Мир, который без меня.(Альтернативный гей-роман) Книга1.

11. SILVER FOXES.* — Зайди-ка ко мне, солнце, — кинул на бегу Стив, обнаружив, что Энди появился за столиком в клубе.       Парень повиновался. — Слушай, — тут же начал он, как только Энди закрыл за собой дверь в кабинет, — у меня проблемы. — Я могу помочь? — поинтересовался парень. — Не уверен. — Что случилось? — Даже не знаю, как тебе сказать. Короче, дело в том, что я не знаю, с чего начать. — Начни с начала. — Глубокомысленно. В общем, я первый раз в таких непонятках. Хочу спросить: ты не передумал? — В смысле? — Учиться всему? — Нет, — твердо заявил мальчишка. — А ты передумал? Если так - я выиграл. — Никогда! — тон Стива стал уверенным.       Он встал и быстро подошел к Энди вплотную. Парень стушевался, но усилием неизвестной мышцы заставил себя не отступить. Шон помедлил мгновение и прошептал: — Ну, тогда начнем, пожалуй. Чего тянуть?       Он наклонился для поцелуя, легко коснувшись губ мальчишки, а у того от неожиданности словно свело челюсти. Как легко это делать с Роем и как тяжело со Стивом. Но сам же просил. Только что повторно бросил вызов, а теперь стоишь каменным изваянием, словно и не подозреваешь, что Шон собирается делать. Боги! Черт! Блядь! Однако! Проклятые комплексы! Стоит лучше думать о лисицах, а они, как назло, испарились куда-то. Ни самцов, ни беременных самок с детенышами. Словно их и не было вовсе. Наверное, им не нравятся феромоны Шона. Трусливые твари! А Стив уже целует. Это совсем не так, как Рой. Вообще по-другому. А внутри парня - какой-то кол нецелованной девственности. И у сердца обморок. И у мозга ступор. — Не бойся, — шепчет Шон.       Спасибо огромное. Все чувствует. Стив слегка улыбается. Интересно ему. Ну еще бы! Он-то знает, что делает. Однако медлит. Изучает. Опытная тварь! Искушенная! — Ты же уже делал это, — словно убеждает, а тот не верит.       Делал, не делал - какая разница! Все существо Энди сворачивается и всасывается куда-то внутрь, а там - пробка, и оно не пролезает. Скапливается. Давит. А губы Шона уже где-то за ухом. На шее. И язык там же. У парня мурашки. Со страху, что ли? Стив приучает его. Медленно. Дрессировщик проклятый! Кома организма. Сбежать бы, да нет сил даже шевельнуться. Ощущение, что попал в пропасть между скалами, где внизу вода без суши, да еще и скалы съезжаются. Уже не говоря о том, что плавать толком не умеешь. — Слушай себя, — шепчет. — Познавай свое тело. Изучай себя.       А что изучать, когда нет его? Сердце трепыхнулось и вновь порушилось в обморок. Лежит, не колыхнется. Шон прижимается кожей к коже, слипается с Энди, и сквозь этот сплав сочится его энергия, внедряется во все клетки и начинает диктовать свою волю. И законы у этой воли совсем другие. И Энди - не Энди, потому что мякнет, теряется. Стив не уступает. Продолжает. Мурашки по телу парня бегут за рукой Шона, словно стая дрессированных собачек. А он, знай себе, гоняет их туда-сюда. И кровь - податливая, и сознание туда же. Мигает, как лампочка в неисправной проводке.       Пот на висках, словно Шон растапливает комплексы, и они исходят через кожу густыми каплями. Сознание выворачивается обратно, но какое-то странное, измененное. Внутри нерешительно звякает тоненький колокольчик: «Хочу», а потом: «Еще». И все успокаивается, разворачивается, отзывается. Стив настраивает его тело, словно дорогой музыкальный инструмент, чтобы оно зазвучало стройно и слаженно. Оно начинает вибрировать, будто тот касается опытными пальцами натянутых струн. Мелодия течет переливами от телесных низких, грудных до душевных высоких и тонких. Парень - словно размятый теплый воск, бескостный и безвольный. Шон приучает его к другим, только своим, поцелуям. Энди нравится, и он отвечает. Не так, как Рою. По-другому. — Продолжать? — почему-то спрашивает Шон.       Мальчишка не понимает, чего тот хочет, но кивает головой. Тупо, как китайский болванчик. Можно подумать - есть другой выбор? — Да. Да.       Внутри парня все распределилось и теперь лежит ровными стопками. Они все одинаковые. Да. Да. Да. И не надо создавать хаос. Не надо ничего ломать или перекладывать. Да. Да. Да. Шон аккуратно входит в этот порядок, чтобы царствовать там. Он другой. Совсем другой. Непохожий на Роя. И входит по-другому, и движется по-другому. Качается, не отрывая глаз, словно просматривает, перелистывая страницы книги. Немые строки бегут по лицу мальчишки, а Стив считывает их тайный смысл, расшифровывает и прячет в глубине себя добытое знание. Парень уже не понимает, где он. Что-то тянет вверх, и чем выше, тем труднее дышать. Сладкая асфиксия. Вот он, пик. Впереди. Близко. Шон — проводник. Он ведет по горам знакомыми ему тропами аккуратно, чтобы ученик не сорвался раньше, не коснувшись вершины. Чуть останавливается. Ждет, потому что хочет, чтобы парень все-таки добрался, дополз как-нибудь, а, достигнув - сталкивает, заботливо расправив ему крылья. Чтобы парил в невесомом блаженстве. Обитель ангелов. Ты — гость, и они принимают тебя.       Энди возвращается медленно, словно откуда-то издалека. Открывает глаза, облизывая пересохшие губы, и вновь закрывает, потому что пока нет сил смотреть. Шон касается его губ, словно прокладывает обратный путь. Он вел вверх. Он рядом и теперь, пока парень не спустится, ощутив под ногами земную твердыню. — Энди.       Это как шлепок, щелчок пальцев гипнотизера, выводящего пациента из небытия. — Стив, — а голос еще не вернулся, и получается лишь прошептать. — Возвращайся, — Шон довольно улыбается. — Привет. — Привет. — Как ты? — Не знаю. — Все хорошо? — Да.       Парень старается не смотреть на него, уткнувшись взглядом в кофейную пену. Приправленный чувством вины кофе горчит. Шон опять обычный, и фонтан энергии бьет вновь высоко, спокойно и мощно. — Время идет, а мы с тобой еще ничего толкового не сделали! Давай, детка, пора танцы танцевать, — говорит так, словно только что вошел и поприветствовал мальчишку. — Да, — неуверенно соглашается тот. — Пора. Иду. — Давай, давай! Лезь на сцену, а то, смотри, наш друг заскучал!       Стив гладит ладонью металл шеста. — Ну да. — Да что с тобой?! — звенит Шон. — Ты сам не свой! Если есть проблемы - не стесняйся, говори! Я их в миг разрешу.       Энди не сомневается - он лукавит. Потому что в полмига. — Детка! — откуда ни возьмись над парнем, словно из воздуха, материализуется Майкл.       И опять не понять, где он кончается. Струится вверх. Веселый. Грациозный. — Нас сегодня будет трое, — сообщает Стив. — Потанцуем втроем. Ты, я и куколка. — И куколка! — ржет Майкл. — Детка, ты ведь любишь играть с куколками? — Не пробовал, — на одной ноте отвечает парень. — Как?! Ты же уже играл со мной?! Повторим? — Угу.       Шон улыбается. Какие же у него красивые зубы! — Что-то детка сегодня какой-то вялый. Не доспал, что ли? — интересуется Майкл. — Наверное. Рой разве даст ему? — Ну да, — неохотно соглашается Энди. — Беги от него, — учит Майкл, — пока есть силы. Затрахает насмерть. — Значит, помру… — Счастливым, — заканчивает за него Шон. — Счастливым, — соглашается парень. — Давай, — подзуживает Майкл, — ползи к нам! Мы со Стивом тебе немного жизнь продлим! Да? — Да.       Они начали танец, и парень вдруг понял, насколько ему легко. Почему-то. Наверное, Шон нашел те невидимые нити, которыми теперь и управляет. Опытный кукловод! И Энди не боится его рук, потому что Стив знает теперь, где нельзя его касаться. — Так, — вдруг говорит Шон, — я пошел пить пиво и смотреть, что у вас получается, а вы уж будьте любезны, развлекайте учителя. — Да, сэр, — ехидничает Майкл.       Шон развалился на стуле, заложив ноги на стол. Как же он любит так сидеть! — Ну, — весело крикнул он, — ублажайте мой требовательный взор, крошки.       Вот так вот! Детка удосужился нового титула. Он теперь тоже крошка, и плевать, что заканчивается он намного раньше, чем Майкл! Будем считать, что крошкастность Энди компактная, в то время как у Майкла размазана по всей длине его роста.       Майкл, конечно, не Стив. Примитивнее. Чего-то в нем не хватает. Потайного искушения, что ли? Он весь - вот он, с потрохами на блюде. Весь - на просвет, как кристаллическая решетка, пронизанная бархатно-грубоватым обаянием с нашитыми блестками юмора. И танцует по-другому. Энди столько раз видел, а теперь не знает, как подстроиться. Майкл сбивает его. — Стоп, звезды! — не выдерживает Шон. — Чем вы занимаетесь? У меня такое впечатление, что вы никак не договоритесь, как сажать картошку. — Да не могу я! — возмущается Майкл. — Он у меня под ногами путается! — Значит, ноги не туда ставишь! — прерывает Стив. — Плохому танцору они вечно мешают! — До него все туда ставил! — Забудь! Не было ничего до него! Прикасайся к нему, ощути его! Не понятно, что ли?! Ты опытнее! Ты и вести должен! Начали!       После слов Майкла Энди действительно начал путаться у него в ногах. Вот и лисицы! Явились дорогие! Как всегда вовремя! — Стоп! — вновь кричит Шон. — Это не танец, а какой-то вялотекущий онанизм! — Почему вялотекущий? — изумляется Майкл. — Потому что, вроде бы, начал, и кончить бы надо, и продолжать лень! — объясняет Стив. — Хочешь сделать хорошо - делай сам!       И он уже на сцене. — Экспрессии нет! Набор бессвязных телодвижений и только! Сядь на мое место и посмотри, поучись.       Майкл обиженно слезает с подиума, занимая на стуле манерную позу. Феромоны Шона вновь гонят прочь серебристых лисиц, и Энди становится легко. — Подчинись мне полностью, — шепчет Стив. — Стань мной. — Да.       Тело Энди течет, словно им управляют невидимые воздушные потоки. Учитель рядом. Парень и чувствует его, и в тоже время - нет. Это тот же секс, только в танце. — Ну?! — вдруг спрашивает Шон. — Что-то типа этого, понял? — Постараюсь. — Валяй.       Часа через четыре уставший и взмокший Майкл взмолился: — Все. Баста. Не могу больше. — Стив, — согласился парень. — Я тоже не могу. — Мы что завтра мир должны покорить?! — Ты - нет! Детка - да!       Шон подмигнул, и Энди понял, о чем это он. — Бог с тобой, мое солнце! — Стив дружески похлопал Майкла по плечу. — Пожалею тебя сегодня. Детка — особого рода куколка. Мини. И играть в нее надо аккуратно. Привык, понимаешь, к своему табуну! Того и гляди, крошку пони затопчешь! — Топчи сам! — театрально обиделся Майкл. — Не мое это! Создай себе балет из карликов и умиляйся, а меня уволь! — Я подумаю. — Попробуй только! — Иди уже! — Не принимай на свой счет мои слова, детка, — Майкл поцеловал Энди в затылок. — Я тебя все равно люблю. Когда подрастешь - я к твоим услугам. — Идет, — улыбнулся тот. — Ожидайте. — Пойдем-ка, милый, — продолжал Стив. — Плеснем еще золота на твою шкурку. Ты что больше любишь: молочный шоколад или темный? — Не знаю даже. А ты? — Я и Рой, кстати, мы полюбливаем горький крепкий шоколад. Так что, тебе еще ходить и ходить. Собирайся. — Я готов. — Ну, тогда потопали. — Потопали.       Энди возился с ужином. Он был в хорошем настроении, и ему хотелось сделать что-нибудь необычное. Мысль о близости со Стивом не покидала голову, оборачиваясь там по какой-то своей определенной орбите. Чувство стыда, сбитое в плотный сгусток, вращалось поперек нее по узкой траектории. Чем больше он пытался сравнить Роя и Шона, тем очевиднее понимал, что это невозможно. Они разные. Совершенно. Ну то есть абсолютно. Мальчишке казалось, его сейчас разорвет от тех чувств, которые бродили внутри. Наверное, они сговорились изводить его, чем и занимались с маниакальным упорством. То, собравшись в кучу, они атаковали сердце, заставляя его сокращаться так, словно его обладатель бежал кросс, то наседали на солнечное сплетение, и Энди начинало подташнивать. Иногда они комом застревали в горле, не позволяя себя сглотнуть. Парень вдруг понял, что еще никогда не ждал Роя так, как сейчас. Время не шло. Заплелось, запуталось, потеряло дорогу и остановилось в размышлениях. Ужин не готовился. Во всяком случае, так казалось Энди. Рой не возвращался. Наконец, засунув форель в духовку, парень поднялся в студию и уставился на фотографию Маккены в кресле. Гладкое совершенное тело с вымеренными, идеальными пропорциями. Мягкие каштановые волосы. Глаза закрыты, но Энди знает: там под веками они карие с зеленым оттенком. И Шон, там, в массажном кабинете. Рельефный, с проработанными мышцами, словно пособие для изучения их работы. Темно-русый, с глазами грозового неба. Такие разные…       Парню показалось, что внизу щелкнула дверь. Он сбежал по лестнице, почти не касаясь ступеней. — Рой! — Привет, детка. Я умер уже при входе. Так вкусно пахнет. Что-то волшебное.       Он сбросил куртку и вдруг замер, уставившись на него. — На десерт горячий горький шоколад, как ты любишь, — отчитался Энди, и только потом услышал в собственных словах второй, иной смысл. — Шоколад, говоришь? На десерт? Как я люблю?       Парень решил покраснеть. На всякий случай. Но на этот раз у него почему-то не вышло. — Можно мне попробовать его перед едой? — спросил Маккена, притягивая мальчишку за футболку. — Вообще-то, это десерт. — Что ты говоришь. Я чуть-чуть. Лишь лизну разок. — Он перебьет аппетит. — Не уверен. Проверим?       Энди видел, как меняется взгляд Роя. Как появляются игривые всплески, перерождаясь в тяжелые глубокие всполохи. Сейчас он оближет губы, потому что они сохнут. Мальчишка знает: Рой будет смотреть несколько мгновений. И у него самого они будут. Чтобы тоже рассмотреть его еще раз. Следы от ямочек. На левой брови у переносицы волоски немного топорщатся. Это заметно, только если пристально вглядываться. Размытые зеленоватые штрихи от окантовки радужки к зрачку. Чуть воспаленные венки от усталости на склерах глаз. Едва заметная паутинка морщинок к вискам… тридцати пяти… шести… Сердце Роя. Вот оно. Разгоняется, словно бежит наперегонки с его собственным. Есть несколько мгновений, чтобы успели подняться волны. Глубинные. Мощные. Восставая, они сигналом тревоги начинают передергивать все клетки организма, и те распухают, впитывая кислород, потому что в следующие минуты, получасия, часы им придется только тем и заниматься, что стараться не вылететь из организма.       А Рой облизывает, прикусывая нижнюю губу, едва заметно подается лицом вперед. Он словно нюхает воздух. Все! Время кончилось! Он нападает! Энди готов. Он тоже нападает! Сумятица, в которой хочется еще ближе, еще теснее. Ребра мешают. Проклятые кости! Гнутся, не позволяя раствориться друг в друге. Мальчишка жмется, почти врастая в Роя, перехватывает его дыхание, напирает. Он не осознает, что бьется за первенство, за возможность диктовать свои условия, свои законы. Маккена — опытный соперник. Чуть уступает парню, чтобы посмотреть, что будет. Пусть мальчик поиграет. Он-то знает, когда брать реванш. Интересно до черта, потому что Энди хочет. Теперь по-настоящему хочет… Это равноправный секс. Быстрый. Кундалини - живородящая сила - прет мощным столбом, давит тоннами напряжения на каждую клетку, и ее уже не удержать. Она взбудоражила пласт сексуальной энергии, что едва хранил равновесие. Он выбил пробку в жерле вулкана, и бесконтрольная магма вскидывается высоко, накрывая все, что попалось на ее пути, а после остывает разгоряченная, когда исчерпана сила всех глубинных пластов. — О чем ты думаешь? — спросил парень, разглядывая влажные дорожки на висках Роя. — Какая метаморфоза произошла с тобой, — неспешно ответил Маккена, перебирая пряди волос на лбу мальчишки. — Что это? — Ну, еще недавно ты был перепуганным до мокрых трусов, со взглядом попавшего в капкан кролика, а сейчас… — А что сейчас? — А сейчас, друг мой, у тебя взгляд похотливого мелкого засранца. Ты распробовал удовольствие и теперь готов получить добавку в любой момент. Вошел во вкус… — По-моему, это ты тут распинался про шоколад. — Разве я говорил про шоколад? — Ах, да. Вкус настоявшегося крепкого вина. Что-то припоминаю… — Верно. И ты уже теряешь меру. Так и спиться недолго. — А кто виноват? Кто растлил малолетку и теперь спаивает потихоньку? — Ты — мелкий вонючий скунс! Ты мне угрожаешь?! — Да. — Энди полуулыбнулся, полуусмехнулся половинкой рта. — Считай, шантажирую. Заключим сделку? — Сделку?! — Я не подам на тебя в суд, ну, а ты… — Развратная маленькая сволочь! — Заметь, под кем?       Рой приподнялся на руках. — Ну, да. Сдаюсь. Вот так добропорядочные налогоплательщики оказываются не в ладах с законом… — У тебя есть шанс избежать это. — Сколько раз ты хочешь? — Много, — перебил мальчишка и улыбнулся второй половинкой губ. — Обана! Прямо и честно. — Повезло с учителями. Ну да ладно. Пощажу тебя, старика, на этот раз. Перед твоим приходом я трахался с форелью, и сейчас ты слезешь с меня и сядешь ее есть. Кстати, мне абсолютно плевать, голоден ты или нет. — Маленький поскудыш! Смотри-ка, как крылья расправил! Сделаю вид, что боюсь тебя. Кстати, я так голоден, что мне плевать, хватит у тебя форели или нет. Ноги-то расплети. Как мне встать? Ишь, сцепил хитроумным замком! — Видишь, как ты от меня зависишь, — лукаво повернув голову, ответил Энди. — Если не расцеплю, так и останешься лежать, пока мне не надоест. — И где ты только всего этого понабрался? А, кажется, я догадываюсь. Стив. Поговорю с ним о методике танцев… — Он же не танцует пляски эскимосов Аляски, так что, нужно было думать, кому меня в обучение отдавать.       Рой поднялся, потирая поясницу. — Что, — Энди не спешил вставать, — притомился? Может, в следующий раз поменяемся местами? Будешь себе лежать спокойненько. Глядишь, не переломишься. — Нет уж. Мне сверху как-то больше нравится. — Ну, смотри. Я предлагал. Не плачь после. — Ладно. Подавай свою форель, хозяюшка, — подытожил Рой, набирая на телефоне номер. — Стив. Привет, дружище. Слушай, я тут в проблемах. Что случилось? Да не знаю. Вот хотел у тебя спросить. Про детку, про кого же еще? Нет, не то чтобы наделал… Боюсь, в скором времени наделает. Да заткнись ты! Не перебивай! Ты чему его там учишь?! Только не говори, что танцам! Это я уже слышал. Да нет! Прикинь, он права свои качает… А ты что делаешь? Ко-го качаешь?! Понял. Что же ты сразу не сказал! Ок! Позже будем…       Энди давился от смеха, но старался не показать Рою. — Блин, — сам с собой рассуждал Маккена. — Заговор какой-то. — Ну так что? — поинтересовался парень. — Открыл он тебе секрет моего обучения? — Памятуя себя самого, не мудрено представить, чему ты нахватаешься. — Он что, в клуб зовет? — А нас надо звать? — Пойдем? — Зачем? — Потанцуем. Я развлекусь, а ты тряхнешь стариной. — Ну ты и гаденыш! — Тебе же такие больше всего нравятся. — Что у тебя на работе? — поинтересовался парень, ставя перед Роем тарелку. — О, хорошо, что спросил. Совсем забыл… — Понимаю. Это случается с людьми преклонного возраста.       Рой опешил. — Раннего преклонного возраста, — оправдывался парень, однако глаза его светились хулиганством. — Но ты не расстраивайся. Мне, например, пожилые мужчины очень даже нравятся. Один - особенно.       Маккена открыл рот, собираясь что-то произнести, но парень опередил: — Знаю, знаю. Я — скунс, засранец и кусок дерьма.       Рой так и остался сидеть с открытым ртом. — Так что ты там совсем забыл? — Кажется, я тебя сейчас убью. — Не стоит этого делать. Во-первых, ты расстроишься. Во-вторых, тебе больше никто не приготовит такой еды. А в-третьих, как же ты без сладкого на десерт? — Ну, все!       Рой вскочил, но Энди опередил его, подлетев к плите и схватив ковшик с напитком. — Шоколаду?       Маккена поймал Энди за запястье, сильно тряхнув его руку. Шоколад выплеснулся парню на грудь. — Двойной! — ответил Рой, копируя интонации мальчишки.       Энди сидел в машине, уставившись в окно. — Куда мы едем? — вдруг спросил он, понимая, что поворот к клубу они уже давно проскочили. — На мост, — спокойно ответил Рой. — Опять? — как-то двойственно спросил парень. — Снова, — не заставил ждать Рой. — Мне понравилось совмещать тебя с мостом.       Энди посмотрел на него умоляюще. — Я больше не могу… — Как не можешь? — даже не глядя в его сторону, спросил Рой. — Ты же сам мне грозил. — Я пошутил! — Э-э, нет, детка. Надо отвечать за свои слова. Делать я это буду с тобой столько, сколько потребуют обстоятельства. Мост теперь - отдельная категория нашей жизни. У меня на него определенные планы. — Блин! Рой! — Блин! Детка! — Поедем в клуб. Пожалуйста! — Конечно, дорогой, — Маккена выделил последнее слово. — Чуть позже. Честное слово, я не понимаю, ты передумал, что ли? Тебе же всегда нравился мост. — Он мне и сейчас нравится. — Представь. Ты, мост, я. Разве не романтично? Я бы даже сказал, блядски романтично. — Угу, — кивнул Энди. — Что испугался? — Нет. — Признайся теперь, что мы, старики, вам молодым еще фору задать можем. — Все. Твоя взяла! Сдаюсь! — Вот с этого и надо было начинать, а то хорохорился, орел недоделанный. Ладно уж! Рекламу на мосту снять хочу. Раз ты под рукой, решил прикинуть, что да как. А ты, дурачок, перепугался. — Рекламу?! Ты же про крышу говорил. — Ага! Передумал. Ой, до чего же я люблю, когда ты злишься. Грудь - колесом, перья - дыбом. Тебе бы хвост, и ни дать ни взять - павлин. — Да ну тебя! — Энди решил обидеться.       Ну, а решил - так и сделал. Ох, Рой! Так задешево купил! И мальчишка поверил, продался! Он даже решил не разговаривать с ним, и не разговаривал. Целых сорок пять секунд. На сорок шестой развернулся и спросил, позабыв об обиде: — Ты серьезно? — Посмотри на меня. Я произвожу впечатление несерьезного человека? — Это когда как, — парень вновь улыбнулся. Как-то по-своему, даже не разжав губы. — Когда утром уходил, весь такой в костюме, тогда - нет, а когда шоколад слизывал, тогда - да.       Рой тоже улыбнулся, прикусив нижнюю губу. — Только шоколад молочным оказался.       Энди балансировал на парапете, Рой делал снимки. Всякий раз, когда он чуть больше отклонялся в сторону, у Маккены замирало сердце. — Ты хочешь моей смерти?! — нервничал он. — Если бы хотел, получил бы ее еще полгода назад. А ты боишься, значит, я тебе нужен, нужен, нужен! — передразнивал его по-детски парень, раскачиваясь на одной ноге. — Упаду - будешь плакать, плакать, плакать! — Не зли меня - не буду плакать, — сердился Маккена. — Хочешь, покажу, как падают ангелы? — Уже полгода наблюдаю. — Ну и как я в рекламе? Секси?       Он стоял на парапете спиной к Рою, широко расставив ноги и разведя руки. — Мир! — в никуда крикнул Энди. — Я тебя люблю!       Боги! Вот он - счастливый человек! Маккена улыбнулся. Реклама рекламой, но он вдруг подумал о другом. Падший ангел. Энди только что подарил ему идею. Серия снимков. Выставка. Парнишка дурачится, вертится на ограждении, сам не понимая, что делает, а Рой смотрит на него этим своим особым вожделенным взглядом художника и уже видит будущие картины. — Энди, — вдруг говорит Рой. — Сними куртку, расстегни рубашку и встань так же. — Зачем? — После скажу.       Мальчишка смотрит на него через плечо. Подросток на грани взросления, и Маккена вновь болен. Болен идеей. Этот взгляд, подернутый искушением, но еще чистый, не запачканный жизненной грязью. Падший ангел. Точно. Только так, и никак по-другому. Дьявол, видно, чем-то сильно занят, раз до сих пор не явился торговаться за его душу и не знает, что Маккена продал бы все за эти снимки. Ветер раздувает полы рубашки. Умирающее солнце чуть очерчивает сквозь нее контуры тела. Маленький развратный гаденыш! Что он делает?! Как заставляет Роя почти умирать всякий раз глядя на него? Какой яд он дает ему, чтобы кровь быстрее оборачивалась по венам? Чем заразил сердце, что оно волнуется? Или он и есть тот самый дьявол, что явился искушать? — Ну как? — спрашивает парень. — Завтра на рассвете. Я уже вижу снимки. Сейчас немного темновато, но я сделал несколько пробных. — Я возбуждаю тебя, — вдруг заключает Энди и улыбается так, что Рой немеет. — Давай слезай оттуда. — Пока не скажешь - не слезу.       Энди вновь ребенок. Подросший, но ребенок. — А если не скажу, так и будешь стоять? — Подумай хорошо. Я ведь и упасть могу.       Парень чуть наклоняется вперед. Еще немного, и он может соскользнуть… — Черт с тобой! Все, что угодно, только слезь! — Тогда скажи! — Да, возбуждаешь, возбуждаешь! Давай слезай!       Энди спрыгнул с парапета. — Смотри, я запомнил. Рой облегченно выдохнул. Черт! И накачался же он на его шею! Переживай теперь. Далеко пойдет. Шантажист мелкий! Маккена на секунду задумался. Что было, если бы Энди сорвался, ведь он, Рой, плавать не умеет? А, было бы, что было! Прыгнул бы за ним и точка! Черт! Черт! Черт! Ведь прыгнул бы, не сомневаясь.       По дороге в клуб Энди ерзал на сиденье. Настроение его явно поднялось, чего не сказать о Маккене. — А вот и сладкая парочка! — Стив распахнул объятья. — Блин! И ты туда же! — Куда же?! — уточнил Шон. — Куда же и этот вымогатель! — ответил Рой. — А куда же этот вымогатель? — Чуть инфаркт мне не устроил. Плясал на парапете на мосту.       Шон расплылся в такой улыбке, что казалось, она распространяется куда дальше его лица. — Поподробнее с этого места. — Чего подробнее? Снимал его на мосту, а он выпытывал из меня признание в любви… — И ты признался? — Нет! Вот еще! — Зря. Оно так и есть. — Нет! Кто угодно, только не ты! — И дураку понятно… — Надеюсь, это ты о себе, — перебил Маккена. — Ты думаешь, сможешь от себя убежать?! Ты глупец! — Стив! Тебе ли это говорить?! Ты как никто другой знаешь, я не создаю пар! — Знал! До последнего времени знал, теперь не знаю. Ну да ладно. Тебе виднее! Где твоя непара? — Толчется на танцполе. — Не составишь ему компанию? — Нет. — Смотри. Умыкнуть могут. — Вот и решатся все проблемы. — Ох, Рой! С огнем играешь. — Люблю опасные игры! — Пойду сам с ним потанцую. — Смотри только… — А чего смотреть?! Тебе же все равно. — Ну, да! Верно.       Шон разыскал Энди среди танцующих. — Что, детка? — спросил он, оттеснив явно заинтересованного в парне мужика. — Что ты тут делаешь? — изумился мальчишка. — Ну, как тебе сказать? Наверное, танцую. Не уверен, правда. — А где Рой? — Накачивается спиртным там, где ты его и оставил. — Опять? — Старо как мир. Оставь его. Он в печали. — Что случилось? — Пока ничего. Я решил сделать тебе одно предложение. — Мне? — Раз у нас пари, не потанцевать ли нам вместе? — Что, здесь?! — А почему нет? — Как-то неожиданно. Не думал, что ты этим занимаешься. — О! Ты еще не знаешь, чем только я не занимаюсь! Но это не для меня или тебя. Это для Роя. — Для Роя?! — Не знаю, что там у вас на мосту было, но только он опять задраивает все проемы в своей крепости. Предлагаю испытать на прочность его принципы. — Ты — страшный человек, Стив. — Я-я-я?! Да я — сама душка!       Шон притянул парня, почти посадив верхом себе на бедро. — Надеюсь, ты уже изучил самого себя? — В смысле, где и как мне приятно? — Да. — Думаю, почти. — Запомни одну мудрость, мальчик. Изучив, научись управлять собой, и ты сможешь управлять им. Познай и его, ибо это необходимо. — Но как? — Ищи путь сам. Цель для тебя я обозначил. — А ты начал изучать меня? — Учитывая, что у нас долгосрочные деловые отношения, открою тебе секрет: я занимаюсь этим всегда и со всеми. Это мой флакон волшебного снадобья, позволяющий быть отменным любовником. Боже! Никогда не думал, что открою это ученику! — Ты хороший учитель, Стив. — А ты хороший ученик, детка. Хочешь успеха - заставь его хотеть, — продолжил он, взглянув на Роя. — И хотеть постоянно.       И кто только делал дизайн этих баров? Куда бы Рой ни отворачивался - всюду зеркальные поверхности, и в этих зеркалах… А вот и серебристые лисицы! Только это лисицы Роя! Какая-то огромная расплодившаяся стая! И что самое отвратительное - никто не делал им прививки от ревности. Теперь они кусаются, заражая этим и его. Противоядия нет! Ревность ширится, многократно отражаясь в зеркалах. Шон, знай себе, тискает Энди, и тот плавится. Что за дурацкое слово «тискает»? Это не про Стива. Что же тогда? Если не тискает, что тогда делает? Нет, лучше не думать! Не думать! Лисицы! Только об этом и думаешь. Проклятье! И алкоголь не всасывается, словно кто-то покрыл воском все клеточные оболочки. Мозг тоже не расслабляется. На нем масляная пленка. Алкоголь вращается где-то в межклеточном пространстве, взбалтывает градусы, только Рою от этого никакой пользы. Ну, все! Нет! Еще немного, и они трахнут друг друга на танцполе! Пусть! Рою нет до этого дела! Нет? Проклятые лисицы! Совсем обезумели! Щиплют его изнутри и трутся наэлектризованными шкурками! Сучье племя! И что толку от всех заборов и запоров?! Эти двое и не пытаются проникнуть внутрь. Можешь сидеть там сколько угодно и стараться ничего не видеть сквозь стеклянные стены, как зародыш в икринке. Можешь злиться до тех пор, пока не лопнешь. Можешь даже попытаться убежать от собственной тени. Удачи! Одного только тебе не удастся - удрать от собственного сердца. А оно жмется так предательски. То ли слишком сильно сокращается, то ли слишком сильно расширяется… Елозит, шебуршится, с каждым ударом выталкивая новую порцию отравленных чувств. А ведь ты и правда ревнуешь, старый дурак! Ну, насчет того, что старый - можно спорить, а вот, что дурак — это точно. И не мальчишка - похотливый щенок, это ты — развратный собственник! — Хочешь еще одно пари? — вдруг спрашивает Стив. — На тему? — Пойдем в комнаты отдыха. Увидишь, как быстро там обозначится Рой. — Думаешь? — Уверен. — Идет.       Они направились в коридоры, затерялись в толпе, обошли клуб и вернулись к бару. Маккены не было. — Только что я преподал тебе практический навык. Рой делает то, что я хочу. И знаешь почему? — Ты слишком хорошо его знаешь. — Я даже знаю, о чем он сейчас думает… — Только не говори, что о серебристых лисицах! — О них самых, — улыбнулся Шон. — Спасибо, Стив. — За что? — За то, что не послал меня к чертям собачьим. — А смысл? Ты бы к ним все равно не пошел. Ведь так? — Так, — улыбнулся Энди, разглядывая отражение возвращающегося Роя. * Серебристые лисицы.