ocean.

— Смысл жизни не в том, чтобы ждать, когда закончится гроза, а в том, чтобы учиться танцевать под дождем. — Вивиан Грин. Мы садимся в самолет, и я занимаю свое место у окна. Как только раздается голос пилота, меня передергивает. Физзи хватает меня за руку, внимательно слушая все, что говорит мужчина. Она очень боится летать. Возможно все те фильмы, что она когда то посмотрела, заметно ударили по ее устойчивости. Ей страшно подниматься в лифте, летать на самолете, кататься на лодке и еще много чего другого. Ее маленькая ручка так крепко сжимает мою ладонь, что я прикусываю нижнюю губу. Как только самолет отрывается от земли, Физзи тихо хнычет, утыкаясь носиком в мой бицепс. - Физз? - тихо зову ее я. Чувствую, что хватка на руке слабеет, и девочка открывает голову от моей руки. - Все хорошо, помнишь? Я здесь. Мама здесь. Все здесь, Физз. Мы рядом. - Да, - сестра отрывается от меня, выпрямляясь и усаживаясь удобнее в кресле. Я все еще слышу нервозность в ее голосе, но она старается успокоиться. - Конечно.. Остальная часть полете прошла относительно спокойно. Лететь нам оставалось около получала, хотя я не был уверен. Но, в конце концов, у меня осталось немного личного времени, и я, откинувшись на спинку кресла, расслабился. Мысли сразу заполонил тот парень из аэропорта. Интересно, как он выглядит? Прямые у него волосы или нет? И он точно выше меня. Может у него красивые и выразительные глаза. Готов поспорить, он выглядит мужественнее меня. А его руки. Его руки... Кажется только что я издал мечтательный вздох. Мама сразу же оживилась, заерзав на своем месте. Она положила руку на мое плечо (хотя я не знаю, как она дотянулась, ведь сидела она перед нами), легко поглаживая его. - Все нормально? – спрашивает она, я чувствую, как ее голосу чуть подрагивает и подрывается на последнем слове. Оживленно киваю ей в ответ, улыбаясь. Рука матери соскальзывает с моего плеча и она облегченно выдыхает. * Самолет садиться в аэропорту Донкастера, как я слышал, в 15:55. Мама и Марк суетятся, горя желанием побыстрее оказаться дома, ну или хоть бы в машине. Большое количество людей причиняет дискомфорт и мне. Невольно съежившись, я стою на месте. Ничего не могу поделать с тем, что я, вроде как, бесполезен. Усталый вздох вырывается из моей груди. - Надоело, - шепчу я себе под нос, дабы не привлечь особого внимания к своей персоне. Люди спешат, и я буквально чувствую, как они проносятся мимо меня, по горло погруженные в свои дела. Кто-то задевает меня плечом, и я отшатываюсь назад. Этот человек даже не извинился. ОН настолько занят своими делами, что не смог уделить пару секунд на простое «извините». Я не жалуюсь, просто люди стали такими… торопливыми. Они торопятся всегда куда-то, не понимая, что погрязают в работе. Они не появляются дома и не видеть с семьей. Они спешат. Они опаздывают. Они не успевают. Не успевают жить. Когда-нибудь они поймут это, но будет уже поздно. Они будут стары и слабы. У них не будет детей, которые могли бы за ними приглядеть, но будет много денег, которые они заработали тяжелым трудом, горбатясь сутками на работе и не уделяя время жене или мужу. Люди не могут это понять. В старости они останутся совершенно одни. - Луи! – Марк окликает меня и я поднимаю голову, замечая, что так и стою там, куда оттолкнул меня тот человек. – Нам пора. Близняшки подходят ко мне с обоих сторон. Их маленькие ладошки касаются моих рук, и мы начинаем идти в сторону выхода. Люди все еще проносятся мимо нас и иногда я слышу недовольные возгласы у себя за спиной. Кто-то фыркает, а кто-то многозначно шепчет "изгой". Им ведь даже не приходит в голову, что я возможно действительно могу быть слепым, а не изгоем. Но, впрочем, ладно. Не страшно. * Дома мы оказались ближе к шести часам, так как попали в пробку. Марк громко ругался и бил по рулю. Мы все были на нервах. В конце концов, переезд - штука серьезная. И пускай это не в первый раз, но кого, собственно, это волнует. На новом месте всегда трудно. Как только я привыкал, нам приходилось переезжать. - Ты можешь снять повязку, Лу! - кричит Физзи с кухни. Заводя руки за голову, я нащупываю небольшой узелок. Развязав его, ткань соскальзывает с моего лица и остается лежать на полу в гостиной. Мама опять будет не довольна этим, но я слишком устал для того, чтобы поднят ее. Думаю, она простит меня. * В моей новой комнате стояли уже почти все вещи. То есть, был привезен мой стол, шкафы, кровать и некоторая мелочевка, вроде тумбочек, кресла и прочего. Стены все такие же белые, мебель все такая же черная. Ничего не меняется из раза в раз. Новая квартира, а моя комната остается прежней на протяжении пяти лет. Мне нравится это. Я не стремлюсь к чему то новому, в то время, как мои сверстники хотят покорять вершины. Это, возможно, странно. Как у любого другого нормального парня моего возраста должно быть желание. И я говорю не про сексуальное желание (хотя и оно отсутствует), а про желание ощутить что-то неизвестное. Что-то, что заставит кровь кипеть. Но я этого не хочу. Я хочу проводить свои вечера с семьей и заботиться о сестрах. Это все, что мне нужно. - Луи, - в комнату заходит мама. Она улыбается мне, и я улыбаюсь ей в ответ. Подойдя к моей кровати, она присела, похлопав по месту рядом с собой. - Да? - Помнишь Энн? - спрашивает мама, и я киваю. Ну, как бы я ее не помню, но я хорошо помню ее сына.. Ох, боже. - Ты не будешь против, если мы сходим к ним на ужин? Они нас пригласили. - Конечно, - как то слишком резко и неожиданно даже для самого себя отвечаю я. Брови матери ползут вверх, но сама она сразу же улыбается. - Но, ты же знаешь, что тебе придется- - Да, я знаю, мам, - перебиваю ее я. Все равно я знаю, что она скажет. Это было очевидно. Я слышу, как Физзи зовет маму. Она улыбается, и целуя меня в лоб, уходит, закрыв дверь. Я остаюсь один в пустой комнате и из глаз начинают катиться слезы. Да чтоб их. * В гостиную я выхожу ближе к ночи. Коробок уже сравнительно меньше, но они все еще стоят во всех свободных местах. Мама с кем то разговаривает на кухне по телефону, активно обсуждая переезд. Близняшек в гостиной нет, значит они уже в своей комнате и, возможно, спят. Лотти и Физзи хихикают на чем-то, уставившись в экран телефон. Мне срочно нужен воздух. Я подхожу к окну, но на улице только закат. Солнце медленно заползает за линию горизонта. Настолько же медленно, как течет моя жизнь. Каждый день превращается в неделю; неделя в месяц и так далее. Мне трудно в этом мире. Окружающие душат меня своим убитым видом. Меня душит этот мир и все, что связанно и с ним. Когда-нибудь я сдамся. Не сейчас, но когда-нибудь мне будет слишком тяжело нести на себе эту ношу. Я банально устану и, наверно, скинусь с крыши или вскроюсь. С приходом этих мыслей начинают болеть старые шрамы. Я так и стою у окна, смотря на закат. В голове проскальзывают моменты из моего прошлого, некоторые из причин нашего переезда. Мои руки ломит от этого. Я нахожу в аптечке четыре таблетки церукола. Читал когда то, что он помогает предотвратить рвоту. Еще медицинский жгут, тоже в аптечке нашел. Хорошо, что моя мама закупилась этим перед отпуском. Зайдя в ванну, я наполняю ее горячей водой. Так, вроде, будет менее больно. Внимательно изучив свои руки, я понимаю, что вены у меня видны, но не очень хорошо. Что ж, это не большая помеха. Сначала делаю небольшой надрез на запястье, углубляя лезвие в кожу. О, черт, это больнее, чем я думал. Но я не остановлюсь. Лезвие натыкается на препятствие. Значит я достал до вен. Собрав всю силу в кулак, я углубляю лезвие еще сильнее и чувствую, как по моей руке стекает толстая полоска крови. Голова начинает слегка кружится. Мне, кажется, плохо. ватной рукой я провожу линию вдоль руки и вижу, как кровь хлещет из пореза. Мои глаза слипаются. Я аккуратно вскрыл себе вены и задумался. Как глупо все-таки убивать себя таким способом. Люди слишком неразумно поступают, засоряя водостоки кровью. Кроме того, человека, неаккуратно вскрывшего себе вены, легко спасти, что не всегда входит в его планы. Вот один знакомый удавился на форточной ручке, это гораздо быстрее. К слову, вскрывать вены это больно. Ванна постепенно меняет цвет на розовый. Маме будет трудно потом отмыть ванну от запекшейся крови… Ах, как нехорошо получается. Наверное этот дом будет продан другому жильцу. Он захочет привести себя в порядок, а ванна в крови. А тут я еще лежу весь бледный с ввалившимися глазами, зрелище не из приятных. Интересно, что подумает мама, когда найдет меня таким некрасивым. Я буду худым, бледным и буду плавать в крови. Она, наверное, будет долго плакать. Пока ее глаза не начнут болеть. Мои веки такие тяжелые, я не могу больше держать глаза открытыми. Поэтому я закрою их. Это ведь логично? Все плывет, я чувствую легкость, но мои ноги такие тяжелые. Я такой тяжелый. Мне трудно дышать. Кажется, я умираю. но должно пройти восемь часов. Меня ведь никто не найдет? У меня в запасе десять часов, а нужно из них мне всего восемь. Тогда я умру. Черт, как же больно. Почему тело так ломит. Мои жилы будто вытаскивают. Боже. Но меня не найдут. А если и найдут, то я буду мертв. Вскоре меня нашел мой когда то хороший друг. Но я был жив. Прим. Автора: Глава должна была получиться гораздо больше, но так как, к сожалению, пять страниц текста не сохранились, это все, что я могу предоставить.