Nothing Happens to Me-2. ИСКУШЕНИЕ

Когда кэб подъехал к особняку Мориарти, совсем стемнело. Джон расплатился с таксистом и хладнокровно поднялся по ступеням, по которым накануне сбегал в столь растрепанных чувствах. Дверь разблокировали раньше, чем он успел нажать кнопку звонка. Доктор Уотсон чуть усмехнулся и шагнул через порог. – Я могу взять ваши вещи? – голос Морана звучал индифферентно, почти безжизненно, но Джон четко ощутил, что полковник недоволен его присутствием. – Да, пожалуйста, – он отдал сумку, бросив любопытный взгляд на невозмутимую физиономию белобрысого киборга. Интересно, а Джим в курсе, что его верный пес позволяет себе эмоции?.. – Мистер Мориарти в столовой, это налево, – взгляд голубых до прозрачности глаз замораживал. – Гостевая ванная… – Я знаю, где гостевая ванная. Моран едва заметно кивнул и удалился, по-прежнему излучая волны неудовольствия. В ванной Джон тщательно вымыл руки, умылся, пригладил волосы, с отвращением разглядывая в зеркале свое отражение. Мешки под глазами, казалось, впитали в себя все переживания последних дней, морщин стало в два раза больше, на щеках и подбородке проклюнулась, спускаясь на шею, рыжеватая щетина. Хороша шлюха, нечего сказать… Он криво улыбнулся, потом помрачнел. Нельзя позволять себе думать о Шерлоке. Не сейчас. Не сегодня. Джон опустил голову, опираясь руками на края раковины. Еще вчера вечером он наивно полагал, что ему удалось разрубить гордиев узел, в который он сам затянул свою жизнь. Но нет, меч оказался лишь бутафорией, пластмассовой игрушкой, и узел только еще больше запутался. Что ж, значит, ему придется действовать постепенно, развязывая по одному узелку… * * * В столовой был накрыт стол, длинный, прямоугольный, изящно сервированный с двух концов. С одной стороны за столом сидел Джим, с другой стороны стул пустовал. Джон, не говоря ни слова, невозмутимо прошествовал к свободному месту, уселся, взял с тарелки белоснежную, накрахмаленную до хруста салфетку, аккуратно разложил ее на коленях и выжидательно уставился на хозяина дома. Мориарти едва заметно улыбнулся, достал телефон и отправил сообщение. Через пару минут в комнате появился Себастьян Моран, катя перед собой сервировочный столик. Пока полковник раскладывал еду по тарелкам, открывал вино и наполнял бокалы, доктор Уотсон сидел молча, откинувшись на спинку стула и не сводя глаз с лица криминального консультанта. Джим тоже безмолвствовал, столь же внимательно глядя на Джона. Белобрысый киборг зажег свечи в трехрогом подсвечнике, поставил его на середину стола и замер, ожидая дальнейших указаний. – Свободен. Провожая взглядом словно выточенную из гранита спину полковника, Джон неожиданно подумал о том, каково это – приказывать такому человеку, как Моран. Наверное, щекочет нервы. Наверное, и он мог бы попробовать, если бы… Если бы. – Не голоден? – провоцирующе осведомился Джим, и доктор Уотсон перевел взгляд на стоящую перед носом тарелку. В ней исходило паром и умопомрачительно пахло что-то вроде мясного рагу с овощами, так что у Джона тут же отчаянно засосало под ложечкой, а рот с угрожающей быстротой начал наполняться слюной. – Черт… – он исподлобья глянул на Джима. – Ты мне опять чего-нибудь подсыпал?.. – А должен был? – ухмыльнулся Мориарти. Крутанув в пальцах вилку, он подцепил кусочек пропитанного соусом мяса и демонстративно положил себе в рот. Лишь отчасти успокоенный в своих подозрениях Джон тоже взялся за столовый прибор. На вкус рагу оказалось не менее впечатляющим, чем на запах, доктор Уотсон даже зажмурился, пережевывая, но от получения гастрономического удовольствия его отвлек очередной вопрос криминального консультанта. – За что будем пить? Мориарти ждал ответа, обнимая ладонями полукруглые стенки бокала. В бархатном взоре насмешливо приплясывало пламя свечей, приоткрытые губы алели, контрастируя с белизной видневшихся между ними зубов. Джон многозначительно улыбнулся, салютуя бокалом. – За Шерлока. – Ты удручающе однообразен, – поморщился Джим и вздохнул, – что ж, за Шерлока значит за Шерлока… «За тебя, чертов экспериментатор, – почти беззлобно подумал доктор Уотсон, пригубливая терпкую, ароматную жидкость, – и помоги тебе боже перетерпеть эту ночь…» Алкоголь разбежался по венам, наполняя тело теплом. Мориарти снял пиджак и галстук, расстегнул ворот белой рубашки, Джон решительно избавился от джемпера. – Кто готовил? – полюбопытствовал он, тщательно подчищая тарелку. – Моран, – темноглазый гений грациозно поднялся, чтобы снова наполнить бокалы, сначала себе, потом Джону. – Да он у тебя просто золото, – невиннейшим тоном констатировал доктор Уотсон, снизу вверх глядя на наливающего ему вино криминального консультанта. – На все руки мастер. Мориарти поставил бутылку и наклонился, облокотившись на стол, подперев кулаком тщательно выбритый подбородок. – Ревнуешь? – Завидую. Джим хмыкнул. Пахнувшие вином губы дразняще приблизились, и доктор Уотсон не стал уклоняться. Прикосновение получилось ненавязчивым и чуть влажным, даже не поцелуй, а лишь его обещание. Мориарти медленно отстранился, Джон не удержался и провел языком по губам, слизывая вкус криминального консультанта. В сумрачном взоре мелькнула насмешка, и доктор Уотсон нахмурился, опустив голову, чувствуя, как кровь приливает к щекам, а в животе жарко ворочается возбуждение. – Джон… – Что? – он старательно рассматривал салфетку на своих коленях. – Обожаю, когда ты облизываешься. – Иди к черту. – И ты так мило краснеешь… – К черту, Джим. – И так восхитительно стонешь, когда кончаешь. О, мне так хочется снова заставить тебя кончить, Джонни… И Джон вдруг ощутил странное освобождение, словно стремительно разрастающееся в нем вожделение тяжелой волной смело последние препоны, выстраиваемые рассудком. – Так почему бы тебе просто не перейти от слов к делу? – Не терпится? – Возможно. Темный омут глаз затягивал, но доктор Уотсон больше не боялся в нем утонуть. Джим выпрямился, отвернулся, потянувшись за своим бокалом, и, сделав пару глотков, безапелляционно заявил: – Придется потерпеть. Сначала кино. * * * – Я смотрю, ты решил устроить мне настоящее свидание, – съязвил Джон, усаживаясь на диван в уже знакомой гостиной. В камине, как и накануне, пылал огонь, распространяя по комнате вихрь оранжевых бликов. – Проблемы? – Мориарти вставил диск в дисковод, огромный экран на стене засветился. «Проблемы?» В груди больно кольнуло от неуместных сейчас аналогий, и Джон сосредоточился, усилием воли гася воспоминание о серо-зеленых глазах, черных кудрях и шквале безупречных логических выводов, впервые обрушившихся на него в лаборатории Бартса. – Шлюхам свидания не устраивают, – он пристально смотрел на экран, хотя рассматривать там, в принципе, пока было нечего. Джим сел рядом и взял с журнального столика пульт. – Не я выставил тебя шлюхой, Джон. – Да что ты. – Но я, безусловно, рад, что ты понимаешь свое положение, – Мориарти, не глядя, сжал Джону колено, затем, мягко скользнув ладонью по бедру, стиснул промежность. Тело неминуемо среагировало на нахальные манипуляции, но доктор Уотсон двумя пальцами аккуратно взялся за тонкое запястье криминального консультанта, снимая его руку со своего паха. – Ты сказал: сначала кино. – У тебя нет ни малейшей склонности к импровизации, – с нарочитой досадой возвестил Джим. – Да я вообще зануда, – согласился с ним Джон и слегка оттянул ставшие тесноватыми джинсы. – Что будем смотреть? – «Мост Ватерлоо». Удивленно приподняв брови, доктор Уотсон пару минут наблюдал, как на экране сменяют друг друга черно-белые кадры, потом обернулся к Мориарти. – Отчего ж не немое кино? Среагировать на сарказм Джим не успел, потому что в гостиной внезапно материализовался Моран, молча поставил на журнальный столик небольшую корзинку с брусочками эскимо и так же неслышно удалился. – Мне нравятся старые фильмы, – Мориарти старательно снимал с мороженого цветную фольгу. – В них всегда четко расставляют акценты. Вот этот, например, про девушку, которая сначала страстно любила, а потом стала шлюхой… – А потом? – Джон не отрывал напряженного взгляда от пока еще счастливого лица Вивьен Ли. – Что с ней случилось потом?.. – Боюсь, все закончилось грустно, хоть и логично, – Джим с удовольствием лизнул шоколадную глазурь и весело покосился на доктора Уотсона. – Хочешь? – Не люблю шоколад. – На кухне есть без глазури. – Обойдусь. Мориарти вынул изо рта сладость на палочке и лучезарно осклабился. – Ты сейчас встанешь, пойдешь на кухню и принесешь себе эскимо, – холеные пальцы коснулись затылка, поглаживая. – Будь послушной девочкой, Джонни, порадуй папочку… Джон не спеша поднялся с дивана и, обойдя его, склонился к темноволосой макушке криминального консультанта. – Хорошо, я схожу, – он почти касался губами изящного уха. – Только не переусердствуй с приказами, а то девочка засунет папочке мороженое в глотку по самую палочку… – Умеешь же ты возбудить, Джонни, – томно выдохнул Джим. * * * …Кухня сверкала стерильностью и хромом, за столом сидел Моран и занимался чисткой оружия. Стальной взгляд резанул, и Джон счел, что в таком, сравнительно небольшом помещении имеет место быть явный переизбыток металла. – Джим сказал… – он с удовольствием отметил, что голубые глаза гневно сверкнули, не удержался и повторил: – Джим… сказал, что у вас есть мороженое без глазури. Полковник вынул из холодильника пару брикетов. – Осторожнее, доктор Уотсон… Джон прищурился, словно бы не понимая, и белобрысый киборг невозмутимо продолжил: – Берегите горло. * * * – Твой терминатор меня недолюбливает, – счел нужным сообщить доктор Уотсон, вновь плюхаясь на диван и разворачивая эскимо. – Ревнует, – спокойно пояснил Джим. – То есть… – Джон задумался, пытаясь понять, что именно имеет в виду Мориарти, – ты хочешь сказать, что ты его… – Нет. Доктор Уотсон озадачился еще больше и замер, недонеся до рта эскимо. – Неужели… он тебя?.. – Джонни, – страдальчески скривился криминальный консультант и покачал головой, – все-таки ты такой примитивный. Порой я даже удивляюсь, как я мог… – Как ты мог… что? – с довольной усмешкой переспросил Уотсон и сомкнул губы на сливочном лакомстве. Несколько мгновений Мориарти сурово смотрел, как Джон посасывает и облизывает мороженое, потом резко выдернул у него из руки эскимо и навалился сверху. Язык криминального консультанта настойчиво мазнул по губам доктора Уотсона, слизывая оставшуюся на них сладость, и тот покорно приоткрыл рот, позволяя захватчику проникнуть глубоко внутрь. Тонкие пальцы с силой сдавили шею, лишая нормальной возможности вздохнуть, Джон судорожно вцепился Джиму в рубашку, комкая тонкую ткань, чувствуя, как кружится голова от недостатка кислорода и острого ощущения беспомощности, пугавшего и возбуждавшего одновременно. Мир потемнел, звуки исчезли... ...Воздух прохладной струей ворвался в освобожденное горло, и вернувшийся в реальность доктор Уотсон обнаружил, что лежит головой на мягком диванном подлокотнике, рубашка и джинсы на нем расстегнуты, а Мориарти ласково поглаживает его выпростанный из-под белья член. – Твою мать, – просипел Джон и попытался прокашляться. – Ты меня чуть не задушил, некрофил чертов... Темные глаза блеснули совсем близко, губы мягко прижались к губам, целуя на этот раз обволакивающе нежно, и доктор Уотсон подался навстречу, подставляя рот умелому языку, а член не менее умелой руке. – Пойдем в спальню, – Джим тяжело дышал, чуть затуманенный взор скользил по лицу доктора Уотсона. – Пойдем... – Погоди, – Джона буквально тошнило от вожделения, но расставить все точки над и нужно было заранее. – Я хочу знать, зачем... – Зачем?.. – Мориарти склонился и слегка прикусил Джону сосок. – Затем, что трахать тебя в спальне мне будет гораздо удобнее... – Черт, нет. Господи, прекрати! – Джон крепко ухватил криминального консультанта за руки, отталкивая, не позволяя до себя дотрагиваться. – Я не про то. Зачем тебе был нужен весь этот спектакль?.. Ведь ты же видел, что я все еще хочу тебя, ты бы мог трахнуть меня и так... Джим вздохнул, глядя на Уотсона непривычно серьезно. – Я хотел, чтобы ты ни перед кем не чувствовал себя виноватым... Джон помолчал, не сводя глаз с лица Мориарти. – У тебя одна ночь, Джим.