Мир, который без меня.(Альтернативный гей-роман) Книга1.

13. NUDE SHOW.*       Глубоко за полночь. Барная стойка подпирает Энди, который подпирает рукой голову, чтобы та не упала. В клубе полно народа, душно и очень шумно. По четвергам скидки на вход, и людей набивается, точно анчоусов в банке. Толпа кишит голыми торсами и блестками, что сыплются сверху и липнут к потной коже. Бармен напротив, словно конь в пене, мечется по бару, зная, что сегодня заработает приличные чаевые. Стив похож на золотую рыбку, то и дело всплывающую в этом волнующемся месиве. В этот день выручка клуба перекрывает все мыслимые и немыслимые пределы, и Шон рвет когти. Пролетая мимо Энди, он подмигивал ему и тут же испарялся: вроде бы, и не было его вовсе. Куколки-крошки по четвергам не выступали, но вот «голое шоу» случалось по расписанию. Шон настаивал, чтобы Энди посмотрел и увидел разность в степени закомплексованности достаточно раскомплексованных людей. За сегодняшний день парень поучаствовал в стольких событиях, что усталость, собранная в солидный пук, почти валила его с ног. Наверное, парень даже заснул на мгновение, но звук удара металлической банки о мрамор барной стойки вернул его в реальность со скоростью ядра, выстреливающего из пушечного ствола. — Хлебни адреналинчику! — крикнул Стив. — А то ты почти без сознания! — А? — Говорю, если тебя валит, иди спать в мой кабинет. Я сам позвоню Рою. — Нет-нет, — заверил Энди, — я в порядке. — Принести подушку, чтобы ты не разбил носом барную стойку?! — Ты что, с ума сошел?! — Тогда потерпи! Через десять минут!       Парень не помнил, но, наверное, десять минут прошли, потому что раздался вой, напоминающий звук сирены пожарной машины, которой надо за несколько минут преодолеть расстояние до соседнего городка. Зал заволокло густым, окрашенным прожекторами в зеленый и красный цвета, туманом. Энди решил, что пожарные машины промахнулись и, не разобравшись, въехали в центр клуба. Однако удивлению его не нашелся достойный предел, когда он наконец понял, что паники нет и никто никуда не бежит. Все разом развернулись, уставившись в смутно определенную точку где-то в середине тумана. Он уже почти опал, когда то ли из-под него, то ли из-под пола поднялась платформа, несущая фигуру в ослепительно сияющем длинном платье. По залу прокатился восторженный гул. — Дорогие друзья! — произнесла фигура каким-то не совсем женским, но хорошо поставленным голосом. — Несравненная леди Джорджина рада снова приветствовать вас на нашем шоу!       Парень окончательно пришел в себя, когда понял, что несравненная леди Джорджина действительно несравненная, потому что он так и не нашел с чем действительно ее можно сравнить. Леди была чересчур долговяза, слишком широка в плечах и недоразвита в тазовом сегменте. К тому же, обтягивающее платье невыгодно подчеркивало странное искривление бликов в паху. Энди взглянул по сторонам и удивился, когда понял, что, видимо, он один пытается ее с чем-то сравнить. — Сегодня, — продолжала(-о) Джорджина, — вас набралось так много, что, думаю, вы уже достаточно возбудились в тесноте и готовы продемонстрировать всем, какие вы горячие жеребцы!       Окончание ее(-го) слов утонуло с насыщенной смеси свиста, гиканья и иного рода визгов. — Сегодня, — продолжила(-о) леди, — борьба за приз будет особенно жестокой! Мы решили изменить правила нашего шоу и выставить в качестве приза удвоенную сумму! Две тысячи долларов!       Вопли возросли в прямой пропорциональности названной сумме. — Но, — продолжила(-о) Джорджина, — и участников будет больше, чем обычно, а именно: я приглашаю на сцену десять человек! Единственное, что останется неизменным — это правила! Они так же постоянны, как и смена времен года! Итак, три тура и две тысячи долларов явят нам счастливца, обладающего самым дерзким бесстыдством, которое он продемонстрирует в самом бесстыдном танце своего самого бесстыдного тела! Отсев, как обычно, произведете вы громкими бесстыдными криками! Ой, я даже не знаю, как мне, скромной девушке, засунуть куда-нибудь смущение при виде голых членов и не упасть в обморок…       Энди удивился, когда понял, что долго ждать желающих не придется, ибо они посыпались на сцену, словно переспевшие груши. — Не хочешь присоединиться? — вдруг парень услышал голос Шона. — Спасибо, мне и здесь неплохо. — Как тебе леди? — Соврать или честно ответить? — Меня бы устроило нечто среднее. — Ну, вот и леди - нечто среднее. — Мир гомо разнообразен, друг мой. Есть ты, есть я, Рой, Джорджина, все те, кто на сцене, но и это далеко не все. — Ты решил устроить мне урок? — Типа того. Я хочу, чтобы ты посмотрел на тех, кто без комплексов, и решил, насколько сам готов повторить то же самое. — А мне-то это зачем? — Ты просил научить тебя. Я, собственно, этим и занимаюсь. Нет смысла танцевать стриптиз, если стесняешься кусков своего туловища. Сейчас увидишь, что не все смогут это сделать, а тебе рано или поздно придется. — И я не смогу. Чего смотреть? — Сможешь. Я помогу. — С большим удовольствием я бы упал и уснул, но помучаюсь еще немного только ради тебя. — Ради себя, малыш!       Стив как-то вдруг испарился, впрочем, так же, как и появился. Тяжелые мысли накрыли Энди с головой, и потекли сверху вниз вязкой масленой массой. Что-то крупногабаритное внутри него воспротивилось, поднялось и застряло, распирая во все стороны. Парень понял, что хочет домой. Сбежать бы. И тогда - Шон победил. Хитрая лиса! Выставил барьеры, и мальчишке приходится бежать в них, словно таракану в скачках.       Пока парень пытался размышлять, леди на сцене знакомилась(-ось) с участниками. И хотя Джорджина упорно называла(-ло) себя леди, периодически она(-о) отпускала(-о) шутки, далеко не свойственные леди. Чем дальше развивалось шоу, тем глубже Энди понимал, что ему все это не нравится. Тем временем завершение первого тура ознаменовалось кучей мужиков, кишащих по сцене в одних трусах. Леди весьма вульгарно пощипывала(-о) их за ягодицы, призывая толпу голосовать. Если вопли и скабрезности, перехваченные пьяным свистом, можно назвать голосованием, то так оно и было. Наверное. В результате всех голосовальных манипуляций на сцене осталось шестеро участников. Они были весьма разные: от явно перебарщивающего пивом лысого дылды до микроскопического тощенького мальчишки. Глядя на него Энди исполнился чувством жалости в то самое мгновение, когда почему-то подумал, что тот похож на блуждающего сперматозоида. Леди порылась(-ось) у себя за пазухой, извлекла(-о) несколько купюр, потрясла(-о) ими перед обнаженцами и сунула(-о) обратно. — Борьба обостряется! — воскликнула(-о) она(-о). — Шестеро отважных полуголых участников! Поприветствуйте их!       Приветствие разразилось ревом и свистом. Участники напоминали петухов, вздыбивших перья перед дракой. — Условия второго тура диктуют участникам определенные правила, а именно: остаться не только топлес, но и низлес! То есть абсолютно в чем их мать… мать их родила! После того как эти великолепные тела будут во всех подробностях доступны для вашего всеобщего вожделенного обозрения, вы же и выберете из них только двоих! Самых, на ваш похотливый взгляд, желанных! Эх, и горячо ж будет сегодня в комнатах отдыха! Итак, дело участников - обнажиться! Ваше дело - решить, кто это сделает наиболее эротично! По моему телу уже бегут стада мурашек! Итак, поехали!       Энди видел, как под звуки старой любовной классики, с которой стряхнули слои пыли, но не смогли выветрить запах нафталина, двое участников так и сбежали, не преодолев комплекс стеснения. Оставшихся, казалось, не смущало ничто. — Не хочешь сделать ставку? — Шон вновь неожиданно возник за спиной парня. — А ты? — Ставлю на того мелкого. — Он как блуждающий сперматозоид, — как-то полупроизнес, полуподумал мальчишка.       Стив расхохотался. — Ну, ты и сказал! А почему "блуждающий"? — Потому что… Не знаю. — Так на кого ставишь? — На него же. — Обоснуй. — Мне нравится, как он двигается. — О! В корень зришь! Он действительно неплохо управляется с телом! Приятно! — Что? — Слышать, что ты становишься профессионалом. Дядя… — Стив не зря парился, — перебил его Энди. — Не зря парился, — согласился Шон.       Стив рассмеялся, дружески пихнув парня в плечо. — Ты смотри-смотри, — продолжил он, — тебе полезно. — Пользы-то.       Энди задумался. Мысли были неясными, словно тени в тумане. Туман был тоже неясным, каким-то слишком молочным. Да и молоко не совсем напоминало молоко, потому что казалось слишком густым. Короче, парень потерялся в этом тумане в поисках собственных мыслей. Ко всему этому, было уже слишком поздно, и, в конце концов, парень пришел к тому, что думает о Рое. Внутри него родилась улыбка. Теплая. Мягкая. Она поднималась к губам, широко разливаясь. Оболочки всех клеток открылись, впуская внутрь эту неожиданную радость. Нет, Энди не мог ошибиться. Он небезразличен Рою. Ну, это, если так осторожно выразиться, потому что подумать смелее парень не решился. Ему было приятно вспоминать, как Маккена был напуган. Словно мальчишка, которого застукали за чем-то очень запретным.       За своими мыслями Энди отвлекся от шоу и всплыл только тогда, когда на сцене осталось всего лишь два участника. Джорджина продолжала(-о) весело щебетать охрипшим полуженским голосом. Блики на блестках внизу ее туловища как-то слегка угоризонталились, выдавая наличие лишних для женщины отрезков тела.       Участникам финала предстояло изображать сексуально-возбуждающие танцы. Энди принялся рассматривать пару полупобедителей. Первый — мальчишка, лет восемнадцати-девятнадцати с натягом. Модная стрижка с мелированием. Худой, но ладно скроенный. Миловидная, смазливая мордашка с выражением бесстыдной наглости. Парень смотрел на него и думал, что он скорее «да» нежели «нет». Он скорее нравился ему, чем не нравился. Мальчонка все время посматривал в одну и ту же сторону, и Энди заинтересовался. Там, за столом сидел довольно солидный мужчина, благосклонно взирая на это действо. Сытый, похотливый взгляд выдавал в нем явного покровителя финалиста. Он то и дело махал парню пачкой денег, однозначно давая понять, что в случае его победы добавит к выигрышу солидную сумму. Но это так, для затравки.       Второй финалист лет на пять старше, на полголовы выше и на полкорпуса шире мальчишки. Рыжий, коротко стриженый, с густыми выбеленными ресницами. Тело несло в себе следы разумных монотонных тренировок. Группа его поддержки численно была куда солиднее, насчитывая человек шесть-семь. Правда, без денег.       Джорджина исчезла(-о) со сцены, оставив участников наедине друг с другом и одной на двоих наготой. Заиграла музыка. Достаточно медленная и чувственная. Энди рассматривал (именно рассматривал) их танец, отмечая про себя каждую, даже самую ничтожную деталь. Мальчишка был гибким, но смазывал движения, не доводя их до апогейной точки завершения. Второй был более аккуратен, но менее проникновенен. Энди подумал, что, если смешать одного с другим и отбросить лишнее, то танец получился бы почти совершенным. Парню вспомнились слова Стива о власти над толпой, и он неожиданно понял, что техника без чувственности мало чего стоит. Шон прав, нужно развить свободу тела, а для этого - свободу духа. Он же, в конце концов, не боевые танцы индейцев сиу собирается учить.       Толпа бесновалась, выбирая победителя. Джорджина, как-то позабыв, что она(-о) леди показывала(-о) со сцены неопределенные жесты определенного смысла. Выражение ее(-го) лица огрубилось, уже весьма отдаленно напоминая женское. Тем временем участники перешли к парному танцу, совершая далеко не эротичные, а уже, прямо сказать, сексуально-ненормированные телодвижения. Энди взглянул на «босса» мальчишки. Тот сделался еще более довольным. Ему явно нравилось, что происходило с его «подопечным».       Прошло еще минут пятнадцать, и уже одетый победитель к расстройству проигравшего кланялся обезумевшей толпе. Солидный «босс» поднялся на сцену, потрясая пятисотенной купюрой. Облизав мальчика с головы и до… нижней части головы, он с видом лоснящегося превосходства вручил утешительный приз рыжему парню. — Ну что? — услышал Энди вновь материализовавшегося рядом Стива. — Поздравляю. Ты не ошибся. — Ты тоже. — Ну, у меня-то глаз наметан, а ты молодец. — Учусь у мастера.       Шон вызвал такси, и Энди решил покурить на улице в ожидании машины. Он наслаждался свежестью и относительной тишиной. Народ потихоньку покидал клуб, когда ко входу подали серебристый Мерседес, и почти сразу на пороге появилась пара в сопровождении охраны. Мальчишка и его покровитель. Они сели на заднее сиденье, и Энди чуть не выронил сигарету, заметив, как на стеклах поднялись шторки. Он подумал о себе и Рое. Первый раз и очень вдруг. Он ведь никогда не интересовался, что думают люди, видя их вдвоем. Неожиданно парень понял, что он, вроде бы, тоже как бы мальчик Роя, и ему стало противно. Странное ощущение накрыло его, и Энди потерял, а потом нашел себя в каком-то новом ощущении. Ощущение потребовало срочно разобраться в себе и, собственно, в самом ощущении, чем Энди и занялся. Что их связывает? И связывает ли? Парень покопался внутри и не удивился тому, что раскопал. Он любит Роя. Это не новость. А если и новость, то уже со стажем. Скажем так, не первой свежести новость. Почему любит? Просто любит и все. Не "почему", не "за что", а просто. А что Рой? Трахает его? Да. Играет, как в дорогую игрушку? Да. Удобно? Да. Чисто, вкусно. А что еще? Ах, да! Снимает, выкармливая свою одуревшую музу? Да. О чувствах говорить не приходится. Рой — одиночка, следовательно, и чувства только на одного. А что, если он в своем тридцати пяти… шести… семилетнем возрасте тешит уязвленное тщеславие? Короче, Энди запутался, и вместо того, чтобы прийти к какому-нибудь выводу, ушел в обратную сторону, где, как ни странно, лоб в лоб столкнулся с шальной мыслью. Бесчувственная, безликая, бесконечно ноющая мысль все поставила на места. Привычка. Самая что ни есть привычная привычка. Парню стало тоскливо. А как же сегодняшний мост? Не вяжется с вышеизложенными выкладками…       Подъехало такси, спугнув Энди со спирали размышлений. Желание оказаться дома понеслось со скоростью, превышающей все допустимые пределы, нарушая все правила дорожного движения. И чем сильнее он жаждал, тем медленнее, как ему казалось, двигалась машина. Наконец, знакомая улица. Дом. Парень открыл дверь ключом на колечке с брелоком. С одной стороны «М», с другой - «Р».       Внутри тихо, словно никого. Энди прямо в куртке вбежал по лестнице в студию. Света нет. Горит только подсветка на картине с креслом и монитор компьютера в глубине комнаты. Рой спит за столом, уронив голову на локоть. Рядом пустая бутылка и стакан. Парень сразу понял - Маккена пьян. Еще днем бурбона в бутылке было почти по горлышко. На экране снимок. Ангел. Ветер раздувает рубашку, за спиной крылья. Огромные, почти в его рост. Прозрачные. Сквозь них видно тело. Сложенные. Почему? Еще мгновение, и, если не расправит, упадет. Рой назвал его "падшим", значит, уже не расправит. Муза Роя, похоже, тоже пьяна. Странное ли для нее состояние?! Молчит. Посмотрела, видно, на падение, перенервничала, да и запила горе свое алкоголем. Хорошо запила. Теперь спит спокойно, и нет ей дела до Роя, до Энди. Да и до ангела - тоже.       Мальчишка потеребил Маккену за плечо. Не чувствует, пьян беспробудно. Парень с трудом перетащил его на кровать. Ему все равно, хоть бей его, хоть ногами пинай. Энди стащил с Роя одежду, а тот - словно мертвый. Только не совсем, потому что теплый. Лежит на спине, в груди чуть клокочет дыхание. Ровно так, негромко. Мальчишка разделся, накрыл обоих одеялом, сгреб Роя и замер. Люблю тебя, и мне все равно, что думают другие. И плевать, что думаешь ты сам. Я люблю тебя, и это - единственное, что для меня важно. Если для того, чтобы быть рядом, нужно пасть и разбиться, я не буду думать даже мгновения. Сделаю и не захочу знать, как ты назовешь меня после. Хоть ты и дал мне крылья для спасения, я не раскрою их.       Энди проснулся, потому что Рой застонал. — Голова чугунная и гудит не хуже колокола, — говорит, сжевывая слова. — Ничего удивительного. Выпить бутылку бурбона и не помереть - не каждому под силу. — Бутылку бурбона? Не помню. — Тогда поверь на слово. — У меня есть выбор? — Не думаю. — Ничего не помню, даже как лег… — А ты и не лег. — Ну, я же лежу. — Моими стараниями. — Мне всю ночь ангелы являлись. — Ангелы? — Сыпались как переспевшие яблоки, а я их снимал. — Мне тоже ангелы снились. И тоже падали, а ты их снимал. — Интересно, это они в голове по колоколам бьют или кажется? — Хотят, чтобы ты их и дальше снимал. Ну, по крайней мере, один из них. Меня тут одна мадам посетила… — Мадам? — Ага. Ты хорошо ее знаешь. — Кто она? — Муза твоя. — Моя муза? Ах да. Она может. Чего хотела? — Идею подала, только тебе сказать побоялась. Говорит, ты пошлешь ее? — Надеюсь, ты тоже послал? — Нет. Мы с ней сговорились. — Ну вот! Разве я не просил тебя от баб подальше держаться?! — Нет. Первый раз слышу.       Маккена приподнялся на локте и испытующе посмотрел на Энди. — И чего мне теперь ждать от вашего сговора? — Рой, — парень тоже приподнялся. — Я хочу, чтобы ты снял падение ангела. Полное. — Ты что задумал? — Знаешь, — начал он мягко, если не сказать, лукаво. — Если бы я был художником… — Все! Достаточно! Мне уже (Рой выделил это слово особенно) не нравится начало! — Здесь целая выставка получается! — Боги! Будем считать, мне это снится! — Могу тебя ущипнуть, чтобы ты понял, что это не сон. Послушай хотя бы. — Если после этого ты слезешь с меня… — Я еще и не залезал. А можно?       Рой упал обратно на подушки. — Почему я не умер? Так издеваться над больным человеком! Да ты - извращенец!       Энди навалился ему на грудь. — Этого еще никто не делал, а ты сделаешь! Ну, послушай, пожалуйста! — Чувствую, ты не отвяжешься. Говори. — Представь ангела до падения. Ты уже сделал его. Я видел в компе. Удивительно, как ты смог это! Потом - падение ангела. Много снимков снизу. И после - он уже падший. — Ты все сказал? — нервно спросил Маккена.       Парень сник. — Да, — ответил он, и голос его совсем осел. — Чудно! Теперь забудь об этом. С меня достаточно одного падения. Знаешь ли, я по самое горло сыт! — Твоя муза права. Она так и сказала, что ты струсишь.       Рой отвернулся от Энди. — Разговор окончен.       Парень помолчал, потом сел на кровати. — Как скажешь. Тому, кто сверху, виднее.       Маккена слышал, как Энди босиком спустился по лестнице. Полежав в непонятном ожидании еще минут десять, Рой поднялся и взглянул на монитор. Ангел. Еще не сорвался с парапета. И крылья сложены за спиной. Сердце его заныло. Они падали вдвоем. И почти разбились вместе.       Запах кофе навязчиво звал вниз, но Рой медлил. Энди тоже молчал, выращивая терпеливую твердость. Он вполне понимал опасения Маккены, даже оправдывал его, но что-то мятежное возилось внутри, разметая все. Кофе пах особенно остро, словно пытался смести запахи сомнения. Дезодорировать их, что ли? В конце концов, Рой не выдержал и спустился. — Вижу, она действительно искушала тебя, — произнес он шутливо, в надежде вызвать улыбку мальчишки. — Она может. Она такая. — Знаешь, что бывает с неудовлетворенными женщинами? — А ты что, специалист по неудовлетворенным женщинам? — Нет, но кое-что слышал. — И что же ты слышал? — Они уходят к другим, — с чувством глубокого знания заявил Энди.       Рой повел бровью, неопределенно качнув головой и перекривив на сторону губы. — То есть ты готов ублажить ее? — Если не ты, то кто-то другой. Знаешь, вчера я видел, что делают люди для удовлетворения своего желания. — И что же ты видел? — Я был на «голом шоу». — Вижу, он решил тебя окончательно испортить, — интонации Роя съехали вниз. — А что, можно еще больше? — Можно, при желании. — Ладно. Все ясно. Ты отказался от такой идеи! Садись, пей кофе. По крайней мере, это не грозит никому ничем. И напои до отвала свою музу, чтобы она потом не возбухала. — Отказался или нет - не имеет значения, потому что у меня сейчас голова идет кругом. — Во всяком случае, будет оправдание твоей, скажем так, нерешительности. Ну, раз все ясно, оставляю тебя наедине с твоим колоколом и уезжаю портиться дальше. Жаль, что Стив не фотограф, он бы точно не отказался. Тебе бы не мешало поучиться у него смелости.       Энди направился в душ, нарочито громко хлопнув дверью. Звук отозвался многоголосым эхом в голове Маккены. Звонарь слишком сильно раскачал язычок колокола, и теперь он долбит, остервенело оглушая. Рой почувствовал себя за бортом, правда, борт проглядывал весьма мутно. Муза сидела на этом самом борту спиной к нему и обиженно болтала ногами. Наверное, ее тошнило. Готов ли он еще раз рискнуть? Он бы не сомневался, касайся это только его, но Энди… Еще раз пережить падение? .. Ответ располагался на шкале левее ноля, но муза тянула его, словно гирьку на весах, вправо. Маккена поднялся и направился в ванную. Парень даже не повернулся, продолжая намыливать голову. Обиделся. Рой вошел в душевую кабину. — Что ты хочешь? — Ну-у-у, как бы тебя. — Меня, — повторил мальчишка. — Продолжай хотеть. — Не понял. — Рой, я всегда делаю то, что ты хочешь. Почему единственный раз, когда я прошу тебя, ты отказываешь? — Да потому что ты хочешь невозможного! Я сдохну в момент съемок! Не понятно, что ли?! — Не понятно! Мы с тобой три раза это делали, причем два удачных принадлежат мне. Не так ли?! — Так.       Рой потупил глаза, и Энди почувствовал, что почти уговорил его. Надо еще совсем немного. Чуть дожать. Он развернулся к Маккене, опустился на колени, поймав его взгляд. — Я сделаю это для тебя, и ты после сделаешь, что прошу... тоже для себя. Я-то переживу без этого, а вот ты себе после никогда не простишь, — потом улыбнулся как-то по-кошачьи, хитро и сладко.       Рой запрокинул голову, опершись затылком о стенку. Чертов мальчишка! И где только научился?! Волны вожделения, словно невидимые нити, протянутые от каждого ногтя, сплелись внутри и поднялись вверх тугим натянутым канатом. Он понял, что почти готов сделать все, что просит Энди. А ведь парень просит для него же самого, чтобы он создал лучшую выставку в своей жизни. И что теперь с этим ангелом делать, коли рухнул он аккурат на самую его голову?       Мост. Это теперь не просто мост. Это что-то большее. Что-то важное. Без чего жизнь теряет остроту. И река. И вода, что пахнет болотом. Они проникли в душу, проросли, пустили метастазы. Они вошли в его жизнь вместе с мальчишкой его нехитрым приданным. Они нужны ему все. А теперь еще и ангел, что свалился на него на этом же самом мосту. И муза, похоже, тоже переселилась, облюбовав его проклятый. Рой сопротивлялся изо всех сил, но они сильнее, и у него нет больше сил противостоять.       Энди почувствовал, как через тело Роя пробежала судорога, и оно обмякло. Парень скользнул вверх, слизнув капли воды под подбородком Маккены. Изогнувшись змеей, он коснулся губами его плеча и после лизнул между лопатками. — Конец сентября. Уже завтра может стать по-осеннему холодно, и тогда … ну, сам понимаешь. — Понимать-то понимаю, но… Очень большое «но». Скажи, ты таким настырным родился или научился быть? — Это важно? — Нет. — Тогда считай, как тебе удобнее. — Пообещай мне одну вещь. — Какую? — Пообещай, потом скажу. — Не. — Тогда и я «не». — А если да? — Тогда и я «да». — Хорошо. Обещаю. — Я это сделаю только один раз. Даже если ни один снимок не получится, повтора не будет. Никогда. — Значит, они должны получиться. — Собирайся. У меня мало времени. Колокол дал трещину, того и гляди лопнет. — Я готов. Едем. — Что голый? — А разве ангелы одетыми падают? — Ну-у-у… — Ладно. Я пошутил.       День выдался философски-грустным. Солнцу было лень вскрыть облака, и оно нехотя развалилось поверх них. И хотя было еще тепло, запах осени тонкими струями пронизывал воздух. Мост казался приземленным, а вода темной и тяжелой. На душе Роя было неспокойно. Он видел, что Энди курит, опершись о парапет. Отчетливая мысль о том, что он непременно скажет парню что-то до боли важное после всего, проскользнула в голове и, собравшись в тугой комок, осела где-то в неглубокой впадине. И хоть до жути противно признаться самому себе, но Рой все же рад, что столкнулся с Энди в то апрельское утро.       Маккена выбрал ракурс и … И понял, что не в силах махнуть парню рукой, сообщая о своей готовности. Ну не может, и все. А Энди ждет. И ни за что не отступит. А ведь, по сути, он и есть… был ангелом. Встреча с ним, Роем, заставила его пасть. Гомосексуалист… Гей… Голубой… Мальчишка, которого напоили запретной патокой, и он познал, распробовал, полюбил ее вкус. Рой виноват, но что от того? Хоть тысячу раз признай это! Мост. Проклятый мост! Желанный мост! Мост между жизнью и жизнью! И он. Энди. Там. Наверху. На этом самом мосту.       Маккена готов зажмурить глаза. Чтобы не видеть. Но он должен. Мальчишка стоит на парапете. Как тогда. Ладони раскрыты небу. Распахнутая рубашка. Вот оно, мгновение, в ненавистной рамке объектива с крестом посередине. И дальше… Рой не помнил: то ли фотокамера, то ли его сердце щелкало, екало… И звук - металлом по мерзлому стеклу… Смычком по натянутым нервам… На уровне болевого порога… Всплеск воды, словно выхлоп крови из взорвавшейся аорты…       Энди машет рукой. Смеется. Счастливый. Вопрос звучит так пошло: — Ну?! Снял?!       Снял. Только почти снял с себя кожу. Не сдернул, а срезал тупым ржавым тесаком с зазубринами. — Я все-таки убью тебя, — нашел в себе силы ответить, лишь когда Энди был уже у берега. — Может, не стоит этого делать? — Или ты меня, — и ответ невпопад. — Проще было бы не спасать. Зачем такие трудности? Раз не помер, поживи еще, — улыбается так широко по-детски и так многозначно по-взрослому. — Ты почти добил меня. — Неправда! Не каждому дано наблюдать падение ангела. Ты — избранный. — А ты… — Знаю. Кусок дерьма.       Энди перелез на переднее сиденье. — Ты почему не оделся? — спросил Рой, уже догадываясь о бесполезности вопроса. — Я хотел еще там, на мосту, — прошептал парень, понимая бесполезность ответа. — Мы почти дома, — сказал Маккена, чувствуя, что это, в общем, не имеет значения. — Тебя что-то останавливает? — Энди тоже знал, что для обоих уже ничто не имеет значения. — Хочешь прямо здесь? — Это плохо? — В машине? Посреди улицы?       Ответ не нужен, потому что на него уже нет времени. И оба точно знали это. — Ты начинаешь меня пугать, — заметил Рой отдышавшись. — А это возможно? — Я никогда не воспитывал детей… — Не бойся, — перебил Энди. — Я послушный мальчик. Очень. — Вижу. — Ты — свободный художник. Стив — свободный танцор. Я тоже хочу быть свободным. — Кем? — Человеком. — Ну, Стив! Доверь волку охранять овец! Чувствую, он делает тебя свободным изо всех сил и во всех местах. — Или портит? — широко улыбнулся парень. — Ну, учитывая тот факт, что он рискнул позвать тебя на голое шоу… — А ты откуда знаешь? — Если применить нехитрые математические вычисления, то несложно догадаться. Ну, рассказывай, чего ты там насмотрелся? Увидел кучу голых мужиков? Возбуждало? — Я не видел кучу. Я смотрел на одного парнишку… — Стой! Дай угадаю. Тощенький такой. Вертлявый. И с солидным тылом? — Откуда ты знаешь? — Он - частый гость на подобных шоу. На него все смотрят. — Частый гость? — Ну, насколько это возможно. Его покровитель прется, когда мелкого трахают у него на глазах. Я видел, как он смотрит. — А ты бы перся? — Что за дурацкий вопрос?! Отстань!       Парень отстранился и посмотрел на Маккену слишком серьезно для своего возраста. — И долго это продолжается? — вновь спросил парень. — Думаю, что-нибудь как-нибудь года полтора. Да что тебя это так зацепило? — Нет. Ничего. Просто интересно. — Блин! Лучше бы я ничего не говорил! — Рой, — произнес Энди как-то неопределенно, явно выигрывая время для обдумывания. — Как ты думаешь, сколько это еще продлится? — Что продлится? — Ну, я про парня? — Вообще-то, я ничего не думаю, но раз ты спрашиваешь, то…       Маккена и правда задумался. — Пока мужик не найдет себе новую игрушку.       Энди словно окатило ледяным душем. Все волоски на коже восстали, и это было до поразительности единогласное восстание. Невидимый холодный поток провалился внутрь и замерз там ледяными неровными глыбами. Тело как-то сжалось, выбросив в кровь сгустки чего-то приторного, и оно тромбами забило поры, подняв волны панического страха. И уж что-что, но страх свободно потек по оцепеневшему организму. — Ты говоришь об этом так вот просто? — Нужно усложнить? Изволь. Думаю, ты имеешь ввиду чувства? Тогда, как бы тебе это ни показалось жестким, попробую изложить свою позицию. В твоем возрасте люди заморачиваются тягомотными жизненными концепциями. Я имею в виду понятие любви. Чушь собачья! Физико-химическую реакцию, которой они подвергаются в начале этого процесса, они склонны называть любовью. Чистая физиология! Ничего больше! Идиотская зависимость! Наркомания! Люди создают ненужные связи, чтобы после измучиться в них. Зачем?! Ты никогда не думал, почему все трахаются? Я тебе скажу. Это - такая же потребность, как поесть или посрать. Это - механическая работа организма, не более! Гормоны падают, наступает своеобразный голод, необходимо топливо, чтобы ехать дальше. Вот и все. Где здесь любовь? Поел, потрахался, сходил в туалет — на время свободен! А так называемая верность партнеру? Это не что иное, как собственная ленивая привычка. Одному нравится красное, другому - синее. Один предпочитает мерс, другой - ауди. Но это не значит, что, попробовав другое, тебе оно не понравится. Знаешь, что происходит с этой самой любовью со временем, когда она обрастает котлетами, миксерами и иной бытовухой? Она - как щавель, который от многократного пережевывания превращается в шпинат. Вываренный шпинатовый суп без соли. Долго просидишь на нем? Привычка убивает желание! Дальше - секс два раза в неделю по пять минут, вот и вся любовь!       Маккена отстранился и нервно вернулся за руль. Он подумал, что, наверное, наговорил лишнего, но уже ничего не мог с этим сделать. Он даже не мог взглянуть на Энди, потому что понял, насколько жестоко изложил свой взгляд. Эта самая физика с химией производили в нем самом усложненную реакцию, и он ощутил какой-то отравленный привкус на языке. Ему хотелось, чтобы Энди разозлился, начал спорить, но парень упорно молчал. Переварить то, что сказал Рой, мальчишка был не готов. Хотя почему? Ничего нового. Одиночка. Иноходец. Все, что шевелится. — Наверное, ты прав, — вдруг сказал парень, и теперь Рой оказался неспособен понять это.       Он вдруг осознал, что физические законы не работают, математические выкладки дают сбой, а химия в нем самом травит его изнутри. Есть в этом мальчишке какое-то исключение, которое взламывает его теорию, осыпая разбитыми кирпичами. Глядя на Энди сквозь панорамное зеркало, Рой едва сдерживал себя, чтобы не пуститься в объяснения и отрицания. — Ну да, — произнес парень, натягивая рубашку, — все верно. Наиграется и забудет в песочнице, как надоевшую формочку, в надежде, что кто-нибудь другой подберет.       Рой остолбенел. Не он ли сам взращивал в мальчишке этот самый цинизм? Не сам ли обрубал все боковые побеги в надежде, что ствол его жизни поднимется ровно без витиеватых кружевных веток? Только секс. Не он ли хотел этого? И вот он - плод. Не совсем созревший, но уже с определившимся горько-кислым вкусом.       Ну, объясни теперь себе самому, почему так дрожали руки, когда сквозь рамку с крестиком в середине ты наблюдал падение ангела, а после мял, целовал, входил в него уже падшего? И тогда дрожали не только руки. Рушилось сознание, выдавливая стон, когда ты извергался в него, и он принимал. Тебя. Незнающего, что такое любовь. — Ты выглядишь уставшим, — вдруг произнес Энди совершенно спокойно и отвлеченно. — Затрахался? — Затрахался трахаться.       Что за чушь ты несешь, Рой?! Ты же любишь это больше всего на свете! Ты же хочешь это больше всего на свете! Неожиданная реакция?! Ты же сам смешал реактивы, не понимая, что произойдет, и теперь не можешь сдержать пену, что поперла из пробирки твоих экспериментов. Уничтожив мальчишку один раз, теперь делаешь контрольный выстрел? Чтобы наверняка?       Энди отправился в клуб. Настроение было препоганым. Рой перекормил его какой-то словесной гадостью, и теперь парень мучился коликами. Он думал про Стива. Вот кто нужен сейчас с его жизненным фонтаном. Встать бы под него, чтобы окатил с головы до ног отрезвляющей смесью.       В зале Шона не было, и Энди прямиком направился в его кабинет. — Стив! — парень едва произнес последний звук, понимая, что тот несколько занят. С Майклом. — А, детка! — весело воскликнул Шон, словно и не был так «несколько занят». — Я… я… подожду там, — промямлил Энди пятясь. — Пара минут! — как ни в чем не бывало согласился Стив. — Блядская сила! — воскликнул Майкл, отворачиваясь, чтобы глаза его на все это не глядели. — А ты еще говоришь, я ноги не туда ставлю!       Энди подошел к бару и заказал кофе. Мальчик-бармен расплылся в улыбке, понимая, что парень, видимо, только что вляпался в конфуз. Мягко так говоря. — Как обычно? — спросил он. — Угу, — даже не слушая, кивнул Энди. — Четыре слоя и зонтик? — Угу, — на сей раз он расслышал не больше, чем в первый раз. — И трубочка с фруктами? — Без разницы.       Наверное, Рой действительно прав. Вот Стив. Вообще не заморачивается никакими связями. Так сказать, голое удовольствие и минимум дерьма. Майкла тоже, похоже, чувства в самую последнюю очередь волнуют. Дику с Кареллем вообще чувствовать некогда… И всех, кажется, все устраивает. Почему же ему, Энди, не удается так никак относиться к Рою? Почему он готов на самом деле скинуться с обрыва ради того, чтобы… если этого затребуют обстоятельства? Почему вот уже полгода он не перестает нюхать его рубашки и всякий раз умирать, когда тот касается его? — Кофе, — голос бармена разорвал цепь рассуждений. Как-то неожиданно.       И слава богу! Потому что они уже пошли оборачиваться по второму разу, проковыряв достаточно глубокую колею. — Что? — спросил Энди, исподлобья взглянув на бармена. — Кофе, говорю, — повторил тот. — Что это? — не понял парень, тупо уставившись в бокал с напитком. — Латте с сиропом и украшением. Стив велел делать определенный кофе для тебя. Так сказать, кофе для Энди. Сказал: эротический. В секси бокал.       Мальчишка расхохотался. — Что Стив велел? Делать мне специальный сексуальный кофе? — Эротический, — поправил мальчик. — Да это же коктейль для маленьких девочек! Убери это порно из трубочек и зонтиков! — Что тут происходит? — услышали оба веселый голос Шона. — Ты издеваешься надо мной?! — возмутился Энди. — Это - не секси, это - порно кофе!       Шон щелкнул пальцами, побуждая бармена убраться. — Я не ждал тебя так рано. — Стив, я не за этим приехал. — Мне уже не нравится начало. Что стряслось? Рой? — Да нет! Рой — он и есть Рой. — Исчерпывающее заявление. И все же? — Да ничего не произошло. Я вновь искупался в реке и решил после выпить с тобой кофе. — Да что же это за мания такая?! Что Рой опять придумал?! — Не он. Я. Мы снимали падение ангела. — Стой! Он что у вас каждый день теперь падать будет? Чертов фотограф! Говорил же: это заразно! — Поздно, Стив. Я давно заражен. И тебе это тоже давно известно. — Ну, да, — грустно согласился Шон. — Но тебя какая-то собака изнутри гложет. Детка, я давно живу на свете, и… — Знаю. Ошибаешься редко. Скажи, почему он это делает? — Кто и что делает? — Ну, вчерашний мальчишка из шоу? — Я знал, что ты спросишь. Был лишь вопрос времени. — Знал? Почему? — У тебя было такое выражение, когда ты увидел с кем он, что я сразу понял. Ну, как тебе сказать? Не из-за денег. Это точно. Я бы назвал это стилем отношений. — Рой тоже назвал. — Эка, как тебя зацепило! Это - идеальный консенсус в отношениях для определенной пары. — Что такое "консенсус"? — Золотая середина. Каждый из них добивается от партнера, чего хочет своими способами, а в итоге: это пока держит их. — Стив, а как ты относишься к любви?       Более резко спросить, пожалуй, трудно. Шон понял, что не готов ответить. Нет, не то чтобы не готов - не готов испортить парню жизнь. Он, конечно, тоже эгоист, но не Рой. Далеко не Рой. То, что тот уже дал объяснения, не подвергалось сомнению, и Стив, стараясь делать это как можно более аккуратно, ответил: — Сочувственно. Я стараюсь существовать параллельно, не соприкасаясь с ней. Это - мой принцип параллельного существования. — Отсюда и столь длительные отношения с ним? — Мы не напрягаем друг друга. Мы берем из отношений только лучшее. Удовольствие. Никаких обязательств. Никаких разочарований.       Энди задумался. Стив сказал то же, что и Рой. Чувства не предусмотрены. Но как владеть собой, когда они существуют независимо от желания и воли? Как ничего не чувствовать, если живешь этим? Если каждая клетка тела только тем и занимается, что чувствует? А у Роя со Стивом по-другому. Их позицию трудно оспорить, потому что время показало результат. Чувства Энди - словно их выставили голыми перед глумящейся толпой - завыли внутри. Заскулили, обливаясь слезами от собственного бессилия и унижения. Ненужные чувства, обреченные на одиночество. Парню стало по-настоящему страшно. — Детка, — произнес Шон мягко. — С самого начала я предупреждал тебя. Мне жаль, что ты не послушал. — Стив, — Энди почти взмолился, — неужели это навсегда? — Я не знаю ответа. Скажу лишь: что касается Роя - он и так превзошел себя. Он дает тебе то, что не давал никому. Послушай один совет. Не растворяйся в другом человеке, как бы сильно ты ни любил. Это приведет к тому, что ты окончательно потеряешь себя. И помни то, что я уже говорил. Рой лишь позволяет себя любить. — Да. Я помню. — Юношеские влюбленности почти всегда приносят страдания. Они почти всегда заканчиваются ничем. Просто будь к этому готов. — Спасибо, Стив. — Кстати, я все никак не скажу тебе, но на завтра у нас с тобой несколько необычная программа, — Шон был рад сменить тему. — Какая? — Все завтра, но ты мне будешь нужен часа на три. Я сам договорюсь с Роем. — Он собирался снимать рекламу. — Чудно. Мы решим, как и что нам распланировать. Но мне совсем не нравится твое состояние. — Ну, в общем, да. Состояние нестояния. Пройдет. — Могу предложить чудный вариант. Выбить клин клином.       Энди улыбнулся. Слова Стива показались ему неоднозначными. — О каких клиньях идет речь? — откуда-то сверху спросил Майкл. — Если забивать, то это по моей части. — Да, забиваем мы все хорошо, — погасил его Шон. — Рой обидел детку. Смотри, он плакает. — Ах он мерзавец! — воскликнул Майкл. — Как посмел?! Нашу-то маленькую пони?!       Парень почувствовал, что сейчас действительно расплачется. И бар, и Стив расплывались в подступившей призме слез, но Шон перехватил ситуацию, дружески стиснув ладонью плечо парня. — Не курнуть ли нам трубку мира? — Ну, в общем, да, — согласился Майкл. — Гормон радости никому еще не помешал.       Стив вернулся с коробочкой и папиросной бумагой. — Сейчас совместим приятное с невредным, и еб..ь оно все конем.       Шон затянулся, передав снадобье Майклу, а тот протянул Энди со словами: — Детка, аккуратненько, медленно и не слишком глубоко, словно секс в первый раз. Ага? — Ага, — безразлично согласился мальчишка.       Вкус ему не понравился. — Какое-то сушеное перебродившее дерьмо! — скорчился парень. — Ну да. Немного есть, но сейчас излечит импотенцию твоего настроения.       Они покурили еще по кругу, потом еще. — Смотри-ка! — весело воскликнул Майкл, глядя на Энди. — Пошла эрекция! Глазки у нашей киски заблестели!       Парню полегчало. Он даже пропустил мимо ушей, что уже превратился из пони в киску. Проблемы теряли цвет и вязкость, становясь легкими и прозрачными. Его внутреннее существо распустилось подобно бутону, что бесстыдно выставляет бархатную сердцевинку в ожидании ласки. Его повело. — Лучше, когда тебя лишают девственности друзья, — заметил Майкл. — Они уж точно не накосячат. — Ну, мы как раз немного накосячили его, — поправил Шон. — Хочу трахаться с тобой, — прошептал Энди, наклоняясь к уху Стива. — Т-ш-ш, — ответил Шон, но Майкл услышал. — Стив? — он недоуменно повел бровью, но тот остановил его взглядом. — Мне кажется, у тебя были дела? — Дела? — не понял Майкл. — Дела, — настоятельно ответил Стив. — Серьезные и неотложные. — Ах, ну да! Я позабыл! — как бы вспомнил Майкл, последними усилиями сдерживая улыбку. — Я побежал! — Надеюсь… — Не сомневайся!       Майкл растворился в пространстве подобно утреннему туману, хотя в дверях все же обозначился, хихикнув как-то по-идиотски.       Шон был поражен. Экспрессия Энди перла из него нескончаемым потоком. Она подавляла собой все, и Стив позволил ей изливаться беспрепятственно. Мальчишка диктовал волю. Уверенно и мощно. Грубо и нахраписто. Он знал что делает. Точно знал.       «Науку постиг», — удовлетворенно подумал Шон, одеваясь и не сводя с парня глаз. * Голое шоу.