Мир, который без меня.(Альтернативный гей-роман) Книга1.

27. WINGS.*       Рой вошел в комнату. Мертвенный свет люминесцентных дежурных ламп неуютно вычерчивает серые силуэты предметов. Душно. Или Рою душно. Он давно не надевал медицинскую маску и теперь ощущает нехватку воздуха. Идти не хочется. Сознание изнутри, сопротивляясь, жмется к спине. Неясная дрожь в пальцах покалывает мириадами иголок. Чисто. Даже слишком. Тихо. До одури. Подташнивает. Не сильно, но монотонно и нудно. В голове с заеданием, как заезженная пластинка, крутится мысль. Одна единственная. Уже давно и не меняя формы. Почему я? Ответа нет, хотя ощутимо его присутствие. Не здесь. Неизбежно. Чересчур чувствительна кожа, словно ободрана и саднит от соприкосновения с одеждой. Темный контур окна как картина. А на ней снег. Крупными хлопьями. Медленный. Вернее, замедленный, как на кинопленке. Какая-то навязчивая неизбежность. Во всем и везде. Не идти бы, но Рой идет. Шелест шагов оскверняет тишину. Слышится неуместно и пошло. Маккена не узнает помещения, хотя точно знает, что уже был здесь. Вот там, на стене выключатель. Он всегда там был. Пощелкивая, загораются длинные безразличные лампы, опрокидываясь бесцветным трупным свечением. В глубине комнаты в сотне километров от входа стол. Контур неподвижного тела под накрахмаленной простыней с размытым штампом в уголке. Линии наглаженных сгибов нелепо изламываются, не позволяя ткани облегать тело.       Рой подходит к столу, не решаясь приподнять покрывало. Стоит какое-то время, потом медленно проводит ладонью над телом. Тепла нет. Холода тоже. Точка невозврата. Перейдешь, и ты умер. Отступишь, и останешься жить. Зыбкое равновесие вне времени. Чувствуется тонкая холодная струя воздуха, словно в узкую щель сквозит из другого мира. Гладкое тело. Чуть выступают лопатки. Темные волосы еще не потеряли блеска. Лица не разобрать. Рой завороженно смотрит. Думает, как еще недавно двигались мышцы под покровом молодой кожи. Его взгляд расслаивается, словно пространство делится бесконечно на параллельные микронные пласты. Они медленно начинают вращаться в противофазе, разгоняясь и размазывая все, что попало в спектр их движения. Вращающиеся круги ускоряются, и все вокруг наполняется ветром и шелестом. Маккена пытается кричать, но не может. Ему не удается даже приоткрыть рот. Предметы теряют опоры, воспаряют и плывут. Неведомая нечеловеческая сила отшвыривает его к стене, и боль от удара многоголосым эхом взрывается внутри. Ужас сковывает чресла, и он стоит, не в силах даже моргнуть.       Потоки собираются в широкую воронку, основание которой слепым щупальцем судорожно ищет какую-то точку, к которой прикрепиться, чтобы из нее взметнуться мощным конусом. Сознание Роя вязкой жидкой массой стекает вниз, когда он видит, как тело начинает подниматься по велению невидимой вертикальной силы внутри воронки. Оно парит в невесомости, медленно и безвольно поворачиваясь и вытягиваясь, словно нечто тянет его вверх за нить от темени. Лишенные жесткости руки виснут плетями. Голова то опрокидывается назад, то падает на грудь. Ноги заплетаются. Господи! Энди! Рой пытается крикнуть, но неведомая сила сжимает хватку на горле, почти лишая сознания. Спина парня выгибается в уродливый горб. Слышится хруст костей, и непонятные бугры, словно инопланетные сущности, прорываются сквозь лопатки и плоть. Они увеличиваются, вытягиваются. Мутная белесая слизь, смешанная с кровью, течет из ран, срываясь со ступней тяжелыми сопливыми сгустками. Маккена видит, как искажается лицо парня. Гримаса нечеловеческой боли. Распахнутый в немом крике рот. Безумные глаза. Отростки на спине уже похожи на огромные, загибающиеся кверху рога. Щелчок, словно лопается кожа на барабане, треск этой же самой кожи… Мгновение, и перед Роем раскрываются великолепные стройные крылья. Ряды влажных от родовых меконий перьев, словно выписаны опытным художником. Воронка исчезает. Голова юноши безвольно клонится к груди, и капли тяжелого пота стекают по прилипшим волосам. Прозрачный мягкий поток опускает юношу на стол, бережно поддерживая бескостное тело. Крылья нелепо виснут под собственной тяжестью и устало замирают. Вновь опрокидывается глухая тишина, и Рой лишь слышит удары собственного сердца. Одиночные. Сильные. Хриплые. Эхо долбится о стены, теряет силу и исчезает. Рука Энди неестественно свисает со стола. Рой не знает, но ему кажется, что в ней переломаны все кости. Мелкая конвульсивная дрожь подергивает пальцы парня. Агония. Слово вязнет в мозгу. Дрожь юноши усиливается. Маккена пытается идти, но воздух плотный. Он гуще воды. Не пускает.       Откуда-то сверху слышится голос: — Ты — творец. Он теперь твой. Создать не сложно, но он умирает. Дай ему жизнь, если сможешь, конечно. — Но как?! Как?! — Обменяй свою на его. Сможешь? — Бери! Всю! Только пусть он живет!       Маккена вскочил. Так и есть. Сердце долбит в гонг, и эхо, ударяясь о стены, беспорядочно носится по комнате. У него эпилептический припадок, только без пены. Несколько мгновений Рой сидел, стараясь сообразить, что произошло. Энди рядом. Не проснулся. Жарко ему. Лежит сбросив одеяло. Разметался. Почти касается губами коленки. Маккена нерешительно дотронулся до его спины. Теплая. Гладкая. Чуть влажная. А сердце не унимается. Как заполошное, гоняет по жилам смесь ужаса с адреналином. Его переизбыток, и Роя тошнит. Навязчиво хочется выпить и курить. А еще в душ. Обязательно холодный, иначе организм не справится. Сон не уходит. Страх тянет жилы. Тело болит, словно его пропустили сквозь дробилку для костей.       Маккена наклонился и поцеловал Энди между лопаток. Девственная кожа. Пахнет так знакомо, и внутри так знакомо бьется сердце. Боги! Внутренний голос срывается на хрип. Боги! Нет!       Рой спустился в гостиную. Долго курил. Стало лучше. Ненамного, но все же. Он постепенно приходил в себя, но страх остался. Холодный. Почти животный. От него не избавиться. Он проник в каждое клеточное ядро и осел.       Маккена вернулся в студию, лег, тихонько обняв спящего парня. Он лежал, глядя на отсвет фонаря на стене. Полуспал. Полудумал. Странная какая-то вещь. Вся его жизнь куда-то съехала. Он даже не понял как. Вчерашние слова Энди всплывали тряпичными обрывками. Неужели же он прав? И Рой действительно любит самого себя? Может, так и есть, и он только играет в любовь? В эти дурацкие, до омерзения романтические чувства? В это опьянение? Настанет же когда-нибудь день, и он проснется отрезвевшим и прежним?! Он вновь станет тем Роем Гейлом Маккеной, которого все привыкли видеть? Все вновь вернется в свою наезженную колею, из которой его выбило на повороте? Да. Так и будет! Но что же тогда делать с этим ровным биением другого сердца? Что делать со взглядом, который он ловит, приходя в себя? С коленями, которые так любит целовать, когда Энди принимает его? С лопатками, движение которых он помнит, даже закрыв глаза? С голосом? Улыбкой? Запахом? Неужели все это не нужно ему? Дурацкий сон холодным стержнем сквозь весь позвоночник… Выжил ли парень? И зачем он, Рой, вообще туда шел? А еще скальпель? Маккена только что вспомнил, он был у него в руках… Все. Завтра с самого утра он займется документами мальчишки. Надо разыскать адрес, полицейский участок… А дальше? Черт его знает, как вообще это сделать. Что будет, если мальчишка окажется несовершеннолетним? Усыновлять, что ли? Чушь какая-то! Познакомьтесь, пожалуйста, это мой приемный сын. Я трахаю его уже около года. Роя передернуло. Только этого не хватало! Мой ангел… К черту все! Не получится. Пуповина натянута… он будет жить, пока ты позволишь ему… Мысли закручиваются в тугой узел. Бред…       Побарахтавшись в паутине мыслей, Рой задремал. Кое-как. Он проснулся разбитым. Долго и вяло отмокал в душе и к завтраку окончательно пал духом. — Что? Запутался? — у музы чуть простуженный голос, или она переволновалась, и у нее спазм. — Кому бы спрашивать! На себя посмотри. — Зачем? Мне достаточно видеть кучу твоих обломков. Ты напоминаешь мне капризную девчонку. Все вы, геи, такие. — Уж кто бы говорил! Сама не знаешь, что тебе надо. — Э нет, дружок! Я-то знаю, потому что мне плевать на все твои принципы. Достаточно покопаться в твоей душе, чтобы понять, что она в хлам. Он мне нравится. Я бы на твоем месте рискнула… — Чем? — Всем. Я была там. Видела, как рождаются его крылья. Вот только ты, видимо, ничего не понял. Не его плоть рвалась. Твоя душа. Все, что ты видел, это то, что происходит с тобой. Не с ним. И скальпель не пригодился. Ты бы мог помочь себе, но не захотел. Вспомни свою любимую фразу из сериала. И хотя там речь о писателе, это относится к любому творцу. И ты рвешь свою душу, все вокруг заливая кровью. — Ты жестока. — Разве ты не узнаешь в этом кого-то, тебе до боли знакомого? Себя самого? Рой, я смотрю на него твоими глазами, чувствую твоими пальцами, целую твоими губами. Поверь, я знаю, о чем говорю. Мне неведома твоя судьба. Я не знаю, что будет дальше. Живи сейчас. Помни, даже, если все отвернутся от тебя, даже на плахе, в горе и радости я не покину тебя. Помни одно, я — суть ты сам. Тебе хорошо, и мне вместе с тобой. Тебе плохо, и я в депрессии. — Рой, — услышав голос Ольги, Маккена вздрогнул. — С вами все в порядке? — А? Что? — Вы уже минут десять сами с собой разговариваете. — И что говорю? — Я не прислушивалась, но, кажется, вы чем-то очень расстроены. — Так, ерунда. Дурные мысли. Я сейчас уеду по делам. Энди проснется, не забудьте про его сок. Не будите, пусть выспится. Я, как вы говорите, опять мучил его всю ночь, и он, как мне показалось, не сильно был против.       На лице Роя образовалось выражение, расположенное где-то между улыбкой, усмешкой и издевкой. Во всяком случае, лоснящийся отсвет скользнул и тут же исчез. Ольга не ответила, взглянув на него как-то между укором, обреченностью и сожалением. Слова были излишни, они и так поняли друг друга.       Энди проснулся, выяснил, что Роя нет, вслед этому понял, что настроения тоже нет. Ольга объяснила, что Маккена уехал узнавать по поводу каких-то потерянных документов и когда вернется не объявлял. Парень взгромоздился на шест, но вскоре стек оттуда, не обнаружив в себе энтузиазма, зато сполна одолевали какие-то сомнения. Природа их была неясна, как и предпосылки. Он тоже долго мок в душе, надеясь, видимо, что настроение снизойдет на него вместе с потоками воды. Не снизошло. Энди набрал номер Роя. Телефон зазвонил где-то в студии. Отлично! Телефон Стива не зазвонил, но последовали электронные объяснения, что номер «из темпорари блокт». Для современного человека это почти катастрофа и следующий за ней паралич координации. Получалось, что найти их не представляется возможным, пока один не вернется, а другой не выйдет из этого темпорарийного блокта. В наличии оставался старый дедов способ, а именно искать вслепую, полагаясь на удачу. Решив, что в этом что-то есть, парень оделся и поехал в клуб. Ему было как-то не так. Не по себе.       Он прошел через весь зал, кивнул уборщице кореянке и поднялся к Стиву в кабинет. Открыть дверь без стука, считая, что имеешь на это право или от недостатка воспитания, не имеет значения, потому что в любом случае происходит это неожиданно. И что самое отвратительное, неожиданно для всех по разные стороны этой самой проклятущей двери. Рой занимался ЭТИМ со Стивом, а Энди судорожно пытался понять, что сейчас лучше сделать. Рой не остановился ни на мгновение, Стив, по ходу дела, успел сказать что-то ругательное, а Энди решил, что самое время провалиться сквозь пол. Парень бы ушел, но силы гравитации, центробежные силы или силы давления находящегося в статичном положении тела на единицу поверхности, плюс вмешавшаяся сила инерции покоя, видно, не смогли разобраться между собой и до выяснения пригвоздили мальчишку к месту. Между Стивом и Роем все шло по накатанным физическим законам. Сила трения скольжения и трения, назовем ее, качАния работали слаженно и гармонично. Парень улыбнулся и… в общем, он остался стоять до конца. Наконец все рычаги, углы, силы и веса вошли в консенсус, преобразовавшись в силу удовольствия блаженства. К Энди вернулись мысли, и он произнес: — Черт возьми! Классно!       В ответ Маккена лишь повел бровью, а Шону даже удалось слегка смутиться. — На этой оптимистической ноте я, пожалуй, что-нибудь бы выпил, — странно произнес парень, отступая назад. — Закажи и нам, — так же странно попросил Стив.       Энди шел к бару, собирая по дороге растерянные мысли. Оказалось, они разбросаны повсюду. Почему-то ему даже было приятно, но вкрапления досады одергивали. Он ревновал. Кого к кому? Он знал, как ЭТО делает каждый из них. Каждый из них знал, как ЭТО делает он. Треугольник наконец стал равнобедренным, но сумма углов никак не желала равняться ста восьмидесяти градусам. Парадокс? Да. Очевидный.       День прошел размыто, неопределенно, если не сказать бесцельно. Энди вошел в какой-то кризис, сопровождаемый раздражительностью. Его состояние навешивалось на толпящиеся мысли, оседая вместе с ними тяжелыми хлопьями. Вернувшись из тренажерного зала, он даже отпустил Ольгу домой. Ему хотелось уединения. Вместо уединения он нашел одиночество и принялся себя жалеть. Это было парню не свойственно, и какое-то время даже развлекало, но когда Рой не приехал к обеду, перетекло в форму навязчивости. Мальчишка занялся копанием в самом себе. Раскопки выдали неожиданный результат. Он обнаружил кучу бездонных дыр, куда поочередно и проваливался. Разложив себя на две стопки, он понял, что недостатки сильно перевешивают достоинства. Подводя итог, Энди пришел к выводу, что присутствие отсутствия отношений - исключительно его собственная заслуга. Ну, как говорится, ни кожи, ни рожи, ни ума, ни фантазии. Вывод последовал незамедлительно. Готовит он так себе, трахается неважно, танцует еще хуже. Кроме того, он хромает и спит по полдня. Короче, не справляется ни с чем. Маккена со свойственной ему щедростью вкладывает в него деньги, видимо, не совсем уяснив, зачем делает это. Шон тоже вкладывает в него силы, наивно полагая, что слепой в конце концов различит семь оттенков терракотового. Получалось, что Рой и Стив подобрали на помойке блохастого щенка, накормили, отмыли, протравили глистов и теперь умиляются, когда он делает лужу на ковре, правда, при этом виновато прижимая уши. А сегодня щенок просочился в спальню, оставив на покрывале дымящуюся пирамиду. Однако он верен хозяину, ведь тот кормит с руки, и в ответ готов вылизывать ему ноги.       Энди настолько плотно был набит размышлениями, что не заметил, как начало темнеть. Сумерки чуть сгладили острые углы его мыслей, выдвинув на первый план окончательный итог. Все бесполезно. И бесполезно настолько, что бесполезно думать, насколько это бесполезно. Щелчок двери спугнул мысли, и они, как стайка рыбешек, рассыпались и попрятались куда-то. Мгновенно. — Рой! — Энди улыбнулся. — А ты что сидишь впотьмах?       Маккена обнял его, прижимая к обсыпанному снегом пальто. — Фу, холодный какой! — Так согрей, иначе я простужусь.       Парень обвил Маккену руками. — Что такое, детка? — спросил Рой, заглядывая мальчишке в глаза. — О-о-о! Мыслительная усталость. — Я думал… — Хреновое начало. И? — Я подумал… — Это я уже слышал. — Зачем ты все это делаешь? — Что делаю? — Все?! — Прости. Вопрос несколько совсем некорректный. — Зачем я тебе? — Ага. Уже яснее.       Рой задумался. — Вот видишь, — начал Энди. — Да нет! Пока не вижу. — Ты думаешь, значит, не знаешь. — Я действительно не знаю.       Парень сник. — А ты все, что делаешь, знаешь? Или что-то из этого ты хочешь? Что-то тебе нужно? Что-то просто используешь? — К какой категории отношусь я? — Э-э-э, друг мой, это уже попахивает философией. — Ответь мне. — Видимо, дитя вошло в противоречия переходного возраста. Что ж, изволь. Я использую то, что хочу, и то, что мне нужно… — Тогда где здесь я?! — Бог мой! — Рой всплеснул руками. — Везде! Неужели ты думаешь, что если бы я не хотел, и мне было бы не нужно, ты был бы сейчас здесь?! — Я запутался. — Это свойственно твоему возрасту. Попробую помочь. Видимо, вчера я недостаточно ясно тебе все объяснил. Я хочу, чтобы ты был. Все!       Рой старался изо всех сил, но отдачи от Энди не было. Он не отвечал на ласку, лишь номинально выражая ответные чувства. Как только Маккена замирал, мальчишка тут же отъезжал, погружаясь в свои мысли, продолжая сидеть в кресле, скрестив ноги. — Не понимаю, в конце концов, что происходит?! — не выдержал Рой. — Прости. Я постараюсь. — Мне не нужно, чтобы ты, прости, старался! Мне нужно, чтобы ты хотел! — Я хочу, — попробовал заверить парень. — Так хочешь, что я чувствую, как тебя передергивает. — Прости. Я постараюсь. — Так! Все! Теперь уже я не хочу! — Рой… — Да все нормально! Расцениваю это, как собственный провал. Все, проехали. — Рой, — Энди едва не заплакал.       Маккена обнял его, поцеловал в плечо. — Бывает. Ничего страшного. Это не смертельно. — Мне, правда, очень стыдно… — Надеюсь, это не из-за того, что сегодня случилось? Из-за того, что ты видел. — Я не видел ничего, о чем бы не знал. Просто я устал, что ли. Ольга права, я переусердствовал. — Вполне сносное объяснение. Считай, что я поверил. Давай, вставай. Поехали в клуб. Примем там на душу населения определенных градусов! Развеемся! Да и Стив мне весь мозг высосал. Кстати, я сегодня узнавал, что надо, чтобы получить твои документы… — Что? — более чем пространно поинтересовался парень. — Ни больше, ни меньше, чем вскрыть себе вены.       Мальчишка расстроено потупил взгляд. — Не дождешься! Меня об асфальт не расшибешь! Если для этого понадобится поиметь весь свет, пусть готовится! — Рой, ответь мне, — начал Энди, — что я тут делаю? — Как что?! — быстро ответил Маккена, надеясь свести разговор к шутке. — Живешь! — Не то. Я хочу знать, зачем я тебе? — Я же только что ответил! Почему ты опять спрашиваешь? — Рой старался тянуть время. — Просто ответь. — Я хочу, чтобы ты был здесь. Я хочу, чтобы ты спал здесь, ел со мной, ездил в клуб. Я хочу снимать тебя… — Я так и думал. Я хочу… я хочу… я хочу, — по мере перечисления голос парня падал. — Я тебя подобрал… я тебя содержу… я тебя одеваю… кормлю… трахаю… Все верно. Плюнь на документы. Они не нужны человеку без лица. Меня все равно нет… как никогда и не было… как никогда и не будет. — Что ты несешь?! — Правду! Ни отношений, ни привязанностей, ничего. Наверное, если ты убьешь меня, никто не спохватится… — Энди… — Я понял. Аппаратура и Стив. Я постараюсь быть аккуратным. Ты хотел трахаться? Я готов. Постараюсь все сделать, как ТЫ любишь. — Я изначально… — Изначально я работал на тебя! — перебил Энди. — Теперь не знаю, что делаю… — Ты был ранен! Послушай, — Рой присел перед ним на корточки. — Черт! Я просто хочу, чтобы ты был здесь! Опять «я хочу», но это так и есть! Ты нужен мне! Блядь! Вот я и сказал! — Жалеешь? — Ты мне нужен, — Маккена опустил голову на колено парня, зарылся в него лицом.       Энди ощутил голенями его горячее влажное дыхание. Время уронило несколько секунд, и Рой почувствовал, как ему на затылок нерешительно легла ладонь мальчишки. Он не шевелился, а после, не поднимая лица, полез вверх и прижался к животу парня, обхватил руками и замер.       Уютный «Терра Инкогнита». Словно вставил уставшие ноги в любимые тапочки. От Стива не скроешь ничего. Кажется, он внедрил невидимых разведчиков в мозг Энди, и они исправно докладывают боссу, что происходит. — Похоже, у детки кризис юношеского жанра, — как-то между прочим начал Шон. — Нет у меня никакого жанра, — огрызнулся мальчишка. — Жанра, может, и нет, но набор несовместимых между собой внутриличностных и внеличностных деталей на лицо. Непонятное положение в пространстве, разброд мыслей и стабильно висящий вопрос, кто я есть. Так ведь? — Отстань. — Раздражение на внешние факторы? — Отстань, говорю! — Стремление разрешить проблемы в одно лицо? — Стив! — Диагноз ясен. Мальчик отделил себя от мира. Позволь мне дать тебе один совет. Дядя Стив… — Давно живет на свете, и сейчас влезет мне в душу! — Дядя Стив давно живет на свете, чтобы понимать, что лезть в душу не надо. Ты прекрасен, детка. Мир вокруг тебя бесцветен. У тебя есть отличная возможность раскрасить его по своему усмотрению. Хочешь видеть все темным - возьми траурные цвета. Хочешь, чтобы он светился - попробуй использовать все оттенки светлого. И хоть ты сейчас опровергнешь, я все же рискну сказать тебе просто для информации… Мы любим тебя, малыш.       Энди взглянул на Шона, словно пытался зацепиться за его слова. Тот улыбался. Просто. И парню захотелось поверить ему. — Думаю, — продолжил Стив, — что пиво, равно как и односложные коктейли не совсем подходят для данной ситуации, поэтому рискну предложить тебе «Жемчужный водопад». Несколько для девочек, но красиво, в меру крепко и сладко. Подадут в харикейне, форма которого наилучшим образом сгладит остроту жизненных углов. — Ну вот. Уже и коктейли для девочек. Звучит ободряюще, — с сарказмом заметил Энди. — Нежность - не худшая мужская черта.       Рой смотрел на друга. Черт возьми! Умеет же! Он и сам, как этот водопад. В меру крепкий, в меру сладкий. Сбалансированная смесь в идеальных пропорциях. Прекрасный аромат, где знакомы все оттенки, но не удается распознать их.       Парню хотелось подумать, и он не нашел ничего лучшего, чем отправиться в туалет. — Что происходит? — Хрень происходит, — ответил Маккена, даже не взглянув на Стива. — Это из-за сегодняшнего? — Не знаю, но только он отказал мне. — Солидно, но ты, сдается мне, выжил?       Рой лишь слабо ухмыльнулся. — Игра в одни ворота утомляет, — заметил Шон, повернувшись к барной стойке спиной и опершись о нее локтями. — Чертова нежность, — неизвестно почему произнес Рой, следуя примеру друга. — Все в кучу. Скоро я не смогу выбраться. — Поможем.       Стив поддел Роя плечом. — Или параллельно проедем мимо? — Оно, конечно, и лучше бы, но только твои обломки рухнули аккурат на эти мои колеи. Так что не разгребешь - дальше не поедешь. Выбор невелик.       Друзья одновременно посмотрели друг на друга, а потом, засмеявшись, отвернулись. — Не дави мальчишку. Выкарабкается, ну а ты, уж если припрет невмоготу, поработаешь над собой сам. К тому же, если уж совсем не получится, можно обратиться к друзьям. Думаю, они как-нибудь смогут предложить тебе крепкую верную мужскую руку.       Рой хотел поддеть Стива, но тот увернулся. — Э-э-э, старик! Промахиваешься, а еще на мальчика обижаешься! — Будто ты никогда не промахиваешься.       Шон успешно наградил Маккену пинком. — Как видишь, нет.       Вернулся Энди, стараясь вести себя как ни в чем не бывало, но мужчины видели, что он то и дело соскакивает с этого. Третий «Жемчужный водопад» провалился в пропасть, но мальчишку не отпустило. — Хочешь домой? — неожиданно спросил Рой. — Нет.       Маккена начал напрягаться. — Тогда покажи мне, чтоб я поверил.       Энди не ответил, быстро пошел на танцпол и начал танцевать. Он делал это с остервенением достойным восхищения. Хотя его еще беспокоила нога, он не обращал на это внимания. — Я люблю его, Стив. — Да что ты! Неужели! Никогда бы не догадался сам! Буду иметь ввиду!       Потом помолчал, повернулся к другу и сказал: — Так скажи ему! — Нет. — Нет? — Нет. Я сказал только тебе. — Ну конечно! Я единственный, кто об этом даже не подозревал! А, нет! Я ошибся! Нас таких двое! Еще он! Знаешь, что я тебе скажу?! Ты уже до седых яиц дожил, а ссышься, как младенец. Ну, как знаешь! Тебе виднее!       Не дожидаясь ответа, он развернулся и ушел. — Что с ним? — спросил Энди. — Со всеми вокруг что-то! Эта зараза не затронула, кажется, только меня!       В этот момент музыка стихла, и на сцену вышел Дейв. Он иногда подрабатывал в клубе, но Энди не был лично с ним знаком. Парню казалось, что он никакой. Так, ни рыба ни мясо. Шаляй-валяй. В нем не было ничего. Ни шарма. Ни харизмы. Ни куража. Разве что хорошо подвешенный язык и смазливая мордашка. Вот если бы Пол - другое дело! Во всяком случае, Энди успел пропустить сквозь себя эту мысль. — Ну что?! — начал он. — Мальчики и мальчики! Девочки и господа иного рода! Раз вы здесь, значит, нам предстоит повеселиться! Шоу накрыло вас, и вы все стали его потенциальными участниками!       Толпа завизжала. — Теперь не самое интересное, но, пожалуй, самое важное! Приз! Как вы думаете, что на сей раз предоставил нам… вам несравненная звезда и сердце этого клуба в одном лице, Шон Стивенсон?!       Посыпались предложения. — Хорошо! — продолжил Дейв. — Вы не угадали! Чтобы добавить блюду соли, а шоу интриги предлагаю вам попытаться выиграть то, неизвестно что! Идет?!       Мнения разделились. — Учитывая то, что мы с вами развлекаемся в гейклубе, сделаю намек! Это не прочь получить любой мужик, независимо от того, сверху он или снизу! Да хоть посередине! Поверьте мне, тот, кто выиграет то, неизвестно всем кроме меня и Стива что, останется доволен!       Повалились шутки, скабрезности, сальности и тому подобное. — Как просто создать интрижку! С призом мы, так сказать, определенно не определились, попробуем определиться с правилами и участниками! Название шоу «Сделай то, что ты никогда не делал» оставим без изменений, а вот на участников сейчас посмотрим! Любой из вас выходит сюда и поет, если он никогда не пел! Танцует, если никогда не танцевал! Раздевается, если всю жизнь мечтал об этом! Лезет на шест, оставив завещание, а также делает не предусмотренное вышеизложенным перечислением! Участникам присваиваются номера, и после, если мы, конечно, выживем, голосуем посредством криков, свиста и хлопков чем угодно о разные отростки тела! Думаю, с этим все понятно! Понятно?! — Даааааааа! — Отлично! Вперед, самородки! Приз «то, неизвестно что» ждет!       На сцену повалили участники. Человек десять. Энди не считал, обдумывая, на что бы решился сам. После адреналина в собственной крови на голом шоу, это казалось ему пресным. На шест он лазал, танцевать — танцевал, оголялся, оставалось нетронутым только пение, но он твердо знал, что этого ему лучше не делать.       Половина участников была изрядно пьяна, что делало бездарность не столь ощутимой для них самих. Когда запел первый конкурсант, Энди возблагодарил бога за диджея в клубе, ибо сквозь усилившуюся музыку прорывались лишь отголоски рева кабана в брачный период. Следующий участник не попадал в такт, проваливая мелодию, словно играл на рояле с половиной клавиш. Кто-то танцевал. Вполне неплохо для пляжа ночью в туманный ливень. «Интересно», — подумал парень. — «Стив тоже так думает про меня, когда я пытаюсь изобразить страсть у шеста»?       С какой-то стороны то, что происходило, выглядело весьма забавно, потому что было смешно. Энди удалось даже отвлечься от тягостных раздумий на какое-то время, и он начал выбирать, за кого болеть. Рой поглядывал на него и тихонько радовался внутри себя.       Хочу взять его в Мексику. Хочу вновь снимать. Уже вижу снимки. Ему идет вода. Обожаю тот снимок, когда он вылезал на причал. Черт возьми! Соскучился. За это время не сделал ничего стоящего. Тонны мутной рекламы. Никто даже не представляет, какая это халтура. Тупой народ. Им яблоко назови помидором, они ведь поверят. А чайки? Хочу чаек. А еще пена. Черт! Это лучшее, что я сделаю! Идеальная модель, или я просто люблю его? Идеальный ангел, и крылья ему идут…       Рой невольно вспомнил сон. Вспомнил ужас, сковавший его. Все верно! Рвет душу, и все вокруг заливает кровью. — Наконец-то.       Шелковистые волосы коснулись шеи. Пахнут лавандой. Она. — Рада, что ты услышал меня. — Можно подумать, это можно делать или не делать на выбор. — Не скрипи как несмазанная телега. — А ты перестань меня учить. — Сам меня призываешь. Тебе нужны мои глаза, ибо сам ты слеп. — Ну понеслось! — И я тебя, Рой, тоже люблю. Давай покопаюсь в твоей душе, разберусь немного. Там так много всего навалено, что ты сам потерялся. Да и пыль с паутиной. — Боги! С каких это пор ты спрашиваешь разрешения?! По-моему, это в твоем характере являться без разрешения… — Еще скажи "в самый неподходящий момент". — В самый неподходящий момент. — Ты — неблагодарная извращенная скотина! — Я-то – гей, а какого черта ты женского племени?! — Музы не бывают мужиками. Мы все амазонки, и, как видишь, еще не перевелись. — Еще бы! Трахаете мужиков, как вам заблагорассудится! — Тебе же нравится. А к тому же, я трахаю только тебя. — Нерегулярно… — Ну прости. Ты иногда бываешь таким противным, что до сих пор не понимаю, как он этого не видит. Хочешь, шепну ему на ушко… — Уже. Не твоя ли это работа? — Не моя. И целуется он и правда сладко. А сейчас у него на губах капли водопада. Слизни, пока он сам не успел.       Рой наклонился и поцеловал Энди. — Чертова баба. — Что? — не понял парень. — Муза пристала. Говорит, ты сладко целуешься. Я проверял. — И как? — Она права, — а после помолчал и добавил. – Как, впрочем, и всегда.       Рой хотел обнять мальчишку, но тот невольно отстранился. — Хочу шоу посмотреть.       Представление разворачивалось. Дейв продолжал что-то вменять массам, которые довольно бурно реагировали. Ага. Таланты закончились, а вместе с ними закончилась и бездарная демонстрация оных. Все медленно преобразовалось в быстрое голосование. Энди неожиданно понял, что не может опознать претендента, за которого собирался отдать голос, поэтому он решил оставить его при себе. Наконец счастливец был избран. — А теперь, — возопил ведущий, — я отправляюсь за призом!       Наверное, он успел покурить и посидеть на унитазе, потому как пропал на какое-то время. — А вот и приз! Подарочный набор разноцветных лейблов!       В его руках была коробка с тремя литровыми бутылками виски. Черный, красный и синий Джонни Уокер. — Сейчас вернусь, — шепнул Рой, быстро направившись к сцене.       Он поднялся, отвел в сторону Дейва и принялся что-то объяснять ему. — Господа! — начал тот. — У нас образовался еще один участник, не претендующий на приз! Думаю, мы позволим ему, объявив наградой его же собственную смелость! Представлять его не надо! Надеюсь, в зале нет никого, кто бы не знал Роя Гейла Маккену!       Толпа взорвалась восторженными криками. Маккена выждал минуту. — Итак, — продолжил Дейв, — что именно ты будешь делать из того, чего не делал никогда?! — Ну, на шест я не полезу. Хотя больше десяти лет я наблюдаю каждодневно этот процесс, до сих пор не усвоил, где перед у этого куска трубы. Петь тоже не стану. Мне кажется, из семи нот я попутаю все семь… — Интрига входит в апогей! — возвестил ведущий. — Черт! Кажется, я подписываю себе смертный приговор! Все шепчутся у меня за спиной! Репортеры не вылезают из моей души и постели!       Он помолчал, собираясь с духом. — Короче, я влип! Влип в то, что было для меня самым страшным! Я в отношениях!       Энди даже не понял, что услышал. Он оглянулся по сторонам, словно ждал, что кто-нибудь ему объяснит. Он даже не мог сообразить, слышал ли вообще что-нибудь или это нездоровый всплеск давления в голове. — И в отношениях с тобой, Энди Джалалли! Видишь, я сделал то, что, казалось, не смогу сделать никогда!       По толпе прошелестел шепот. Диджей высветил прожектором мальчишку, и он сжался под этим лучом, словно старался стать невидимым. Самое время провалиться сквозь землю! Опять проклятые статические, инерционные или какие там еще силы не позволяют даже шевельнуться… Его взгляд заметался по толпе. Прошел миг, за ним еще сотня или тысяча лет… Сменились магнитные полюса… Вымерли динозавры, и земля успела бултыхнуться… Черные дыры сожрали планету, выплюнув в другом измерении… А парень все стоял, пригвожденный к барной стойке. Гиря на нижней челюсти не позволяла закрыть рот. Еще немного и потекут слюни. Отличная экранизация сказки про спящую царевну, когда в конце заклятье теряет силу, и постепенно один за другим просыпаются все персонажи истории. Толпа приходила в себя, отряхивалась от свалившихся комьев мокрого снега.       Рой спрыгнул со сцены. Вплотную подошел к парню. Обнял, прижавшись так, что Энди почувствовал, как напряжено его тело. — Ты слышал, что я сказал? — Слышал. — И? — изумленно спросил Маккена, ладонями разворачивая к себе лицо мальчишки. — Ты не должен был, потому что так не думаешь… — Может, и не думаю, но я хочу. Хочу быть в отношениях. Веришь ты или нет. Хочу, где бы меня не носило, возвращаться домой, зная зачем. Хочу ложиться в постель с тобой. Хочу просыпаться с тобой. Хочу вновь переломать тебе ноги, чтобы у тебя не осталось выбора. Просто хочу, чтобы ты был. Расценивай это, как эгоизм, превосходство, глупость! Мне плевать! А теперь хочу спросить тебя, Энди Джалалли, согласен ли ты признать отношения со мной?       Парень ответил не сразу. Он смотрел в глаза Рою, стараясь еще раз прочитать, что произошло. И чем больше он старался, тем меньше понимал, пока не дошел до того, что вообще перестал что-либо соображать. Маккена ждал, и мальчишка чувствовал, как дрожат его ладони. — Энди, я нарушил все мыслимые и немыслимые законы. Человеческие, общественные, религиозные, не знаю, какие там еще, но я согласен нарушить и все остальные…       Парень прижался к нему щекой, сцепил за спиной руки и просто утвердительно закивал головой. — Наверное, я слишком задержался на этом свете, — сам себе пробубнил Стив, — раз дожил до такого, но, пожалуй, поживу еще, чтобы посмотреть, как рушится мир. И еще, — он неопределенно почесал сзади шею, — кажется, ты выиграл, детка. * Крылья.