ocean.

— Если ты ищешь справедливость, значит ты ошибся планетой. — Марианна Зельгер

Мы уже подъезжали к аэропорту, когда я разлепил глаза. Светило яркое солнце, пробиваясь через шторку на окнах автомобиля. Шарлотта даже не думала просыпаться, тихонько посапывая на моем плече. Физзи, по ходу заразившись от нас, тоже спала, облокотившись на близняшек, что, как и все, спали. Мама и Марк все еще обсуждали что-то. Скорее всего это было что-то слишком заумное, чтобы мой сонный мозг смог понять суть. Я слышал, как гудели самолеты, взлетая. Чуть отодвинув шторку на окне, я взглянул на видневшуюся взлетную полосу. Там собрались люди, готовившиеся запрыгнуть в самолет без очереди, дабы скорее улететь из Лондона куда подальше. - Луи, - мама поворачивается ко мне, смотря мне в глаза. - А я только хотела тебя разбудить, - она протягивает руку, касаясь моей щеки. Ее ладони такие нежные и мягкие, что я невольно вздрагиваю, улыбаясь. - Я сейчас разбужу девочек, - я прикрываю глаза, а мать кивает, отворачиваясь. Марк тихо смеется. И я начинаю будить этих сов. Вначале глаза открывает Лотс, а за ней просыпаются Дейзи и Фиби. Физ все еще посапывает, но вскоре глазки открывает и она. Недовольно бурча себе под нос что-то, она усаживается поудобнее, а я понимаю, что они все еще такие дети. Если честно, я удивлен. На их месте, я бы себя ненавидел за то, что из-за меня нам приходиться уезжать из привычного места. В конце концов у них тут друзья, а у Физзи есть парень, и он останется здесь. Это я во всем виноват. * Я выхожу из машины с помощью мамы и Дейзи, так как на моих глазах повязка. Я ничего не вижу, кроме черной пелены. Слышу голоса людей рядом со мной, они, кажется, сочувствуют моей маме. - Мне жаль вас, - говорит приятный женский голос, прямо рядом со мной. Чуть отшатываюсь, сам не знаю почему, спотыкаясь об чью-то сумку. Никто не успевает пискнуть, когда меня ловят чьи-то руки. Большие ладони крепко сжимают мою талию, а длинные пальцы отбивают какой-то ритм на моих ребрах. - Будь аккуратнее, - говорит глубокий голос прямо над моим ухом. После человек, которому принадлежит этот голос, откашливается, отпуская меня. Кожу жжет, как будто только что меня обдали огнем. На месте, где побывали пальцы этого парня, у меня, скорее всего остался ожог. Иисус. Его голос. Я не знаю, как можно описать этот прекрасно глубокий голос, нежные тембр, легкую хрипотцу. Я могу сравнить его с ангелом? Я не видел его, но уже знаю, что этот парень ангел. Просто таких людей, с таким голосом, с такими чертовски длинными пальцами и большими ладонями не может существовать. - Это мой сын - Гарри, - женщина, видимо, указывает на парня, что поймал меня, хотя я не уверен. - Здравствуйте? - скорее спрашивая, чем приветствуя нас, говорит этот парень. - Привет, Гарри, - моя мать на секунду отдаляется от меня, дабы чмокнуть Гарри в щеку, в знак приветствия. После моя мама и мать Гарри о чем-то мило поговорили несколько минут. У нас оставалось еще двадцать минут до посадки, так что мои сестры смело убежали осматривать аэропорт. Энн оказалась очень милой и общительной женщиной. Она много раз обращала внимания на меня, расспрашивая, почему я ношу повязку. Я, конечно же, отнекивался и уходил от ответа. Но вот он еще один плюс этой шикарной женщины: она никогда не выпытывает ничего. То есть, если я попытался уйти от этой темы, Энн все понимала, и более ее не затрагивала. Как я понял из ее рассказа, они с Гарри тоже летели в Донкастер, так как две недели провели в Лондоне с отцом Стайлса и теперь пора возвращаться домой. Гарри, походу, был не очень рад этому, но он молчал, лишь иногда громко выпуская воздух из легких наружу. Просим пройти на посадку на рейс 204. Мама последний раз прощается с Энн и Гарри. - Осторожнее, - Гарри наклоняется к моему уху, еле ощутимо проводя тонкими пальцами по позвоночнику. Приятный запах одеколона ударяет в нос, и я готов упасть на пол. Стайлс отходит от меня, прощаясь с мамой, и они с Энн уходят. А я так и стою, как вкопанный на месте. Рот слегка приоткрылся и вокруг меня все еще парит легкий шлейф аромата Гарри. - Идем, милый, - мама легонько подгоняет меня, толкая ладонью спину. Делая неуверенные шаги, я начинаю приходить в себя, но все еще не могу угомонить свое разбушевавшееся сердце.