Кленовый лист

Глядя на то, как покачивается перед ним в седле Эри, Рольф думал об Асе. Тонкая фигура эльфа невольно напоминала барону жену, по которой он успел безумно соскучиться. Ни одна женщина не доставляла Рольфу такой сладости, как Аса. Может, потому, что с ней он был близок не только телом? Отдавал всего себя и получал всю ее взамен. Рольф представлял, как прижмет жену к себе, отпустит совсем ненадолго, чтобы принять ванну, смыть пыль, кровь и грязь, а потом будет полная страсти ночь, которую они оба заслужили. Барон не сомневался, что за это время Аса точно так же соскучилась по его ласке, как он по ней самой. Баронесса всегда отличалась пылким нравом, а под сводами замка ее стоны казались особенно громкими и сводили Рольфа с ума. Он чувствовал, что Асе по-настоящему хорошо с ним, тело женщины не лгало, как не лгали полные любви глаза, которыми она смотрела на мужа. Рольф обратил внимание, что эльф сидит очень ровно, чтобы даже случайно его не коснуться. Пленник был напряжен, как струна, словно постоянно ожидал подвоха. «Боишься, что я всё же поступлю с тобой, как хотел Бреки? — догадался Рольф. — Глупый, и не пояснишь же тебе, что не встаёт у меня на мужиков». И даже если мужчина такой стройный и длинноволосый, как Эри, это ничего не меняет. У него нет груди, которую Рольф любил ласкать, сжимая в ладони, целовать нежную кожу, вдыхать неповторимый аромат женской сладости. Да и потом... Между ног у Эри тоже самое, что и у самого барона, а прикасаться к мужчине там — выше его сил. «Так что зря он меня боится, уж чего-чего, а таких услуг я не потребую», — завершил измышления барон. Он уже знал, к какому делу приставит Эри: у Рольфа был большой сад, за которым требовался уход. Эльф, как никто иной, сумеет навести там порядок и превратит сад в настоящий рай. Рольф надеялся, что Асе новый слуга понравится, она ценила всё красивое, да и к эльфам относилась хорошо. Остальная прислуга тоже была покладистой, барон терпеть не мог скандалистов и старался избавляться от таких как можно быстрее. Каким окажется Эри? Этого Рольф не знал, пока что у него не получилось разговорить эльфа. Тот ясно дал понять, что не желает беседовать. «Ладно, как говорится, насильно мил не будешь, — вздохнул Рольф и подумал, что положение у Эри незавидное, как ни крути, а плен — это не то, что может поднять настроение. — У него, небось, и невеста где-то там осталась или жена... Ну, ничего, год пролетит быстро, если любит — дождется, моя Аса три года меня ждала». Барон понятия не имел, когда эльфы вступают в брак, зато прекрасно знал, как они умеют убивать. Он научился их ненавидеть и не обращать внимания на слезы и боль, но всё же не видел в них того воплощения зла, о котором вопили священнослужители, потрясая древними свитками. Рольф вообще редко бывал в храмах. После того, что случилось с родителями, его вера изрядно пошатнулась. Если Бог всемогущ и милостив, почему погиб отец? Как Он, такой справедливый, допустил, чтобы мать изнасиловали? Почему не дал им с Асой ребенка, не услышал их мольбы? Эти мысли крутились у барона в голове уже очень давно, но он ни с кем ими не делился. Не хотелось прослыть еретиком и лишиться в итоге земель и титула. О вере эльфов Рольф имел весьма смутное понятие, знал, что у них множество богов, и магия — вовсе не зло, а дар, который служит на благо всего народа. С эльфийскими колдунами он имел «счастье» познакомиться в бою. Отметины на теле не позволят забыть об этих встречах никогда. Чародеи насылали на людей рои ос, пчел и прочей кусачей живности, волки и медведи находили разведчиков куда быстрее, чем те — дорогу. Молнии, огненные шары, ледяные копья, летящие из чащи леса и пробивающие воина насквозь, беспробудный сон, итогом которого становилась смерть — их магия была сильной и смертоносной. Барону повезло, что Эри — не колдун, в противном случае эльф убил бы его ещё ночью, да что там, не попал бы в плен, скрылся за магической завесой, отвел глаза, сотворив иллюзию. Но рыжий пленник всего лишь лучник, и, похоже, не слишком умелый. «Интересно, сколько ему лет?» — спросил сам у себя Рольф. Он знал, что эльфы живут ненамного дольше людей, а ещё поговаривали, будто женщин среди них куда меньше, чем мужчин, а потому право жениться и дать жизнь детям нужно заслужить, доказать, что ты достоин стать отцом. Почему так было, Рольф не знал, не вникал в их обычаи, его это просто не волновало. Вот уже второй раз ветер бросал ему в лицо волосы Эри — мягкие, прохладные и пахнущие... гарью. Все провоняли этим: люди, эльфы, лошади — всё вокруг пахло бедой и было обуглено-черным. Рольф заметил, как опустил голову и сник Эри, когда они приблизились к обгоревшему лесу, барону показалось, что эльф стал ещё меньше, сжался, словно его терзала невыносимая боль. Рольф даже услышал неразборчивый шепот на эльфийском, но переспрашивать не стал: всё равно не ответит. Да и ясно же — клянет всех людей в целом и его в частности за то, что сделали с домом. На мгновение Рольф представил, что чувствовал бы сам, если бы кто-то вот так... разрушил его замок, поглумился над Асой... Стал бы разговаривать с ним? Вряд ли. Слов бы не нашлось, только меч или кинжал, или даже просто руки, которыми отнял бы жизнь врага. Барон ведь практически не спал эту ночь, старательно изображал глубокий сон и даже храпел, а сам продолжал пребывать в полной боевой готовности. Даже меч положил под рукой, чтобы иметь возможность тут же схватить. Рольф ожидал, что Эри попытается убить его и сбежать. Был уверен: эльф не упустит такой возможности и... ошибся. Его остроухая собственность ничего подобного не сделала. И это давало крохотную надежду на то, что рано или поздно Эри перестанет считать его злом, смотреть исподлобья и молчать. Это было бы просто замечательно, потому как любоваться на хмурую физиономию целый год — удовольствие ниже среднего. Освободить пленника сейчас? Не вариант. И дело даже не в деньгах, хоть пятьдесят золотых — немало, проблема в том, что шансов выжить в руинах своего мира у эльфа немного. В замке куда безопаснее, а за год изменится очень многое, и тогда можно будет его отпустить с легким сердцем. Так думал Рольф, глядя на дорогу и осторожно убирая волосы эльфа, которые ветер, словно издеваясь, продолжал бросать в лицо. Спустя несколько часов езды объявили привал: люди и лошади нуждались в отдыхе. Конь Рольфа тяжело дышал и поводил взмокшими боками. Мужчина нахмурился, обтер лошадь попоной и повел к речушке, около которой и расположились на отдых. Эрианель следовал за своим хозяином, тревожно поглядывая на вороного. Эльф жалел коня, для которого являлся дополнительной тяжестью, и опасался, как бы животное не пострадало, ведь Элатиэль не любит, когда её детей обижают, и бывает мстительной и злой. Испытать на своей шкуре гнев Богини магу не хотелось, но и выхода он не видел. Купить ещё одного коня пока не удалось, и неизвестно, когда это получится. Плохо. — Устал, — негромко проговорил Рольф, поглаживая Ворона по крупу, — и, как назло, негде взять тебе помощника. Эри, — обратился он к эльфу, — придется тебе пока что на одной из обозных телег ехать, боюсь коня угробить, понимаешь? — Эрианель кивнул, опустив голову ниже. — Я сам тебя устрою на ту, где будет спокойнее всего. И не бойся, никто тебя не тронет, я обещаю. Ответа снова не последовало, только голова эльфа опустилась ещё сильнее, он поежился, обхватил себя руками за плечи и казался теперь совсем молоденьким и хрупким. Рольф видел, что на них то и дело бросают косые взгляды. Похоже, Бреки уже успел растрепать всем о ночных приключениях Валенберга, вернее, о несостоятельности барона на ложе. И это было неприятно, но ничего поделать Рольф не мог, разве что пытаться не обращать внимание. Попытка барона пристроить пленника на телегу целителей успехом не увенчалась. Там просто не оказалось свободного места, а усаживать эльфа куда-либо ещё Рольф не решился. Недоброе предчувствие родилось где-то внутри и становилось сильнее, а он уже давно привык доверять своим ощущениям. В итоге они снова сидели на коне вдвоем, во избежание, так сказать. Эльфу казалось, будто голова сама клонится вниз, а глаза закрываются против воли, не желая видеть того, что люди сотворили с лесом, мимо которого они проезжали. Некогда полный жизни и птичьего щебета, он был теперь черным и мертвым, и едва слышные стоны погибших деревьев всё ещё витали в горячем, воняющем гарью и смертью воздухе. Но люди ничего этого не слышали. Они шутили, смеялись, спорили из-за добычи и делились планами на будущее. Громче всех хохотал тот мужчина, который вчера пленил Эрианеля, и сейчас целитель невольно вздрагивал всякий раз, слыша столь знакомый грубый голос, а на теле начинали сильнее ныть синяки, вспухшие в тех местах, где его касались сильные, железной твердости руки. Запястья, лодыжки, бедра и, кажется, даже ягодицы, по которым вчера не раз и не два шлепнул тот воин. Эрианель морщился, сильнее хватаясь за луку седла. Сидеть на коне было непривычно и неудобно, ведь их клан никогда не славился всадниками. Ездить верхом целитель умел, но лошадь значительно отличалась от оленя. Она была крупнее, да и человеческое седло, в котором так вольготно расположился Рольф, уже начало натирать внутреннюю сторону бедер эльфа. Совсем скоро это превратится в серьезную проблему и придется пускать в ход магию, чтобы не стать передвигающимся враскорячку калекой. Ведь тогда на его голову посыплется ещё больше насмешек. Эрианель помнил, каким взглядом смерил его Бреки, оценивая, удалась ли у Рольфа ночь, не продешевил ли он сам. Эльф знал, что пятьдесят золотых — это много, и ему действительно придется отрабатывать их целый год. Впрочем, деваться всё равно некуда, так как выжить в горах, куда вытеснили остатки клана, практически невозможно. Горы как раз и отделяли леса и равнины от холодных северных ветров и ледяной бесплодной пустыни, где обитали духи и демоны. Если его сородичам повезет, они смогут обосноваться в холодных пещерах и попытаться пережить надвигающуюся зиму. Эрианель прекрасно знал, что выживут единицы: те, кому удалось сохранить оленей, те, кто не окончательно обескровлен войной. Стать изгнанниками на собственной земле — как же горько это осознавать! А он тем временем будет прислуживать врагу и нынешнему хозяину... Нет, можно, конечно, попытаться сбежать и добраться до своих, но... Скорее всего, он просто погибнет: на дорогах действительно слишком много солдат, жаждущих отдохнуть, а лесов, в которых можно укрыться, больше нет. И вся эта безысходность и боль в душе и теле наклоняли голову Эрианеля всё ниже с каждым шагом лошади. Спросить у Рольфа, когда, наконец, будет привал, хотелось, но разговаривать с врагом добровольно? Нет, не стоит. К тому же, не так давно Эрианель заявил, что лучше откусит себе язык, и не собирался изменять слову. И хоть пока Рольф не сделал ничего плохого лично ему, он по-прежнему оставался человеком. Врагом, на совести которого слишком много эльфийских жизней. А значит, никаких разговоров и вопросов, стиснуть зубы и терпеть усиливающуюся боль в натертых неудобным седлом бедрах и уставшей спине. А ещё нужно было сидеть очень ровно, чтобы даже случайно не коснуться доспехов Рольфа. Хватит и того, что запах тела мужчины раздражает, вызывая отвращение, острое желание чихнуть, а потом обязательно закрыть себе чем-то нос. Люди вообще пахли совсем не так, как эльфы, более резко, почти как животные, которых всё сильнее и напоминали Эрианелю. Кровожадные, жестокие, похотливые, и Рольф — один из них. Очень скоро боль в спине стала невыносимой, и эльф понял, что без магии не обойтись. Но как это сделать, чтобы никто не заметил? Эрианель знал, что люди боятся магии и ненавидят колдунов, называя исчадиями зла. Если Рольф увидит, кого на самом деле купил, жить целителю останется недолго. И смерть не будет мгновенной и легкой, ведь чаще всего пленных магов люди сжигали заживо, свято веря, будто огонь может очистить от любой скверны и убить что угодно. Такой смерти Эрианель не хотел. При всей отчаянности положения жажда жизни ещё не угасла в душе и теле. Слишком мало он пока прожил, чтобы спокойно уйти в Забвение. А это значит — нужно будет улучить момент, отойти подальше от шатра Рольфа и быстро исцелить стертые бедра и ноющую спину. Такая возможность представилась только вечером, когда объявили привал на ночь. Слезть с лошади, не подавая вида, что это больно, Эрианель смог, хоть далось это эльфу ой как непросто. Дождавшись, когда солдаты Рольфа начнут устанавливать шатер, он воспользовался всеобщей неразберихой и направился к виднеющемуся неподалеку густому кустарнику. В вечерних сумерках там очень просто спрятаться и сделать то, о чем уже давно умоляет измученное тело. Быстро шагая в сторону кустов, Эрианель не знал, что всё это время за ним пристально наблюдают. Добравшись до кустарников, эльф внимательно огляделся, ещё раз убедившись в том, что поблизости никого нет, и только потом расстегнул ремень и, шипя сквозь стиснутые зубы, стащил с бедер штаны. Как Эрианель и предполагал, дела оказались плохи. К внутренней стороне бедер нельзя было прикоснуться — настолько сильно он стер кожу. Поморщившись, эльф прошептал заклинание, сожалея, что у него с собой нет ни одного бальзама, способного облегчить страдания, не расходуя силу Элатиэль. Но все целебные бальзамы или кончились, или их отняли, когда захватили в плен. Тогда Бреки обыскал его очень тщательно, повсюду заглянул... до сих пор вспыхивают щеки, стоит только вспомнить обыск. Так что выбора у Эрианеля не осталось, хоть сосредоточиться было очень сложно, и зеленоватое свечение окутало ладони далеко не сразу. Концентрация. Его слабое место, как мага, с ней чаще всего и возникали проблемы. Избыточная эмоциональность Эрианеля прорывалась в самые неподходящие моменты, о чем не раз говорили брат и Верховный, терпеливо обучая юного эльфа держать себя в руках. Принц был совершенно уверен, что скорее повзрослеть и стать сильнее магически Эрианелю поможет брак с Мораном. — Он — это то, что тебе нужно, Эри, — сказал как-то Арану, не заметив особого восторга на лице целителя, недавно впервые увидевшего будущего супруга. — Ты так думаешь? — тяжело вздохнул Эрианель. — Уверен. Он достаточно силен, чтобы тебя защитить, и уже давно не юноша... — начал принц, но его перебило бурчание: — Вот-вот, старше тебя, в отцы мне годится. И глаза у него холодные, и сам он... как старое дерево с морщинистой корой, твердой, как железо. — О каких морщинах ты говоришь? На лице Морана их нет, разве что седина в волосах, но она не портит. — Забудь, — махнул рукой Эрианель и ещё раз вздохнул, — какая разница-то? Привыкну. Наверное. Привыкать не пришлось: война с людьми перечеркнула все планы и раз и навсегда изменила судьбу целителя. Вместо того чтобы стать супругом, он стоял сейчас в кустах и залечивал тело, надеясь, что успеет вернуться до того, как Рольф его хватится и начнет искать. Мысль о том, что стоило всё же предупредить барона об отлучке, мелькнула в голове и была тут же изгнана, потому как концентрацию нарушала. Прошло ещё несколько мгновений, и боль исчезла, кожа снова стала гладкой, и можно было натягивать штаны и возвращаться. Собравшись именно это и сделать, Эрианель взялся за пояс штанов и хотел потянуть их вверх, как за спиной послышалось: — Не спеши, остроухий. Так тебе гораздо лучше, да и мне сподручнее будет. Помню, намучился в тот раз с твоими тряпками! Эльф резко развернулся и тут же попятился назад: в нескольких шагах от него стоял Бреки и ещё двое воинов. Эрианель настолько сильно сосредоточился на исцелении, что просто не услышал шагов мужчин, да и те давно научились ступать практически бесшумно. А теперь бежать было уже поздно: пути к отступлению отрезаны. Звать на помощь? Бесполезно, слишком далеко от лагеря, Рольф просто не услышит, да и унизительно это — молить о помощи врага. Остается надеяться только на себя.