Смотри в глаза

Мама позвонила в девять — привычка вставать рано осталась и на пенсии. Это она еще подождала до «приличного» времени первого урока. Правда, меня не напрягали ее ранние звонки; если я просидел всю ночь за картами, то просто отключал мобильный, а городского в квартире и нет: после смерти Саныча убрал — зачем мне? Но сейчас я уже и сам поднялся, так что мама позвонила вовремя, как раз после душа и перед завтраком; под её голос по традиции направился ставить кофе. — Игорь, неужели я на тебя так давила, что понадобилась подобная демонстрация? — это она про Дюху, конечно же. — Ма, лучше один раз увидеть, как говорится… — значит, не зря я его к родителям таскал, сыграл мой мелкий козырь. — Хорошо, — мама вздохнула. — Я постараюсь больше не заговаривать с тобой о детях, но… — в трубке повисла тишина. Понадобилось время подобрать слова? Удивительно. — Мне понравился Андриян. Он хороший мальчик, открытый, доверчивый… — О май гад! — сказал я отчетливо. Причём это она серьёзно говорила. — Да! Но мне не нравится, что ты его каким-то образом вовлек в свои игры. Как ты его вообще нашел? Он же явно не из твоего круга общения? — это точно, не из моего. Мой круг будет сегодня вечером, на покерном турнире в Москве. Кстати, еще билеты надо взять. — Он младший брат моего знакомого, — ответил честно. — И я его ни к чему не принуждал, — почти честно. Помолчал и добавил: — Просто обеспечил рабочим местом, — мама не спросила каким, значит, про то, что Дюха выполняет роль домработницы, она была уже в курсе. Конечно, ей хватило бы и пяти минут расколоть мальчишку. — Мам, его всё устраивает. — Вот это меня и пугает. Андрюша — он… Мы встретились случайно, побеседовали, и он был очень грустный, мне показалось, у него какие-то проблемы, — что старший брат — дебил, например? — И еще, он очень остро реагирует на тебя. Понимаешь? — Нет, — что значит остро? Не разобрал в её словах негативной окраски и из-за этого напрягся. — Всё ты понимаешь! Ты же не случайно именно его привел? Его, м-м-м, склонности слишком видны, чтобы их не замечать. И ты ему нравишься. — Ого! С каких пор ты стала специалистом по вопросам голубых? — А ты считаешь, я за свою сорокалетнюю практику не встречала подобных ребят? Ты, конечно, не помнишь, но был у меня один ученик, похожий на твоего Андрюшу, — я даже не стал спорить с определением «твоего», бесполезно. — Так вот, Миша его звали, он был влюблен в лидера класса, а тот мальчик посмеялся над ним, жестоко, перед всеми, высмеял и унизил… — снова пауза. — И что случилось в результате? — Он выбросился из окна. Удалось спасти, но Миша остался калекой на всю жизнь. Некоторые люди намного ранимее, чем остальные. Пожалуйста, Игореш, не играй с Андрюшей, тебе развлечение, а ему — боль. А вот это мама просто в точку попала. Именно. Мне — развлечение, Дюхе — боль. Но, если вспомнить наше общение досконально, я не был уверен, что он испытывал лишь боль. Было что-то в его глазах, жестах такое… Будто он наслаждался, кайфовал, но по какой-то причине не выказывал открыто удовольствия. Стеснялся? Боялся? Правильно, в общем-то, делал. — Ма, он всегда может выйти из игры. — Это тебе так кажется. Ты заигрываешься, Игорь, а люди — не карты. У них чувства есть, — спасибо, что не добавила: «в отличие от тебя». — Я знаю, сынок, ты не способен на подлость, но будь с ним помягче. — С ним все будет в порядке, — а про себя подумал, что сам уже не знаю, на что я способен. С девушками намного проще во всех смыслах, я умел с ними находить взаимопонимание. Пара комплиментов, цветы, какой-нибудь презент — накатанная дорожка ухаживания была изучена еще в старших классах школы. Я знал, когда они кокетничали, набивая себе цену, понимал значение внешних знаков: томных взглядов, демонстративного закусывания губ и прочей девчачьей хуеты. После знакомства следовала обоюдная и приятная игра на сближение, потом распределение ролей в сексе и снова по накатанной — она трепетная нежная лань, я напористый и властный охотник. Игры, в которые играют люди. Да, Эрик Берн был прав, утверждая, что общественная жизнь по большей части состоит из различных игр, даже, если игроки не подозревают о своих ролях, а интуитивно следуют сложившимся в социуме правилам. Смешно, но почти каждой девочке хотелось сыграть в «беспомощную принцессу в плену благородного разбойника». И я с удовольствием подыгрывал. С кем-то я был мягче — видел, что не выдержат серьезной боли, с кем-то пожестче, но никогда не обманывался, никогда не воспринимал сексуальную покорность за настоящую принадлежность. Как и в картах — не принимал близко к сердцу ни проигрыши, ни победы, лишь оценивал, как очередную задачку для ума. Так и с девушками: поиграли, повеселились, разбежались, когда новизна приелась — сценарий привычный. Мне хорошо, им приятно: все просто, главное, не забывать, что каждая партия имеет свой конец. Со всеми я расставался без обид и претензий. Хорошо — старался расстаться мирно. Некоторые обижались, считая, что надо доигрывать до финала, то есть до «жили они долго и счастливо и умерли в один день». Но вечно тасовать одну колоду я не хотел. А с Дюхой все было непонятно. Он не играл — вот это и сбивало с толку. Словно, сев за стол в покер, он не глядя в свою сдачу, шел all-in, ставил махом все фишки. И это вызывало подозрение, что на самом-то деле у него пара тузов в рукаве, и страшно было ошибиться, подтверждая его ставку. Или он вел какую-то свою партию, в которой были другие правила? Я же не знал, как отличаются брачные танцы геев от общепринятых. Думая привычными мне терминами и образами, я поддерживал разговор с мамой: прослушал краткий пересказ телевизионных новостей с рефреном «Что же будет дальше?»; успел вставить в паузу, что на несколько дней уеду в Москву на покерный турнир; выслушал обязательную порцию советов: «Будь осторожнее, не играй с бандитами!»; пообещал, что буду предельно осторожен, и поклялся под конец беседы, что Андрюшеньку не обижу. Нажал отбой и закурил, думая, что вряд ли сдержу свое обещание насчет Дюхи. Не получалось его не обижать, слишком ярко он реагировал на мои действия, с такой готовностью подчинялся, что невозможно было удержаться от приказов. Чёрт, он будто сам просил меня вести, словно умолял быть твёрже. Пожалуй, впервые я серьезно приказывал кому-то в обычной жизни, не играя в Господина. И мне это нравилось. Да. Задумался настолько, что, почувствовав на своих плечах руки, вздрогнул, не сразу сообразив чьи они. — И насчет кого ты обещал маме, что будешь паинькой? — Света погладила меня по щеке тыльной стороной ладони. — Колючий. Ты меня исколол сегодня, садюга! — Ну ты знала, с кем связывалась, правда? — я подхватил ее за талию и усадил себе на колени, предпочитая не услышать вопрос. — Правда. Но меня напрягает твой «мальчик по вызову», это ведь про него ты разговаривал? — он, похоже, всех напрягал. Только по разным причинам. — Тебе-то что до него? — мне не понравилась её настойчивое стремление вернуть разговор к Дюхе. — Прошлая моя домработница, насколько помню, тебя так не волновала. — Ну как ты не понимаешь? — Светка встала, всплеснув руками, и замерла передо мной, распахнув глаза словно от удивления моей непроходимой тупостью. — Ты же про него ничего не знаешь! А если он украдет у тебя что? — Что например? Эксклюзивную плетку с резной рукоятью? Стразик из анальной пробки выковыряет, приняв его за брильянт? Так он наверх даже не поднимается. А даже и выкрадет, так плаг* ему в руки. У меня из ценного дома только бук, ну за сколько его продать можно? — Игорь, у него же на лице написано, что есть какой-то свой интерес! Ну сам подумай! Зачем обычному парню отрабатывать долг брата? Да если бы мне сеструха только заикнулась о подобном, я бы ее таким лесом послала… — Может, он любит брата больше, чем ты сестру? — Ага, щаз! Явно ищет, чем у тебя поживиться! Вот ты где деньги хранишь, когда в турнирах выигрываешь? — На карте. — Но сперва-то дома! Помнишь нашу фотосессию? — я помнил. Тогда я занял второе место среди «супер-хайроллеров**» местного разлива, и нала у меня дома было достаточно. Я рассыпал оранжевые и синие бумажки по кровати, а Светка в красном кружевном белье играла в Скруджа Макдака, обсыпаясь дензнаками и принимая соблазнительные позы на шуршащем ворохе из купюр. Потом у нас была еще фотосъемка, где Света позировала в шубе, купленной примерно на треть от выигранной суммы, накинутой на голое тело, а после мы на этой шубе… Я хмыкнул, вспомнив, как орала моя сабочка, когда увидела следы спермы на мехе, громче, чем от плети. Но что еще было делать с этим произведением русских скорняков и итальянских модельеров в августе? Только использовать как коврик для траха. Да, неплохо мы тогда «пофотографировались». — Вот увидишь, он только и ждет, когда у тебя появится наличка, чтобы свистнуть! А еще он на меня смотрит очень злобно, чувствует, что я его раскусила! — Свет, не говори ерунды. — Это не ерунда! Я о тебе забочусь, между прочим! А ты мне рот затыкаешь! Никогда меня не слушаешь! Вообще относишься ко мне, как к куску мяса! В кровати это одно, но в жизни мне хотелось бы побольше уважения, — она нахмурила брови и постучала многозначительно красным ноготком по столу. — М-м, как к куску мяса? Я тебя сегодня ночью не дожарил, что ли? — попытался перевести всё в шутку, но Света не оценила и надула губы куриной жопкой. — Вот посмотрим, что ты запоешь, когда он сопрет у тебя деньги. Или вообще квартиру спалит! Пироги он печет! Мозги тебе пудрит! Еще и отравить может. — Всё, закрыли беспредметный треп. Кстати, я как раз уезжаю сегодня на турнир, так что, если выиграю, скоро твои слова и проверим. — Пф-ф! Ты еще пожалеешь, что сразу мне не поверил! Я таких мальчиков-зайчиков за версту вижу! Он перед тобой своей жопой еще не вилял? — Меня утомила эта тема, — сказал спокойно, но Света взглянула на меня и правильно уловила: терпение у меня реально кончилось. — Ты упертый придурок! — отскочила от моей ладони, которой я собирался дать ей по заднице и быстренько скрылась в ванной. — Я краситься, полчаса не ломись! Наивно надеялась оставить за собой последнее слово. Женщина! Дождался, пока она накрасится и затащил её в спальню, где слегка нарушил макияж, заставив сделать минет. Светка попыталась недовольно пищать, что опоздает на очередное собеседование по приему на работу, но недолго, а когда я поставил её к кресту и оттрахал от души, удерживая за волосы, дождался и довольных криков. — Вот для чего женщинам рот — чтобы сосали и стонали, а не глупости языком мели. Согласна? — спросил, когда она поправляла юбку. — С тобой поспоришь, — Света огладила руками грудь. — Ты же не променяешь это, — приподняла ладонями две соблазнительные выпуклости. — На стремные плоские ребра? — Подожди, ты ревнуешь, что ли? К Дюхе?! — Ты, как все мужики, безнадежен! — с чего такой вывод сделала, непонятно. Я отвез её домой переодеться в более офисный вид. Она как-никак претендовала на место офис-менеджера, по-простому — секретарши, в какой-то конторе «купи-продай». В пути видел, что она что-то еще ждала от меня, и, похоже, не пожеланий приятно провести время, пока меня не будет, потому что в ответ она фыркнула и закатила глаза, выходя из машины: — Да уж проведу, не сомневайся! Странная реакция, мы с самого начала договорились о свободных отношениях, я не собирался её контролировать, но почему-то именно сейчас Свету задело такое положение вещей. Неужели действительно приревновала? Вспомнил её претензии уже ближе к вечеру, когда пришел Дюха. Наблюдая, как он раздевается в прихожей, рассматривал его, как в первый раз, но сейчас уже с другим отношением, без раздражения. И отметил синеву под глазами, бледность кожи и общую неуверенность движений. Мама, пожалуй, права, что-то его гложет, какие-то проблемы, ну не на меня же такая реакция? Ладно, вернусь — разберусь. — Я уеду на несколько дней, — смотрел внимательно в его глаза и увидел то, что ждал — не заданный вопрос: «А как же я?», и то потерянно-грустное выражение, которое бывает у оставленных хозяином щенков на передержке. Не зря я его в первую нашу встречу назвал щенком. Тогда хотел оскорбить и спровоцировать, но если проводить аналогии с животным миром, то женщины — все, которых я знал — были скорее ближе к представителям кошачьих. От тигриц до помоечных кошек. Как бы кошка ни была привязана к владельцу, свои собственные интересы она не упустит, и только собаки могут беззаветно любить и оставаться преданными, несмотря ни на что. Так что сейчас, когда мысленно сравнивал Дюху со щенком, скорее делал ему комплимент. Или обманывал сам себя, попав в ловушку его казавшихся честными глаз? Я же никогда не принимал на веру ничего, что нельзя было проверить. А как я мог проверить Дюху? Светкины глупости всерьез не воспринял, но мысль разъяснить его мотивацию в голове засела. — Считай, что у тебя оплачиваемый отпуск, солдат спит — служба идет. Можешь не приходить четыре дня, срок контракта не изменится, — если его держит рядом только долг Пашки и буквы сраного договора, то, когда я вернусь через три дня, а не четыре, как сказал, квартира будет пустой. А если он что-то действительно испытывает ко мне, если я ему нравлюсь, как утверждала мама и кричала моя интуиция, тогда… он будет здесь, будет ждать меня. Или я не досчитаюсь каких-то вещей, если права Света. Кто не рискует и так далее… — Хорошо, — он кивнул, — я понял. До следующего вторника я свободен, — уставился куда-то за моё плечо, неужели так сложно в глаза смотреть? Я даже обернулся посмотреть на что он пялится, ничего там не было интересного: часы в виде бильярдного треугольника с разноцветными шарами на цифрах. — Сегодня только задержись еще, прибери всё наверху, я пока вещи собирал, бардак устроил. А мне уже пора на поезд. — Хорошо, — другие слова закончились?! — В спальню не заходи, там порядок. В гардеробной только, — вторую спальню наверху я превратил в гардеробную. — Ты же не повторишь ошибку жены Синей Бороды? — спросил со смешком, зная, что нехуево его провоцирую именно на то, чтобы сунуть свой нос куда не следует. Более того, делал это намеренно: в спальне я оставил на тумбочке открытый бук — вроде как выключенный, а на самом деле с установленной программой записи, включающейся на движение. Видео автоматически загружалось на ftp-сервер. Мне хотелось увидеть реакцию Дюхи, когда он заглянет в шкаф с игрушками. А то, что любопытство в нем победит, я не сомневался. — Не буду. — Конечно, ты ведь послушный мальчик, да? — Да. Мне… надо встать на колени? Да откуда он такой взялся? Его вопрос вызвал приятную волну внутри, захотелось сказать: «Да! Встать на колени! И открыть рот!», но я удержался: — Не сейчас. Приеду — встанешь. И я узнаю, если ты нарушишь приказ, помни об этом. Ухватил уже привычным жестом за подбородок, вынуждая смотреть в глаза, погладил большим пальцем нежную кожу под ухом, мочка которого тут же заалела. — Про то, что водить сюда никого нельзя, надо говорить? — он замотал головой. — Да, в гостевой, — чуть не сказал «в твоей», — комнате, я денег на столе оставил. Ну мало ли, Фейри закончится, продуктов купить, на дорогу. Это не только на сейчас — вообще. Закончатся скажешь. Понял? — кивнул. — Вроде всё. Не скучай. — Хорошо, — бля-а! Подхватил сумку и вышел, мне еще до Московского вокзала добираться, а времени до поезда оставалось в обрез.