и без артефактов ничего не изменилось.       – Может, Квинт на него какие-то заклятья наложил?..       – Нет, Бел, это все не то. Это слово… «состояние»… еще можно перевести как «форма» или «облик»… Но Иланаро, вы ведь не… не оборотень ведь, да? Не вампир из Волкихар, ничего такого? – Рагаш извинительно улыбнулась.       – «Облик» или «форма»? – переспросил Иланаро. – Вы знаете… по-моему, я понял, что имеется в виду. Нет, я не оборотень и не вампир… Я, э, Исмир. Бываю им.       – Простите? – оркесса нахмурилась.       – В некоторых обстоятельствах я принимаю форму Исмира, это… я словно становлюсь не совсем собой. Действую иначе. Выгляжу, я так понял, тоже немного иначе… и даже знаю больше. Но… дело в том…       – Так стань им! – сказал Белранд.       – Я не умею становиться им произвольно, – Иланаро опустил взгляд, чувствуя, что краснеет. – Я не знаю, как. Это было всего три раза в моей жизни… и я так и не понял, что является, э… условиями его появления. В смысле, моего превращения.       – Так, – Рагаш жестом остановила Белранда, уже открывшего рот. – Давайте по порядку. Расскажите как можно подробнее, Иланаро, что это за форма и при каких обстоятельствах вы ее принимали.       Иланаро непроизвольно потянул за ворот мании, словно ему стало нечем дышать.       – Ну, в первый раз… я стал Исмиром, когда Седобородые нарекли меня им…       Гвардейцы слушали его очень внимательно и серьезно. Преодолевая неловкость – говорить об этом было почему-то стыдно, словно о чем-то интимном – Иланаро старался изложить все максимально подробно и объективно.       Когда он закончил, Гвардейцы переглянулись.       – Это все, – сказал Иланаро. – Извините.       – Значит, вам придется научиться становиться Исмиром, – твердо сказала Рагаш. – И как можно быстрее.       – Это в твоих интересах тоже, – негромко добавил Белранд.       Иланаро закусил губу. Очень хотелось спросить, а что они сделают с ним, если он не сможет. Но он решил, что не хочет слышать ответ на этот вопрос.