Мир, который без меня.(Альтернативный гей-роман) Книга1.

FALLING.*       С Роем творилось что-то непонятное. Казалось, в нем поселились неуемные сущности, которые истошно боролись за его душу. Они рвали ее, растаскивая и пожирая ошметки. Он рассыпался на глазах. Колебания настроения уподобились взбесившемуся маятнику. Агрессивность сменялась сопливой меланхолией, а после перетекала в зашкаливающее чувство вины. Временами он крепко прикладывался к бутылке, после чего лежал обессиленный до следующего вечера. Энди тонул в отчаянии. Стив тоже. Ольга хранила молчание, временами тяжко вздыхая. — Можешь ты мне объяснить, черт подери, что происходит?! — допытывался Шон. — Происходит не что иное, как то, что я не могу быть счастлив… — Не можешь быть счастлив? Ага. Что за бред?! — Мне все приелось. Хочу избавиться от него. Это подобие семейной гетеросексуальной идиллии не для меня.       Стив всплеснул руками, нервно меряя шагами комнату. Он несколько раз открывал рот, набирая побольше воздуха и готовясь что-то сказать, но после обреченно выдыхал, так ни слова и не произнеся. Рой сидел, тупо уставившись в одну точку. Его раздражало любопытство друга, но он терпел. — Что значит, ты хочешь от него избавиться? — Все. Он мне надоел. Я сыт по горло. Не мое это дело, младенцев нянчить… Прикинь, утомился.       Стив бросился, навис над Роем, исторгая взглядом зевсовы молнии. — Посмотри мне в глаза! Посмотри и повтори, что ты только что сказал!       Он грубо схватил Маккену за подбородок, поднимая к себе лицо. — Смотри на меня! Я сказал, на меня смотри!       Рой вскинул глаза. — Говори теперь!       Нервная, конвульсивная дрожь подергивала щеки и губы Маккены. Казалось, еще немного, и он плюнет Стиву в лицо. — Чего ты ждешь?! Скажи это!       Рой собрался с духом. — Он мне на-до-ел! — произнес он слогами, четко выделяя каждый из них. — Еще раз повторить для лучшего усвоения?! — Ты будешь сильно удивлен, но я не верю! Скажи так, чтобы это выглядело правдой!       Маккена резко одернул голову. — Я все сказал, и мне плевать, веришь ты или нет! — выпалил он куда-то вниз.       Шон обошел комнату и вновь остановился напротив Роя. — Хорошо, — он понизил голос, но напряжение глухо дребезжало в нем. — Давай пойдем от обратного. Ты пьешь так, как никогда до этого. Пьешь ты с тех пор, как вернулся из Мексики. Из Мексики ты вернулся счастливым. Что я пропускаю? — Не счастливым. — Ладно, возьмем глубже. Что он сделал там? — Ничего. — Если он ничего не сделал, и ты вернулся несчастливым, значит что-то еще. Что? Пойми, Рой, я не слезу! Если сам не признаешься, я вытрясу из тебя душу, но докопаюсь! Лучше скажи сейчас! — Мне нечего сказать. Я хочу, чтобы он ушел. Чего непонятного? — Ладно. Допустим. Ты уже говорил с ним? — Нет. — Тогда? — Он сам сказал… — Что он сказал? — Что не уйдет до тех пор, пока не убедится, что со мной все в порядке. — То есть ни с того, ни с сего взял и… — Да. — И сказал… — Просто или не просто, но сказал. — Хорошо. Допустим. Давай снимем ему жилье, пока ты не разберешься в себе или пусть поживет у меня… — Он откажется. Кроме того, это ничего не решит. — Кто бы сомневался! Тогда определи, что решит?! — Уже ничего. — О, боги! Я скоро потеряю рассудок! — И это ничего не решит.       Стив бился еще около часа, но результат не изменился. Рой уперся рогами в забор, и упорно не желал их вытаскивать. — Там на рынке была одна старуха. Она что-то шепнула Рою, после чего это и началось, — пояснил вечером Энди. — Что она могла сказать? — Не знаю. Я вернулся потом, но ее уже не было. Он гонит меня, но не потому, что не любит. Здесь совсем другое. Может, что-то со здоровьем, и он боится, что я узнаю. Я бы ушел. Это не страшно. Ушел, чего бы мне это ни стоило, но не могу. Я переживаю за него. Я схожу с ума! Это просто наваждение какое-то! — Может быть, тебе исчезнуть на время? Поживи у меня… — Я уже думал. Не могу. Я ему нужен. Когда он забывается, он становится настолько нежным, что даже я перестаю его узнавать, а после засыпает, и его мучают кошмары. Я спрашивал, но он говорит, что не помнит снов. Он пытается что-то решить один, но это плохой путь. И знаешь что? Мне кажется, подсознательно он боится, что я уйду. Я просто уверен. Через три недели у него день рождения. Что сделать, чтобы он был счастлив хотя бы в этот день? Я хочу, чтобы он понял, насколько сильно я люблю его. Любого. Трезвого, пьяного, здорового или больного. Любого! Нет ничего, что могло бы запретить мне делать это! Я ни минуты не думал, если бы потребовалась моя кровь, моя жизнь, все что угодно, чтобы спасти его. — Знаю. — Я устал, Стив.       На глаза парня навернулись слезы, исказили мир в соленой призме. Отчаяние скатилось по щекам неровными дорожками. Обожгло. Плечо Шона. Спокойное. Твердое. Мудрое. Энди прижался к нему ухом, словно ждал, что услышит ответ. Ответа не было. — Рой, — Ольга легко опустила руку на плечо, но он вздрогнул, словно на него обрушилась каменная глыба — У? — Я давно хотела поговорить с вами. — О чем? — Об Энди. Понимаете, — женщина сделала паузу, — он очень страдает. Вы не можете не замечать. Он даже плачет, когда вас нет. Старается скрыть, но я-то вижу. У меня сердце рвется, глядя на него. Он не заслужил этого. Почему вы хотите, чтобы он ушел, ведь вы любите его так сильно, как только можете?       Рой ответил не сразу. Любое упоминание об Энди проходило сквозь него шершавым колом, утыканным гвоздями. — Хочу спасти его, — выдавил Маккена. — Спасти?! От чего?!       Рой молчал, судорожно соображая, говорить или нет и в конце концов начал. Медленно, словно слова с трудом давались ему. Он уже не мог держать это в себе. Почему он рассказал именно ей, он не знал. Наверное, подсознательно почувствовал, что Ольга поймет. Хотел, чтобы поняла. — Произойдет с ним что-то или нет - неизвестно, но если вы прогоните, это точно убьет его. — Молодой. Выживет. Он скоро поймет, что я — это далеко не весь мир. — Может быть, но не сейчас. А вы? Что будет с вами? — А что я? Постараюсь выжить тоже. Мне уже приходилось. Удвою опыт. Они молчали. Каждый думал. Искал слова. Это было чертовски трудно. — Вы знаете, кто такой Миктлантекутли? — Нет, но слово мне не нравится. — Вот и мне тоже. Кем бы он там ни был, он сожрал мой покой. — Почему вы слушаете какую-то безумную старуху? Почему верите в то, что она говорит? Жизнь сильнее. И любовь тоже. Хотите правду? — Не уверен. — Когда я пришла к вам, мне казалось, что все это блажь… — Что блажь? — Ваши отношения с мальчиком. — Вот и я так думал. Видимо, ошиблись мы оба. — Знаете что? Вы можете говорить что угодно и верить кому угодно, но он боролся за вашу жизнь, хотя вы были для него никем, а вы сейчас отказываетесь бороться за него, хотя он для вас все. — Вы… — Так не убивайте его, что бы ни случилось. Вы просто не имеете права.       Ольга помолчала, а после добавила: — Не думала, что когда-нибудь скажу вам, но я могу не решиться в другой раз. Выслушайте меня. Если бы я прочитала о подобных чувствах в каком-нибудь романе, я решила бы, что глубина их как художественный прием показана через призму с большим увеличением и такого просто не может быть. Здесь я вижу своими глазами, и знаете, что я поняла? Ваше отношение к мальчику сложно и многогранно. Вы любите его как мужчину, как партнера, как ребенка, как любимую фарфоровую куклу, которую ни в коем случае нельзя разбить. Вы словно украли его у жизни и теперь боитесь, что пропажа может быть обнаружена. Он как нежданный подарок, который вы получили, и вам кажется незаслуженно. Разница в возрасте заставляет вас испытывать к нему более глубокие чувства, чем к равному партнеру. Как бы вы ни удивлялись, но вы два одиночества, которые не могли не найти друг друга, чтобы после не одарить всем, что не давали до того никому. Вам не хватало существа, о котором вы могли бы заботиться, ему — того человека, который хотел бы это делать. Можете отрицать, Рой, но ваша благодарность друг другу не знает границ. Со стороны виднее, поверьте. Я сама никогда не испытывала такой любви. Жаль. Видимо, для этого нужно обладать чем-то особенным. Рой не смел поднять глаза, монотонно оборачивая на столе пустой стакан. — Способность любить рождается вместе с человеком, просто нужно слушать себя. — Наверное, вы правы. Это дар. Поначалу, — продолжила Ольга, — простите, но вы были мне глубоко неприятны и непонятны, пока он не заставил взглянуть на вас другими глазами. Его. Теперь только я понимаю: то, что вы испытываете друг к другу, сильнее вас обоих, и вы смертельно боитесь, что что-то может изменить это. — Вы — мудрая женщина, Ольга. Спасибо вам, — сказал Маккена, впервые за это время взглянув ей в глаза. Он никогда не замечал, и вдруг увидел ее мягкий янтарный взгляд. Она улыбнулась. — Вам достался послушный мальчик, которого растил великолепный воспитатель. Жизнь. А еще, — ее голос стал жестче и приобрел повелительные нотки, — вы слишком балуете его. Так и испортить недолго.       Рой тоже улыбнулся. Первый раз в его жизни возникла женщина, и он понял, что хочет… непреодолимо хочет, чтобы она оставалась в ней надолго. — Хочу спросить вас. — О чем? — Вы ведь не уйдете? — А вы не хотите?       Маккена не ответил, лишь грустно сжал губы.       Время шло, и хотя тревога не покидала Роя ни на мгновение, он держался, как только мог. Старался держаться. Энди был счастлив. Стив хранил нейтральное спокойствие, а Ольга улыбалась внутри себя. Контракты предлагали интересную работу, и Рой с остервенением погрузился в нее. Дело с документами парня двигалось медленно, но Маккена настаивал, и делу этому ничего не оставалось, кроме как хоть как-то двигаться. Энди что-то замышлял, не вылезая из клуба, всякий раз стараясь улизнуть от расспросов. Ольга тоже что-то знала, но молчала, стоя на своем намертво как пуговица. Муза, наконец, вышла из запоя, посетила косметолога и теперь красовалась во всем своем блеске. Как ни странно, но Рой не спорил, соглашаясь на все ее предложения. Работа по выставке бурлила на месте. Всякий раз, сделав что-то, Маккена оставался недоволен, считая, что может лучше. Муза посмеивалась, курила лаковую трубку, качая ногой и накручивая на палец медный локон. Ее это даже забавляло. И все бы ничего, но запах временности и неопределенности тонкими струями пронизывал все вокруг. Обострение внутреннего подсознательного нюха заставляло каждого быть настороже.       Отношение Роя к парню незаметно перетекло в какую-то новую форму. Он истекал нежностью, смешанной с приступами животной страсти. Муза тоже находилась в возбуждении. Легкий волнительный румянец ей к лицу. Ее внутренний художник исполнился вдохновением, и Рою оставалась только повторять движения ее пальцев по глади монитора. Крылья получались великолепные, словно Маккена, наконец, постиг, как они должны быть выполнены для мощных торжественных полетов. Энди придерживался жесткого жизненного графика, сбиваясь лишь на внеплановые притязания Роя. Ольге приходилось не сладко. Теперь она готовила каждому из подопечных отдельно. Маккена, правда, пытался есть спортивный рацион Энди, но вскоре оголодал окончательно, разозлился и плюнул.       В студии появился второй пилон. Нет, не китайский, а обычный, но вращающийся. Стив убедил Энди выучиться, как следует на этих двух, а после заняться третьим. Оборачивающийся шест оказался не простой задачей, и мальчишка успел даже пасть духом от собственных неудач. Умный Шон позволил ему и, когда счел уместным, указал на кучу неиспользованных внутренних возможностей. Энди воспрянул и принялся с остервенелым удовольствием копаться в ней, изрядно углубившись. Изыскания обнажили отличные плотные пласты и довольно обширные месторождения.       Отношения Стива и Энди не поддавались систематизации, ибо физическая потребность одного и другого, вызывающая вполне определенное влечение, возникала спонтанно и удовлетворялась так же спонтанно. Ни Стив, ни Энди уже не пытались противостоять этому, потому как постоянный тесный физический контакт на тренировках подавлял их любое сопротивление. Эти феромоны Шона! Они просто липли к мальчишке, притягивались магнитом, наэлектризовывали, требуя немедленно что-то с этим сделать. Энди лишился покоя. Две совершенно непреодолимые проблемы рвали его изнутри. Сказать Рою или нет? Весы решения не двигались с места, словно кто-то намертво приклеил их к равновесию. И он не просто приклеил, а вогнал саморезы, сбив резьбу на шляпках, и теперь было совершенно невозможно с ними совладать. Энди чувствовал, как скользкая плоскость его жизни накренилась, и он с трудом удерживался, чтобы не рухнуть и не разбиться вдребезги. Она висела, покачиваясь над пропастью, и любое, чуть неверное движение могло опрокинуть ее. Он любил Роя. Он любил и Стива, но только по-другому. Эти нити состояли из разных бусин, где ни одна не повторяла другую. Сложно. Очень сложно. Отношения эти, словно корни проросли сквозь цветочный горшок, и теперь нельзя освободить их, не сломав его. — Ну что, — удовлетворенно произнес Шон, — уже что-то. Посмотришь? — Плохо? — недоверчиво поинтересовался Энди. — Я разве это сказал? Ты талантлив, детка. Остальное — дело времени, а при твоей наглой жадности, я бы сказал, небольшого времени. Иди сам погляди.       Энди подошел. Стив включил видеокамеру. — Ну? Что скажешь? — Пахать и пахать, — вздохнул парень. — Даже Господь творил мир за семь дней, а ты хочешь все сразу. Знаешь ли, быстро только кошки родятся. — Я себе напоминаю свинью, застрявшую в кольях изгороди.       Стив расхохотался. — Если бы все свиньи … — Ты успокаиваешь меня. — Я-я-я?! Боже упаси! Солнце, это не в моем стиле. Дядя Стив… — Давно живет на свете, чтобы уже научиться хорошо врать. — Дядя Стив давно живет на свете, чтобы научиться говорить правду. У тебя есть еще восемь дней, чтобы улучшить результат. Напоминаю, у Бога было семь, так что по-любому у тебя преимущество. — Думаешь, смогу? — Что бы я ни думал, все в твоих руках. Я уже чую скорую пенсию. Вот доучу тебя и… — Стоп! Какую пенсию?! Ты забыл, что ли, на кону мой танец с тобой?! Я сделаю это, и у тебя не останется выбора! — А, черт! Я-то наивно полагал, что ты шутишь. — Не шучу, Стив.       Энди не шутил. Шон знал это. — Ну, в общем, я уже давно понял. — Знаешь, о чем я хотел тебя попросить? Давай снимем танец в студии. Мне бы хотелось посмотреть, что за подарок получит Рой. — Логично. Завтра. — Отлично. Ну, я побежал. Мне еще надо успеть сполоснуться. — Понимаю. Секс по расписанию. — По желанию, — улыбнулся Энди. — Мне все это уже напоминает тренажерный зал, — начал Рой, раскидываясь на подушках. — Я уже давно не обходился одним подходом. — Ты, друг мой, трахаешься так, что я удивляюсь, что ты делаешь только два подхода к снаряду. Вообще-то полагается три. — Ты с ума сошел?! Я же тренируюсь не один, и даже не два раза в день! Это кто такое выдержит?! У меня так сердце остановится! — Ну да. Пожилым мужчинам во всем нужна, как ты там, в Мексике сказал? А, рациональная дозировка. Понимаю. Сердце, печень, дыхалка. — Во-во. — Все это так, но не для пожилых мужчин, интересующихся молоденькими мальчиками. Если ты сейчас уже пробуксовываешь, как ты собираешься в сто лет юнцов соблазнять? — Господи! — взмолился Маккена. — Почему ты утаил, когда я его развязывал, что это будет смертельно?! — Ладно уж. Молоденькие мальчики, увлекающиеся пожилыми джентльменами, понимают степень серьезности проблемы и готовы предоставить скидку. — Благодарю тебя, что позволяешь мне пожить еще немножко. — Просто ты мне еще пригодишься. Лет шестьдесят у тебя в распоряжении, а дальше я подумаю. — Наверное, я подпишу контракт, который мне предлагают на Карибах. — Какой контракт? И на каких Карибах? — Я улечу на два-три-четыре дня. — Когда?! У тебя же день рождения через неделю! — Завтра. — Завтра? — Заодно и восстановлю дыхание и сердечную деятельность. Пожилым джентльменам иногда полагается отдых.       Рой улетел. Энди как неприкаянный слонялся по дому. Что-то не то. Как-то не так. — Да что ж вы так маетесь? — не выдержала Ольга. — Не знаю. У меня дурное предчувствие с тех пор, как он улетел. Какой-то обратный отсчет, что ли. — Гоните его! Даже думать забудьте! Это господин Маккена вас заразил. Плохие мысли воплощаются быстрее хороших. Запомните это. Хотите, я вам что-нибудь вкусненькое приготовлю? Сколько можно белками давиться?! — Не. Не хочется. Даже не представляю, как я тогда без него почти два месяца обходился? — Ну, два дня не два месяца. Думаю, как-нибудь выживете. Вы, мальчик мой, прекратите себя изводить. Идите-ка лучше, по шесту полазайте. Там, глядишь и вечер. Ночь пройдет, всего один день останется. Сейчас господин Стивенсон приедет. Смотрите, а то нажалуюсь ему на вас. — Не надо. — То-то, а то совсем раскисли. Куплю вам в супермаркете носовых платков. Того и гляди, расплачетесь. — Знаете, Ольга, не хотите взять выходные? Оплата за эти два дня вычитаться не будет. Хочу сам приготовить ужин к возвращению Роя. И обдумать кое-что надо. — Если вы обещаете, что совсем не скиснете… — Постараюсь.       Ольга поняла, что мальчишке надо остаться одному. Иногда полезно привести мысли в порядок. Ей не хотелось брать выходные. Дома никто не ждет. Никому она не нужна, но Энди просит… — Хорошо. Послезавтра утром вернусь.       Она начала собираться. — Обещайте еще одно. Если я вам понадоблюсь, вы тут же позвоните. — Не беспокойтесь, — улыбнулся Энди. — Я понял. Вы моя служба спасения. Телефон помню. Девять, один, один.       Женщина ушла. Какая-то чужая тишина воцарилась в доме. Она словно ждала, чтобы царственно занять трон. Волнение парня не утихало. Казалось, оно размножилось, заполнив все помещение, и продолжало расширяться, становясь навязчиво-густым. Внутри Энди ковырялись какие-то беспокойные сущности, создавая хаос и панику. Наконец приехал Стив. — Ба! Что с тобой? — Не знаю. У меня какое-то дурное предчувствие. Не понимаю что, но оно меня уже загрызло. — О-о-о! Дитя потеряло маму в супермаркете! Что ж, постараюсь развлечь тебя, пока она не вернется. — Да ну тебя, Стив. — Меня то да ну, но проблемы у тебя, детка. Я, знаешь ли, за шоковую терапию. Поэтому будем выбивать клин клином. Думаю, повышенная доля физической нагрузки тебе не повредит. Стресс как рукой снимает. Проверено. Я принес камеру. Буду снимать грядущее звездное антре. — Твой принцип параллельного невмешательства добьет кого угодно… — Помилуй, дорогой мой. Это безотказный метод спасения утопающих даже в том случае, когда они уже не дышат. Совсем.       Рой спешил домой. Ему посчастливилось обменять билет, и он вернулся несколькими часами раньше. Дома никого. В студии тишина. Энди забыл выключить софит, и он одиноко освещает покинутый шест. На столе камера Стива. Значит, снимал что-то. Что ж. Надо взглянуть. Хотя лень. Наверное, потом. Рою захотелось поваляться минут десять. Он чувствует усталость. Перелеты даются ему нелегко. Да, поваляться, после принять душ и в клуб! И не забыть подарки. Должны понравиться. Стив обожает шелк. Шелковые рубашки — его слабость. И главное - беспроигрышный вариант. Не надо ломать голову, что выбрать. Шону никогда не бывает их достаточно. Та, что купил Рой, просто окажется лучшей. Он не сомневался. Темно-серая или, скорее, цвета мокрого асфальта с розовой отделочной строчкой. Вау! Энди тоже шелк. Тонкий вязаный летний пуловер. Переходящая от бежевого в коричневый гладь. Ему пойдет. Это его цвета. Рой был счастлив. Хорошая сделка, удачный перелет… Снова дома. По сути, Рой не любил уезжать надолго. Студия — его жизнь, где все в одном флаконе, и смесь в идеальных пропорциях.       Маккена разделся, небрежно кинул куртку и рухнул на кровать, а после вскочил. Так неожиданно, будто его ошпарили. Не может быть! Нет! Стив?! Тонкий запах его духов вперемешку с запахом секса. Нет! Это настолько реально, что не может оказаться правдой! Но это так и есть! Сознание Роя перевернулось. Все, что у него было, полетело в пропасть, поочередно разбиваясь в пыль. Он не мог! Или? — Рой! — Стив раскрыл объятья. — Ты с неба, что ли, свалился?! Твой самолет должен только вылетать… — Значит, вылетел раньше. — А ты чего такой мрачный? — Ты же знаешь, я скверно летаю. Да и пилот, по ходу, выбирал самую каменистую дорогу. Все мозги вытряс. А где Энди? — Помчался домой. К твоему прибытию, однако, готовится.       Рой изучал друга. Стив как Стив. Обычный. Ни смущения, ни запинок. — Выпьешь? — И побольше. Все равно надо где-то время убить, раз ты говоришь, что Энди готовится. Как он? — Извел всех. Капризничал все время. Научился у кого-то. Не находишь, у кого? — Это свойственно ему, перенимать что-то от своих учителей. — Учителей? — Я иногда замечаю у него твои привычки. Еще немного, и он превратится в тебя.       Стив напрягся. — Ты это о чем? — Никогда не замечал? Он подражает тебе. — Мне? В чем? — Есть в чем. У него так мило получается. Ладно. Забудь. Скажи лучше, не знаешь, зачем ему десять тысяч? — Какие десять тысяч? — удивился Стив. — Которые он вчера снял с карточки. — С чьей карточки? — Со своей, куда я перечислял ему ежемесячное карманное пособие. Мне пришло извещение. — Но это же его деньги… — Не спорю. Просто интересно. — Хорошо. Отрицать бесполезно. Он кое-что купил. — Кое-что? — Ну да. Он сам тебе расскажет, только не настаивай. — Не представляю, что он мог купить за десять тысяч. — Поверь, оно ему просто жизненно необходимо было. Прости, большего не могу сказать. — Интересная фишка выпадает, не находишь? Все что-то делают мимо меня, словно я пустое место. Тебе не кажется это странным? — Нет. Так бывает. Пойми, на то есть основания… — Не сомневаюсь! Основания должны быть весьма убедительными на такую сумму! — Рой, что ты от меня хочешь?! — От тебя?! Ничего! Все что мог, я уже получил. Предостаточно. — Мне не нравится тон, в котором ты разговариваешь. Если что-то случилось, скажи прямо. — Ничего не случилось. Все нормально. Ладно. Я поехал. У меня есть еще кое-какие дела. — Ты уверен, что все нормально? — Теперь да. Голова трещит. — В клуб приедете? — Посмотрим, если не рассыплюсь раньше. Ты это, не дергай его. Не говори, что я вернулся. Пусть будет сюрпризом, если доберусь до дома раньше, чем он ожидает. — Хорошо. — До встречи. — Я вас жду.       Час ночи. Город уютно дремлет под колыбельную дождя. Сквозь влажную взвесь дрожат огоньки, улыбаются чуть подмигивая. Пахнет прелой травой и разбухшей глиной. Апрель нежится во влажном тумане. Рой пытался открыть дверь ключом, но никак не мог попасть в замок. Занятие это ему скоро наскучило, и он, повернувшись спиной, принялся долбить в нее ногой. — Иду! — раздался веселый голос Энди. – Иду! Рой! — парень бросился навстречу, но тут же отхлынул, определив, что тот мертвецки пьян.       Рой ввалился в гостиную. — Ну привет, детка, — он особо выделил обращение. — Что с тобой?! — Со мной?! А что со мной?! Со мной все нормально. Все отлично. Прекрасно все. Вот с тобой что? Ты вроде не рад?!       Энди не ответил. — Не знаешь, — протянул Маккена. — А я вот знаю.       Он начал подниматься по лестнице, создавая грохот расхлябанной телеги о каменистую дорогу. Оступился, едва удержавшись, чтобы не упасть. Энди поспешил на помощь, но Рой отпихнул его. — Меня, значит, ждешь? Похвально. И давно? Вижу, фундаментально подготовился… — Да что с тобой, Рой?! Ты что-то принял или настолько пьян?! — А тебе не все равно, что я принял?!       Поднявшись в студию, Маккена начал расстегивать куртку, но, как назло, заело молнию, и Рой никак не мог совладать с ней. Он чертыхался, но упорно дергал замок. — Дай помогу, — бросился к нему Энди. — Уже помог. Куда уж дальше? Ну, и как? — Что как? — Как он трахается? Лучше меня?       Маккена уставился на парня. Его взгляд был чужим. Водянистым. Бесцветным. — Не понимаю, о ком это ты! — Не понимаешь?! Все ты отлично понимаешь! Так как он?! — Я не хочу с тобой разговаривать, пока ты не протрезвеешь…       Рой резко вскинул голову. — Я протрезвел! Наконец! Это раньше я был беспробудно глуп и пьян, а сейчас трезв, как никогда! Ну так что, Энди, кто из нас лучше? Хотя не отвечай, могу догадаться! И знаешь что, даже не буду спорить!       Роя развозило. Он выволок откуда-то недопитую бутылку, жадно и часто отхлебывая из горлышка. Энди вдруг стало противно, когда алкоголь полился изо рта на рубашку. Движения смазывались, но Маккена не унимался. Не в силах смотреть, парень решил уйти, но Рой преградил дорогу. — Успеешь. Я даже помогу тебе. Не сейчас. Так что? Убить тебя сразу или выпьешь кофе? — Поговорим позже… — Э, нет! Поговорим сейчас! Кстати, я совсем забыл. Я там тебе подарок привез. Выбирал. Старался.       Маккена схватил пакет и с силой швырнул в Энди. — Не примеришь? Думаю, должно быть впору. И другу твоему… моему тоже привез. Видишь, какой я заботливый? Ну, что же ты стоишь? Достань, посмотри! — Не хочу. Мне не нравится твой тон… — Надо же! Какое совпадение! Представляешь?! Ему тоже не понравился!       Наконец, Рою удалось справиться с курткой. — Ну так что? Может, займемся сексом? Надо же мне взять реванш! Хотя… наверное, уже не имеет смысла… — Рой, прекрати! — Неужели не хочешь?! Странно. Не узнаю тебя. Ты и вдруг не хочешь?! Ты же обожаешь это! А, Энди?! — Не хочу! — Конечно, где тебе хотеть, когда ты по самые гланды перегружен! Но, видимо, придется! Партнер! Ведь за свои деньги я должен получить все самое свежее и лучшее! Не ты ли это сказал?!       Рой грубо схватил Энди за ворот, с силой притянув к себе. Парень почувствовал удушье. — Пусти! — Неужели так противно?! — изо всех заорал Маккена. — Не сомневаюсь! Если бы здесь был Сти-и-ив! — протянул Рой, передразнивая парня. — Отпусти! — Э-э-э, нет! Я тебя из грязи вытащил, я тебя туда же и вдавлю! И давно это у вас?! — Я ничего не буду говорить! — Не будешь?! Что ж, спрошу у него!       Рой потянул его вверх так, что Энди пришлось уже приподняться на мысках. — Разве я не заслуживаю даже честного ответа?! Почему, Энди?! — Полгода, — выдавил мальчишка, когда перед ним уже поплыли темные пятна.       Рой смотрел глазами зверя. Красными. С лопнувшими прожилками. А после с нечеловеческой силой отпихнул парня. Так неожиданно, что Энди не удержался, упал, проскользив еще пару метров по полу. Маккена подскочил, навис над ним. Он почти давил его взглядом. Того и гляди обрушится. — Кофе отменяется! Сейчас я убью тебя!       Он замахнулся, и Энди успел закрыть голову ладонями в ожидании удара. — Почему? — Маккена плакал, упав на колени. Его голос дрожал, давая фальшь на каждом звуке. — Почему, Энди? Я же говорил тебе, кто угодно, только не он! Я же говорил! Я же просил тебя!       Энди лежал, стараясь сильнее зажать уши, чтобы не слышать, но слова Маккены проникали. Мальчишка ощущал его дыхание. Рядом. Почти вплотную. — Я же просил тебя! — голос Роя взмыл вверх, собирая хрипы.       Он тяжело поднялся, не сводя с Энди глаз. Наверное, ждал ответа, но… Сильный удар вырвал из груди мальчишки стон. Кровь брызнула из разбитого носа, нелепо потекла по начищенному ботинку. — Что тебе не хватало, мальчик мой?! Что еще я не дал тебе?! Что еще не сделал для тебя?! Скажи! Я хочу понять! Скажи, почему он?!       Рой метался в трех квадратных метрах, словно они были огорожены непреодолимой невидимой клеткой. В этот момент зазвонил телефон. Дисплей высветил имя Стива. — О! А вот и он! Что ж! Он всегда вовремя! Удивительно даже!       Маккена схватил трубку и швырнул в парня. — Твой любовник! Не ответишь?! И смотри, если не хочешь, чтобы я убил и его, спокойно скажешь, что мы скоро приедем. — Да, — Энди собрал все силы, которые еще можно было собрать. – А, Стив, привет! Ничего с голосом. Подавился. Думал, задохнусь и умру. Рой? Приехал. Он в душе. Да. Все нормально. Скоро будем. Ага. До встречи. Он, кстати, тебе подарок привез. Нет, не видел. Сейчас уже едем. Приготовь мне «Жемчужный водопад». Пожалуйста.       Рука парня дрожала. Он с трудом отключил телефон. — Жемчужный водопад, говоришь? Сейчас я напою тебя сполна! До конца своих дней не забудешь! Искупаешься вдоволь!       Маккена вновь схватил его, потянул вверх. Затрещала ткань. Алые пятна окрасили манжет. Рой походил на растревоженного зверя. Запах крови. Он почти сводил его с ума. Он шипел, обдавая Энди брызгами слюней. Тряс, то приближаясь лицом вплотную, то вновь отстраняясь. Парень не различал слов. Было больно. Холодная хватка обжигала. Энди хотел кричать, но не мог выдавить ни звука. Рой заводился все больше. Смесь наркотиков и алкоголя кипела. Миг просветления, и мальчишка с силой пихнул его в грудь. Тот не удержался, валясь на спину. По цепной реакции полетели софиты, камеры, стойки. Затрещали спицы в зонтах. Эхо падающей аппаратуры покатилось волной, и после наступила тишина. На мгновение. Опрокинулась и впиталась. — Рой! — Энди бросился к Маккене.       Он что-то кричал, стараясь поднять Роя, а тот лишь молча смотрел обезумевшими, остекленевшими глазами. Тело казалось каменным. В его груди зарождался хриплый стон. Он поднимался к горлу, набирая силу рева. — Я оплачу, Рой! — закричал Энди. — Я заработаю! Все до цента! — Моя аппаратура! Вся моя жизнь! Работа! Ты разбил это! Все, что я так любил!       Он растерянно обернулся. Энди никогда не видел такого его лица. Это все равно, что выжить под горным обвалом, когда в первые минуты не можешь осознать, что тебя спасли мгновения и миллиметры. — Верну все, — прошептал парень. Тихо. Едва шевеля губами. — Я буду работать день и ночь. Я…       Но Рой уже не слышал. Волна бешеного гнева нарастала в нем, и он превращался в лавину сорвавшихся камней. Вторую. Которую тянет осевшее эхо. Сквозь рев и грохот Энди различал лишь отдельные всплески слов. Что-то про жизнь. Что-то про смерть. Угрозы. Лавина Роя накрыла его, поволокла к лестнице, беспощадно перемалывая. Энди на мгновение всплыл, когда оказался на площадке между пролетами. Он открыл глаза и увидел, как к нему приближается Рой. Его заносило, и он цеплялся за перила, стараясь удержаться. Парень вскочил и бросился вниз. Он ничего не чувствовал. Ничего не видел. Ничего не понимал. Ему лишь хотелось выбежать из дома, но он вдруг остановился как вкопанный, обернулся и замер. Словно повернулся лицом к смерти. Он ни разу не вспомнил о себе. Аппаратура. Жизнь Роя. Его работа. Его все. Стив… — Я терпел тебя из сострадания! — грохотал Маккена. — Я хотел отплатить за спасение, но то, чем ты отплатил… и сейчас ты исчезнешь из моей жизни! Испаришься! А я останусь со Стивом, потому что он того стоит! Ты же… ты жалкое подобие! Ничтожная карикатура! Если бы я снял тебя на улице, заплатил бы двадцать долларов не больше, и то из жалости. Ты ничего не умеешь! Ничего! Ты даже трахаешься отвратительно! О-о-о! Ты мерзок и жалок! Точно! Вот твое определение! Ничтожество! Ублюдок!       Далее последовали эпитеты, которые не то, чтобы повторить, написать на бумаге стыдно. Рой замолчал на мгновение, опершись о спинку стула, чтобы продышаться. Гнев почти задушил его. Спазмы не позволяли говорить. Энди сжал губы, и лишь бессильно замотал головой, словно старался крикнуть. Не-е-ет! Он сделал шаг навстречу, протягивая руку, но Рой рванулся, схватил стул и швырнул в парня. Боль от удара по ребрам оглушила. Энди не удержался, вскрикнул и упал. Его выбило из реальности. Ну пожалуйста! Покончи с этим, Рой! Прекрати это! — Вон! Вон отсюда! Грязная неблагодарная дешевка! Мне даже руки об тебя марать противно! Увидишь меня в следующий раз, беги! Переходи на другую сторону улицы, ибо попадешься мне на глаза, точно убью! Я дарю тебе твою поганую, ничтожную жизнь! Из жалости!       Маккена грубо схватил парня за ворот и поволок. Разлетелись бусины. Трещала одежда. Рвалась душа, нервы, жилы. Рой дернул дверь и… Энди едва успел подставить руку, чтобы не разбить лицо. Он чувствовал, как шершавый асфальт сдирает кожу, впиваясь наточенными песчинками… Звук, с которым он рухнул, слышался ему грохотом. Хлопок двери отозвался эхом, задребезжал в голове, и после все стихло. Отголоски его проваливались в какую-то бесконечно глубокую щель, превращаясь в шелест. Мгновения каменной мертвой тишины, а после нее, как второй раскат грома еще один хлопок, и брызги в лицо. Куртка… кроссовки… Рой вышвырнул их.       Энди лежал, не двигаясь, словно его выбили из тела, и душа не решается вернуться в искореженный сосуд. Сердце билось в висках. Дождь пропитывал волосы, смешивался с кровью на лице. Размывал. Время затормозило. У него паралич. Лишь капли и удары сердца все еще напоминали парню, что он жив. Как пахнет земля! Прелая. Потная. Освободившаяся от жаркого снежного одеяла. Энди облизал губы. Они разбиты. Десны в хлам. Ноют зубы. Он все еще не решался открыть глаза. Нервно подрагивают веки. Крушение, но ты все еще… Дождь тихонько шуршит о землю. Т-ш-ш. Как тихо. Словно ты один во вселенной, и мир с его звуками сдуло куда-то.       Мальчишка шевельнул пальцами. Слушаются, но движения подернуты дрожью. Попытался встать. Ему показалось, что тело вот-вот осыплется кусками. Наконец, не с первой попытки, Энди удалось подняться на колени. Он почувствовал, что мерзнут босые ноги, холодом обнимает пропитанная дождем футболка. Все как-то медленно. Медленно появлялось осознание. Медленно потекли слезы. Медленно наваливалось отчаяние. Медленно оседали хлопья жизни. Медленно. Очень.       Энди сидел, опустившись между коленей, и смотрел на дверь. Может быть, десять минут, может быть, дольше. Сознания не было. Вместо него зияющая сквозная дыра, и в ней сумасбродный ветер. — Рой.       Так странно звучит слово, а после него еще одно. Еще более нелепо. — Прости.       Энди попытался встать. Боль в груди взорвалась пулеметной очередью. Отозвалась в каждой клетке. Задребезжала. Запульсировала. Парень согнулся и зарыдал. Холодом растеклось прикосновение лба к мертвому мокрому асфальту. Стало страшно. Очень больно. Беспредельно обидно. Энди рыдал, изредка поднимая глаза. Дом плавился в слезах. Дрожал. Захлопнутая дверь. Парень ждал. Мир Роя оставался закрытым. Его собственный мир оставался закрытым. Прошло полчаса. Наверное. Может быть больше. Энди поднялся. Чужие ноги. Бессильные. Едва держат. Полное крушение. Он стоял какое-то время, еще надеясь на что-то. Это что-то не наступило, потому что и не должно было.       Парень с трудом всунул ноги в кроссовки. Завязать шнурки не получилось. Не хватило сил. Куртка такая тяжелая. Пропитана водой насквозь, с нее течет. Оделся. Чуть не потерял от боли сознание. Лицо в крови. Хотел промокнуть рукавом, взвилась боль в локте и на содранной скуле. Из водосточной трубы струйкой течет вода. Очень хочется пить. Энди наклонился, набрал немного в ладонь. Холодная. Ломит зубы. Умылся и побрел прочь. Даже не оглянулся. Слишком тяжело. Слишком далеко. В сотнях километров вдоль памяти. В прошлой, чьей-то чужой жизни.       В кармане двадцать долларов. Промокли насквозь. Банковская карточка для мелких домашних расходов. Два ключа на колечке с брелоком. На одной стороне «Р», на другой «М». На запястье Ролекс за десять тысяч. Вот только стекло поцарапано. Время почему-то течет обратно. Трудно преодолеть. Эскалатор вниз, а оно вверх. * Падение.