Мир, который без меня.(Альтернативный гей-роман) Книга1.

14. IF I AM ABLE.*       Жизнь разгонялась реактивным самолетом. Шасси едва оторвались от твердой уверенности, как обнаружилось, что автопилот отключен. И не отключен даже, а хуже: он вообще не предусмотрен в данной модели. Катапульта, может, и работает, но нет парашюта, и пользоваться ею бесполезно. Энди казалось, его вот-вот разотрет в порошок перекрестными ветрами. Он просто не успевал жить. Сознание трещало, как скорлупа под колесами грузовика, рвалось одичавшим зверем, металось из угла в угол, слепо билось о решетку костей. Даже если бы он попытался с этим что-нибудь сделать, это вряд ли что-либо изменило. Ему постоянно хотелось спать, и даже когда он спал, ему снилось, как ему этого хочется.       Самолет Роя тоже разгонялся, но почему-то навстречу и... по той же полосе. Диспетчеры на земле то ли зазевались, то ли заболтались, и теперь окаменело смотрели, ожидая столкновения. А тут еще и планер Стива. Летает себе, не в силах отвернуть от попутного ветра.       Вернувшись из клуба, Энди решил, что опоздал на поле битвы и сражение закончилось без него. Роя не было. Еды не было. Алкоголя тоже не было, зато все, что этому сопутствовало, имелось в переизбытке. Одна коробка из-под пиццы… Вторая, пустая наполовину… Рой, видно, оставил Энди половинку пиццы, но не закрыл крышкой (даже не подумал это сделать), и ее перекосило от долгого ожидания. В общем, она умерла в одиночестве от горя.       В студии, по всей вероятности, происходило модное дефиле с элементами (элементами?) оргии, потому как все рубашки Роя валом лежали на кровати. Энди показалось, что тот был под действием каких-то галлюциногенов раз, перемещаясь по комнате, не замечал, как с него спадала грязная одежда. Он перешагивал через нее, не споткнувшись, как видно, ни разу. Машины в гараже тоже не было, из чего Энди заключил, что они вместе. — Блядь! (можно, конечно, заменить на „черт“, но это будет политнекорректно)  — выругался он. — Убью его! Пусть только вернется!       Но слова оказались слишком мягкими, чтобы выразить то, что чувствовал парень, и он выругался повторно. Но уже как следует. Выбрать угол, к которому предстоит подогнать бульдозер и самосвал, не представлялось возможным, потому что к ним было не пролезть, и Энди начал с середины. В общем, оттуда, где стоял. Поначалу он злился. Как это возможно, чтобы один человек за полдня создал такой хаос? Правда, если подумать, о ком идет речь, все становится возможным. Это же Рой! Для него - раз плюнуть! Парень повесил рубашки и собрал грязную одежду. Кашемировый тонкий пуловер еще хранил тепло хозяина, и парень прижался к нему лицом. Прилипшие феромоны. Запах Роя. Приятная волна стекла внутри Энди, но тут же возмутилась, вздыбившись вверх. Щавель! Шпинат! Похоже, лисицы не прочь полакомиться травой. Чавкают! Морды в месиве! Ненасытные, прожорливые твари! Вся стая здесь! Разлеглись, заполонив собой все мысли и сознание. Мальчишка вновь злится. Не как ангел. Слишком импульсивно.       Наконец, поборов, скорее грязь, нежели себя, он спустился в гостиную. Засунул все коробки в пакет, бутылки - туда же, примял ногой, а пакет... возьми, да и разорвись. Все на полу. Удачно, как нельзя! Купить бы курицу по-тайски, забить ею холодильник до верху и успокоиться… Так нет же! Лисицы упираются. Не хотят курицу. Им еще шпината подавай! Козы разборчивые!       Когда Энди убрал, вычистил, помыл, купил, приготовил, постирал, вынес, вывесил и, наконец, сел, он совершенно отчетливо осознал, что ангел не выжил, ну, если бы, конечно, вовремя не мутировал. Не успел парень выдохнуть, как услышал, что подъехала (подъехала?) машина. Роя. И стоит теперь на газоне. По крайней мере, передними колесами - точно. Энди даже не нужно выходить, чтобы убедиться. Это и так очевидно. Отчего эти проклятые лисицы не разлеглись там?! Передавил бы и точка! А после я бы убил тебя, Рой, но перед этим сдох бы сам (наверное), потому что все равно не смог бы этого сделать. Никогда. И черт с ними, с коробками, рубашками и газоном! Жаль только, что лисицы выжили!       Пьян! Опять пьян! О-о-о! Еще и обдолбан! Насмерть! Черт! Блядь! Мать твою! И стрелка на часах как-то смущенно ощупывает тройку. Она даже кажется короче. Стесняется, наверное, опасаясь, что Энди запустит чем-нибудь в циферблат. А вторая — ничего. Ни при чем, как бы. Тычет неопределенно в „двенадцать“. Ни нашим ни вашим. Ни конец, ни начало. Так, что-то между тут.       От усталости у Энди мутится сознание. Он бы порушился прямо здесь, так нет же! Рой однозначно это сделает раньше. Он уже начал. — Откуда тебя принесло в таком виде?! — мальчишка почти испугался собственного вопроса.       Это уже похоже на семейные разборки. Как и говорил Рой. А после - секс два раза в неделю. По пять, кажется, минут. Неужели началось? Парень не поверил самому себе. — Cказать правду или соврать? — Как хочешь! — Трахался со Стивом, — Маккена еле выговаривает слова. — Полночи. Устал.       Отличная новость! Две! Максимум удовольствия! Минимум дерьма! Железная логика! Получай, Энди, теперь свое сокровище! — Разве ты не рад, что я вернулся? — Сказать правду или соврать? — Скажи „да“. — Нет! Это я устал, как собака, вычищая за тобой все эти помои, но, чувствую, ты сейчас сотворишь новые! — Помилуй, Энди! Я не собираюсь блевать! По крайней мере, здесь! — О! Это утешает! Спасибо огромное!       Рой нетвердо пытался перемещаться по гостиной. Он балансировал по краю возможности не рухнуть и не убиться. Наконец, парень не выдержал. Маккена оказался тяжелее раза в два, и мальчишке пришлось тянуть его из последних сил. — Что произошло с твоими рубашками? — наконец не вытерпел Энди, стараясь отдышаться на площадке между лестничными пролетами. — А с ними что-то произошло? — Ты выволок все до единой! — Ну, да. Я хотел застать тебя в клубе. — Исчерпывающее объяснение. Только смысл утрачен. — Я хотел трахаться с тобой. — Это не ново, но ясности не вносит. — Я искал лучшую. — Не сомневаюсь, что нашел! Не застав меня, ты развлекся с Шоном?! Отлично! — Не худший вариант. Правда? Шон — это святое! А сейчас я хочу продолжить здесь и опять… — Продолжай, я не помешаю. — С тобой. — Со мной, — повторил Энди с непонятной интонацией. — Как видно, мое желание не учитывается. — Я хочу трахаться! Сейчас! Ты же знаешь, это возникает спонтанно (Маккена запнулся на последнем слове) и требует немедленного удовлетворения (Энди еле опознал слово)! — Удачи! Только без меня…       Откуда-то в Рое поднялись недюжинные силы. Видимо, взорвался взбродивший резерв. Отказал! Кому?! Ему?! Ну нет! — Не знаю, какой отравой ты меня кормишь и куда подмешиваешь ее, но я никогда не хотел никого больше… — Как-то неожиданно, но это - твоя проблема. А сейчас я должен удивиться и поверить? — парень старался высвободиться, но Рой наседал. — За всю жизнь я не делал этого больше, чем с тобой. Я хочу затрахать тебя до смерти. — Чьей? Надеюсь, твоей, — а слова вязнут, липнут изжеванной жвачкой.       Смесь дыхания и алкоголя опьяняет, словно сам нетрезв. Паралич мозга. Ну, в принципе, предсказуемый. Ни одной мысли. Ни единой. Как только Рой коснулся его, сработали блокаторы, отключились системы сопротивления, иначе бы их разнесло в щепки. Открылись шлюзы, пропускающие мощные селевые потоки смеси гормонов и адреналина. Сквозь кожу выдавились горошины пота, чтобы не взорвались клеточные оболочки. Мембраны задребезжали. Весь организм в секунду превратился в машину, способную выдержать мощь ядерного взрыва. Единственное, чему она не могла сопротивляться — всепроникающая радиация запаха.       Рой настаивал. Энди сдавался. Кто рискнет противостоять? — Меня сводит с ума этот запах падшей невинности, — задыхаясь, шептал Маккена, и слова звучали безумно, и тот, кто рождал их, тоже был безумен. — Эти твои афродизиаки, будь они неладны!       Сплав алкоголя, наркотиков, температуры и вожделения уже превратил его в сосуд для буйства демонов. Он понравился им. И они заселились с удовольствием. Ни один экзорцист, будь он самым изощренным в своем ремесле, не рискнул бы, пожалуй, сейчас тягаться с этой силой. — Хочу тебя! — хрипели демоны. И после, переходя на стон, — Убью тебя! — Да! — вторила машина, едва выдерживая силу ударных взрывных волн. — Убью тебя! — хохотали демоны. — Убей! — скрежетал в ответ металл рвущихся оболочек.       Стрелки на часах, словно поймав момент, понеслись то ли друг за другом, то ли друг от друга, но нервно и быстро. С перепуга. Десять… пятнадцать минут, а они несутся по кругу, как заговоренные. Тридцать… тридцать пять… сорок… сорок четыре… пять… шесть… и вдруг замерли. Встали. Как вкопанные. Притаились, словно и нет их.       Рой резко оторвался и уставился на Энди. Тупо. Словно только что свалился откуда-то, очнулся и не понял, что произошло. — Тебе почти удалось, — устало и прерывисто произнес парень. — Что? — не понял Маккена. — Ты почти убил меня. — Слава богу, что почти. Не знаю, что со мной. Как ты? — Не понял пока. Надеюсь, кости уцелели.       Рой наклонился и поцеловал парня. Минутное отрезвление показалось реальным. — Перестань пичкать меня, — прошептал он, облизывая пересохшие губы сухим языком. — Чем? — Желанием, — ответил тот, улыбнувшись половинкой рта. — Я так сдохну, наверное. — Только вылези из меня перед этим, а то я буду стесняться. — Ты? — Я. — Сделаю вид, что поверил.       На этот раз самолеты увернулись. Чистая случайность. Разошлись в небе, создав кипящую турбулентность. Разнесли посадочную полосу в хлам. И садились с переломанными шасси на горное пастбище с валунами. Рой, преодолевая зашкаливающие силы тяготения, перекатился на пол и застыл. — Все. Не могу больше, — скорее проскрипел он, даже почти не шевеля губами. — Э! Э! — спохватился Энди. — Даже не думай здесь уснуть! Давай вставай!       Он старался поднять его, но никак не мог преодолеть силу земного притяжения. Гравитация - на максимуме. Левитация - на нуле. — Рой! Ну помоги же мне! Ты весишь восемь тонн! — Да-а-а, — окончание фразы съехало и неопределенно оборвалось. — А, черт! — простонал Энди, бесповоротно проиграв в последней попытке.       Маккена спит. Лежит неудобно. Как-то между „на боку“ и „на спине“. Джинсы полуфабрикатом до середины ягодиц. Ни надеты, ни сняты. Парень прислонился к балясинам и закрыл глаза. Его тоже повело, словно кто-то осыпал снотворным порошком и сильно превысил дозу. Секунда. Вторая. Он все же разлепил глаза и потащил себя вверх по ступеням. Спускаться с одеялом и подушкой оказалось не многим легче, и мальчишка почти завалился на Роя. Расстелив на полу одеяло, он перекатил бесчувственное тело, кое-как соскреб с того одежду и вновь потащился наверх. Плед и вторая подушка почти добили его, и Энди рухнул рядом, накрывая обоих уже в беспамятстве.       Где-то слишком упорно что-то звонило. Хоть навязчиво, но далеко, и Энди решил сквозь сон, что не желает с этим разбираться. Потом он почувствовал, что у него ноют лопатки, но, заключив, что ничем не может помочь самому себе, отмел прочь и эту мысль. Ему было неудобно и как-то холодно спине, но спать хотелось больше, и он не шевельнулся. Наконец, звенеть перестало, и парень почувствовал себя счастливым. Почти. На какое-то время. Было тихо, но что-то трясло его за плечо. Преодолевая тонны сопротивления век, Энди открыл глаза. Над ним на корточках сидел Стив. — Буду рад, — промямлит мальчишка, — если ты мне снишься.       Не дождавшись ответа, но, согласившись со своей мыслью, он вновь закрыл веки и провалился в сон. — Я бы тебе снился, если бы не волновался так.       Энди резко сел, словно сработала пружина на скручивание тела. — А, Стив. Привет. — Ты меня видишь? — Не вижу, хотя слышу. Этого мало? — Да что с вами? — С нами? А что с нами?       Он снова открыл глаза и замотал головой, стараясь стряхнуть остатки сна. Мозг булькнул. Остатки сна - нет, и Энди еще какие-то мгновения оставался в состоянии сонной контузии. Потом вскинул на Шона прозрачный, бессмысленный взгляд. Ни одной мысли. Нет даже напыления. — Что ты тут делаешь? — Сижу и думаю, что это вы тут делаете.       Энди покосился на Роя. — Спим, — ответил быстро, но неуверенно. — Тебя что-то смущает? — А должно?       Маккена перевернулся на спину и протяжно вздохнул. — О! Еще один всплывает. Обнадеживающе, — заключил Стив. — Кто из вас меня бил? — сонно спросил Рой. — На мне нет ни одного живого места. — Кто-то из вас бил меня, — Энди усилил последнее слово. — Это на мне нет живого места. — А, Стив, — сладко протянул Маккена, опознав сквозь глазную щелку мутную конфигурацию друга. — Что ты тут делаешь? — Меня уже спрашивали. Кажется, работаю наркологом и психотерапевтом. — А мы вызывали? — Вы?! Не знаю. А что касается двух засранцев, что заставили меня притащить сюда свою задницу, им точно не помешает.       Рой привстал, удивленно оглядываясь по сторонам. — А мы что тут делаем? — спросил, едва войдя в реальность одной ногой. — Видимо, — философски заключил Энди, вытягивая из-под сознания размазанные мысли, — решили разнообразить нашу унылую семейную жизнь. — Если ты хочешь, чтобы меня вывернуло, продолжай, — оборвал его Рой. — Тогда, не знаю, — слегка раздраженно ответил парень. — Ничего не помню, — заключил Маккена. — Последнее, что приходит мне на ум… — А он есть? — Это то, что я трахался с тобой в клубе, — Рой вопросительно взглянул на Стива, надеясь, что тот знает больше. — Ну, я был не последним в этом списке, — пояснил Шон, не вкладывая в слова никаких эмоций.       Маккена перевел взгляд на Энди, но понял, что он знает не больше него самого. — Список я, пожалуй, не оглашу, но я чуть ли не собак нанял разыскивать тебя в коридорах. — Я что? Перетрахал все мужское население континента? — Надеюсь, что после всего уцелел хотя бы детка. — Не уцелел, — улыбаясь, признался тот, столкнувшись с таким взглядом Роя, какого еще не видел. — Ничего не помню, — оправдываясь, простонал Маккена, пытаясь на ощупь определить степень износа своего тела.       Он еще раз огляделся вокруг. — Не припомню, чтобы я когда-нибудь спал на лестнице. — Все когда-нибудь что-нибудь когда, — Энди с трудом выговорил некогда услышанную от него же фразу. — Так, звезды, — не выдержал Стив. — Вы вдоволь напились моей крови. У меня рухнул гемоглобин. Восполняйте теперь кофе и тостами. — Фу, Шон! Там куча углеводов. — Ничего не знаю! — прервал Шон. — Лучше углеводов, чем дерьма, как у некоторых. Оно мне надо, спозаранку разыскивать твое обдолбанное тело?! Я ушам не поверил, когда мне сказали, что ты уехал на машине. — И что, не доехал? — Доехал и, кажется, даже припарковался… — На газоне, — окончил мысль Энди. — Надеюсь, на своем? — К счастью, да. — Хорошо, — облегченно заключил Рой. — Соседи не вынесут мне мозг. — А есть что выносить? — засмеялся парень. — Ну, что-то же давит изнутри на череп! Так значит, я и с тобой трахался? — Удивлен?       Стив брезгливо двумя пальцами поднял использованные презервативы. — И, сдается мне, не один раз. Столько спермы на ветер.       Рой несколько смущенно, но очень довольно улыбнулся. — Хорошая новость! В последнее время у нас не получалось больше пяти раз за день, и то редко. Я уже собирался к сексопатологу сходить. — Чтобы прописал тебе успокаивающие? — Энди на всякий случай отодвинулся, чтобы не схлопотать подзатыльник.       Маккена, пожалуй, отвесил бы этот самый подзатыльник, но манипуляции, которые при этом необходимо проделать, показались ему чрезмерно сложными. Парню повезло. Он, наконец, поднялся. — Задница болит.       Энди вопросительно взглянул на Роя. — Что ты на меня так смотришь?! Я-то тут при чем?! Это же твоя задница! Откуда мне знать, что с ней приключилось! Она же на тебе растет! Чуть что - сразу Рой!       Стив не удержался и расхохотался. — Черти! — нежно произнес он. — Блин! Герои-любовники! — Сил нет, — словно не расслышал Маккена. — Ну еще бы! Такая потеря белков! Энди, дай ему… — Не дам! Не могу! — Большой кусок свинины, — окончил Шон, так и не затормозив.       Мальчишка показательно обнюхал себя и заключил: — Подождет! Я сам воняю не лучше свинятины в стойле. — Помойся, — поддел его Рой. — Я грязную не хочу. — Да пошел ты! — огрызнулся парень уже с нижней ступеньки. — Или хочу? — вслух подумал Маккена, производя доскональные изыскания у себя в паху. — Стив, милый, кофе, наверное, в полке, а молоко может быть в холодильнике. Или не быть, не знаю. — Отличное в вашем заведении обслуживание! — крикнул Шон вдогонку Рою. — Самообслуживание! — поправил тот. — Я буду черный, а детка… Сам знаешь! — Не объешься! — Одна доза! — от самой ванной крикнул Маккена. — Для поддержания сил!       Стив сварил кофе. Вытащил из холодильника все, что смог там найти, и даже успел отрезать полтора куска ветчины, когда повеселевшие друзья появились в гостиной. Глядя на них, он чуть не поперхнулся от смеха. — Вы бы себя видели! Какой грузовик вас переехал?! — Меня - Рой, — не заставил ждать Энди. — А меня - товарный поезд, — грустнее и обреченнее сообщил Маккена. — Рой, — парень заластился кошкой, — пожалуйста, пожалуйста, покажи ему ангела. — Вот он. Пусть смотрит сколько влезет.       Он ткнул парня пальцем в грудь. — Ну, того, с крыльями, — парень вдруг стал пятилетним капризным ребенком, выпрашивающим конфету. — А что ты мне за это дашь? — Рой мгновенно преобразовался в шестилетнего, не менее капризного мальчишку. — Я же только что тебе дал!       Энди осталось только упереться кулаками в бока и отвесить губу. — Не помню, — Маккена наглел на глазах. — Так! — не выдержал Стив. — Знаете что?! Только не говорите, что вы опять собрались… Мне вполне хватает одной такой кроличьей семьи! Второю я уже не выдержу! — Вот видишь, — обрадовался Энди. — Торг неуместен! — Валяй, покажи мне ангела, — Шон пытался внести стройность, — а вечером выставишь ему проценты. Кстати, детка, ты не забыл, у нас сегодня по плану невиданный акт самозабвенного самопожертвования и раскрепощения самозакомплексованно сжатой недосвободной личности на благо процветания свободноизъявленного искусства.       По мере последовательного произнесения этого сложносочлененного набора звуков брови парня лезли на лоб. — Рой, лучше покажи ему ангела, а то, чего доброго, хуже будет. — Согласен. — Энди! — окрик Маккены застиг парня в дверях. — Скажи Стиву, чтобы завтра шел к черту! Нам надо, наконец, сделать эту проклятую рекламу! — Я попробую, но, боюсь, он пошлет тебя раньше! — Тогда передай ему, что я не пойду! Мне некогда! — Как бы мне не пришлось отдуваться за всех, — улыбнулся парень уже на улице.       Энди застал в клубе табун каких-то молодых людей. Человек десять. Не меньше. Пройдя мимо них уверенным шагом завсегдатая, парень вошел к Стиву в кабинет. — Привет. Ты что, решил сменить персонал? — Пока нет. С чего ты взял? — А что там за стадо? Они пялились на меня, словно на обезьянку в цирке. — Поверь моему опыту, мой мальчик, на обезьянок так не пялятся, — улыбнулся Стив. — А все эти молодые люди вот уже минут сорок ждут твоего звездного появления. — И что им всем из-под меня надо? — Твое недозревшее, но при этом чувственно-недоразвращенное тело.       Брови парня опять поднялись, придав легкую волнистость загорелой шкурке лба. — Что-то мировосприятие сегодня тормозит на входе в голову, — так же сложно попытался ответить Энди. — Вот они и пришли помочь ему лучше проскакивать внутрь. Ну, что-то типа смазки.       Брови мальчишки попытались взять очередную высотную планку, но поехавший вниз подбородок до критического значения растянул кожу лица, и предел ее эластичности на этом закончился. — Стив, ты что задумал? Только не говори, что… — Прости, детка, но учитель готовит тему урока, так что раздевайся, чувствуй себя свободно и вперед. — Не, меня это не вдохновляет. — А тебя, собственно, и не должно. Вдохновение сейчас больше им нужно. — Стив махнул рукой в сторону двери. — К тому же, если оно смазано бумажкой, на которой нарисована пятерка с двумя нулями, оно должно усилиться. — Какая бумажка? — не понял Энди. — Короче, — заявил Стив тоном, не терпящим недопонимания. — Раздевайся и иди, поработай моделью. Я объявил, что куплю два лучших эскиза - себе и Рою, так что не трать мои деньги зря, котик.       Если и можно было быстро убить Энди, то кроме Шона этого, наверное, быстрее никто бы не сделал. — Часа три. Может, чуть больше, — Стив добил парня видом зашкаливающей наивности. — Если у тебя возникнут напряги, скажи, мы устроим перерыв.       Где должны возникнуть напряги, парень спросить не решился, подумав, что Шон все пустит в давно знакомое русло. «Вот и тебя накрыло „голое шоу“. Он прав. Тему урока выбирает учитель. Сам же просил», — подумал мальчишка.       Энди разделся. Нехотя. Ему подумалось, что он как-то сразу уменьшился. Механизм, стягивающий его тело в какую-то неопределенную внутреннюю точку, работал исправно. — Смелее, детка, — подбадривал Шон. — В прошлые разы мне казалось, ты не такой стеснительный. Надо бы спросить у Роя. Но, судя по всему, я могу уже предугадать ответ. — А он знает, чем я собираюсь заниматься? — А надо? Если хочешь, чтобы все рисовали твое возбужденное чувственно-недоразвращенное тело, я его вызову. Поверь мне… — Не надо. — Только очень тебя прошу, не думай о нем. — Боишься, подъемный механизм сработает? — Энди улыбнулся, и Стив почувствовал, что парень расслабился. Ну, почти. — А что, нет? — он по-лисьи хихикнул, удаляя из парня последнюю дозу блокаторов стеснения.       Энди был удивлен. Мозг требовал объяснений. Его стеснение, казалось, застеснялось вперед него самого и спряталось, заливаясь краской в каком-то тесном темном углу. Он еще успеет слиться с ним. Позже.       Шон повозился, выбирая позу, в которой парню придется прикидываться статуей на протяжении последующих трех… Трех? .. часов. Наконец, удовлетворившись эндиной, вполне классической греческой позой, оставил его наедине со временем, самим собой, глазеющей толпой и удалился. Поначалу парню было несколько неудобно. Только чуть-чуть "несколько". Казалось, он ощущает каждой клеткой кожи материальность этих десяти взглядов. Он даже научился классифицировать их. Каждый касался его по-своему. Кто-то гладил, кто-то буравил, что-то прикидывал на себя. Он почему-то ощущал их даже спиной. Прошло совсем немного времени, и парень уже смотрел на художников свысока. Со снисхождением уверенной в себе модели. Благо, сцена, его рост и наглость позволяли.       Стив, который периодически всплывал в поле зрения Энди, потихоньку начал слизывать капли, срывающиеся из переливающегося через край, распустившегося спокойствия парня. Он смотрел на него опытным взглядом творца, оценивающего только что созданную модель. Излазив и исследовав его близко, он впервые увидел мальчишку с такого расстояния. Обнаженная луна, взирающая с высоты сценического неба. Он вдруг подумал про ангела. Ангела Роя. Ни ребенок, ни взрослый. Тонкое мягкое состояние перехода. И не мальчик, и не мужчина. Шаткий туман, который недолго бывает в утренние часы пробуждения. Чуть раньше - и его еще нет. Чуть позже - и его уже не будет. Рой видит дерзко. Бросает вызов богу, творя свой мир. Есть у художников такой особый взгляд, пропитанный потаенным вожделением, слишком легким, чтобы его заметили другие. И любой объект, любая вещь, попадая в его призму, изламывается, гранится в нем, вскрывая иной, потаенный смысл. Рой специально утяжеляет, называя его блядским, но Шон знает: он просто прячет его в грубую, шершавую оболочку, чтобы ничто не нарушило сплетения невесомых прозрачных нитей, из которых он соткан. И сейчас Стив смотрит на мальчишку именно этим взглядом Роя. Он видит нерасправленные незрелые крылья, так бережно сложенные у того за спиной. Он почти близок такому состоянию художника, когда мозг делится на три полушария, и этот третий сегмент рвет личность пополам, заставляя одновременно существовать в двух параллельных измерениях, как масло из воды, выталкивая на поверхность тонкую пленку второй внутренней реальной сущности. Сущности творца.       Странное ощущение вьет гнездо внутри Стива, чтобы после возвращаться. Возвращаться всякий раз. Причастность. Это что-то, чему нет объяснения, чье касание неощутимо. Что-то, что миллиграммами создает то, что после явится миру целостно и мощно. Что-то, что после нельзя будет разделить, поймать или отнять. Ветер, сочащийся сквозь пальцы. Сколь сильно ты ни чувствовал бы его порыв, сколь страстно ни пытался увидеть — все и ничего. Всегда и никогда.       Стив проходил, заглядывая в эскизы, но они не нравились ему. В них не было того, что он видел в компьютере Роя. Призма взглядов этих полухудожников еще примитивна. Слишком мало граней. Это пока только природный алмаз, не превратившийся в бриллиант. Но Шону не это нужно. Сейчас, глядя на Энди, он, как искусный ювелир, аккуратно снимает со своего кристалла пыльцу примеси пустой породы, осторожно полируя каждую грань.       Часа через полтора он объявляет перерыв, перекур, перекофе или чай. — Я чувствую себя вылизанным котенком, — сообщает парень, разваливаясь в кресле. — Они так смотрят, что скоро слижут с меня кожу.       Стив улыбается. Вот он, еще один художник. Видит мыслеобразами. — Жаль, не пишу романов. Я бы стянул у тебя эту фразу. — Ну и как мой член?       Шон посмотрел парню в пах. — Мне кажется - в спокойном состоянии.       Энди захохотал. — Да я не о том! Я про рисунки! — А-а-а, — протянул Стив. — Там тоже. Это плохо? — Можешь предложить коррекцию? — Ну-у-у, надеюсь, смогу тебе как-нибудь помочь, хотя задача видится мне почти неразрешимой. — Ладно. Пока я там буду изображать идеальное тело, ты подумай, как бы ни облажаться. А пока предоставь мне сигарету и кофе. — Горд назначением меня продюсером, костюмером, психоаналитиком и любовником к столь выдающейся капризной порнозвезде. Когда можно прийти за зарплатой?       Стив поклонился. — Проценты будут определены вечером, если очень постараешься. — Н-да, — протянул Шон. — Наконец-то я начинаю понимать, о чем это мне тут на днях Рой вещал. Детка вошел во вкус. Начинаю бояться. — Ну тебя! — отмахнулся Энди, затягиваясь и запрокидывая голову. — „Ну“ не получится, могу предложить себя только в „ню“. — Это как? — парень резко одернул голову. — Аналогично тебе. — Ню тебя! — мальчишка расплылся в улыбке. — Иди уже! Мне нужно время подготовиться.       Минут через двадцать парень вновь стоял в позе греческой классики. Он - тот же и не тот, словно змея, сбросившая обносившуюся шкуру и сияющая новой - влажной и яркой. И взгляд. Далеко не как у греческой скульптуры, сколь совершенной она ни была бы. Живой. Смазанный смесью игривости и кокетства. Вот тебе и детка! Двухнедельный, подобранный на улице щенок, выросший в огромного охотничьего пса. Он еще слизывает с рук молоко, но уже раздувает ноздри на запах добычи. Стив еще раз прошелся между художниками. Он давно приметил те две работы, которые купит. Карандашные наброски. На каждой - Энди, и лишь на этих двух - детка, но ни на одной ангела. Рой приучил его знать, как движутся мышцы партнера, когда в момент асфиксии сознания он подчиняется воле желания, но у нарисованных Энди они двигались бы совсем по другому. Стив видел это.       Процесс становился утомительным. Тело парня съезжало с позы. У него затекали ноги, и он явно мучился никотиновым голоданием. И чего они столько возятся? Уже раз по пятьсот облапили его взглядами. Парень начал нервничать. В животе голодные кошки гремели погремушками. Кофе покинул желудок и создавал давление в мочевом пузыре, а уровень никотина настолько осел, что почти переходил в отрицательные значения. Какое же это счастье - что Рой не художник-бумагомаратель! Улитки, наверное, уже затрахали бы друг друга насмерть, а эти ослы все никак не совместят его форму с бумагой! Провались оно все пропадом! Внутри возня. Потребности и невозможности достигли высшей точки разногласий. Сейчас они столкнутся, и Энди пошлет все к чертям собачьим. И лучше им всем убраться до того, как он поймет, что рисунки ему не нравятся, а они ему уже подсознательно не нравятся. Он так решил. И зачем только Шону все эти плоские копии, когда вот он, Энди, живой, теплый, звучащий и пахнущий?! И всегда рядом. И феромоны при нем. Ну, налей, насыпь, намажь их на эти мертвые копии, они же сдохнут в тот же момент!       Мысли парня опасно путались, словно шершавые стебли, цепляясь друг за друга. Ужасно хочется есть… Нет, ужасно хочется курить. На фоне этого есть, конечно, хочется, но не настолько ужасно. Кстати… Уже не кстати. Вспомни что-то, что меньше всего достойно воспоминаний, как оно уже тут. Лисицы. И кошки с погремушками им не мешают. Тесно, правда, в желудке, ну так они же хитрые. Лезут в пах. А там - кофе. Ну, вылакали бы уже, свободнее бы стало. Они ж - нет, морды воротят! Топчутся, жмут на какие-то точки, и… Вот оно, желание. Вполне человеческое. Природное. Отдельное от того, что хочется в туалет. Мужское. Подъемный механизм разработан и смазан, так что… — Все! — Энди взорвался. — Идите все на фиг!       Молодежь переглянулась, а после единогласно уставилась на Стива. — Ну, раз он сказал, придется идти, — тот пожал плечами и почти виновато улыбнулся. — Мне надоел весь этот вялотекущий онанизм!       Шону стоило немалых усилий не подавиться внутренним смехом. Ему стало щекотно внутри, но он перетерпел. Расплатившись за два рисунка, он вошел в кабинет. Энди там не было. Шон нашел его у бара. — Детка, — сказал он мягко. — Это называется эксгибиционизм. — Что? — Твой вид. Стесняюсь напомнить, но иногда одежда бывает очень кстати. — Я три часа стоял как идиот, голый на всеобщем обозрении, и все это время это так не называлось?! Кому теперь какая разница, в каком виде я пью кофе?! — Тогда это называлось "обнаженная натура"…       Стив видел, что Энди злится. Он делался милым. Ему осталось только сжать кулаки, и тогда бы Шон точно разрыдался. Не точно, и даже не приблизительно. Сделал бы вид. — Давай, показывай, что они там понарисовали! — В кабинете, — очень тихо объяснил Стив. — Там и сравним. — Ну, что скажешь? — вкрадчиво спросил Шон, легко коснувшись кончиками пальцев выступающего позвонка на шее и скользнув от него к впадинке под волосами.       Энди не спешил отвечать, попеременно вглядываясь то в один, то в другой рисунок. Стив еще раз повторил пальцами ту же комбинацию, разглядывая, как восстают волоски на руке парня. Тот подался головой назад, протяжно выдыхая. — И все же? — как бы невзначай, поинтересовался Шон, пробежав рукой по позвоночнику вниз, чуть задержавшись между лопатками.       Энди молча опустил рисунки. Вернее, они сами как-то опустились. Ответ очевиден: „Без разницы“. Ему пришлось даже немного расставить ноги, чтобы не упасть, когда невидимая пелена обволокла его плотным теплом. Неширокий круг по животу, и... парень забыл про рисунки. Всего лишь три магических пасса. Работают безоговорочно. Шон убедился в очередной раз.       После, когда Энди еще качался в волнах оглушающей неги, Стив прошептал: — Кто бы тебя ни трахал, всегда трахайся сам. И если ты не взмок, не покрылся испариной и у тебя остались силы, значит, ни черта ты не можешь. Отдавайся чувствам целиком. Если уж рискнул любить, то люби. Если же отважился ненавидеть, делай это без остатка.       Парень не ответил. У него не было сил. — Знаешь, — продолжил Шон, распутывая влажные пряди его волос, — в такие минуты это самое уязвимое, самое незащищенное состояние человека. И если бы я был сатаной, то являлся бы собирать души именно в это время. Странно, что он до сих пор не догадался. Кстати, ты смотрел „Убить Билла“? — Ну. — Помнишь, она убила его за пять касаний? — Это было классно! — Считай, я убил тебя всего лишь за три. И еще, — Стив вдруг сделался серьезным, — я хочу сказать тебе одну вещь. Ты должен помнить об этом. Прости, что сейчас, но у меня может больше не выпасть шанса. Если не будешь хотеть или будешь делать ЭТО (Стив выделил слово) по каким-то иным причинам, не позволяй никому касаться тебя в этих местах. У тебя слишком тонкая чувствительность. Будет больно. Подумай над всем этим.       Парень взглянул на него, но не решился ничего спросить. Тот смотрел необычно. Слишком из глубины. Энди помолчал и лишь спустя мгновения улыбнулся. Где-то очень внутри себя. — При встрече, — прошептал мальчишка. — Что? — Я непременно шепну ему. — Кому? — Сатане. — Ты - смелый мальчик, детка, — вдруг произнес Шон, и опять стал самим собой. — Ты про сатану? — Я про Роя. — Ты же сам сказал: когда нечего терять, рискни всем. Я запомнил. — Не боишься? — Кого? — Роя?       Энди ласково посмотрел Стиву в глаза, и в карих кружках вспыхнули искры. — Потому что он слишком свободен и слишком полигамен?       Шон не ответил. — Нет. — Чего же ты от него ждешь? — Ничего. Скажу тебе больше. Он даже не полигамен. Он - Рой. — А ты сегодня молодцом. Должен признаться, дядя Стив… — Давно живет на свете… — Но сегодня был удивлен… — Моей развратной наглости. — Твоей свободной сексуальности. Я думал изгонять твои комплексы, а оказалось… — Я случайно забыл их дома. Прости, что не предупредил. Вчера постирал и повесил… — Найду на веревке? — Не уверен. Боюсь, их уже умыкнули. — Купим новые? — Стив, я - избалованная детка. Дешевые не хочу, а другие… Дорого. Отложим на время? К тому же, я слышал, они идут в наборе с народным эскимосским костюмом, хотя… Если только Рой оплатит. — Поговорю с ним. — Не откладывай надолго. А картинки!.. Так себе. — Я что, зря потратил деньги? — Считай это актом благотворительности. Я на них какой-то… В общем, не детка. — Просто Энди? — Типа того. — В солярий поедешь? — Темный шоколад? — Ага. — В его возрасте пора на молочный переходить, чтоб давление так часто не поднималось.       „Какая же у него необычная улыбка, — подумал Энди. — Обласканная. Лисья“. * Если я смогу.