Tristan

Вымотанный тяжелым днем и обрушившимся на него горем, Тристан уснул ближе к утру. Ему снилась его прежняя, нормальная жизнь, где он вместе с мамой и папой жил в небольшом, уютном домике в центре приветливого городка. Однако насладиться безмятежными снами мальчику не позволил далекий рев рога, оповещающий об окончании кровавой охоты. Тристан приоткрыл опухшие от слез глаза, пытаясь понять, где он и что вообще происходит. Вокруг было еще темно, но жесткий пол под боком вместо мягкой кровати и затхлый воздух говорили о том, что он находится вовсе не в родном доме. Мальчик поморщился, все его тело ныло, горло болело, а желудок сводило от голода. Он неуклюже попытался подняться, чтобы разыскать мать, но тут перед взором всплыли кровавые картины ночной вылазки. Сердце в груди болезненно сжалось, а слезы защипали глаза. Ее больше нет. Он остался один, совсем один в этом жестоком и неприветливом мире, где необходимо убивать, обманывать и совершать тому подобные подлости, чтобы выжить. Тристан подтянул ноги к животу и обхватил себя руками, пытаясь сделаться маленьким и незаметным. Проснувшееся вместе с ним горе вновь принялось душить мальчика. Голод и жажда отошли на второй план, уступая место более сильному чувству. - Уже проснулся? - прогнившие половицы скрипнули под тяжелыми сапогами Сэма, который пришел навестить осиротевшего ребенка. Однако его гость даже не повернул головы, продолжая тихо всхлипывать на грязном, отсыревшем полу. Мужчина остановился посреди заваленной обломками комнаты и внимательно посмотрел на маленький, подрагивающий от рыданий комочек. Его лоб прорезали глубокие морщины. У паренька была целая ночь для того, чтобы выплакаться, а он все никак не успокоится. В этом месте плаксы долго не задерживаются, да и разве можно так бездумно разбрасываться жидкостью, которой и так дефицит? Чем больше Сэм смотрел на мальчишку, тем сильнее его грызли сомнения о правильности своего поступка. Такой слабак не справится. Наверное, все-таки лучше было оставить его там, но... Сэм отчетливо вспомнил отважную женщину, которая до последнего вздоха молила о своем сыне, и грустно улыбнулся. Даже после двух лет жизни в этом прогнившем месте он так и не смог до конца убить в себе человечность. Когда-нибудь это его, определенно, погубит, но мальчик еще мал, поэтому из него можно сделать того, кто не сломается, кто выживет всем назло и, возможно, даже сможет покинуть Свалку. Дети ведь быстро учатся, главное только вовремя поставить его на верный путь. - Поднимайся и вытри слезы, твое время на оплакивание матери уже истекло, - скомандовал Сэм, хромая к прислоненному у облупившейся стены трехногому столику, поверхность которого была покрыта толстым слоем пыли. - С этого дня ты должен забыть, что такое слезы. Запомни лишь то, что слезы - это влага, а так бездумно терять влагу на Свалке непозволительно! Всхлипывания Тристана стали тише, но головы он все равно не повернул. - Тебе повезло: недавно был дождь и у меня остался небольшой запас воды, - продолжил бывший военный, ставя на столик маленькую пластиковую бутыль с водой. - Жаль, что того же я не могу сказать и о еде. Вчера я успел добыть одну коробочку, но в ней оказались только лекарства, которые мы сегодня пойдем менять на еду. Тристан снова не ответил. К чему ему теперь еда и вода, если мамы больше нет? У мальчика не было никакого желания продолжать жить, особенно в таком омерзительном месте. Сейчас он хотел лишь одного: чтобы его оставили в покое. Только вот Сэма этот расклад совсем не устраивал. Он не собирался целый час уговаривать мальчишку. Бывший военный, хромая, подошел к Тристану, сильной рукой схватил за шкирку и поднял на ноги. Покрасневшие от слез глаза гневно сверкнули, а рот сжался в тонкую линию. Сейчас осиротевший мальчишка напоминал Сэму дикого волчонка. Тристан мотнул головой, и грязные темные пряди упали ему на глаза, скрывая половину лица. Сэм усмехнулся. Ничего, в армии он еще и не таких людьми делал. - Твоя мать погибла ради того, чтобы ты жил, - голос мужчины сделался грозным. - Она была сильной женщиной, я таких уважаю. И знаешь, она вполне могла бы здесь выжить, одна, без отягощающей ноши в виде ребенка. Но между своей и твоей жизнью она выбрала твою. Так не будь эгоистом, не делай ее жертву напрасной! - Тристан вздрогнул, словно ему отвесили хлесткую пощечину. - Ради нее ты теперь должен выживать любой ценой. Неважно, как тяжело тебе будет, но с этого момента в любой ситуации ты обязан думать только о своем выживании. А теперь выпей воды, но не слишком много, а потом мы отправимся в одно место, которое поможет тебе закрепить урок. Тристан шумно сглотнул. Не поднимая головы, он неспешно проследовал к столику и взял бутылку дрожащими руками. Наверное, Сэм прав, но ему все еще тяжело, очень тяжело. Мальчик чуть приподнял голову и посмотрел на свое размытое отражение на бутылке. Грязный, растрепанный, жалкий и бесполезный. Лучше бы он умер, а мама осталась жить. Тристан почувствовал, как к горлу снова подкатывает колючий комок. Он быстро сморгнул слезы и, открутив крышку, жадно присосался к бутылке. Вода! Прохладная и такая живительная! Тристану показалось, что ничего лучше он в своей жизни еще не пил. Однако и это удовольствие у него быстро отобрали. Он успел опорожнить только треть бутылки, как Сэм выхватил ее прямо из рук и завинтил крышку. - Хватит, воду нужно экономить, - жестко сообщил он, убирая в потрепанный армейский рюкзак манящую бутылочку, за которой жадно следили карие глаза Тристана. Ему было мало, очень мало. Он ведь так давно не пил и не ел! - Идем, - не обращая внимания на голодный взгляд мальчишки, скомандовал Сэм и направился к висящей на одной петле прогнившей двери. Особого выбора у Тристана не было, поэтому он последовал за своим спасителем. Только вот особой благодарности он к мужчине не испытывал. Тристан злился на него за слова, попавшие в цель, за отобранную воду, за прерванное оплакивание погибшей матери и за само спасение в целом. Он хотел быть вместе с матерью. Однако вслух мальчик ничего не сказал. Он молча плелся за Сэмом через разрушенную квартиру, потом проследовал вниз по осыпающейся лестнице на загаженные улицы Свалки. Тристан старался не смотреть по сторонам, он опустил голову и убитым взглядом скользил по разбитой дороге под ногами. Сегодня царящее в трущобах зловоние уже не казалось ему таким невыносимым, хотя и особого восторга тоже не вызывало. Неужели он со временем привыкнет к нему и вообще перестанет замечать? Мальчика передернуло. Ему было тяжело представить место хуже этого. Разве его мать могла желать сыну подобной жизни? Тристан тихо вздохнул, мысли о маме снова ввергли его в глубокую печаль. Он так погрузился в нее, что даже не заметил, как наступил в кровавый след от трупа, который протащили здесь совсем недавно. Красная полоса тянулась по грязному, покрытому трещинами и рытвинам асфальту, а затем внезапно сворачивала в проулок между двумя разрушенными до основания зданиями. Туда свернул и Сэм, увлекая за собой мальчика, который по-прежнему ничего не замечал вокруг себя. Тристан не знал, сколько они шли и где в конечном итоге оказались. Когда его провожатый вдруг остановился, он врезался в его широкую спину и чуть не упал на землю. Столкновение вернуло мальчика в реальность, оттеснив терзающие его тяжелые мысли на задний план. В ноздри Тристану тут же ударил невыносимый тошнотворный смрад, он поспешно прикрыл нос руками и растерянно завертел головой. Они вышли на пустырь у окраины трущоб, откуда за руинами старых домов вдалеке виднелся чахлый на вид сетчатый забор, за которым начиналась безжизненная пустошь. Этот забор являлся открытой насмешкой над томящимися здесь пленниками. Пленители будто хотели этим сказать: вон ваша свобода - дерзайте. Однако каждый знал, что за пределами трущоб их ждет неминуемая гибель от жажды, голода и кусачих скорпионов. Скорпионы были самым страшным приговором: их укус убивал медленно и мучительно, сводя жертву с ума в течение нескольких дней. Именно поэтому желающих попытать счастье за сетчатым забором среди пленных не находилось. Но зачем они пришли сюда? Что Сэм хочет ему показать? Взгляд Тристана заметался по пустоши, параллельно пытаясь отыскать и причину невыносимого зловония, которое зло щипало ему глаза и норовило проникнуть поглубже в горло, чтобы вызвать рвоту. Кругом разбросан мусор, кое-где виднеются крысиные трупы, а еще странные кровавые полосы, тянущиеся к пересекающей пустошь широкой траншее, которую мальчик заметил только сейчас. Нехорошее предчувствие тотчас скрутило ему живот. - Я обещал тебе кое-что показать, - холодным, словно сталь, голосом нарушил молчание Сэм, а затем, крепко схватив Тристана за плечо, потащил его к траншее. По мере приближения к ней невыносимая вонь начала заметно усиливаться. Тристан уже догадался, что увидит там, и лишь одна мысль об этом вселяла в него всепоглощающий ужас. Он попытался упереться ногами в высохшую, щербатую землю и хоть как-то освободиться от железной хватки, но ничего не получилось. Зловонная траншея неумолимо приближалась, заполняя все вокруг едким смрадом разлагающихся тел. Тристан закашлялся и сморгнул навернувшиеся на глаза слезы. - Смотри! - приказал Сэм, останавливаясь на краю траншеи. Его руки еще крепче сжали хрупкие плечи мальчика, дабы пресечь любые попытки к бегству. Бывший военный знал, что поступает жестоко, но иначе на Свалке нельзя. Тристан замотал головой, изо всех сил борясь с нарастающими приступами тошноты. Однако его взгляд против воли все же скользнул по траншее, и мальчика парализовал неведомый доселе ужас. С широко распахнутыми глазами он взирал на сваленные в кучи трупы разной степени разложения, по которым с тихим писком сновали толстые черные крысы. Те трупы, что лежали сверху были самыми свежими, некоторых еще даже не успело коснуться гниение, но не крысы. Тут и там на мертвых телах виднелись разорванные острыми зубками глубокие раны. Сначала крысы выгрызали у них глаза, а затем принимались прогрызать живот, чтобы добраться до внутренностей. Пораженный до глубины души, Тристан беспомощно скользил взглядом по изувеченным телам, разворочанным внутренностям, растянутым длинными лентами кишкам, копошащимся в старых трупах белым червям, и не мог поверить, что это не страшный сон, а ужасающая действительность. В этот момент одна жирная крыса с громким писком прогнала своего сородича, чтобы занять более выгодное место у одного из свежих мертвецов, и Тристан рефлекторно повернул голову в ту сторону. Взгляд зацепился по знакомому до боли платью растерзанной крысами и пулями женщины. Мальчик побледнел, чувствуя, как подкашиваются его ноги. Нет! Мама! Его мама лежала на вершине одной из куч, словно изломанная кукла, вся в крови и грязи, с выгрызенными глазами и разорванным животом, из недр которого виднелись черные спинки крыс со вздыбленной мокрой шерстью. Голова женщины была повернута в сторону обомлевшего сына, и ее пустые черные глазницы, обрамленные кровавыми подтеками, казалось, смотрели прямо ему в глаза. По щекам Тристана покатились слезы, он замотал головой и попытался вырваться, но Сэм держал парня крепко. - Смотри! - повторил он свой приказ. - Смотри туда и хорошенько все это запомни. Все еще хочешь умереть? Хочешь присоединиться к ним? Хочешь лежать рядом? Отвечай! - он встряхнул мальчика, одной рукой насильно поворачивая его голову в сторону заполненной смертью траншеи. - Каждый из них хотел жить, каждый боролся и каждый с удовольствием поменялся бы с тобой местами, но, увы, им не повезло, чего нельзя сказать о тебе! А теперь смотри на них и хорошенько запечатли в своем сознании эту картину. Каждый раз, когда тебя будут посещать подобные мысли, закрывай глаза и вспоминай эту траншею. Если ты сдашься или проявишь слабину, то окажешься там! Чтобы этого не произошло тебе необходимо выжить, выжить любой ценой! Цепляйся за свою жизнь, отныне она для тебя важнее всего, что только может быть на свете! Чтобы выжить в этом жестоком месте, тебе необходимо навсегда забыть о таких человеческих чувствах, как любовь, привязанность, жалось, чувство справедливости, гнев, гордость. Они делают тебя слабым, а на Свалке для слабых только одно место и оно сейчас прямо перед тобой. Твоя мать погибла из-за любви и привязанности к тебе, ее погубили именно эти чувства, которых у тебя не должно к кому-либо возникнуть. Как только появляются эти чувства, то ты становишься уязвим и враги этим пользуются! Будь уверен, они схватят дорогого тебе человека и заставят плясать под свою дудочку, а у тебя просто не останется выбора, кроме как слепо им подчиниться. Чтобы такого не случилось, убей в себе эти чувства на корню, выжги их, уничтожь, и тогда ты выживешь. Точно так же поступи и с остальными чувствами, они тоже ведут к поспешной гибели. Знаешь, сколько здесь человек погибло из-за гордости? Если бы они переступили через себя и сделали то, что им приказывали, то их сейчас не жрали бы черви на дне этой траншеи. Однако, ослепленные гордыней, они не могли смириться с позором и продолжали строить из себя невесть что. И вот результат, прямо перед тобой. Вон там торчит полуобглоданное лицо, видишь? Это Луи. Обстоятельства сложились так, что он попал не в самую приятную ситуацию, и чтобы вылезти из дерьма, ему всего-навсего нужно было встать на колени и вылизать сапоги одного из местных трущобных лидеров. Гордость не позволила ему этого сделать, и теперь Луи здесь. Но если ты попадешь в такую ситуацию, то вспомнишь о Луи и этой "симпатичной траншее", которая поможет тебе сделать правильный выбор. Ты засунешь свою гордость в задницу, улыбнешься, а затем покорно встанешь на колени и сделаешь то, что от тебя требуют. Запомни, что мертвецам гордость уже ни к чему. - Я не... - Тристан снова замотал головой и зажмурился, но перед глазами продолжала стоять тошнотворная картина. Он не хотел туда! Не хотел! Но речи бывшего военного его пугали. - Будешь, - грубо отрезал Сэм, до боли стискивая плечо мальчика. - Ты будешь делать все, что я скажу, и научишься всему, чему я решу тебя обучить. Я спас тебя только потому, что мне нужен помощник, а не для того, чтобы с больной ногой волочить твой труп через все трущобы в эту зловонную яму! Или мне стоит прямо сейчас кинуть тебя туда? Живого! Будь уверен, эти крысы людей не боятся. Если упасть туда, то они нападут всей стаей и сожрут тебя заживо. - Нет! - в ужасе выпалил мальчик, отдергиваясь от траншеи. - Вот и хорошо, - удовлетворенный ответом, Сэм отпустил ребенка и повернулся к мертвецам спиной. - Сейчас мы отправимся в обменник и поменяем там лекарства на еду, а после мы тщательно проработаем план действий во время сегодняшней охоты. Не дожидаясь ответа от мальчика, бывший военный неспешно захромал прочь от смрадной траншеи и кормящихся в ней крыс. Его юному помощнику необходимо время, чтобы усвоить полученную информацию и в полной мере осознать всю серьезность своего положения. Он еще слишком юн для столь жестокой жизни, если таковой можно назвать существование в подобном месте, и чтобы здесь выжить, ему придется повзрослеть раньше положенного срока. Зажимая нос рукавом, Тристан неуверенно последовал за бывшим военным. Его всего трясло от увиденного, а голос Сэма звенел в ушах, снова и снова повторяя обрывки отдельных фраз. Мальчика мутило. Хоть он уже и отвернулся от заполненной мертвецами траншеи, перед глазами все равно стояли горы разлагающихся трупов, посреди которых лежала его изуродованная мать, лежала и смотрела на сына своими пустыми глазницами. Тристану показалось, что он заметил там осуждение, какой-то упрек. Он не хотел больше видеть этого жуткого лица, он не хотел, чтобы светлый образ улыбчивой матери заменило бледное окровавленное лицо трупа с пустыми глазницами. Но образ продолжал стоять перед глазами, не желая никуда исчезать. Тристан схватил себя за волосы, его широко распахнутые глаза с подрагивающими сузившимися зрачками уставились в никуда. "Выжить! - гремел в голове грозный голос Сэма. - Выжить любой ценой... цепляйся... важней всего... Сдашься.... Окажешься там! Окажешься там! Окажешься там!.. Выжить... Выжить любой ценой! Окажешься там..." Голову просто разрывало на части, Тристан чувствовал, что не справляется. В отчаянно попытке он зажмурился, но сваленные в кучи обглоданные трупы, по которым бегали красноглазые крысы, еще отчетливей представали перед глазами. Мальчик не выдержал, схватившись за торчащую из земли ржавую трубу влажной от пота рукой, он согнулся и опорожнил свой и без того пустой желудок. Муть в голове немного улеглась, но та картина все еще оставалась с ним. Тристан откуда-то знал, что теперь она будет сопровождать его до конца этой нелегкой жизни.