Мир, который без меня.(Альтернативный гей-роман) Книга1.

3. PROCESS.* — Поверни голову правее! Еще! Подбородок ниже! И подбери задницу! Ты словно самка орангутанга, готовая к спариванию! — Рой, можно я к нему сзади пристроюсь?! — Дик! Мне глубоко плевать, куда ты пристроишься, но если вы наконец не сделаете то, что мне надо, я сам вас переимею! Сперва - по одному, после - группой и опять по одному! Голову запрокинь! И рот открой! Вспомни, мать твою, как ты это делаешь, когда кончаешь! — Ну, я же не кончаю! — У тебя будет куча возможностей, когда рекламщики перетрахают нас, если я не сдам этот чертов материал вовремя! — А сколько их? — Послушай, Дик, заткнись! Плечо разверни, а то твоя лопатка смахивает на горб бизона!       Энди стоял в углу, наблюдая за работой Роя. Он видел, как пропитывалась потом футболка на спине, и волосы липли к шее разделившимися прядями. Маккена переходил от одного штатива к другому, потом чертыхался, поправлял светильники, и вновь припадал к объективу. Все - ради одного единственного кадра. — Рой! Я не могу! — вновь протянул Дик. — Долго он будет об меня тереться?! У меня рычаг поднимается! — Если только я его сейчас увижу в объективе, ты пожалеешь, что он у тебя вообще есть! — Это ты об меня трешься! — не выдержал второй. — Так! Все! — перебил Рой. — Перерыв! Вам хватит пятнадцати минут, чтобы я потом мог спокойно работать?!       Рой нервно подошел к столу. Плеснул в стакан глоток алкоголя. — А, Энди. И ты тут? Работать невозможно. Пойдем-ка вниз, пусть эти жеребцы удовлетворят свой гон.       Не дожидаясь ответа, Маккена проворно сбежал по лестнице. — И что, всегда так? — стараясь скрыть смущение, спросил Энди. — С этими - да. Но они отлично смотрятся в паре, так что, приходится терпеть. — А что ты делаешь? — В смысле? — Для чего снимаешь? — Между ними еще будет бутылка пива, фон и все такое. Реклама — двигатель торговли. Не сделаешь - не продашь. А ты как думал? — Я, вообще-то, не думал. — И правильно. — Я бы так не смог. — Как? — Ну-у… — Вертеться голым, слушая, как я разоряюсь? — Типа того. — Каждый может, и ты тоже. Просто ты не умеешь еще освободить мысли. — Как это? — До тех пор, пока думаешь, кто и как на тебя смотрит, ты не можешь расслабиться. Все время кажется, что тело недостаточно хорошо, и люди именно об этом и думают. Это большая проблема современности. У греков таковой не было, потому они нам и оставили огромное количество великолепных статуй. Им тысячи лет, а мы до сих пор не перестаем любоваться. — А ты так можешь? — А ты не видел? Там наверху?       Энди понял, что Рой говорит о картине с креслом. Маккена улыбнулся, наблюдая, как мальчишка старается скрыть любопытство, но оно, как раскрывающийся бутон, не может сдержать выстреливающих лепестков. — Я не меняюсь от того, в одежде я или без, потому что мое тело — это я. Я же не стесняюсь говорить, смеяться, не стесняюсь, что на голове растут волосы, а глаза определенного цвета. Почему я должен стесняться своего тела? Другой вопрос, что и его я поддерживаю, также, как и все остальное. Это естественный процесс. Я чищу зубы, хожу к стоматологу, стригу волосы, когда они отрастают, наконец, вытираю задницу в туалете. То же самое я делаю с телом. Содержу его в чистоте и форме. И какое мне дело до того, что там думают остальные. Все стеснения только здесь.       Рой показательно постучал по голове. — Вот и все, — сказал так просто, что Энди тут же захотелось поверить услышанному. — Так просто? — Проще самого упрощенного. А ты с какой целью интересуешься? — Так. Любопытно.       Рой улыбнулся. Ямочки рассекли щеки запятыми. — Вижу. Ну, ладно, пора идти, а то эти двое зальют там весь подиум.       Маккена поднялся в студию, а мальчишка еще долго крутил в руках чашку с остатками кофе, словно искал на дне какие-то ответы. Странный какой-то этот не его мир. Непривычный. Непонятный. Вязкий. Энди еще только прилип к нему где-то с краю, но уже так сильно, что не вырваться. Его словно ужалила змея, парализовав волю, чтобы после сожрать, заглотив целиком. Кровь парня заражена, отравлена, и он хочет еще. Больше.       Готовя ужин, Энди немного отвлекся от процесса наверху, углубившись в свой понятный ему процесс. Он бормотал какой-то напев, пританцовывал у плиты и чуть не опрокинул на себя сковородку, когда Рой кольнул его пальцем в бок. — Наверное, — сказал он весело, — я тебя уволю. — Что-о-о?       Лицо Энди вытянулось, и он замер с открытым ртом. — Ну, да, — как ни в чем не бывало продолжил Маккена, пожирая взглядом содержимое сковороды, — ибо я понял твои намерения. Теперь я точно знаю, кто ты есть на самом деле.       Рой видел, как мгновенно осунулись плечи парня, словно что-то тяжелое опустилось вниз, потянув за собой мышцы. Он не спешил давать объяснения, наслаждаясь созерцанием. — Я что-то не так сделал? Ты скажи, я пойму, — нерешительно спросил Энди.       Взгляд его как-то потяжелел, приобрел глубину. Темно-карие радужки потемнели, почти сливаясь со зрачками. — Ты сковородку отставь и присядь. Поговорим, — его тон стал ниже и жестче. — Да, Рой.       Сказать, что Энди держался, было бы неправдой. Он цеплялся изо всех сил, сам не зная за что. — Ты должен понять меня правильно, — начал Маккена издалека. – Ну, понимаешь, как бы это лучше произнести? Я понял… В общем, я уже, наверное, говорил тебе, что свободные художники — люди определенного склада… — Засранцы, — кивнул Энди и чуть не поперхнулся собственной наглостью. — И это тоже, но я не о том. Они ведут такой образ жизни, что с трудом воспринимают, если кто-то нарушает течение этой самой жизни. Ну, ты понял? — Да, — решительно согласился парень, хотя понял, что на самом деле ничего не понял из сказанного Роем. — С тех пор, как ты появился, я ничего не могу найти в том порядке, который ты здесь творишь. Художнику нужен хаос, размах, иначе его вдохновение будет пылиться, сложенное на полке в соседней с рубашками стопке. Но не это даже самое худшее. Самое противное то…       Энди больно зацепило слово «противное». — Что я постоянно хочу жрать! — весело закончил Маккена. — Я не могу работать! Эти запахи! Они лишают меня воли!       Лицо парня съежилось, словно он старался виртуально поднять нечто очень тяжелое, но никак не мог это сделать. Он как-то тяжело выдохнул, и Рой заметил, что плечи мальчишки опустились еще ниже. Парень в свою очередь подумал, что дал бы Меккене по морде, будь он одного с ним поля ягода, но тот так широко улыбался, что Энди, пожалуй, врезал бы ему и второй раз за одно только это. — Что, испугался? — Да пошел ты! — Пойду, но только после того, как скажешь, когда приходить назад.       Энди обиженно поднялся, отвернулся к плите, шваркнув сковороду на конфорку. В ней опять что-то заурчало. — Ладно, — виновато произнес Рой, дружески обняв его за плечи. — Виноват. Пошутил тупо. Прости. — Проехали.       Внезапная ласка оказалась хуже того, что только что произошло. Энди почувствовал, что все волоски на его теле вздыбились. По коже головы пробежали мурашки, опрокинулись на спину, рассыпавшись в беспорядке. Он давно отвык от прикосновений. Руки, дружески сжавшие плечи, всколыхнули в нем что-то, и оно взбаламутилось, поднялось, заполняя собой все его нутро. Захотелось плакать. А еще захотелось... Определив, что вряд ли получит это, организм парня настоятельно запросил никотина.       Тальятелли с креветками предательски источали аромат, вызывая дополнительные вибрации в животе. Те, в свою очередь, усиливали амплитуду волн от прикосновения, и все это, замешанное на желании курить, становилось невыносимым. Короче, Энди почувствовал себя скверно. Те двое наверху наконец замолчали, что было как нельзя кстати. Рой разжал пальцы и пошел работать.       То ли фото-гей-модели, в конечном счете, открыли рты и развернули ноги и руки как надо, то ли обнимающиеся с лапшой креветки так призывно пахли, но не прошло и двадцати минут, как Маккена вновь спустился по лестнице. — Ну, хозяюшка, если не хочешь быть причиной моей смерти, дай поесть. Кстати, не помню, я сказал тебе, что теперь знаю, кто ты есть на самом деле? — Нет. — А. Ты есть засланец конкурентов, и в твою задачу входит всеми правдами и неправдами мешать мне работать. Так ведь? — Черт! — подыграл ему Энди. — Я так тщательно скрывал это. — Сейчас я попробую методы, которые ты для этого применяешь, и если они на вкус так же хороши, как и на запах, клянусь, я никому не скажу. — О чем это вы тут, голубки? — Дик манерно завис на нижних ступенях. — О происках коммунистов и об их секретном оружии. — Какой ужас! И где оно?       Рой указал пальцем на сковороду. — Тут. — Карелль, милый, — Дик развернулся к другу. — Целуй меня. Хочу умереть счастливым, когда оно подействует. — Что? — Ну, это оружие, что на сковороде... Думаю, оно должно взорваться. — Верно, — поддержал Рой. — Бегите. Мы сами нейтрализуем его.       Дик подошел к плите и глянул на тальятелли. — Здесь слишком много для вас двоих. Карелль, милый, мы же не бросим товарищей в такой страшной беде? — Солнце, конечно же, нет! Какие мы тогда друзья, если не примем в себя часть этого тяжелого груза? — Вот дурачье! — воскликнул Рой, и Карелль заработал смачный подзатыльник.       Неожиданно в дверном проеме материализовался Стив. — Почему он без стука? — взмолился Дик. — А ты против? — улыбнулся тот, на ходу скидывая куртку. — Да-а. — И-и? — Если бы он постучал, я бы успел взять добавку этого оружия массового поражения, а так… — Какого поражения? Что ты несешь? — Да мы тут участвуем в акции самопожертвования, — с волшебными интонациями ответил Карелль, наматывая на вилку лапшу. — Не обращай внимания, Стив. Наглотались перебродившей спермы, вот и несут несусветную чушь. — Время идет, ничего не меняется. Что у вас так неестественно для этого дома и вкусно пахнет? — Коммунистическая зараза. — Н-да. Сперма, видимо, хорошо перебродила. — Лучше уходи, Стив, — сладко произнес Дик. — Стоит только раз попробовать, и этот парень завербует и тебя. Кажется, старина Дуглас скоро разорится. Я теперь хочу столоваться здесь… — Неужели тебе надоели его котлеты из козлиного помета? — Фу. Какой ты грубый, Стив.       Тот выхватил у Карелля вилку, проворно отправив в рот накрученные на нее тальятелли. — М-м-м. Ве-е-ещь! — протянул Стив, облизываясь. — Пожалуй, и я присяду на пару минут.       Энди упорно молчал, не забывая, однако, покрываться пятнами смущения. Рой переводил взгляд с одного на другого, радуясь, что друзья довольны. — Ой! — не выдержал Дик. — Мальчика совсем засмущали. Негодяи! Энди, у меня есть одна идея. Я отправлю к тебе на обучение Карелля, чтобы, когда я стану старым и буду доживать свой век в кресле-качалке с клетчатым пледом, он смог меня чем-то порадовать. — Вот еще! На черта ты мне будешь нужен, старая развалина?! — Погоди, не отказывайся, — прожевывая слова вместе с макаронами, вставил Стив. — Может тебе еще понравится тереться об его гладкие десны. Только не забывай перед этим вынимать его вставную челюсть. — Слушайте, — перебил Карелль. — Вы тут жрете, а мальчишка стоит над вами. Ему даже стула нет, чтобы присесть. — Энди, — расплылся в улыбке Дик, присаживаясь на колено Карелля. — Садись, я уступлю тебе свое место. — Поиграем в тотализатор? — засмеялся Стив. — Делайте ставки. Через какое время их отсюда сдует? — Кого сдует? — не понял Дик. — Вас, кого же еще?!       Сдуло их достаточно быстро. — Кролики это делают реже, — усмехнулся Рой. — А мы в последнее время еще реже, — ответил Стив. — Не пора ли наверстать упущенное? — Обсудим позже, — обрезал Маккена заметив, что Энди напрягся. — Понял, — бесшабашно согласился Стив, разглядывая смущение мальчишки. — Слушай, а ты где так классно готовить научился? — Что-то от мамы помню, что-то в книге прочитал, — как-то виновато ответил Энди. – Рой, надеюсь, ты не против? Я купил тут по случаю. — А? — Маккена всплыл из своих мыслей. – Что? — Книгу, — голос Энди упал до грудных нот. – Вот. Она недорогая.       Он засуетился, полез в полку, извлекая оттуда книгу. Стив понял, что Рой прослушал, о чем идет речь. — Покажи-ка мне. «Как стать итальянским гурманом». Интересно.       Он открыл книгу, делая вид, что углубился в изучение картинок. — Да, кстати. Все забываю тебя спросить, когда, ты говорил, у тебя выставка? — В середине августа. — О, еще два с половиной месяца. Опять аукцион устроишь? — Дай бог покрыть то, что Бред запросил за аренду. — Продай ты ему, наконец, свою половину. Не проще ли снять другую галерею? — Может и проще. Просто не хочу. — Хорош у тебя брат. — Надеюсь, когда-нибудь он примет то, что я…       Рой запнулся и взглянул на Энди. Стив тоже посмотрел на парня. — Гей? — сказал он жестко, решив, очевидно, что пора расставить точки. — Гей, — облегченно повторил Рой.       Нельзя сказать, что мальчишка встрепенулся или еще что-то. Но было очевидно, что новость обрушилась на него весом падающего с моста грузовика. — Ну, все, — решительно начал Стив. — Мне порядком надоел весь этот цирк. Энди, я понимаю, что не каждый в состоянии это понять или принять. Уже больше месяца я не трахаюсь с ним здесь… — У меня нет с этим проблем, — спокойно произнес парень, и Стив так и остался сидеть с открытым ртом, словно разом потерял весь набор слов. — Отлично, — наконец выдавил он. — Пойду посмотрю, скоро ли освободится люкс в пентхаузе.       Стив поднялся в студию, а Энди улыбнувшись, произнес: — У меня, правда, нет с этим проблем. Я давно знал. Ну, то есть, я видел фотографии там наверху. Я вообще не понимаю, почему я должен что-то принимать или не принимать. Мне нет до этого дела. Я просто делаю свою работу, и мне теперь неловко, что у вас из-за этого проблемы.       Карелль с Диком ушли. Стив и Рой еще не спускались. Энди мыл посуду и думал, что мир, в котором он очутился, меняется с каждым днем. Он уже напоминал огромного паука с лапами-тонелями. Каждый тоннель разветвлялся, потом еще и еще, закольцовываясь и вновь расходясь. И так до бесконечности. Все то, что еще так недавно казалось привычным и неизменным: бедный квартал, пьяный отчим, вода - как-то вдруг отодвинулось и стало далеким и маленьким. Запахи, звуки, ощущения трансформировались, заменились другими. Мост. Энди вдруг захотелось сходить туда. Зачем, он не знал. Может быть, просто вспомнить себя самого. И отчего вода так пахнет болотом? Как давно он не курил тех дешевых сигарет! Хочется. Очень. Всего двадцать минут на автобусе и еще немного пешком.       Парень надел кроссовки, сунул в передний карман джинсов ключи. Два ключа на колечке и брелок. Круглый кусок твердой кожи, оправленный в металлический круг. На одной стороне «Р», на другой «М». Рой Маккена. Да, он говорил, что кто-то привез откуда-то этот брелок, и эти две буквы не имели к нему никакого отношения. Простое совпадение. Мальчишке это неважно. Важно другое. Это имеет отношение к нему.       Стоя на мосту и глядя на мутную, стального цвета воду, Энди понял, что потерялся. Запутался. Два мира, словно чаши весов, скрепленные ключами на кольце. Зыбкое равновесие, когда все сломано, разорвано, и уже не больно. Или когда непонятно, не принято, но еще не больно?       Сигаретный дым оцарапал горло и осел тяжелым послевкусием в легких. Вроде бы, все оставалось прежним: и безразличная река, и молчаливый мост, и мчащиеся мимо машины. Все то же и не то. То ли пространство сузилось и уменьшилось в размерах? То ли осталось прежним, но Энди теперь нужно больше? Много больше. Он не думал об этом. Старался не думать.       Дверь деликатно щелкнула, словно знала, что глубокой ночью шуметь не надо. Зеленоватая подсветка под навесными полками в гостиной лениво освещала пространство, выхватывая из темноты очертания предметов. Какая-то мошка настойчиво билась в оконное стекло, стремясь к иллюзорному свету фонаря. Энди протяжно выдохнул. Он любит этот мир. Уже любит. — Я подумал, что ты ушел.       Парень вздрогнул, хотя голос Роя прозвучал тихо. — Я не ушел, — он понял, что сказал нечто, что теперь потребует объяснений. — Не хотел тебя беспокоить. Ты же дал мне ключи.       Объяснения выглядели жалкими. Беспокоить когда? Когда ушел или когда пришел? Или на протяжении всего времени между «ушел» и «пришел»? — Я не знал, что думать. Ты где был?       Черт! Вот дурак! Глупое удовлетворение эгоистичных желаний. Ты не думал, что Рой думал и не знал, что думать. С одной стороны, внутри скребется чувство вины, с другой… Приятно, однако. — Мне показалось, после того, что ты услышал… — Я ничего не слышал, и тебе незачем оправдываться. Ну, разве что геи как-то особенно питаются, или их одежда как-то по-другому пачкается. У меня есть работа и диван, и какое мне дело до того, кто и чем занимается с тобой в студии.       Рой спустился в гостиную. — Не спится. Может, кофейку?       Не спится. Кому не спится? Энди только и мечтал, что вернется, рухнет, и гори все синим пламенем. Какой к черту кофе? — Ну, да. Я бы тоже не отказался, — соврал, и хорошо, что Рой не заметил.       Кофе недовольно заворчал, выказывая недовольство, что его разбудили посреди ночи. Рой пьет медленно. Как назло. Энди не пьет вовсе. Просто потому, что не лезет. Делает вид, что спать не хочет, а глаза закрываются. — Ладно, — подытожил Маккена вполголоса, но мальчишка вздрогнул словно от грохота камнепада. — Умираю, хочу спать. Завтра поговорим.       Тоже соврал, и хорошо, что парень не заметил. * Процесс.