Прикосновение теней

— Услуга, о которой мы просим вас, Саша, — начал вампир, глядя на нас с Романом с участливой маской опасения, — требует особой тщательности и осторожности. Место дислокации не сменилось, сменился только количественный состав войск с другой стороны. Большая часть охранников (а кем еще могли быть оборотни у стен?) вышли, другие принесли для нас с Романом и Эдуардом диванчик и закуски. В такой вот практически семейной обстановке мы и начали говорить о делах: неспешно, будто бы планировали совместный уикенд на следующую неделю. — Так это услуга для тебя или для них? — спросила я, поворачиваясь к Эдуарду. Тот неуловимо пожал плечами. — Я знаю, что ты не согласилась бы помогать незнакомцам, так что да, это услуга для меня, — сказал он невозмутимо. Это меня устраивало. Или я думала, что устраивает. — Через несколько дней я устраиваю скромный прием для близких друзей, — продолжил Жан-Клод, проигнорировав смешок, донесшийся от миз Блейк на слове «скромный». — Недавно в наше распоряжение поступила информация, говорящая, что, вероятно, один из гостей хочет устроить во время приема сюрприз, который не понравится никому, кроме него. Роман заворочался, недовольный тем, что вампир изъяснялся путано и туманно. Мне же это не доставляло такого неудобства, как ему: Огюстин тоже грешил подобными фигурами речи, как и все старые вампиры. А Жан-Клод определенно был старым. Это было видно не только в манере его речи или в том, что шептали мне голоса. Вампиры — рабы своих привычек, в том числе это связано с одеждой. Старомодная рубашка с широкими рукавами, сужающимися к манжетам, высокие сапоги, доходящие до середины бедра — вряд ли все это можно назвать современным. — Хреновые у вас друзья, — заметил Роман, получая от меня ментальный пинок под зад. Жан-Клод же и бровью не повел. Вампир ему положительно не нравился. Впрочем, вполне возможно что он неосознанно перехватывал мое настроение, потому что я то и дело постукивала его пальцами по плечу: не потому, что его действительно было необходимо контролировать, а потому, что иначе у меня начинали подрагивать коленки. Нервы, они такие. — И что же вы хотите от меня? — поинтересовалась я быстро, заранее угадывая ответ. — Месье Эдуард сказал, что вы можете определить намерения любого существа, будь то обычный смертный или сверхъестественный член нашего общества. — Это так, — я кивнула, — но намерений у любого, как вы сказали, существа, — я еле удержалась от кавычек, — может быть больше десятка, и каждое обладает собственной окраской, причем не важно — намерение это взорвать самолет или украсть конфету из вазочки. — Именно поэтому мы хотим, чтобы вы коснулись каждого из них, после чего передали нам всю найденную информацию, — подала голос Анита. Я успела заметить, как вздрогнул Эдуард, но реакция Романа поразила меня куда больше. Его руки, сжавшиеся в кулаки, побелели, а спина окаменела. Мой щеночек пылал белым пламенем ярости изнутри, возникшим внезапно и без видимой на то причины. — Саша не будет прикасаться ни к одному из них, — произнес он полным злобы голосом. Мне пришлось схватиться за его локоть, но даже это не помогло. Он смотрел на вампира с ощутимой яростью, будто будь она немного более материальной, она пронзила бы его грудь лучше любого кола. — Роман, возможно, отреагировал несколько бурно, — поспешно произнесла я, успокаивающе поглаживая его по локтю. — Но он прав. Я никого не буду касаться, и Эдуард об этом знает. Все посмотрели на Эдуарда, который сидел справа от меня, изображая невозмутимый предмет интерьера. — Я действительно бы не советовал кому-либо прикасаться к Саше без особой надобности, — сказал он, старательно удерживая бесстрастную маску на лице. Но сознание его колыхалось и цвело всеми цветами радугами, а голоса шептали мне, что больше всего на свете он желал бы, чтобы меня заковали в Железную Деву и оставили там. — Почему? — спросил Натаниэл, выразив общий вопрос. Я знала, что это интересовало их всех, но только Натаниэлу было достаточно наплевать на свое эго, чтобы спокойно спросить об этом. Я попыталась объяснить это так, чтобы они поняли. Я всегда сталкивалась с проблемой коммуникации, когда дело доходило до описывания действия моих способностей. Это было похоже на попытку объяснить слепому, как выглядит голубой цвет. — Я не обычный экстрасенс или телепат, — начала я, чувствуя на себе взгляды. Да, быть центром внимания — однозначно не мое. — И без касаний я… будто слышу голоса, которые рассказывают мне об окружающих людях. Нет, я не сумасшедшая, — поспешно добавила я, видя, как Анита подняла брови, услышав о «голосах». — Это не те голоса, которые слышат шизофреники. Это как… хор, который постоянно поет. Нет, как тысячи и тысячи разных певцов и певиц, поющих разные песни одновременно. У каждой песни свой мотив, свое настроение, свои слова. И когда я концентрируюсь на ком-либо, они складываются в образы, в чувства, в мысли, которые испытывает этот человек. Это сложно объяснить, — пожала я плечами, будто бы извиняясь. — То есть, прямо сейчас вы слышите… или чувствуете то, о чем мы думаем? — озадаченно поинтересовалась Анита, переглядываясь с Микой. На его миловидном лице было написано такое же недоумение. Только Жан-Клод не выказал ничего, что говорило бы о его неведении. Полезный навык, когда нужно управлять целым городом, полным кровососов. Я покачала головой, вздыхая. — Я не читаю мысли, миз Блейк. Это даже близко не стоит к телепатии. Представьте, что вы включили радио, — я задумалась, пытаясь донести образ. — Вы не слишком прислушиваетесь к нему, но музыка играет на заднем плане, и вы о ней не задумываетесь. Вдруг начинает звучать песня, слов которой вы не понимаете, возможно, она даже на другом языке или вовсе без текста, но вы все равно чувствуете, о чем она: грустная ли она, веселая ли, в ней говорится о трагедии, печали, счастье… Вы не знаете слов, но чувствуете смысл. — Кажется, я еще больше запутался, — пробормотал Натаниэл, очаровательно хмурясь. Мои щеки снова заалели, и я опустила голову, скрывая их за волосами. Надо что-то с этим делать. — Oui, mon minet, это чувство в равном степени овладело всеми нами, — произнес Жан-Клод, перебирая пальцы миз Блейк. Та выглядела задумчиво. — Но я не могу не заметить, что вы ничего не сказали о самом касании. — Это… неприятно для тех, кого я касаюсь, — вздохнув, призналась я, чувствуя, как Роман рядом напрягается. Эдуард с другой стороны также напрягся, но, в отличие от моего щеночка, сумел это скрыть. — Что вы имеете в виду? — Мой контроль возрос с годами, но это до сих пор довольно болезненно, особенно, если в этот момент я испытываю сильные эмоции, — я непроизвольно спрятала ладони в рукавах платья. — Это как… необъятное ледяное торнадо. Оно обрушивается на сознание того несчастного, кого я коснусь. Ему кажется, будто обжигающе холодные иглы вгрызаются в его голову, он буквально чувствует, как я проникаю в каждую мысль, в каждый обрывок воспоминаний, которые хранит его мозг. Миз Блейк, прищурившись, смерила взглядом Эдуарда и Романа. Она определенно что-то подозревала, и с каждым моим словом это подозрение становилось крепче. — И что случится, если вы переусердствуете? — спросил Мика. Я пожала плечами, опуская взгляд. — Как правило, я не делаю этого. Но если я захочу, я могу уничтожить сознание, смять его личность, как фантик от конфеты. Не то, чтобы я этого хотела, — тут же добавила я, чувствуя, как тишина со стороны моих собеседников становится все более тяжелой. Я невольно покосилась на своего щеночка. Роман глядел прямо перед собой, даже не пытаясь скрыть беспокойство. Только вот его перекроенное сознание переживало не из-за «последствий» моих необдуманных действий, а из-за того, что я в очередной раз чувствовала вину. Связь между нами всегда была сильна, а в такие моменты, как этот — когда мы долгое время находились рядом — она крепла настолько, что Роман, сам того не понимая, зеркально отражал мои чувства и состояние. Эдуард перехватил мой взгляд. На мгновение мне показалось, что в его льдисто-голубых глазах невинного младенца промелькнуло нечто, похожее на сочувствие, но я тут же избавилась от этой мысли. Чтобы Смерть, и сочувствовала? Конечно, в параллельном мире, да, но не здесь. Когда проникаешь кому-то в мозг, невольно исследуя каждый его уголок, между тобой и этим человеком возникает особое… понимание. Многое я бы отдала, чтобы между мной и Эдуардом этого не было. Я доподлинно знала, каково это было — быть им, а он знал, что я знаю. Молчание затягивалось. Со стороны могло показаться, что мы просто сверлим друг друга глазами: я недовольно, он равнодушно, — но на самом деле между нами происходил один из тех безмолвных диалогов, которые я всегда старалась избежать. Особенно с ним, с Эдуардом. Несмотря на все мои способности, я никогда не выигрывала. — Думаю, Саша пытается сказать, — подал он голос, наконец, не сводя с меня глаз, — что постарается избежать прикосновений к кому-либо из ваших гостей. Она вполне способна выяснить все, что вам требуется, и без такой жертвы. — Я еще не согласилась, — напомнила я ему. — Поймите, миз Блейк, — я повернулась к Истребительнице, которая глядела на нашу дружную троицу странным взглядом, будто бы видела нечто диковинное. — Касаться людей — это одно. Люди — примитивные существа, а то, что я одна из них, упрощает задачу. Мы смертны, - я, не удержавшись, хмыкнула, — а значит, в наших головах не так много историй. Вампиры — совсем другое дело. Они живут сотнями, тысячами лет, их опыт, их знания… — я покачала головой, — они как омут, который затягивает все глубже и глубже, пока не засосет по самые уши. С ними легко потерять контроль. Анита рассмеялась, глядя на вампира по соседству. — Вы правы, миз Карвер, контроль с ними действительно легко потерять. Но, как вы уже сказали, ваше мастерство владения собой возросло с годами, к тому же мы сделаем все возможное, чтобы условия, при которых вы будете контактировать с нашими подозреваемыми, были настолько безопасными, насколько это вообще возможно. — Ага, учитывая, что подозреваемыми являются мастера, каждому из которых по меньшей мере несколько сотен лет, — поддакнул Роман недовольно. — Полная безопасность, — он громко фыркнул. — Мы надеемся, что мастера будут вести себя… приемлемо, — подал голос Мика, серьезно глядя на моего щеночка. Романа это не впечатлило, впрочем, меня тоже. Они говорили так, будто я никогда не имела дел с этими великими держателями себя в руках. Хуже них себя вели только новообращенные, которые солнца и питаются человеческой кровью. Благодаря Огюстину и его постоянным психологическим играм я отлично представляла себе, что такое вампирская политика. Все равно, что смотреть бой быков: сцепятся метафизическими рогами и доказывают, кто круче. Огги часто приглашал нас с Романом охранять его интересы. Да, меня вполне можно было использовать как детектор лжи. Ходячий детектор лжи с заскоками. С Огги мы сработались, несмотря на то, что каждый раз, когда он подходил ко мне, меня захлестывал водоворот его силы. Кровосос каждый раз пытался подчинить меня себе, а я постоянно испытывала пределы силы его воли. Я отчетливо слышала его желание сделать меня своей ясновидящей на побегушках, которая бы жила только ради выполнения его желаний. Радовало только, что эти его желания не выходили за рамки моих профессиональных возможностей. Как женщина я его не интересовала, более того, его пугал даже образ того, что я смогу с ним сделать, если он переспит со мной до того, как подчинит полностью и безвозвратно. — Ага, а Санта-Клаус существует, — кивнула я, убирая руку с плеча Романа и хватаясь за его ладонь. Не следовало этого делать, но в тот момент мне было все равно. Чем дальше заходил разговор, тем больше я волновалась, а мне нужно было оставаться абсолютно спокойной. — Миз Карвер, — сказала Анита Блейк, хмурясь. — Я понимаю ваше беспокойство, но мы находимся, и мне не хочется это признавать, — она переглянулась с Микой, который слегка кивнул, — мы находимся в безвыходной ситуации. Информация от наших шпионов ничего не дала, а если мы начнем расследовать слухи, мы невольно можем спровоцировать войну между территориями. Эдуард заверил нас, что вы, и только вы можете нам помочь. Если бы он не был уверен в ваших силах, вас бы здесь не было. Я посмотрела на Эдуарда, который как обычно был очень эмоционален. Вся реакция на слова Истребительницы выразилась в легком подергивании левой брови. Роман рядом также застыл, но он это сделал потому, что находился в глубокой задумчивости. Его мысли ворочались тяжело и грузно, будто он был атлантом из древнегреческой трагедии. Мне был необходим совет, но спрашивать у него было все равно, что спрашивать у себя самой. Уж слишком похожие направления выбирали наши суждения, чтобы Роман был объективен. В конце концов, он жил только тем, что я сумела склеить внутри его сломанного сознания, и многое из этого я перекроила так, как надо было мне. Во многом это помогало нам сосуществовать мирно, но в такие моменты, как этот, помощи от него ждать было бесполезно. — Хорошо, — произнесла я медленно, стараясь игнорировать бунтующие голоса внутри моей головы. Они вопили, что это худшее решение, которое я когда-либо принимала. — Я согласна. Натаниэл, Мика и Анита синхронно выдохнули, Эдуард прикрыл глаза, а вампир расслабился. Но прежде, чем они решили, что победили, я продолжила: — Но у меня есть свои условия. Жан-Клод и миз Блейк переглянулись, затем Анита неохотно кивнула. — Во-первых, вы должны подписать договор об оказании услуг, — сказала я, и Роман ожил, вытаскивая из нагрудного кармана сложенный вчетверо договор. Я поморщилась, и он виновато скосил на меня глаза, но уже было поздно. Наш профессионализм уже был скомпрометирован. — Это стандартный договор, который я использую с Огюстином, мастером города Чикаго, — говорила я, пока Мика разворачивал договор и читал его. — Условия обычные: вы обязуетесь предоставить мне охрану на время выполнения задания, оплачивать расходы, если таковые потребуются, а также выплатить единовременный платеж при ранении или профессиональной травме, оплатить лечение Романа, если он пострадает. Также вы обязаны выплатить нам по окончанию работы гонорар, — добавила я. — Это все? — насмешливо спросила миз Блейк, которая явно была удивлена моей наглостью. И, почему-то, обрадована. — Нет. Я хочу, чтобы в составе охраны был Эдуард, — твердо произнесла я. Реакция вышеупомянутого субъекта на этот раз была куда выразительней. — А ты меня не хочешь спросить? — поинтересовался он, вскидывая бровь. — Ты изначально виноват в том, что я оказалась здесь, не зная, чего от меня хотят. Так что… — я развела руками, следя за тем, чтобы случайно не коснуться его. Он краем глаза проследил за моими руками, но не вздрогнул и не дернулся. Его самоконтроль крепнул на глазах. Может быть, потому, что я его разозлила? Ай да я, всегда найду путь к сердцу мужчины. — Эдуард? — позвала его Истребительница. На нее посмотрела сама Смерть, а не Эдуард. Его голубые глаза опустели, будто бы личность ушла из них и на ее место встал социопат, которым он был на самом деле. Будто Эдуард — это такая же маска. Он молча кивнул. На этом и порешили. После того, как Жан-Клод поставил витиеватую подпись, вылезшую за рамки предназначенного для нее квадратика, мы, выражаясь метафорически, ударили по рукам, и на нас с Романом упало бремя обязательств. А я ведь так надеялась, что на вампиров больше работать не придется.