Look up to me, What to be and what to fear Look up to me Look, it's me. Like what you hear? "Prince Charming" Metallica
Четыре дня спустя, Харли сидела в такси, везущем ее на небольшой остров, расположенный в заливе реки. Там находилась тюрьма Блэкгейт. Конечная цель ее путешествия. Квинзель ехала туда, откликнувшись на просьбу Адама Морригана, директора лечебницы Аркхэм, ее непосредственного начальника. Этот звонок на новый номер мобильного, раздавшийся ровно в десять утра, был вполне предсказуем. Девушка ждала его, сходила с ума от нетерпения, с тех самых пор, как посмотрела утренние новости на следующий день после терактов, потрясших Готэм. Взрывы четырех зданий из пяти обещанных. Около пятидесяти человек погибло, еще столько же ранено. Десять значатся «пропавшими». Скорее всего, их искалеченные тела обнаружат, когда разберут обломки рухнувших зданий. Последний заряд не был приведен в действие. Джокер был схвачен до того, как успел нажать кнопку на детонаторе. Конечно, это заслуга комиссара полиции Джеймса Гордона и группы захвата. Разве может быть иначе? Однако же в СМИ просочилась информация, разумеется, из непроверенных источников, о том, что полицейские и спецназ, прибывшие на место, где был обнаружен клоун, не имели никакого отношения непосредственно к поимке преступника. Им оставалось лишь взять его под руки и препроводить в тюрьму. Естественно, все догадывались, кто на самом деле остановил Джокера, но никто не хотел говорить об этом вслух. И все же, на видео, снятом на камеру мобильного телефона и выложенном в интернет, отчетливо видно, как по одной из центральных улиц, нарушая установленный скоростной режим, несется бронированный черный автомобиль, напоминающий небольшой танк. Около четырех месяцев назад, когда Джокер, словно грозовая туча, только обозначился на горизонте смурого готэмского неба, с легкой подачи какого-то находчивого журналиста, это транспортное средство окрестили «бэтмобилем». Еще один преступник вышел из тени. Насильно был втянут в игру. Джокера предварительно поместили в Блэкгейт. И Харли оставалось только запастись терпением. Звонок ей, как его психотерапевту, стал вопросом времени. Ждать пришлось не долго, каких-то четыре дня. Но эти девяносто шесть часов стали для нее наихудшей пыткой. Бездействие и неизвестность сводили с ума. Но почему она была так уверена, что полицейским потребуется ее помощь? Ну, во-первых, Джокер, несмотря на то, что был помещен в тюрьму для обычных преступников, по-прежнему считался «душевнобольным». А она является его психотерапевтом, с должности ее никто не снимал. Конечно, Эддингтон мог заартачиться, рассказать Морригану о своих подозрениях… Но по большому счету, директору совершенно наплевать, что происходит с его подчиненными, ведь главное – результат. Кроме того, они уже пробовали ее отстранить – и что из этого вышло? Джокер сам выбирает, с кем будет сотрудничать. Естественно, за прошедший месяц он мог изменить свое отношение к доктору Квинзель, но Харли почему-то казалось, что этого не произошло. Зачем ему что-то менять, если она уже попалась на крючок? Он это знает. У него есть собственный «карманный» доктор. Лояльный и симпатичный. Ну и, во-вторых, ни для кого не было секретом, что Джокер общался с ней гораздо охотней, чем со всеми остальными. Следовательно, рано или поздно, им придется обратиться к ней за помощью. А она только этого и ждет. И вот – когда на экране мобильного высветился городской номер лечебницы Аркхэм, Харли едва совладала с охватившим ее торжеством. Хотят снова воспользоваться ею в качестве «палочки-выручалочки»? Она не против. У нее свой интерес. Сейчас, проезжая по длинному мосту, отделяющему тюрьму от материка, Харли прокручивала в голове короткую беседу с директором. Морриган в общих чертах изложил суть проблемы, с которой столкнулись тюремные психиатры и полицейские, пытавшиеся допросить преступника. Джокер отказывался с ними взаимодействовать. Попросту игнорировал или вел себя совершенно неадекватно. Личное вмешательство комиссара Гордона лишь усугубило ситуацию. Они зашли в тупик и просто не знали, как заставить Джокера говорить. Тогда-то комиссар и вспомнил о докторе Квинзель. Он связался с Морриганом, а тот – с Харли. И теперь она подъезжает к воротам тюрьмы Блэкгейт. Когда машина затормозила у поста охраны на въезде, Харли расплатилась с водителем и выбралась из автомобиля. Девушка с внутренним трепетом рассматривала тяжелые автоматические ворота, которые, вкупе с высокими каменными стенами и тянущейся по верху колючей проволокой, с подведенным к ней электрическим током, выглядели весьма впечатляюще. К ней уже спешил один из охранников, облаченный в характерную черную форму. Харли торопливо извлекла из сумочки документы. Представившись и объяснив цель визита, она протянула ему паспорт и аркхэмское удостоверение. Мужчина дотошно их изучил, сверил фотографии с оригиналом, и, убедившись, что перед ним действительно доктор Квинзель, связался по рации с начальством. Получив «добро» на пропуск в тюрьму и дальнейшие указания, он попросил девушку следовать за ним. Пройдя первый пост охраны, доктор и ее сопровождающий оказались во внутреннем дворе Блэкгейта. Харли, успевая оглядываться по сторонам, торопливо семенила за охранником, который вел ее к административному блоку здания. Массивная серая громадина, возвышающаяся над островом, казалась его органичным нерукотворным продолжением. Отвесная скала, выросшая посреди залива, отшлифованная набегающими волнами. Дикое, гнетущее недоразумение природы, ставшее прибежищем многих опасных преступников. Сколько душ здесь томится, ожидая отпущения грехов, которого они никогда не получат? В определенном смысле это место страшнее известной лечебницы. Заключенные Блэкгейта не являются душевнобольными. Они понимают свое положение, отдают себе отчет. Они знают, что их ждет. Убийцы, насильники, грабители, мошенники и прочие неблагоприятные элементы. Люди, ступившие на кривую дорожку, изолированные от своих сограждан по одной лишь причине – их удалось поймать. В городе, где виновен каждый, – это их единственное преступление. Добравшись до корпуса, где размещалась тюремная администрация, Харли и охранник оказались внутри. На входе девушку заставили пройти металлоискатель и подвергли досмотру. Обычная процедура. Безопасность на высшем уровне. Сопровождавший ее мужчина вернулся на свой пост, оставив девушку на попечение коллег. Один из них, после проверки, велел ей следовать за ним к лифту. Харли безропотно подчинялась приказам, ощущая нарастающее внутреннее беспокойство. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Внимательные взгляды охранников, попадавшихся на пути, заставляли ее опускать глаза. Блондинка нервно мяла подклад своего пальто, пряча забинтованные руки в карманах. Глубокие царапины все еще немного кровоточили, долго заживали. Наконец, Харли и ее спутник оказались у кабинета начальника тюрьмы Блэкгейт. Охранник провел девушку внутрь и молча удалился. Квинзель осталась наедине с мужчинами, которые тут же повернулись в сторону вновь прибывшей. Адам Морриган, Джеймс Гордон, с третьим она не была знакома лично, но не сложно догадаться, что это и есть глава исправительного учреждения, в котором она находится. Джефф Старлинг. Мужчины поздоровались и предложили девушке присесть. Харли, чувствуя себя очень неуютно в компании таких важных шишек, подошла к свободному месту и присела на краешек стула. Повисло неловкое молчание. Первым слово взял комиссар полиции. Гордон кашлянул в кулак и, смерив девушку проницательным взглядом поверх очков, произнес: - Как я понимаю, мистер Морриган уже успел вас проинформировать, какого рода помощь нам требуется? - Да, - коротко кивнула блондинка. - Мы подумали, что вам удастся его разговорить. К вам он относится гораздо лояльней, чем к остальным специалистам. Необходимо, чтобы Джокер ответил на некоторые вопросы. Вы готовы с ним встретиться? – пытливо глядя на девушку, спросил комиссар. - Да, конечно. Я здесь, чтобы оказать посильную помощь, - осторожно ответила Харли. - Я рад, что вы откликнулись на нашу просьбу,- одобрительно кивнул мужчина. – Мистер Старлинг проинструктирует вас о том, как нужно вести себя в комнате с заключенным. Затем вы ознакомитесь со списком вопросов, на которые необходимо получить ответ. И можно начинать. Квинзель только молча кивнула. Гордон ободряюще улыбнулся и, аккуратно ухватив Морригана за локоть, отошел вместе с ним в противоположный угол кабинета. Мужчины заговорили чем-то вполголоса, а к Харли обратился начальник тюрьмы. У этого, довольно сурового на вид афроамериканца, оказался на удивление приятный низкий голос. Он подробно и четко объяснил девушке правила поведения в присутствии столь опасного преступника, каким является Джокер. В общем-то, они не слишком отличались от техники безопасности в Аркхэме, так что Харли без труда все усвоила. Покончив с инструктажем, Квинзель пробежалась взглядом по списку вопросов, составленному от руки комиссаром полиции. Тут тоже ничего экстраординарного. Она справится. Если, конечно, Джокер захочет с ней разговаривать. На этот счет у Харли имелись кое-какие опасения. А что, если он проигнорирует ее, как и остальных своих мозгоправов? Что ей в таком случае делать? Эта мысль отозвалась знакомой мучительной болью. Она как-то не задумывалась над этим, когда спешила в Блэкгейт. Слишком обрадовалась представившейся возможности. Сорвалась из дома, позабыв обо всем на свете. Но действительно, если Джокер не стал ни с кем разговаривать, то почему все решили, что к ней он будет более снисходителен? Черт. Как не вовремя ее одолели сомнения. Но отступать уже поздно. Раз она здесь, то должна хотя бы попытаться. Не ради помощи следствию, ради себя самой. Целый месяц черного, беспросветного отчаяния. Депрессия, бессонница, сплошная нервотрепка... Еще и Кайл. Кажется, она сполна расплатилась за эту возможность. - Ну что, вы готовы, доктор Квинзель? – голос комиссара выдернул девушку из раздумий. Харли сосредоточенно нахмурилась и кивнула, поднимаясь с места. - Да, мистер Гордон. Я готова, - отчеканила девушка, твердо глядя на мужчину. - В таком случае, прошу, уберите пальто в шкаф и следуйте за мной. Сумку тоже лучше оставить в кабинете, - ответил Гордон, поднимаясь на ноги вслед за женщиной. Харли кивнула, подошла к шкафу и стянула свое зимнее пальто. Мистер Старлинг любезно принял его и, повесив на плечики, убрал в гардероб. Сумка осталась на стуле. Одернув рукава красной рубашки, девушка повернулась к комиссару. - Простите мою нескромность, но что с вашими руками, доктор Квинзель? – поинтересовался мужчина, с любопытством глядя на забинтованные ладони девушки. - Ах, это? Так, пустяки. Случайно поскользнулась в ванной и разбила зеркало. Всего лишь царапины, - легкомысленно улыбнулась Харли, пожав плечами. Мол, с кем не бывает. Этот на ходу придуманный ответ вполне удовлетворил Гордона. Он кивнул и, открыв дверь кабинета, вышел в коридор тюрьмы. Харли последовала за ним. Морриган и Старлинг, обменявшись взглядами, замкнули процессию. На подходе к очередному посту, начальник тюрьмы вышел вперед, перекинулся парой слов с охранниками и те без лишних разговоров пропустили их в блок, где располагались допросные. Перед дверью, которая вела в одно из таких помещений, мужчина посчитал своим долгом еще раз напомнить девушке о технике безопасности. В комнате, чтобы лишний раз не раздражать преступника, не будет никого, кроме нее. Естественно, за ходом беседы будут внимательно наблюдать. Приложив свой идентификационный ключ к автоматическому замку, главный тюремщик пропустил девушку внутрь. Джокера там пока не было. Старлинг сообщил, что его приведут в течение десяти минут. Это хорошо. Есть время осмотреться и собраться с мыслями. Как только Харли шагнула в комнату, дверь за ней тут же закрылась. Девушка нервно передернула плечами. Что ж, помещение почти не отличается от того, в котором они проводили сеансы в Аркхэме. Разве что здесь нет никого, кроме нее. Может, оно и к лучшему. Мельком оглядевшись, она заметила четыре видеокамеры – в каждом углу комнаты, под потолком. Посередине стоял стол, с одной стороны которого виднелось специальное отверстие, в которое продевают цепь, пристегиваемую к наручникам, чтобы заключенный сильно не рыпался, не мог дотянуться до собеседника и навредить. В случае с Джокером такие меры вполне оправданны. Наручники, кандалы и смирительная рубашка не слишком помогли в прошлый раз. Девушка присела на край металлического стула. Вся скудная мебель в комнате была надежно привинчена к полу. Прямо за спиной Харли располагалось зеркальное пуленепробиваемое окно, откуда Гордон, Морриган и Старлинг будут наблюдать за беседой. Она почувствовала себя животным в зоопарке. Неприятное ощущение. Но ей ведь не привыкать. Да и какая разница, если скоро она встретится с Джеем? Закинув ногу на ногу, Харли, чтобы чем-то себя занять, принялась рассматривать свои забинтованные ладони. На белой марле виднеется несколько крошечных алых пятен. Она слишком усердно сжимала кулаки, пытаясь совладать с волнением. Девушка кусает губы, щедро намазанные вишневым блеском. Разукрасилась, словно кукла. Хотела выглядеть хорошо, красиво. Произвести впечатление. Может, он будет рад ее увидеть. Как жаль, что в спешке забыла надеть наручные часы. Сколько она уже здесь сидит? Где Джей? Она не может думать ни о чем другом. Все отошло на задний план, в том числе и далеко не радужные обстоятельства этой встречи. Ее страхи и сомнения растворились в молочно-белой дымке, потеряли свои очертания. Теперь все это кажется таким незначительным, мелким, неважным. Сущие пустяки. О чем там ее просил разузнать Гордон? Она не помнит. Ах, да и черт с ним. Харли нервно стучит каблуком сапога по ножке стула. Еле сдерживается, чтобы по привычке не начать кусать пальцы. Сколько уже прошло? Минут десять? Наконец, дверь с шумом распахнулась. Девушка вздрогнула от неожиданности и резко оглянулась. Сердце, словно подстреленная птица, заметалось в клетке ребер. На пороге показался рослый охранник, он шел впереди заключенного и остальных сопровождающих. Не обратив никакого внимания на сидящую за столом девушку, он осмотрел место, которое должен занять допрашиваемый. Убедившись, что все в порядке, мужчина кивнул своим товарищам, ожидающим в коридоре и те, наконец, затащили преступника в комнату. Харли, затаив дыхание, во все глаза смотрит на человека, одетого в тюремную робу, очень похожую на аркхэмскую, но все же, имеющую свои отличия. Руки скованы наручниками, пристегнуты к цепи, опоясывающей оранжевый комбинезон. На ногах кандалы. Харли сглатывает комок, застрявший в горле. Она заметила синяки и ссадины, покрывающие предплечья и кисти. На правой руке сбиты костяшки. Лица почти не видно за копной спутанных зеленоватых волос. Он низко держит голову, горбится при ходьбе. Но при этом не выглядит жалким или подавленным, скорее – сосредоточенным. Готовым к удару. Девушка наблюдает, как один из охранников протягивает цепь через крепление стола, укорачивает ее, пристегивает к наручникам. Второй грубо усаживает Джокера на стул. Мужчина недовольно морщится, фыркает: - Эй, и так все почки отбили, можно и поаккуратней! - Поговори мне еще, - угрожающе рычит охранник. Убедившись, что преступник надежно прикован и лишен малейшей возможности нанести вред себе или окружающим, конвоиры наконец-то очистили помещение, оставив заключенного наедине с психиатром. Харли и Джокер, проследив, как закрылась дверь за последним охранником, одновременно повернулись и уставились друг на друга. Девушка только сейчас смогла толком рассмотреть мужчину, сидящего напротив нее. Да уж… Хорошо же над ним поработали. Под левым глазом расплывался фиолетово-черный синяк. Контур лица кажется неровным из-за припухшей скулы. Многочисленные ссадины едва затянулись, заросли бурой коркой. Переносица заклеена лейкопластырем телесного цвета. Шрам на правой половине лица немного разошелся в уголке губ и кровоточит. Джокер шумно слизнул собравшуюся кровь и растянул рот в чудовищной ухмылке. - Ха-а… Кого я вижу. Доктор-р Кви-инзель. Привет, - насмешливо протянул он, устраиваясь поудобней, насколько позволяло положение. Харли судорожно вздохнула. Все в нем переломано, изувечено, разбито. Кто его так? Должно быть, эти чертовы тюремщики постарались. Ей больно. Дьявол. Как же больно видеть его таким. Она не ожидала. Чувствует, как к горлу подкатывает комок. Напрягается, загоняет его обратно. К черту эмоции, сейчас не до них. Но будь ее воля, передушила бы этих ублюдочных охранников голыми руками. - Здравствуй, Джей, - отвечает тихо, бесцветно. Затаилась до поры до времени. Абстрагировалась от кислоты и горечи, разъедающей нутро. Даже голос не дрожит. Молодец. - Что, они снова тобой воспользовались? Подослали ко мне, м? – спрашивает смешливо, беззлобно. Ухмыляется, как прежде. Только губы облизывает чаще – не дает крови течь по подбородку. Харли смотрит на него, готовится отвечать, но Джокер перебивает. Чуть наклоняется вперед, глаз не сводит. Кажется, ничего не может поделать с неконтролируемой улыбкой: – О, на этот раз, похоже, ты воспользовалась ими? Ха-арли? Блондинка еле сдерживается, чтобы не засмеяться. Черт. Как же давно она этого не слышала. «Ха-арли». Уже и побои выглядят не так страшно, не перетягивают на себя все внимание. Она ужасно скучала по этому человеку. По психопату, по массовому убийце, которого ненавидит весь Готэм. Только он умеет произносить ее имя так, что у девушки замирает сердце. И как же быстро он ее раскусил. Сразу понял, что к чему. Конечно, это она ими воспользовалась, чтобы попасть сюда. К нему. Перехитрила всех. Сейчас главное - не напороться на собственную хитрость, не навлечь на себя подозрений. Нужно подыграть Гордону, иначе – ее песенка спета. Она должна отрешиться от своих чувств и выполнить то, что от нее требуется. Должна. Можно представить, что они все еще в Аркхэме. Разыграть по знакомым ролям эту пьесу для заинтересованных слушателей. Квинзель, напустив серьёзности, выдавила бесстрастную улыбку и задала первый вопрос из списка, составленного комиссаром полиции: - Если ты не против, я бы хотела поговорить о том, что произошло двадцать пятого декабря. Это ты заминировал здания и устроил те взрывы? Джокер секунду выглядел озадаченным. Он недоуменно приподнял брови и хмыкнул, подозрительно глядя на девушку: - А что, есть какие-то сомнения? - Нет, не думаю, - покачала головой Харли. – Зачем ты это сделал? - Ну… хотел внести свой вклад в рождественские поздравления. Неплохо получилось, да? – он издал смешок и, переменив положение, оперся локтями на край столешницы. «А то», - мысленно усмехнулась девушка, и вслух спросила: - Но почему заминированные здания были связаны с бывшим окружным прокурором? Личные счеты? Месть? – блондинка слегка отклонилась от «курса», заданного комиссаром. Вообще-то, он не просил спрашивать о Харви Денте. Что странно. Но ее саму распирает любопытство. Она уже ломала голову над этим вопросом, но так и не поняла. В самом деле, почему именно Дент? Джокер смерил ее задумчивым взглядом, побарабанил пальцами по столу и медленно покачал головой. - Ах… об этом тебе лучше спросить Джима Гордона. Верно, Джим? – повысив голос, выкрикнул он, обращаясь к пространству за спиной девушки. Конечно, он понял, что там, за зеркальным окном, сидят наблюдатели. Харли заинтригованно уставилась на собеседника. Что это, черт возьми, значит? - А… это как-то связано с теми событиями, в октябре, после которых ты попал в Аркхэм? – она продолжила гнуть свою линию, пытаясь разобраться в этом мутном деле. Кажется, она чего-то не понимает. Джокер же, услышав ее вопрос, нахмурился. - Детка, тебе пока рано совать нос в такие дела. Это игры, в которые играют взрослые мальчики, - с легким раздражением вздохнул он. - Но Харви Дент… - попыталась возразить Квинзель, но мужчина тут же ее перебил. - Да что ты заладила «Харви Дент»? Думаешь, мне есть дело до мертвого окружного прокурора? Ой, не смеши меня, Харл, - Джокер выпрямился и протянул руки вперед, насколько позволяла длина цепи. Блондинка внимательно за ним наблюдала и, как ни странно, он не выглядел на самом деле раздраженным или сердитым. Напротив, темные глаза с прожилками красного, заинтересованно блестели и подзадоривали ее задать следующий вопрос. Конечно, если в этом деле каким-то образом замешан сам комиссар полиции, то ей лучше промолчать и сменить тему. Но разве она может удержаться и не подыграть Джокеру? Пусть знает, что она полностью на его стороне. - Хорошо, если Дент здесь не при чем, то кому предназначалось это послание? Это ведь послание, верно? – собравшись с мыслями, спросила девушка. Губы клоуна растянулись в довольной усмешке. Он прикрыл глаза, словно его голову посетила какая-то невероятно приятная мысль. Чуть подумав, он снова посмотрел на Харли. - Хм… кому? Честным и порядочным копам, наивным гражданским, нашему доблестному комиссару и… ему, конечно же, - не скрывая веселья, пропел Джокер. - «Ему»? – не поняла Харли. - Ах, Бэтмену, разумеется, - улыбаясь еще шире, ответил мужчина. Из-за постоянного движения лицевых мышц, ранка в уголке рта никак не желала затягиваться, все кровоточила. Сейчас он отвлекся, не успел слизнуть кровь, и она тонкой нитью протянулась до подбородка. Джокер поднял обе руки и, низко наклонив голову, чтобы дотянуться, размазал кровь по лицу и ладоням. Харли, забыв, что ее сумка осталась в кабинете начальника тюрьмы, хотела достать платок и протянуть ему. Но, сообразив, что это невозможно, не смогла подавить тяжелого вздоха. Ну почему к нему так относятся? Ему ведь нужно в медпункт, а вместо этого его подвергают допросу! И она, невольно, выступает на стороне его мучителей. Девушка ощущала, как в ее груди борются два невероятно сильных чувства – жалость, какая-то болезненная нежность к человеку, сидящему перед ней, и возмущение, злость по отношению к его тюремщикам. Ну что за нелюди? И все-таки, кто его так разукрасил? Найти бы да руки поотрывать. - Это маленькое рождественское представление я устроил для него, - наконец, после недолгого молчания, произнес Джокер. – Без Бэтси так… скучно. Пока он прятался в своем темном убежище и зализывал раны, мне было решительно нечем заняться. Эгоистично с его стороны, не находишь? - покачал головой мужчина, весело глядя на Харли. – Но я-то знаю, чем его выманить. Он никогда не пропускает веселье. Не может оставаться в стороне, когда страдают «невинные». Но фишка в том, что невиновных нет, - пожал плечами Джокер, и девушка мысленно с ним согласилась. - Он это знает, - психопат утвердительно кивнул, - Но продолжает раз за разом спасать город. Его безумная вера в «добро» похожа на помешательство. Этот парень чокнутый, - одобрительно хохотнув, Джокер откинулся на спинку стула. Он выглядел самодовольно, словно только что разгадал невероятно сложную загадку, над которой безрезультатно бились лучшие умы Готэма. Харли такие выводы показались необоснованными. Но, с другой стороны, она никогда не встречалась вживую с этим Бэтменом, так что ему виднее. Тем не менее, вопрос довольно интересный. Правда, его признание немного расстроило девушку, ведь пока она сходила с ума от одиночества, он планировал представление для какого-то парня в костюме летучей мыши. Хотя, скорее всего, он просто шутит. Этот фарс они разыгрывают для наблюдателей. - Почему ты считаешь его сумасшедшим? – мягко спросила Квинзель, пододвигаясь чуть ближе, складывая локти на край стола. Конечно, рассуждать с Джокером о психическом состоянии Бэтмена казалось еще более абсурдным, чем выслушивать подобные заявления. Но выбирать не приходится. В конце концов, она просто счастлива от осознания того, что находится с ним в одной комнате, стоит руку протянуть – и дотронешься. Они болтают, словно старые друзья. Словно, ничего и не изменилось с тех пор, как он сбежал из Аркхэма. Харли нравится играть роль врача, его, должно быть, забавляет роль пациента. Она смотрит на него, а в голубых глазах пляшут веселые огоньки. - Харли, ты точно психотерапевт? – ухмыляется Джокер, откидывая голову назад и глядя на девушку из-под полуприкрытых век. – Сама посуди, кто в здравом уме будет наряжаться в костюм злой летучей мыши, и выбивать дурь из парней, вроде меня? М? О, он точно твой клиент, - махнув рукой, хихикнул клоун. Девушка, не удержавшись, вторила ему. Не успела вовремя оборвать короткий смешок. Но спохватившись, попыталась замаскировать его под покашливание. Получилось не очень, но для Гордона и Ко, наверное, сойдет. Джокер же, внезапно посерьезнев, наклонился вперед, насколько позволяла длина цепи. - Достаточно внимательно посмотреть ему в глаза. Он тоже видит мир иначе. По-своему. Для него существует четкая грань «добра» и «зла», он непоколебим в своих убеждениях, - быстро пробормотал он, обращаясь больше к самому себе, чем к собеседнице, но затем, направив указательный палец в ее сторону, неожиданно добавил: - Ты ведь знаешь этот взгляд, Харли? Видишь его, когда красишь свои хорошенькие глазки? – последний вопрос он буквально прошипел, понижая голос. Блондинка вдруг почувствовала, как вдоль спины пробежал знакомый холодок. Этот тон, а еще больше – взгляд… Пробирает до мурашек. Она и забыла, каково это – попасть под его прицел. Он так смотрит… будто вытягивает из ее головы зажатые обрывки разрозненных мыслей, самых потаенных, самых постыдных, раскладывает перед собой и внимательно изучает. На его лице нет никаких эмоций. Он непроницаем. Сколько бы она не заглядывала в черную бездну зрачков – не могла понять, о чем он думает. Даже обидно немного. - Ты изменилась, - наконец, вполголоса пробормотал Джокер, ловя языком каплю крови, заалевшую на губе. – Волк уже скалит зубы? – через мгновение усмехнулся он. Харли замерла, не в силах отвести взгляд. Внутри нее что-то оборвалось. Сердечная мышца пропустила удар. Он все понял. Раскусил. Заметил в ее глазах искру разгорающегося помешательства. Догадался ли о причинах? Она не знает, и так сходу не может определить – хорошо это или плохо? Она смущена – от него ничего не скроешь. Выхватил самую суть. Но ему ведь можно? Так? Это все из-за него. Пока блондинка нервно кусала губы, не зная, куда деть глаза, Джокер едва заметно улыбнулся. Кажется, самое время сыграть на добивании. Проверить одну догадку, пришедшую в голову. - Хм… А знаешь, я ведь даже немного скучал по моему маленькому мозгоправу… - вперившись взглядом в лицо девушки, произнес мужчина. – А ты… скучала? После этого вопроса Харли потеряла связь с реальностью. Расширенные зрачки, затянутые поволокой безумной нежности, были красноречивей любых слов. Сердцебиение отдавалось в ушах. Ей показалось, что мир за пределами этой облицованной желтым кирпичом комнаты перестал существовать. Она молчит. Боится, если откроет рот, то уже не сможет заткнуться. А этого допустить нельзя. Остаток здравого смысла вовремя бьет по тормозам. За ними наблюдают. Поэтому, как бы ей не хотелось броситься ему на шею, придется убить в себе это неуместное желание. Вырвать с корнем и спрятать подальше от чужих глаз. Зачем он сменил тему? Зачем перешел на личности? Проклятье! Джокер, издав тихий смешок, откинулся на спинку стула. О, нет смысла отрицать, что ему нравится ее смущение. И взгляд, полный горячего обожания, такого чуждого и непонятного ему чувства, пробуждает интерес. Кажется, эта птичка попалась в силок охотника. Это действительно любопытно. Такого он не ожидал, хоть и намеренно провоцировал ее своими действиями. Просто не думал, что все окажется настолько серьезно. Как бы там ни было, нельзя упускать такой шанс. Маленькая докторша, сама того не ведая, может оказаться очень полезной. Но как далеко она готова зайти? Стоит ли на нее рассчитывать? Ха. Легко проверить… Только действовать придется очень осторожно. Эти чертовы соглядатаи за стеклом не должны ни о чем догадаться. Задумчиво облизнув губы, мужчина снова наклонился вперед, и оперся лбом на сгиб руки, обезображенной синяками. - Куколка, прости, я... немного теряю нить разговора. Думаю, Бэтси слишком сильно приложил меня головой о стену, - неразборчиво пробормотал он. – Так о чем еще ты хотела спросить? Девушка, тут же спохватившись, снова забеспокоилась. Увлекшись беседой, она перестала обращать внимание на следы побоев… очень даже зря, ведь на деле все могло оказаться гораздо серьезней. Скорее всего, никто не оказывал ему специализированной помощи. Не тот случай. Для них будет лучше, если он сдохнет в своей камере. Для них - но не для нее. - Джей, если тебе плохо, давай прервемся, - не скрывая тревоги, произнесла Харли. - Нет… Все в порядке. Просто подожди. Сейчас… Рябь в глазах пройдет, - щурясь и пытаясь проморгаться, прохрипел Джокер. Он тер лоб тыльной стороной ладони. Квинзель это сильно не нравилось. Больно видеть его таким. Черт. У нее снова трясутся руки. - Я не сплю четвертые сутки, голова раскалывается. Еще эти видения… Летучие мыши. Мешают спать. А у них нет хлорпромазина. Я бы сейчас не отказался от двойной дозы, - устало пробормотал мужчина. Этот безэмоциональный тон еще больше напугал Харли. Он так разительно отличался от его обычного, резкого, дрожащего перепадами, выразительного голоса, что у нее на мгновение сжалось сердце. В голубых глазах сверкнули слезы, огромных трудов стоило сдержать свой порыв и не броситься на противоположную сторону стола, чтобы поддержать его, как-то помочь. Что она может сделать?! На нее накатило осознание собственной беспомощности. Хотелось выть от отчаяния. Но она продолжала сидеть на своей половине, опасаясь выдать себя каким-нибудь лишним движением. И только голубые глаза, неестественно блестящие, выражали настоящие чувства. - Может, ты уговоришь их дать мне какое-нибудь лекарство? Тебя они послушают… - вздохнул Джокер, поднимая взгляд на Харли. А глаза такие тусклые, мертвые. Еще и полопавшиеся капилляры… Черное на красном. Окруженное черно-фиолетовым. Он выглядит просто ужасно. Сердце сводит от жалости. Так больно, словно это она сидит здесь, вся в синяках и царапинах, теряет связь с реальностью из-за головокружения и бессонницы. - В Аркхэме с этим нет проблем, - через силу усмехнулся мужчина. – А здесь единственное лекарство – кулаком по морде. Ну, ты видела этих ребят. Они не церемонятся, - вздохнул он. - Я посмотрю, что можно сделать. Ты по-прежнему мой пациент, и долг врача состоит в том, чтобы помочь, - прервала его Харли. Вышло чересчур резко, но она уже плохо контролировала свой гнев. Она сердилась. Очень сердилась. В душе поднималась такая лютая ненависть к его тюремщикам, что девушка удивлялась тому, что еще умудряется сдерживаться. Ублюдки! Все они. Злоупотребляют своими полномочиями и думают, что это так просто сойдет им с рук?! Харли хмурила тонкие брови, кусала губы, чувствуя на кончике языка остатки вишневого блеска. А Джокер с удовольствием наблюдал за ней. Попалась. Отлично. - Я для них монстр, Харли. Они мечтают сгноить меня в камере или поджарить на электрическом стуле. Эй! Посмотри на меня, - он вскинул голову и пристукнул по столешнице, заставляя девушку поднять на него глаза. Харли, для которой эти слова были равносильны зарубинкам бритвы, рассекающим тонкую кожу, изо всех сил сдерживала слезы. Ну, зачем он так говорит? Зачем мучает и себя, и ее? - Нравится то, что ты слышишь? Это правда, Харли. Им страшно. Они перестают быть людьми, когда начинают бояться, - негромко произнес Джокер. – Помнишь, что я говорил о страхе? - Помню, – еле слышно выдохнула блондинка. В это же мгновение раздался предупреждающий удар в дверь, он заставил обоих обернуться в сторону выхода. Через секунду в помещение вошли охранники. Время вышло. - Пока, Харли. Может, как-нибудь свидимся, - улыбнулся преступник. К нему подошли конвоиры, один из них разомкнул цепь, тянущуюся через отверстие в столе к наручникам. Девушка не сводила глаз с лица заключенного. Несмотря на все синяки и ссадины, несмотря на шрамы, растянувшие лицо в вечной улыбке, он казался ей самым красивым мужчиной в этой комнате. Прекрасный принц. Только для нее. Для остальных – чудовище. Его подхватили под руки, быстро поставили на ноги и поволокли прочь. Прочь от нее. Сердце Харли обливается кровью. Так тяжело. Невозможно. Пока его выводят из комнаты, девушка поднимается со своего места. Но не оглядывается, не смотрит ему вслед. Не хочет, чтобы он видел ее такой. Прозрачные нити соленой воды тянутся вниз по щекам. Медленно, щекоча кожу. Камеры не должны зафиксировать подобную мелочь. Проявление слабости. А она не должна быть слабой. Ради него. Что она может сделать? Нельзя этого так оставить! Она должна добиться его перевода в Аркхэм. Там она сможет ему помочь. И там она всегда будет рядом. Да, она добьется своего. Чего бы ей это не стоило. Харли, гордо вскинув голову, шмыгнула носом, незаметно смахнула слезы, сделав вид, что соринка попала в глаз. Она настроена решительно. Более чем. Дождавшись, пока заключенного уведут, девушка подошла к дверям. Она, стиснув зубы, впивалась ногтями в марлю бинта, чувствуя, как ткань пропитывается кровью. Следы от стекол. Взрывы, устроенные им. Взрывы в ее голове. Решившись однажды, нельзя отступать. И она не боится их – не боится ни Гордона, ни Морригана, ни того, третьего. Единственный страх, поселившийся под сердцем, – не увидеть больше рваной улыбки, не услышать будоражащего «Ха-арли». Все. Наконец, дверь снова открывается. Идут за ней. Девушка видит начальника тюрьмы, стоящего на пороге. Он выглядит озабоченно, растерянно, отводит глаза. Девушка улыбается, выходит из допросной, следует за мужчиной по коридору. Старлинг ведет ее обратно в свой кабинет. Морриган и Гордон тоже вернулись туда. Обсуждают ее разговор с Джокером. Ха. Приятного мало. Когда Квинзель и Старлинг показались в дверях, мужчины, бурно спорившие о чем-то, резко умолкли и уставились на девушку. Пауза затянулась. Наконец, Гордон, взяв себя в руки, обратился к ней: - Доктор Квинзель, в первую очередь, я хотел поблагодарить вас за работу… Вам удалось его разговорить. Но… - мужчина умолк на мгновение, подбирая подходящие слова, - но почему вы пренебрегли моей просьбой? Вы далеко ушли от интересующих нас вопросов. - Я просто проявила инициативу, - равнодушно ответила Харли, пожимая плечами, - Видите ли, Джокер – не тот человек, с которым можно придерживаться каких-то определенных рамок. Он сам решает, о чем будет говорить. Думаю, вы знаете, как сложно его контролировать. Я пыталась вытянуть из него как можно больше информации. А уж решать, что делать с ней – ваша задача. Если вы хотите узнать больше – я могу попытаться еще раз, но не сегодня и не здесь. Я настаиваю на его переводе в Аркхэм, - холодно произнесла девушка, не спуская глаз с комиссара. - Видите, и я говорю о том же! – неожиданно подал голос Морриган. Толстяк одобрительно поглядывал на свою подчиненную. Харли на короткое мгновение почувствовала себя благодарной ему. Ну, конечно! Он ведь здесь неспроста. Наверняка директор хочет заполучить обратно такого выгодного пациента. И наплевать, что в прошлый раз по его вине перебили почти половину всего персонала. Морригана это мало волнует. Что ж, хорошо. Просто отлично, что в лице директора она обрела поддержку. Но, кажется, Гордон думает совершенно иначе. Ему ведь не приходится заботиться о репутации лечебницы, он не испытывает никаких теплых чувств к психопату. Для него он опасный преступник. Однажды Джокер уже сбежал из психушки. Естественно, комиссар не хотел, чтобы это повторилось. Он не доверял заявлениям Морригана о том, что охрану усилили, о том, что усовершенствованные меры безопасности исключают возможность повторного побега. Но он также не был уверен, что Блэкгейт достаточно надежен. И, кроме того, мужчина нисколько не сомневался, в том, что Джокер психически не здоров. Правильно ли держать его в обычной тюрьме? - Господин комиссар, если позволите, - снова заговорила девушка, пытаясь привлечь внимание Гордона, погрузившегося в раздумья, - я считаю, что тюрьма не подходит для его содержания. Нет необходимого оборудования, лекарств. И, ко всему прочему, - Харли, не удержавшись, со злостью посмотрела на Старлинга, - здешние охранники злоупотребляют своими полномочиями. Возможно, вы со мной не согласитесь, но я думаю, что от этого напрямую зависит эмоциональное состояние заключенного. Быть может, поэтому он отказывался сотрудничать, - едко добавила блондинка, с вызовом глядя на комиссара. Начальник тюрьмы открыл рот, чтобы опровергнуть обвинения Харли в адрес его сотрудников, но Гордон, внимательно наблюдавший за девушкой, неожиданно произнес: - Мистер Старлинг, мистер Морриган, вы не могли бы оставить нас наедине с доктором Квинзель? Толстяк-директор кивнул, заговорщически глядя на свою подчиненную, и направился к дверям. Старлингу ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру. Он одарил комиссара и девушку раздраженным взглядом и покинул кабинет. Харли, понимая, что сейчас ее ждет серьёзное противостояние с Гордоном, пыталась собрать в кулак всю свою волю, чтобы выдержать это испытание. Она бесстрастно смотрела в серые проницательные глаза мужчины, предоставляя ему право говорить. - Мисс Квинзель, почему вы так заинтересованы в судьбе этого человека? – подходя чуть ближе, задал вопрос начальник полиции. - Потому что он мой пациент, и я чувствую ответственность… - начала было Харли, но Гордон не дал ей договорить. - Официально, он еще не ваш пациент. Суд так и не состоялся, - отрезал он. - Все верно. Но меня временно назначили его психотерапевтом, - глубоко вздохнув, ответила девушка. Так, спокойно, Харли, спокойно. Нужно держать себя в руках. - И? Вы так близко к сердцу приняли свои обязанности? – поинтересовался Гордон. Он смотрел в лицо этой маленькой хрупкой блондинке и силился понять, что ею движет. Кто в этом городе станет защищать такого ублюдка как Джокер? - Можете считать, что да. Это мое первое серьёзное дело, - спокойно ответила Харли. – Я понимаю, о чем вы думаете, господин комиссар. Как можно защищать Джокера? – девушка едва заметно улыбнулась, увидев в глазах мужчины подтверждение своего вопроса, - Но дело в том, что я не сужу о человеческих качествах своих пациентов. В профессии психиатра эмоциональное отношение к работе губительно сказывается на ее качестве. Я вижу перед собой болезнь, понимаю, что требуется моя помощь – и я делаю все, чтобы помочь. Это моя прямая обязанность. Иначе – какой в этом смысл? Думаю, вы меня понимаете, ведь вы полицейский. В вашей работе эмоциональное отношение также недопустимо. Гордон молча кивнул, соглашаясь с ее последним утверждением. Что ж. В принципе, ему понятны эти мотивы. Но ему не давало покоя одно немаловажное обстоятельство – слишком тепло они общаются для врача с пациентом. Как бы Квинзель ни старалась убедить его в том, что это всего лишь рабочие моменты, мужчина чувствовал, что здесь нечто большее. Он никогда не видел, чтобы Джокер вел себя подобным образом. С ней он разговаривал… почти как нормальный. Может, этой девчонке все-таки удалось найти к нему особый подход, достучаться до светлой стороны его больного разума? Если так, то, может быть, стоит дать ей шанс? С ее помощью можно вытянуть из преступника важную информацию. Это уже кое-что. В любом случае, держать Джокера в Блэкгейте не имеет смысла. Судебно-психиатрическая экспертиза лишь подтвердит его статус «душевнобольного преступника» и его переведут обратно в Аркхэм. Гордон в этом не сомневается. Месяцем раньше, месяцем позже. - Что ж… Хорошо, доктор Квинзель. Я понял вашу позицию. Я поговорю об этом с господином мэром. Думаю, вы правы, - наконец, после долгих раздумий, ответил Гордон. Харли стоило огромных усилий скрыть охватившее ее торжество. Пока комиссар обдумывал свой ответ, она успела впасть в отчаяние, довести себя до состояния молчаливой истерики. Пульс частил, кончики пальцев подрагивали. Но… Черт, ей удалось. Она сделала это! Выдержала. - Благодарю за сотрудничество, - мужчина протянул девушке руку, Квинзель робко ее пожала, все еще не до конца веря в свою удачу. Она надеялась, что мужчина действительно выполнит обещание. Надеялась, что это не пустые слова. Но, черт побери, если и так – она не сложит оружие, пока не добьется своего. Ей наплевать, кто ее противник. Сейчас она чувствовала такой невероятный душевный подъем, что отстояла бы Джокера перед самим Дьяволом. - Идемте, я попрошу кого-нибудь из охраны проводить вас, - вежливо произнес мужчина. Девушка торопливо кивнула. Гордон дождался, пока она достанет из шкафа пальто и набросит его на плечи. Харли, держа в руках свою сумочку, покинула кабинет начальника тюрьмы в сопровождении комиссара полиции. Да уж. Ну и денек. В коридоре напротив двери стояли Морриган и Старлинг. И если первый смотрел на нее с одобрением, то взгляд второго не предвещал ничего хорошего. Ха. Да ей наплевать. Вряд ли они когда-нибудь встретятся. Пусть идет к черту. Он заслужил. Распрощавшись с Гордоном, Харли, вместе с невысоким тучным охранником, направилась к выходу из Блэкгейта. Она едва сдерживалась, чтобы не начать приплясывать и хохотать во все горло. Господи, что за день! Она обыграла всех этих важных шишек. Обвела вокруг пальца. Джей может ею гордиться. Она справилась, ради него.***
На следующий день с девушкой созвонился директор лечебницы. Морриган рассыпался в любезностях, благодарил ее за содействие и сообщал, что Гордон уже занимается подготовкой перевода опасного преступника из Блэкгейта в Аркхэм. Директор настаивал на ее присутствии в лечебнице, обещал компенсировать оставшуюся часть отпуска. Естественно, она дала свое согласие. Морриган и Квинзель распрощались, вполне довольные друг другом. Харли была чрезвычайно рада - все так удачно складывается. Ну, надо же. Всего неделю назад, она и думать не смела о чем-то подобном. А теперь Джей вернется в Аркхэм. И там она сможет ему помочь, будет совсем рядом. О чем еще можно мечтать? Харли, сияя, словно рождественская гирлянда, носится по своей маленькой гостиной, пританцовывая и подпевая Роберту Планту. Из ноутбука на всю катушку играет музыка. Девушка собирается в кафе. Прошлым вечером они с Мэган договорились о встрече. Харли перетряхивает шкаф в поисках подходящего наряда. Ничего ей не нравится. Хочется чего-нибудь эдакого. Эпатажного, эксцентричного, под стать настроению. Сегодня можно. В кои-то веки она чувствует себя по-настоящему счастливой. - «И она покупает лестницу в небо»*, - доставая из гардероба короткое красное платье, напевает девушка. Переодевается, расправляет длинные рукава, натягивает чулки. Собирает волосы в высокий хвост, подводит губы алой помадой. Подмигивает своему отражению. Красивая. Вызывает такси, не хочет ехать на автобусе. Складывает подарки, приготовленные для Мэг и ее мужа в сумку. Кажется, ничего не забыла. Кожаные перчатки скрывают забинтованные ладони. Харли застегивает сапоги, надевает пальто. Пора идти. На экране телефона появляется сообщение, о том, что такси уже ждет у подъезда. Здорово. Отлично. Сестры договорились встретиться в том самом кафе, которое посещали после совместного похода в кинотеатр. Им понравилась уютная атмосфера заведения, вежливые официанты и вкусный латте. Когда Харли открывает стеклянные двери, Мэган уже ждет ее за столиком у окна. Яркая блондинка, привлекая внимание немногочисленных посетителей, направляется к поджидающей ее женщине, на ходу расстегивая пальто. - А вот и я, - улыбаясь, наклоняется к сестре, хочет обнять. Мэг с некоторым удивлением разглядывает младшую, отвечает на ее приветствие. Как только девушка заняла место за столиком, к ним подошел официант. Молодой человек с интересом поглядывал на красивую посетительницу. Харли, весело улыбаясь, озвучила заказ, Мэг кивнула, давая понять, что будет то же самое. Наконец, когда официант умчался выполнять поручение, женщина, с улыбкой глядя на свою визави, произнесла: - Харли, дорогая, ты чудесно выглядишь! Сияешь, словно новенький цент. Произошло что-то, чего я не знаю? Блондинка удивленно приподняла брови. - О чем ты, Мэгги? - Ну, я неплохо изучила свою младшую сестру… И вижу, что ты просто светишься от счастья, - хитро подмигнув, улыбнулась женщина. – Давай, рассказывай. Кто он? Харли, чувствуя, что невольно заливается краской, с недоумением смотрела на подругу. Вот и что ей ответить? Как она вообще до такого додумалась? - Мэг, ты мыслишь стереотипами. У меня не может быть других причин для радости? – с легким раздражением ответила девушка. Неожиданный вопрос застал ее врасплох. Она занервничала. - Конечно, может… Просто я подумала… - улыбка тут же сползла с округлого лица женщины. Реакция сестры сбила ее с толку. – Я не знаю, что с тобой происходит в последнее время, ты мне ничего не рассказываешь, - с обидой добавила она. - Потому что нечего, - пожала плечами Харли. – Вот, в понедельник выхожу на работу. - Да? А я думала, что ты в отпуске до января, - с удивлением произнесла Мэган. - Так и должно быть, - кивнула блондинка, - но обстоятельства изменились. Необходимо мое присутствие в лечебнице. - Это из-за Джокера? Я слышала, что его поймали, - тут же встрепенулась женщина. - Ага-а, - лениво протянула Харли, делая вид, что ее совершенно не интересует судьба известного на весь Готэм преступника. - Его что, снова закроют в Аркхэме? И ты снова будешь его лечить?! – в неподдельном страхе воскликнула женщина. Голубые глаза широко распахнуты. Она с тревогой смотрит на сестру. – После того, что случилось? - Да, Мэг, - устало вздохнула девушка, нисколько не разделяя ее беспокойства. Улицы города гораздо опасней, чем коридоры лечебницы, по крайней мере, ей так кажется. Она знает, чего можно ожидать от пациентов, заключенных в стенах Аркхэма, а вот насчет простых горожан нет никакой уверенности. Здесь каждый может оказаться зверем, там, по крайней мере, они заперты в клетках и не прячут свою истинную природу за маской показной добродетели. Кроме того, если бы случилось нечто из ряда вон выходящее, вроде бунта, более безопасного места, чем палата Джокера ей не найти. Так что да, опасения сестры казались совершенно необоснованными. Мэг просто не знает, о чем говорит. - Харли, я помню, что ты не любишь обсуждать своих пациентов, но… Мне кажется, что это просто не правильно, - после недолгого молчания, произнесла женщина. Лояльное отношение к разным ублюдкам и психопатам, свойственное младшей сестре, просто не укладывалось в ее голове. Как Харли может так спокойно относиться к выродку, по вине которого погибло столько народу? - В каком смысле «не правильно»? – тут же возмутилась блондинка, - Ты считаешь, раз он преступник, то не нуждается в помощи? - Я не это имела в виду, - поморщилась старшая, - Я просто не понимаю, как ты можешь вернуться к работе с ним, после того, что он сделал. Он настоящее чудовище. Столько людей погибло… по прихоти этого маньяка! - Он не чудовище, не называй его так, - раздраженно ответила Харли. Ну вот, еще не хватало выслушивать подобное от родной сестры. Это ужасно. Мэг просто не понимает, что несет. Ничего в этом не смыслит, но рвется судить. Все те же шаблонные фразы из сводок криминальной хроники. Чудовище, убийца, маньяк, террорист… Монстр. Сколько еще прозвищ они ему дали? Никак не уймутся. И Мэгги туда же. Уже тошнит от всего этого дерьма. Они готовы обвинить его во всем, даже в том, чего он не делал. Волк для овец этого города. Они смотрят на него, и не видят того, что творится под самым носом изо дня в день. Черные облака над головой – он, сорок пятый калибр во рту какого-нибудь проворовавшегося банкира – он, перестрелка в темной подворотне, ограбление супермаркета – снова он. Словно грязная, грязная шлюха, о которой распускают сплетни, винят в распространении заразы, охватившей весь город. Добропорядочные ублюдки и лицемеры. - Харли? – окликнула ее старшая. Блондинка, начиная злиться, все больше хмурилась и кусала губы. Это не укрылось от ее собеседницы. Мэган уже не на шутку забеспокоилась. Поведение сестры казалось ей очень странным. Почему она так реагирует? Еще и защищает этого психа. Немыслимо! - Просто не надо так говорить, - процедила сквозь зубы Харли. Она сделала глубокий вдох, стараясь вернуть контроль над эмоциями. Еще не хватало сорваться на Мэгги. Она этого не заслужила. Но, черт побери, пусть держит язык за зубами! Девушка, немного успокоившись, начала стягивать с себя перчатки. От неожиданной вспышки злости ее бросило в жар. Ладони вспотели. - Милая, что это? – тут же заволновалась Мэг, заметив бинты. Харли лишь покачала головой и холодно улыбнулась. - Порезалась. Поскользнулась в ванной и разбила зеркало. Пустяки, - ну вот, она снова лжет, лжет в лицо старшей сестре. И не чувствует никаких угрызений совести. - Ну, ладно, - примирительно произнесла женщина. Ей все меньше и меньше хотелось оставаться наедине с младшей Квинзель. Она чувствовала себя очень неловко и беспокойно. Мэг смотрела на Харли и ощущала какой-то странный холодок, отчужденность, возникшую между ними. Такого никогда раньше не происходило, даже если они ссорились, ругались, всегда сохранялась эта невидимая сестринская связь. А сейчас как отрезало. Такое ощущение, что она сидит за одним столом с незнакомкой. Что-то изменилось. Голубые глаза, так похожие на ее собственные, кажутся ей чужими, пугающими и далекими. В них мерцают странные искры. Какая-то отчаянность, безбашенность, совсем не свойственная ее младшей сестренке. Мэг силится понять, что это может значить, но сдается. Может, разрыв с Кайлом так повлиял на нее? Женщина не знает. Только где-то под сердцем тяжелым камнем залегло дурное предчувствие. Чтобы сгладить неловкость, возникшую между ними, Харли достала из сумки приготовленные подарки и протянула сестре через стол. Мэган улыбнулась, увидев две небольшие коробочки, завернутые в пеструю оберточную бумагу. - Что там? – с любопытством спросила толстушка. - Сюрприз, - хмыкнула девушка. – Но предлагаю тебе открыть их дома, вместе с Дэвидом. Думаю, вам понравится. - Ладно, - согласно кивнула сестра, выуживая из сумки свой подарок. – Держи. Я не стала запаковывать, так что можешь взглянуть прямо сейчас, - улыбнулась она. Блондинка приняла протянутую коробочку и тут же ее открыла. Из груди вырвался изумленный вздох, когда она заглянула внутрь. Аккуратно сложенная золотая цепочка с маленьким именным кулоном. Наверняка изготовлено на заказ. - О, Мэгги, какая прелесть! Спасибо, милая, - восторженно воскликнула Харли. Она перегнулась через стол и обняла женщину. Та только радостно улыбалась. Ей было очень приятно, что сестре так понравился ее подарок. Взгляд голубых глаз немного оттаял, словно к ней вернулась прежняя Харли, любимая и родная. - Я хочу ее надеть, помоги застегнуть, - попросила девушка, поднимаясь со стула и обходя стол. Мэг выполнила ее просьбу и Харли вернулась на свое место. - Ну как, мне идет? – вертясь, и пытаясь оглядеть цепочку со всех сторон, спросила она. - Разумеется. Ты моя самая красивая и любимая женщина на свете, - рассмеялась сестра. – Настоящая принцесса. - Я тоже люблю тебя, Мэгги, - неожиданно расчувствовавшись, ответила девушка. – Помни об этом, что бы ни случилось, - шмыгнув носом, добавила она. - Эй, ну что ты, дорогая. Что может случиться? – тепло улыбаясь, ответила женщина. Только почему-то слова младшей сестры болью отозвались в ее сердце. Почему Харли ведет себя так странно? Голубые глаза смотрят с какой-то щемящей нежностью и неизъяснимой печалью, словно она прощается, готовится уехать в другой город, в другую страну. Исчезнуть из ее жизни. Мэг не успела разобраться в своих чувствах, к столику наконец-то вернулся официант. Он принес заказ, поставил перед сестрами две чашки ароматного латте и блюдца с десертом. Харли улыбается, как и прежде, исчез этот странный отблеск в глазах, потух огонек отчаяния. И, кажется, что все действительно хорошо. Все в порядке.