Кленовый лист

Шагая вслед за конюхом по подземному ходу, Рольф думал о том, что по такому же пути когда-то в их замок пришел Родбекер-старший. Пришел и убил его отца, надругался над матерью и собирался сделать то же самое с ним самим. Рольф помнил взгляд, которым окинул его тогда отец Талика. Точно так же Бреки смотрел на Эрианеля. И только сейчас Рольф понял, что жертва матери была напрасной. Не явись подмога, он узнал бы, что такое насилие, и вряд ли жил бы дальше. Мать сумела переступить через позор, а он... Нет. В этом Рольф был совершенно уверен. Когда замок только строился, барон не хотел делать подземный ход. Настояла Аса, убедив его в необходимости дополнительного шанса на спасение. «Пусть лучше не понадобится, чем будет нужен, а его не окажется», — сказал она тогда, обнимая и прижимаясь тесно-тесно. И Рольф решил не спорить, он вообще не мог возражать Асе тогда. Теперь же подземный ход спасал ему жизнь. За спиной барон слышал легкие шаги Эрианеля: эльф следовал за ним, и не только он. Все, кто служил в замке, шли сейчас за своим господином в неизвестность. Шли молча. Никто из слуг не знал, что будет дальше, но каждый нес с собой достаточно денег на первое время. Рольф позаботился об этом, чувствуя себя виноватым перед невольными заложниками его судьбы. Ворона и Ласси пришлось оставить в конюшне: подземный ход был слишком узким и низким. Думать о будущем не хотелось. Слишком туманным и неопределённым оно было. Рольф с трудом представлял себе, что будет делать дальше, даже если эльфы его и примут. Прятаться среди них всю жизнь? Барон сомневался, что ему обрадуются на самом деле. А значит, скорее всего, придется покинуть королевство. Здесь вряд ли получится отыскать своё место теперь, когда он — государственный преступник. Совсем скоро объявления о его розыске появятся на каждом постоялом дворе, а желающих подзаработать среди людей всегда было с избытком. Выбравшись из подземелья и вдохнув свежий, прохладный воздух, Рольф быстро простился со слугами, наказав им поискать работу подальше от его, теперь уже бывшего, имения. А когда они остались с Эрианелем вдвоем, невесело улыбнулся и сказал: — Похоже, барону Валенбергу только что пришел конец... — Почему ты так говоришь? — удивился эльф. — Потому что теперь у меня нет ни титула, ни замка, ни земель... Нет даже лошади. Ничего, кроме пары сотен золотых. К тому же нас вот-вот начнут искать, а значит, придется прятаться, если хотим добраться до твоих, — пояснил Рольф. — Они будут разыскать человека и эльфа, думаю, тебе не стоит снимать капюшон. — Мужчина, путешествующий с женщиной, привлечет меньше внимания, — медленно и задумчиво произнес Эрианель, — а у меня... — Длинные волосы и стройная фигура! — закончил барон, уловив мысль целителя. — Осталось купить тебе платье, и... — И не открывать рот, — улыбнулся эльф, — мой голос не похож на женский, Рольф. — Есть такое, — согласно кивнул Валенберг, — а мне придется бороду отрастить, чтоб не узнали. Эх, угораздило же нас... Никогда не думал, что скажу это, но теперь я рад, что о матери нет никаких известий. Она б не пережила такого позора. И правду отец говорил: «Нет худа без добра», только тогда я не понимал, о чём он. Ладно, Эри, пошли. Лучше нам засветло добраться до ближайшей деревни.

***

Они шагали быстро и молча. Говорить не хотелось, но слова были и не нужны. Понимать друг друга без них — такое Рольф чувствовал только с Асой, когда-то давно, да и то лишь касательно плотских желаний. Здесь же было нечто иное. Валенберг почти физически ощущал молчаливое сочувствие эльфа, которое согревало и не давало окончательно пасть духом. Отчаиваться нельзя. И сдаваться — тоже. Главное — они оба живы, а будущее... оно ведомо только богам, в которых Рольф теперь разуверился окончательно. Если бы они существовали — не допускали бы того, что ежечасно происходит на земле, не позволяли бы людям так щедро проливать кровь друг друга. Боги не смотрели бы равнодушно на то, как люди лгут и предают тех, кому ещё вчера клялись в любви или дружбе. А если всё это происходит— значит, нет никаких богов. В ближайшую деревню они вошли уже вечером, уставшие, голодные, едва передвигающие ноги. Рольф решил, что обязательно купит лошадей, в противном случае далеко им не уйти. Но это потом. Сейчас предстояло найти ночлег и платье для Эрианеля. С первым повезло — на постоялом дворе были свободные комнаты, и Рольф снял одну из них, а вот второе... В дамском платье Валенберг не разбирался совершенно, да и как покупать без примерки? Но когда они устраивались в комнате, в дверь постучали и на пороге появилась горничная. Лица девушки Рольф не разглядел, но пока она стелила чистое белье, успел заметить, что ростом и худобой служанка очень похожа на застывшего у очага эльфа. Мысль пришла в голову мгновенно, и Валенберг сказал: — Красавица, хочешь заработать пару золотых? — Если вы желаете развлечься, милорд, — не поднимая головы, ответила девушка, — то спросите хозяина. Он позовет девиц, а я... — Ты не поняла, — улыбнулся барон, — я еду к своей невесте и собирался подарить ей платье, да вот беда — слуги забыли уложить его в мой дорожный мешок. Разве можно являться к даме с пустыми руками? Вот и я думаю, что нет. А потому... ты не продашь мне одно из своих платьев, милая? — Не думаю, что простое платье подойдет благородной леди, — робко улыбнулась девушка. — А других у меня нет. Правда... можно у Анеты спросить, — добавила, видя огорчение гостя. — А это кто такая? — Анета живет на краю деревни, швея она, — пояснила горничная. — Говорят, она сама из благородных, только прогнали ее из замка за что-то. У нее платья могут быть. — Вот как? — ответил Валенберг, подумав, что Анета вполне может оказаться дочерью одного из аристократов, прогневившей отца. — А ты не могла бы к ней сходить? Я бы сам, да устал, ноги не несут. Я заплачу, сколько скажешь. А примерить на себя можешь, невеста моя такая как ты. — Хорошо, милорд, — кротко кивнула девушка и исчезла за дверью, а Рольф устало опустился на кровать, вытянул ноги и тяжело вздохнул: — Отвык я пешком так долго. Или старею? — Нет, — улыбнулся Эрианель, присаживаясь рядом, — от твоего замка до этой деревни — путь неблизкий, а лошадей у нас нет. Ты просто устал, но не бойся: ночь заберет усталость и подарит свежие силы. — Хотелось бы, — усмехнулся Валенберг, — и коней нужно найти, не то мы с тобой не далеко уйдем, а Бреки — парень настырный. — Почему твой король такой злой? — вдруг спросил эльф, глядя в глаза Рольфа. — Почему он хочет тебя убить, а меня — сжечь? Разве ты не воевал за него? — Я не знаю, Эри, — далеко не сразу произнес Валенберг, понимая, как важен ответ для них обоих. — Принц... король Харри всегда ненавидел эльфов, это так же верно, как и то, что завтра солнце взойдет на востоке. И не спрашивай — почему, этого я не знаю, никогда при дворе не был, не в курсе, что там творилось. — Но ты не эльф, — напомнил целитель очевидный факт. — Верно, а ты — эльф, которого я не убил и не сжег, как подобает истинному слуге бога и короны. — Но откуда обо мне узнал твой король? Он разве бог, чтобы знать всё? — продолжал любопытствовать целитель. — К счастью — нет, — криво усмехнулся Рольф, — будь Харри богом, твоего народа уже не существовало бы. Он всего лишь человек и далеко не лучший из нас. — Тогда почему он — король? — Потому что королем был его отец, — терпеливо пояснил Валенберг, — разве у вас не так? — Нет, старейшины кланов собираются вместе и выбирают самого достойного, это происходит всякий раз, когда принц умирает или его лишают власти. — У вас и такое бывает? — изумился Рольф. — Да, не часто, но... Власть — это сладкий хмель, настоянный на яде, — глядя в глаза мужчины, заговорил целитель, — она пьянит, кружит голову и травит. Легко, незаметно, медленно. И если сердце и душа принца оказываются недостаточно сильными, он перестает слышать чужую боль и видеть беды. И тогда старейшины собираются снова и отдают корону другому. — Погоди, и принц отдает ее так просто? Не верю! — воскликнул Валенберг. — Разве я сказал — просто? Отравленный властью никогда не откажется от нее добровольно, но никто не может противостоять магии Верховного, — серьезно пояснил Эрианель. — Боги дали нам оружие против нас самих. Почему у людей не так? — Не знаю, — пожал плечами Рольф. — Сколько помню себя, короли были из одного рода. Триста лет назад они первыми приплыли сюда и основали наше королевство и до сих пор... — Тогда понятно, почему ваш король — такой, — вздохнул эльф, — власть отравила их всех, и яд передается от отца к сыну и будет передаваться до тех пор, пока на трон не сядет свежая кровь. Чистая. Кровь того, кто судит не по длине ушей, кто не слушает священников и не верит в то, что бог живет в каменном доме. Того, чье сердце и душа чисты и сильны, видят и слышат, сочувствуют и думают не о себе. — Ну ты загнул, — хохотнул Рольф, — и где такого взять? Они только в сказках да легендах живут! — Разве? Неужели среди всех людей нельзя отыскать такого? — Кто знает? — пожал плечами Валенберг. — Может, где-то такой и есть, только я его никогда не видел. — Неужели? — приподнял бровь эльф, странно улыбаясь. — А мне казалось, что... — Когда кажется, надо через правое плечо плюнуть, — совершенно серьезно сказал Рольф, — я тут вот что подумал, придется нам тебя не только за женщину, но и за... мою жену выдать, чтобы косо не смотрели на девицу, с мужчиной путешествующую. Кольца я завтра куплю, и чепец тебе... чтоб уши скрыть, а звать тебя будем... — Эриана, — подсказал целитель, — а тебя... — Вольф, — предложил Валенберг, — чего-то сложнее не стоит, не то сами запутаться можем, а оно нам надо? — Нет, — мягко улыбнулся целитель, стараясь не думать о тех ночах, которые им предстоит провести в одной постели, о днях, когда он вынужден будет изображать немую человеческую женщину, похожую на эльфийку. — Но что, если нас раскроют? Я... не совсем такой, как ваши женщины. — И что? Если кто сильно любопытствовать будет, скажу, что у тебя прабабка эльфийка. Или просто в рожу двину, — мрачно добавил Рольф, надеясь, что сумеет правильно сыграть новую роль.

***

Как Рольф и сказал, он купил кольца у первого встреченного ими ювелира, а потом в одной из опустевших деревень Эрианель стал Эрианой. Переодевался эльф в полуразрушенном доме, стоящем на окраине. Уцелела в нем только небольшая комната, впрочем, этого было достаточно, не хватало только зеркала, но откуда бы оно взялось даже в целом деревенском доме? Впрочем, Эрианель справился и без него, а удивленно-восхищенный взгляд, которым наградил его, переодевшегося, Рольф, сказал лучше всяких слов, что перевоплощение удалось. Вместо юного эльфа перед Валенбергом стояла молоденькая, стройная девушка, светло-зеленое закрытое платье плотно обхватывало изящную фигуру, обрисовывало небольшую грудь. Заметив, что Рольф смотрит именно туда, Эрианель покраснел и пояснил: — Я подумал, что так будет лучше, вот и... — Конечно лучше! — расплылся в улыбке Валенберг. — И намного! Осталось это, — Рольф подошел ближе и осторожно надел на голову эльфа чепец, невольно вспомнив, что когда-то точно так же надевал его на голову Асы, но гораздо чаще — снимал. Воспоминание кольнуло в сердце острым стилетом, Рольф кашлянул и отступил на шаг, чтобы оценить, насколько ровно надел чепец на рыжие кудри эльфа. — Ну вот, теперь — самое оно. И это, — он полез в карман и вытащил оттуда купленные накануне кольца. — Надевай и будем топать дальше, нам же ещё... как медному котелку? — Что? — не понял выражения эльф, надевающий кольцо на безымянный палец правой руки, так же, как сделал это Рольф. — Я хотел сказать — долго топать, — зачем-то поправил чепец Валенберг, а потом снова отступил на шаг, невольно любуясь делом рук своих и снова жалея о том, что на самом деле Эрианель — не женщина. — Да, лучше обходить большие поселения. — И держаться подальше от солдат, возвращающихся домой, — мрачно дополнил Рольф. — Боги помогут нам, — убежденно произнес эльф, касаясь правой рукой руки барона — золотистый ободок кольца сверкнул под солнечным лучом, снова невольно вернув Валенберга в те дни, когда золото так же играло на пальцах Асы. — Думаешь? — переспросил, чтобы не молчать. — Тогда пускай лошадей нам дадут, не то к твоим мы и до зимы не доберемся. — Дадут, — так же уверенно сказал Эрианель, — они видят каждое сердце и слышат каждую мольбу. — Только отвечать не спешат, — пробормотал себе под нос Валенберг, направляясь к выходу.