Bang bang.

Эггси морщится от лучей солнца и неохотно приоткрывает глаза. Он терпеть не может просыпаться от того, что солнце бьет в лицо. Собственные веки кажутся тяжелой красной пеленой, перед глазами расплываются яркие пятна, когда их открываешь... Сегодня его недовольство исчезает за секунду – именно столько требуется Эггси, чтобы вспомнить, с кем и в каком виде он спит в кровати. Парень широко улыбается и задирает голову, чтобы полюбоваться спящим Галахадом. Похоже, это зрелище никогда ему не надоест. По-крайней мере, ему точно не хватило всех предыдущих сеансов любования. Однако, судя по всему, не одному ему нравится любоваться – Эггси утыкается в улыбку и расслабленный взгляд. – Давно не спишь? – шепотом спрашивает он и коротко целует Гарри в колючий подбородок. – Не считал, – улыбка Гарри становится шире. Галахад на мгновение сжимает его ягодицы ладонью и медленно ведет вверх по позвоночнику. Гэри прикрывает глаза, млея от ласки, по-кошачьи прогибается, подаваясь навстречу, и вжимается в бедро всем своим утренним стояком. Неожиданно он вспоминает, что его просили подождать, а он совсем не хочет, чтобы наставник счел его озабоченным подростком. – Гарри, я ни на что не намекаю, это просто… ну, утро, – смущенно бормочет он, утыкаясь носом в согревшееся за ночь плечо, кожа которого все еще хранила следы швов и изломов постельного белья. Смотреть в глаза не хочется, потому что Гарри сейчас выдаст какую-нибудь искрометную шутку, от которой, возможно, придется краснеть. – Я знаю, – слышит он лаконичный ответ. Эггси нравится по интонациям пытаться определить выражение лица. Сейчас Гарри наверняка улыбается уголками губ, а возможно, и вовсе одними только глазами, и в этом нет даже добродушной, но насмешки. Скорее, это улыбка комфорта, расслабленного утра выходного дня. – Запри дверь, – мурлычет Галахад ему в ухо, касаясь губами кожи. По телу парня прокатывается дрожь. Этот шепот – приглашение. Приглашение и обещание будущих совместных ночей. Нет никакого сомнения, что из больницы они уйдут вдвоем и направятся в дом Гарри. И Эггси отопрет дверь сам, пусть еще не своим ключом, но уже их общим – за все проведенные в этом доме ночи он имеет право считать его таковым. И он сможет устроить наставнику какой-нибудь глупый сюрприз. Ужин или попкорн из микроволновки, дорогущая бутылка вина, на которую он потратит всю зарплату и премиальные за несколько месяцев, и можно будет посмотреть какую-нибудь нелепую, но смешную комедию по телевизору. А днем можно будет срывать короткие поцелуи на работе. Галахад, конечно, будет сопротивляться столь публичной демонстрации их личных отношений, но он обязательно найдет способ убедить того в необходимости этих проявлений неджентльменского поведения. Эггси шлепает босыми ступнями по полу и думает, что микроволновки у Галахада он не видел. Нужно обязательно будет купить. – Охуенная задница, – раздается с кровати, и Эггси просто счастлив, что он сейчас стоит спиной к наставнику, потому что тот не видит его смущения. Он тайком переводит дыхание, берется за замок и небрежно бросает через плечо, возвращая Гарри Харту его собственный ответ: – Я рад, что тебе нравится. Гарри смеется, и Гэри кажется, что у него сейчас подогнутся колени от одного резкого движения, которым Харт сгребает одеяло и сбрасывает его на пол. У него темнеет в глазах от взгляда на изгибы обнаженного тела. Впервые он видит Гарри при свете дня, впервые может рассмотреть все, что ему так давно хотелось увидеть. И ненавистному солнцу, настырно заставляющему по утрам открывать глаза, он сейчас безмерно благодарен за лучи, которые золотят все волоски на теле Галахада. Создается впечатление, что его кожа светится, и в этом свечении растворяется нестерпимая белизна бинтов, которая так иногда пугала Гэри Анвина. – Гарри, – выдыхает Эггси, садясь на край кровати, кладет руку на колено и медленно ведет вверх, приподнимая сверкающие волоски, накрывает пальцами напряженный член и сжимает его так, чтобы ощутить пульсацию крови во вздутых венах. – Эггси, – согласный выдох в ответ звучит хрипло и рвано, голос Гарри прерывается, и на сей раз причиной этому не болезнь, а его прикосновения. Парень завороженно наблюдает, как напрягаются брюшные мышцы, четко прорисовывая рельефный пресс, и ему хочется содрать эти бинты – последнюю преграду между ними. У них все еще будет, у них еще есть время, но Дьявол все побери, как же хочется сейчас! Гарри Харт до боли стискивает его плечо, впивается пальцами так, что короткие ногти ощутимо врезаются в кожу, оставляют глубокий узор из четырех полумесяцев. Он повинуется властному движению, одним махом забирается на кровать, вжимается бедрами в бедра и, удерживая свой вес на руках, склоняется к Гарри: – Ты невозможный, – шепчет парень, не отводя взгляда. – Ты знаешь это, Гарри Харт? – Очень даже возможный, – спокойно возражает наставник и, видимо, в подтверждение своих слов сдавливает его ягодицы, с нажимом проводит пальцами по ложбинке и замирает, внимательно глядя в глаза. Эггси хочется сказать, что он может делать что угодно, он хочет чувствовать эти руки везде, но он просто тихо стонет, склоняясь к губам, обдавая их горячим дыханием. Его ведет от этой невероятной близости, от того, как нежно массируют подушечки умелых пальцев рефлекторно стиснутые мышцы. Нестерпимо хочется опуститься на него всем весом, сплавиться в одно целое, неразрывное, но вся верхняя половина тела, кроме рук, это табу. Стоит немного отвлечься, потерять контроль, и Гарри снова из-за него будет больно. Целуя этот невероятный рот, жадно лаская языком все его уголки, Гэри удерживает эту мысль на грани сознания, и это начинает сводить с ума. - Ты так напряжен… – Гарри разрывает поцелуй первым, медленно очерчивает его губы кончиком языка и интересуется: – Что не так? – Твои раны, – признается Гэри и склоняется к шее, прикусывает тонкую кожу, борется с желанием оставить яркий засос, вместо этого нежно лаская ее губами. – Боже. Эггси явственно представляет, как Галахад хмурится и закатывает глаза в ответ, и этот жест вызван отнюдь не удовольствием от ласк. Парень чуть слышно вздыхает и поднимает голову, смотрит в карие глаза, ожидая увидеть гримасу раздражения, но ошибается – его взгляд встречает улыбка. – Подвинься выше, – Галахад направляюще подталкивает его руками наверх. Эггси с недоумением повинуется. Губы Гарри изгибаются в какой-то невероятно развратной улыбке, он осторожно прикусывает его сосок, от чего парень весь покрывается мурашками, и командует: – Еще выше! Гэри ложится набок, стараясь не пнуть Гарри коленями в ребра, и все еще не понимает, что собирается делать его наставник. – Эггси, ты всегда так туго соображаешь? – лицо Гарри становится серьезным и непроницаемым. Таким же оно становится, когда тот читает ему нотации, и Эггси хмурится в ответ. Что сказать? Что у него мозги напрочь отшибает, когда такой охуенный и возбужденный Гарри рядом? Галахад стискивает его член пальцами и шипит: – Да двигайся ты уже выше, мать твою! – Гарри… – Эггси повинуется, скорее, на автомате. Как привык повиноваться, привык доверять Галахаду всецело; но в голове у него звенящая пустота, среди которой бьется мысль, что не может же он… – А как же "ебать тебя в рот, Гарри?" – Галахад мастерски передразнивает его интонации и ехидно интересуется, проводя языком по головке напряженного члена: – Уже передумал? – Ты псих! – севшим голосом выдыхает Эггси и хватается за спинку кровати. Электрический ток от этого прикосновения – пытка. Сладкая, невозможная пытка, которую хочется повторять до бесконечности. – Мистер Анвин, если Вы не заткнетесь, я Вас выебу прямо сейчас! – Гарри рычит от нетерпения, и от этих звуков все плывет перед глазами. – А швы? – сипло интересуется он, просто чтобы что-то сказать, потому что остановить или разубедить Галахада – это блядская утопия. И меньше всего ему хочется, чтобы это получилось. – Снова зашьют! – отрезает Гарри Харт, заканчивая их нелепый диалог, и Эггси замолкает. Не столько потому, что наставнику будет не слабо исполнить эту угрозу, а значит, его не стоит злить – причина была совсем иной. Просто язык Гарри уже начал настойчиво исследовать его член, и единственное, что может в этот момент парень – стискивать спинку кровати, пытаясь сохранить равновесие. Рот Галахада вытворяет что-то невероятное. Ему совершенно необязательно заглатывать его член до конца, Эггси и так сходит с ума. В его глазах словно мелькают кадры замедленной съемки в фильме, но при этом его мозг фиксирует один кадр за несколько секунд. Картинки, фотографии, движущиеся графические изображения. Гарри, сдавливающий пальцами его член и обводящий языком головку. Гарри, запускающий пальцы в волосы на его лобке. Гарри с его членом во рту, вскидывающий шальные глаза. Гарри, обсасывающий его мошонку, как какой-то блядский чупа-чупс. Гэри не знает, сколько это все продолжается. В первые секунды ему кажется, что он кончит до бесстыдного быстро. Он не знает, где находятся пальцы Харта и что они делают, но знает точно, что так офигенно ему еще не было. Так долго офигенно ему еще не было. Перед оргазмом он честно пытается отстраниться. Галахад только крепче притискивает его к себе, выпускает член изо рта, переводя дыхание, и хрипло шепчет: – Кончить мне на лицо ты еще успеешь. Вот сейчас Гэри краснеет. В следующую секунду он сгибается от оглушающего оргазма, наверное, стонет или хрипит, он не может сконцентрироваться на этом, все его сознание захлестывает волна удовольствия сокрушительной силы. Но лицо его точно напоминает помидор. Непременно. Эггси даже не знает, остается ли он в сознании или балансирует на грани долбаного обморока, но когда он снова осознает свое тело в пространстве, с облегчением понимает, что навалился грудью на спинку кровати, вжался щекой в стену, а не рухнул на Гарри, похерив все их совместные усилия по сохранению швов в целости и сохранности. Он фокусирует взгляд на довольном Галахаде, который только что не облизывается, и готов растечься желе от короткого приказа: – Рукой! – Боже, Гарри, что захочешь, – заплетающимся языком произносит он, сползает ниже по кровати и устраивается удобнее рядом. Эггси чувствует себя пьяным. Слабость, легкое головокружение и бесконечная эйфория. Кажется, что сейчас одним движением можно сдвинуть горы, повернуть реки вспять, и не нужно никакой точки опоры, чтобы перевернуть Землю. Он накрывает пальцами твердый, каменный член, прослеживает подушечками на ощупь рисунок вен, не сводя взгляда с застывшего в напряжении лица наставника и стиснутой до желваков челюсти, и дрочит. Резко и отрывисто, даже, вероятно, немного грубо. Ему хочется быть нежнее, но рваные выдохи Галахада подстегивают его, он не может удержаться, словно это его собственное возбуждение, словно Гарри снова ласкает его. Он склоняется к приоткрытым губам, покусывает их, ловит каждый вздох, чуть слышно стонет, прижимаясь носом к щеке, и погружается в свое опьянение все глубже. Когда Галахад кончает в его ладонь, напрягшись всем телом, Эггси не отводит взгляда от его глаз. Он хочет знать, какие глаза у Гарри во время оргазма, и ему кажется, что оттуда на него смотрит бездна – настолько темнеет его радужка и расширяются зрачки. Впрочем, это может быть обманом зрения или играми его собственного разума, потому что через несколько секунд радужка распадается на теплые осколки темного янтаря, и это напоминает безумно красивую мозаику. И кусочки смальты подогнаны так идеально, что не видно никаких переходов. – Передай мне мое мороженое, пожалуйста. Невозмутимый голос, светские интонации – все это в стиле Гарри Харта. Его Гарри Харта. Мистер Анвин, не будете ли Вы так любезны передать мне розетку с мороженым? Совершенно бесстрастно, будто ничего не было. И только хрипотца в голосе выдает Гарри с головой. – Оно давно растаяло, – напоминает парень, послушно приподнимается на кровати и передает Гарри контейнер с мороженым. – Обожаю растаявшее мороженое, – Харт достает оттуда ложку и несколькими большими глотками выпивает получившийся карамельный коктейль. – Правда? – зачем-то уточняет Эггси. – Чистейшая, – заверяет его Гарри Харт, и Гэри Анвин думает, что никогда не позволит есть ему мороженое на людях – ложечку его наставник облизывает самым что ни на есть похабнейшим образом, даром что от серебра в ней разве что цвет.