***
Блэйд с трудом продрал сонные глаза, перевернулся на спину, радуясь тому, что умный датчик из-за отсутствия движений в комнате приглушил весь свет, и лениво поднес к лицу запястье с настойчиво вибрирующим Эм Эф У. Пропущенный вызов и гневное сообщение от босса. Киллер устало закатил глаза. Чертов Огава. Даже поспать нормально не дает. Послать бы его куда подальше, но, увы. Пока еще слишком рано. Блэйд прочел сообщение, требующее немедленного выхода на задание, и с вымученным вздохом прикрыл глаза тыльной стороной ладони. Кажется, из-за невидимой угрозы в лице Тристана Огава начинал стремительно превращаться в одержимого параноика, вздрагивающего и нервно оборачивающегося от каждого шороха. Если так пойдет и дальше, то кто-нибудь в скором времени непременно воспользуется случаем и столкнет его дряблый зад с трона короля преступного мира. Впрочем, подобное положение дел было и Блэйду, и Тристану только на руку: новый король навряд ли удостоит их своим вниманием. Тристан... Перед прикрытыми глазами ясно предстал яркий образ их утреннего родео. Разгоряченные, мокрые от пота тела сливаются в неистовом экстазе... Тристан запрокидывает голову, обнажая соблазнительную шейку... приоткрытый рот жадно ловит воздух... черные ресницы подрагивают, а... Блэйд облизнул пересохшие губы, чувствуя, как ему снова становится невыносимо жарко. Вот ведь маленький дьяволенок! Способен возбуждать даже тогда, когда его нет рядом. Киллер шумно выдохнул, отгоняя непрошеные мысли. Пока что он был не готов на новые подвиги: все тело с непривычки противно ныло, а натертый член ощутимо побаливал, коря своего хозяина за ненасытность. А еще... а еще нестерпимо хотелось курить. Не меняя положения, Райвал кое-как вслепую нашарил в прикроватной тумбочке пачку дорогих сигарет и зажигалку, которые так любезно поместил сюда персонал отеля. Губы неторопливо обхватили фильтр, и большой палец привычным движением откинул крышку прямоугольной зажигалки, где на блестящем металле красовался выгравированный скорпион со вскинутым хвостом – герб их жестокой страны. Делая вожделенную затяжку, Блэйд с легким недовольством подумал о своем любовнике. Разве не жестоко было вот так вот оставить его в полном одиночестве на невероятно широкой кровати? И что он должен после этого думать? Если бы ненасытный дьяволенок не заездил его до полусмерти, киллер наверняка смог бы его уговорить, использовав все имеющееся у него очарование. Но, увы. Этот раунд был безнадежно проигран. А ведь Блэйд так ненавидел, как засыпать, так и просыпаться в одиночестве после полной страсти ночи (хотя в данном случае страстным было как раз утро), когда некого было обнять, прижать к широкой груди, с сонной улыбкой зарыться носом в шею и мягко поцеловать где-то за ушком. Да, успешному киллеру вовсе не чужда была романтика. Со своим бывшим парнем он часто валялся в постели до полудня: иногда они просто обнимали друг друга в полудреме, наслаждаясь теплом разморенных тел, а порой принимались дурачиться, оставляя сквозь сонный морок на коже размазанные поцелуи. Если же после бурной ночи у обоих партнеров оставались силы, то Блэйд занимался со своим любовником неспешным, полным романтической нежности сексом. Это были чудесные моменты, моменты, которые он бы хотел разделить с Тристаном. После их страстного родео он понял, что не хочет видеть рядом с собой никого другого. Этот парень, ему нужен только этот парень. И дело даже не в невероятном сексе. Просто... просто Тристан особенный. Хоть Блэйд пока и не мог объяснить, чем именно, он твердо осознавал, что готов последовать за ним хоть в саму Преисподнюю. Киллер выпустил в потолок облачко сизого дыма и усмехнулся, наблюдая, как оно, извиваясь, постепенно растворяется в воздухе. А ведь они с Тристаном знакомы меньше суток. Тут он бросил поспешный взгляд на циферблат дорогих часов, стоящих на прикроватной тумбочке. Стрелки показывали одиннадцать вечера. Да, меньше суток. И причем большую часть их знакомства они неистово трахались, словно пара обезумевших кроликов. Он практически ничего не знает о загадочном парне, якобы сбежавшим со знаменитой Свалки, а уже безоговорочно готов ради него пройти через огонь, воду и медные трубы. Такое с Блэйдом происходило впервые. Тут мужчина затушил докуренную сигарету о пепельницу, стоящую все на той же тумбочке, и задумчиво пожевал нижнюю губу. А может быть, дело все-таки в сексе? Ведь ни один здравомыслящий человек не захочет после сочного жаркого с подливой возвращаться к жесткой солонине. Сейчас он околдован мастерскими умениями куртизана-ассасина, но потом, когда навеянные чары спадут... Блэйд потер лицо ладонями. И чем он только себе забивает голову с утра пораньше! Точнее, с вечера. И ведь он пустился во все эти философские думы вовсе не потому, что на самом деле переживает за искренность своих чувств. Он просто боится встать с кровати, заглянуть в гостиную и обнаружить там пустоту. Возможно, Тристан просто использовал его, а затем, разочаровавшись, передумал и сбежал. Страшно, Блэйду было так страшно заглянуть за угол, что он принялся отвлекать себя глупыми размышлениями, чтобы только оттянуть неизбежный момент – в конце концов, не может же он пролежать на этой кровати целую вечность. Хватит, старик! Не превращайся во влюбленного младшеклассника! Поднимай свою задницу и дуй в душ, а то Тристан точно от тебя сбежит, если ты предстанешь перед ним во всей красе. Кое-как приободрив себя, Блэйд встал с кровати и направился в ванную, стараясь не смотреть в зияющий проем гостиной. Пока он отмывал вспотевшее тело и приводил себя в божеский вид, окончательно проснувшийся разум подкинул своему хозяину безумную идею: а что, если Тристан отказался лечь рядом из-за рефлекса, который часто прививают себе киллеры-одиночки или киллеры-параноики. Рефлекс, способный защитить их от подкравшейся опасности, когда тело погружено в глубокий сон. Бред, конечно, потому что сейчас подобное почти никто не практикует, но если учесть прочие странности Тристана, все эти его временные убежища да еще и нелепая просьба сначала окликнуть, прежде чем заглядывать в гостиную... Надо будет все же проверить эту догадку. Если... если парень, конечно, еще в номере. Так! Хватит на себя накручивать! Разумеется, он здесь. Где же ему еще быть? У них ведь заключен выгодный договор, да и он сам признал, что Блэйд в постели весьма неплох, так что нет причин для беспокойства. И все же киллер нервничал. С порога ванной ему был виден диван в гостиной, тот самый диван, на котором должен был спать его любовник. Мужчине потребовалось невероятно много сил, чтобы заставить себя туда посмотреть. Отчаянный взгляд скользнул по утопающему в тенях мягкому ковру, запнулся о кресло, пробежал по стеклянному столику, метнулся вперед и... Он действительно был здесь. Не потрудившись раздеться, Тристан вольготно развалился на диване, согнув одну ногу в колене, а другую беспечно свесив с края. Красные волосы растрепаны, глаза закрыты, ресницы чуть подрагивают, а грудь мерно поднимается в такт глубокому дыханию. Он кажется таким спокойным, таким расслабленным, что хочется подойти, погладить его по щеке, заправить непослушную прядь за ушко, запечатлеть невесомый поцелуй на чуть приоткрытых губах. Сжимающие Блэйда стальные тиски беспокойства ослабили свою хватку, уступая место накатившему облегчению. Он здесь, он никуда не ушел. Хотелось поддаться порыву и приблизиться, чтобы убедиться, что это не мираж, не галлюцинация, а потом несколько долгих минут любоваться спящим возлюбленным, запечатлевая в памяти это хрупкое мгновение. Однако, как опытный киллер, Блэйд видел, что вся эта расслабленность обманчива, она подобно зарывшемуся в песок скорпиону – перед глазами лишь спокойная песчаная гладь, но стоит наступить не туда, как тут же вскинется подвижный хвост и смертоносное жало вопьется в кожу, впрыскивая обжигающий яд. Блэйд с трудом заставил себя оторваться от умиротворяющей картины. Разумней всего было бы сейчас воспользоваться советом своего любовника и окликнуть того по имени, а затем войти в гостиную, но... Но после встречи с этим парнем киллера так и тянуло на всякие безумства. Он решительно пересек спальню, взял в руки стоящий в углу изящный торшер и осторожно двинулся к дверному проему. О, боги! Что же он творит! Если бы кто-нибудь из знакомых его сейчас увидел, то точно бы решил, что Райвал свихнулся. Но он просто не мог упустить такую возможность. С самого детства Блэйд мечтал увидеть этот знаменитый рефлекс в действии. Он видел столько фильмов, слышал столько рассказов! К тому же в исполнении Тристана это будет вдвойне волнующе. Вряд ли кто-то еще сможет похвастаться, что видел невероятный рефлекс в действии и смог после этого выжить. Пригнувшись, Блэйд осторожно выглянул из-за угла, готовый в любую секунду нырнуть обратно, а затем стал неспешно выводить из укрытия несчастный торшер. Все случилось настолько быстро, что киллер даже не успел ничего понять. Он едва выдвинул мишень наполовину, когда резная золоченая ножка чуть слышно зацепила стену. И тогда... тогда Тристан, словно притаившаяся в траве гадюка, внезапно распахнул глаза, стремительно извернулся на диване и отточенным движением метнул вперед блестящий нож. Лезвие с поразительной точностью воткнулось в обшитый бархатом плафон, уйдя в него по самую рукоять. Блэйд так и замер с пронзенным торшером в руках. Невероятно! Просто невероятно!***
Из ненавистного, повторяющегося почти каждую ночь сна, его вырвал какой-то подозрительный шорох. Приглушенные посторонние звуки до спящего разума доносились и раньше, но они были слишком далекими и распознавались как безобидные. А этот... этот едва слышный шорох раздался слишком близко. Разум все еще спал, но отточенный годами рефлекс сработал безукоризненно. Неосмысленный взгляд за долю секунды наметил расплывчатые очертания цели, а рука, выхватившая из рукава нож, довершила все остальное. На Свалке ему часто приходилось просыпаться подобным образом, но по большей части из-за осмелевших крыс, решивших вторгнуться в его убежище в поисках съестного. В городе же такие случаи происходили реже, но... Выпутавшись из остатков разорванного сна, Тристан обнаружил себя сидящим на диване в оборонительной позиции. Взгляд карих глаз был устремлен на продырявленный плафон дорогого торшера и державшего его Блэйда, на лице которого застыла смесь восхищения и неверия. Не в меру любопытный киллер сейчас выглядел так забавно, что Тристан не смог сдержать приглушенного смешка. Да, такого он от него не ожидал. Экспериментатор хренов! Ему крупно повезло, что в качестве цели был зафиксирован несчастный торшер, а не его выглядывающее из-за угла лицо. Было бы действительно прискорбно так быстро потерять столь полезного партнера. – Решил самоубиться? – Просто хотел проверить, так ли круто это выглядит в действительности, – Блэйд широко улыбнулся и поставил продырявленный торшер на пол. – Знаешь же, как в фильмах любят все приукрашивать. Киллер вытащил из плафона застрявший нож, оценивающе повертел его в руках, проверил баланс на пальце, а затем кинул его обратно владельцу. Тристан без труда поймал свое оружие и спрятал его обратно в рукав. – Кстати, превосходная реакция, – похвалил любовника Блэйд, проходя в гостиную. – Поразительная глупость и отсутствие чувства самосохранения, – насмешливо ответил ему Тристан, откидываясь на мягкую спинку. – Не перестаю удивляться, как ты умудрился дожить до тридцати. – И тем не менее, оно того стоило, – довольно отозвался Райвал и взял со столика у двери изящный телефон в форме скорпиона. – Надеюсь, ты не против позднего ужина? Есть какие-нибудь предпочтения? – Бери на свое усмотрение. Я всеяден, – сладко потягиваясь, отмахнулся парень. Замудренные названия здешних блюд он даже не пытался запоминать, поэтому если оказывался в ресторанах и тому подобных заведениях, всегда предоставлял выбор партнеру или просто тыкал в первое же попавшееся слово. Свалка научила его есть все без исключения, так что он был рад любой пище. Пока Блэйд диктовал в трубку заказ, постоянно сверяясь с какой-то бумажкой, что валялась рядом с телефоном, Тристан снова прикрыл глаза, собирая воедино разрозненные мысли. Он не слишком жаловал столь сумбурные пробуждения: после них всегда приходилось отводить несколько долгих минут на то, чтобы вновь стать самим собой. Да еще и этот проклятый сон. Тристан не знал, почему ему все время снится бесконечный коридор с начерченным на стенах пульсом, чьи-то отдаленные голоса, белый свет. Может быть, это было связано с тем провалом в памяти, который он заработал после того, как попал в город. Последнее, что он помнил, это впивающиеся в кожу дротики, немеющее тело и грязный асфальт какой-то подворотни, а после... после была лишь сплошная беспросветная тьма, будто кто-то старательно замазал все черным маркером. Тристан отчетливо осознавал, что между тем воспоминанием и следующим прошло какое-то время, довольно долгое время, время, которое грубо вырвали из его памяти, оставив лишь зияющую дыру, да четко отпечатавшиеся в голове слова: "Ты должен принимать "Забвение". Два раза в неделю. Иначе – смерть". Когда же он очнулся после чернильного забытья в очередной грязной подворотне со странным посланием в голове, то едва было не поддался панике. Он не знал, где он, что с ним произошло, жив ли он вообще. В голове царила сумятица, мысли разбегались, словно тараканы, а тело отказывалось подчиняться. Он то и дело пытался прикоснуться к той зияющей дыре в сознании, чтобы понять, чтобы найти ответы на терзающие его вопросы, но при каждой такой попытке голова взрывалась чудовищной болью, будто в развороченную рану вгоняли раскаленный гвоздь. Чтобы вконец не лишиться рассудка, парню пришлось оставить тщетный штурм покалеченного сознания. Вместо этого он занялся непослушным телом, отчаянно силясь поднять его на ноги. Он не привык быть таким беспомощным. Сейчас, в подобном состоянии его мог бы прикончить и ребенок. А ведь он не мог умереть. Он должен был выжить! Выжить любой ценой! Прошло много времени, прежде чем Тристан смог подняться на ноги, однако стоял он на них все равно неуверенно, поэтому парню пришлось брести в полузабытьи по незнакомым подворотням, все время хватаясь рукой за грязные, щербатые стены. Он не знал, куда шел, все вокруг было словно в тумане. Тристана вели выработанные за годы на Свалке инстинкты, а в голове то и дело всплывали обрывки заученных правил. "Нельзя... Оставаться на месте нельзя... Идти... Убежище... Держаться теней... Бесшумно... Убежище... Переждать... Сэм..." Однако время от времени среди этих бессвязных клочков настойчиво вклинивались те три коротких предложения, которые ему оставили вместе с черной дырой в сознании. "Ты должен принимать "Забвение". Два раза в неделю. Иначе – смерть". Откуда-то он знал, что такое "Забвение", как оно выглядит и как ему его следует принимать, а еще знал, что один экземпляр этой гадости находится у него в нагрудном кармане. Тогда он думал, что выдолбленное в мозгах послание – чушь, попытка им манипулировать или еще что-то в этом роде. Хоть он и чувствовал себя весьма и весьма скверно, но помирать явно не собирался, а потому и гадость вливать внутрь даже не планировал. Однако потом, после того, как случился первый приступ и Тристан очнулся через пару дней с новым черным пятном в сознании, он переменил свое мнение. Помимо пятна парень приобрел еще пару серьезных ран, которые при более скверном стечении обстоятельств могли стать смертельными. О своих приключениях в беспамятстве он мог лишь строить догадки, и ни одна из этих догадок его не устраивала. "Забвение"... Только "Забвение" было способно отгонять накатывающие приступы и позволять Тристану оставаться хозяином своего тела и разума. Наркотик не причинял ему никакого вреда, не оказывал дурного воздействия, поэтому парень принял этот факт, смирился с ним за неимением иного выхода. Сначала все шло более-менее гладко: приступы приходили, словно по часам, два раза в неделю, но потом их периодичность начала постепенно сбиваться. Они начинали беспокоить его все чаще и чаще, пока в конечном итоге не стали хаотичными. Он мог то обходиться без "Забвения" целых два дня, то был вынужден глотать по три дозы за сутки. Подобное положение дел Тристану совсем не нравилось, но как его исправить, он даже не представлял. Помнится, кто-то говорил ему про больницы, докторов, к которым нужно обращаться, если тебя что-то беспокоит, но парень даже помыслить не мог, чтобы добровольно отдать себя в руки незнакомым людям, способным сделать с тобой все, что им только заблагорассудится. Нет, лучше уж он справится со своей проблемой самостоятельно. Он будет заливать проклятые приступы "Забвением", давить их своей силой воли... Он не даст себя так просто сломить, он победит... Победит, потому что не имеет права умереть...