Кленовый лист

— Счастливчик ты, Вольф, — бесцеремонно хлопнув Валенберга по плечу, пробасил случайный попутчик, приставший к ним сегодня утром. — Жена-то глаз с тебя не сводит всю дорогу. Видно, любит по-настоящему. Избавиться от мужчины, назвавшегося Нилом, по-хорошему не получилось, намеков он не понимал, да и вообще предпочитал говорить, а не слушать. Заявил, что в дороге нет ничего лучше компании, и раз уж им по пути, то и поедут вместе, хоть на самом деле он предпочел бы никуда не ехать, а сидеть дома, у очага, и потягивать вино, но приказ сеньора — не пустые слова. Какой именно приказ, Нил не сказал, да это и не интересовало Рольфа. Куда больше Валенберга заботило, как скоро они доберутся до эльфов. Горы Белегани уже выросли на горизонте, но Эрианель говорил, что близость — обманчива, и конца путешествию пока что не видно. Лошади, которых они купили в самом начале своего пути, значительно уступали Ворону и даже Ласси, это были обычные деревенские клячи, за которых заломили, как за лучших чистокровных скакунов. Галопу они предпочитали неторопливую и тряскую рысь, а конь Рольфа отличался ещё и отвратительным характером, постоянно норовя либо сбросить всадника, либо цапнуть за то, что окажется в пределах досягаемости. И даже умение Эрианеля находить с животными общий язык в данном случае не помогло. Кобыла, которая досталась эльфу, начинала хромать, стоило только послать её в галоп, а потом и вовсе останавливалась, не реагируя на понукания. А потому ехать приходилось медленно, часто делая привалы и давая лошадям возможность отдохнуть. И благодаря этим частым остановкам Валенберг замечал то, на что не обратил бы внимания, скачи они быстро. Увиденное сначала удивляло Рольфа, потом — пугало, а после — начало вызывать ярость и желание вмешаться. Казалось бы, война закончилась несколько месяцев назад, но запах гари до сих пор висел в холодном воздухе поздней осени. И теперь это была удушливая вонь сожженной плоти. Эльфийской плоти. Практически в каждом селении, которое они проезжали, кто-то из остроухих пленников, привезенных с войны, умирал на костре или раскачивался на виселице. Подданные Харриота I ревностно исполняли его указы, поскольку те, кто не проявлял особого рвения, оказывались в соседней петле с «еретиками». Агенты дознавателей наводнили страну: вездесущие и беспощадные, как крысы, на которых так походили своими серо-черными мундирами. От их глаз и ушей не ускользало ничего, и кроме гари, воздух буквально вонял страхом. И ненавистью. Указы о собственной поимке Рольф тоже видел не раз и не два, криво усмехался, глядя на «своё» изображение, совсем непохожее на него настоящего, и благодарил судьбу за то, что вовремя послушал целителя. Сейчас в нём, заросшем густой бородой до самых глаз, узнать прежнего, всегда чисто выбритого, барона Валенберга было невозможно: одежда Рольфа ничем не отличалась от костюмов горожан, а свой герб он теперь видел только на тех самых указах. А потом рядом с этими указами стали появляться другие — с новыми именами дворян, покаранных за связь с эльфами. И, читая их, Рольф всё сильнее изумлялся: среди них были те, кто не раз и не два доказал свою верность короне на полях сражений, те, кто служил ещё прежнему королю, те, чья кровь являлась почти такой же благородной, как королевская. Неужели все они вдруг стали врагами короны? В это не верилось, такого просто не могло быть. И только вчитавшись в один из указов, приколоченных на постоялом дворе, где остановились на ночлег, Валенберг начал понимать, в чём на самом деле состояла вина дворян. Они были богаты, как и сам Рольф. Их ленные владения приносили доход даже в самые неурожайные годы, а после ареста хозяев земли становились собственностью короны. Похоже, Харри отыскал изумительный способ пополнения казны, одновременно избавляясь от тех, кто не особо рвался кланяться Его свежекоронованному Величеству. — Сукин сын, — процедил однажды Рольф, читая очередной указ. — Жаль, что тот остроухий колдун убил старого короля, а не этого выродка! — О чём ты? — спросил Эрианель, стоя у огня. Разговаривать они могли, только когда были полностью уверены в том, что подслушать некому. В основном это случалось на ночевках, лежа рядом в одной постели легко говорить о том, что не слетит с губ днем. Особенно если теперь ты — немая супруга Вольфа Тарбиса, солдата удачи, чей дом сгорел во время войны, превратив воина в бродягу. — О нашем обожаемом короле, чтоб ему кишки узлом завязало! — пробурчал Валенберг. — Я-то думал, что во мне дело: морда моя чем-то придворным не понравилась, или донес кто-то из соседей... Тот же Талик. А на самом деле всё гораздо хуже, Эри. Видел, сколько серых шныряет? — Эльф кивнул, и Рольф продолжил: — Скоро к каждому соглядатая приставят, чтобы не приведи Господь ничего от Харри не укрылось, в каждую кладовую залезут, в каждый карман, чтоб вымести оттуда всё до гроша. И время-то выбрано... мужики на войне полегли, бабы да ребятишки остались, кто сопротивляться будет? — Некому, — тихо обронил Эрианель. — Именно. Вот же, сука! — Рольф с силой ударил кулаком по столу. — А такие, как Бреки, только рады будут выслужиться, чтоб собственные грехи не вспомнили. — А что будет, если... убить этого короля? — прямо спросил целитель. — Хрен его знает, что, — задумчиво протянул Валенберг. — Детей у Харри нет, он и не женат вроде. Я вообще не помню, чтобы у него женщины были. Сдохнет он — начнётся смута, большая смута, и крови будет море, потому что много найдется желающих корону напялить. — А ты хотел бы... стать королем? — прозвучало обыденно и спокойно, но Рольф вздрогнул и уставился эльфа. И ответил не сразу: — Нет. На кой оно мне? На мою башку только шлем хорошо налезает, а корона... Не по мне. Король умным должен быть, хитрым, а я... да ты сам знаешь. — А ещё у него должно быть чистое сердце и светлая душа, — совершенно серьезно продолжил Эрианель, стаскивая чепец и распуская по плечам рыжие пряди. — Тогда точно не про меня, — усмехнулся Рольф. — Я пролил слишком много крови. — Ты исполнял приказ, но разве ненавидел нас? — Эри, — скривился Валенберг, — из меня король, как из шлюхи святая. Да и кровь у меня не настолько голубая, чтоб на трон жопу усаживать. — Голубая? — искренне изумился целитель, прекрасно помнивший, что у людей кровь такая же красная, как у эльфов. — Разве... — Не в прямом смысле, — пояснил Рольф, — так говорят о благородных — голубая кровь, понял? — Теперь да, — кивнул Эрианель. — Чем голубее кровь, тем больше в ней яда власти, а значит, кровь нового короля не должна быть голубой. — Боюсь, с тобой мало кто согласится. Не знаю, как у вас, а у нас человека по гербу судят и по крови, а на всякие там души и сердца всем наплевать. И короля выбирать по давности рода будут, и вообще — поздно уже, спать пора, — неумело и грубовато оборвал Валенберг разговор, который ему совсем не нравился. Только в эльфийскую голову могла прийти такая бредовая идея — короновать кого попало! Больше в тот вечер они вовсе не разговаривали, молча поужинали, а потом устроились каждый на своей стороне кровати. Правда, одеяло было одно, но зато большое. Однако оно оказалось не настолько тёплым, чтобы согреть их холодной ночью, когда огонь в очаге погас, а потому спящие инстинктивно потянулись друг к другу, желая согреться. Рольф при этом не проснулся, сонно пробормотал что-то, обнимая эльфа и притягивая к себе поближе, а Эрианель тут же открыл глаза и уже не сомкнул их до рассвета. Всем телом ощущал он близость того, кого так сильно желал, рука Валенберга, лежащая на поясе, была такой горячей, тяжелой и... уместной. То и дело облизывая пересохшие губы, Эрианель молил Таэлиана, чтобы мужчина не проснулся и не обнаружил случайно, что происходит с его «супругой», не понял, почему так часто «она» дышит и так сильно колотится «её» сердце. Ведь достаточно руке Рольфа опуститься чуть ниже, и... Валенберг не проснулся. В этот раз Таэлиан решил услышать пылкую молитву.

***

Нил присоединился к ним после одной из таких ночевок на постоялом дворе. Мужчина поздно спустился вниз, и свободных мест за столами уже не было. Почему он решил попросить подвинуться именно Эрианеля, они не знали, но отказать Рольф не смог, а эльф вообще промолчал, поскольку был сейчас Эрианой. — Спасибо, брат, — сказал тогда Нил, плюхаясь за стол рядом с Рольфом, — перебрал вчера, понимаешь, вот и проспал подъем, а проклятые мужики облепили все столы, как навозные мухи! — Мы уже уходим, — сухо сообщил Валенберг, собираясь подняться. — Путь предстоит неблизкий. — А куда едете-то? — громко отхлёбывая из принесённой хозяином кружки, осведомился Нил. — Ежели по пути, то вместе поедем, безопаснее да и веселее будет. Жена у тебя больно хорошенькая, того и гляди солдатня увидит, или из дознавателей кто глаз положит, а один ты не отобьешься. — Всё настолько серьезно? — осведомился Рольф, видя, как покраснел и опустил голову эльф. — Война-то не вчера закончилась. — Ага, только солдат на дорогах меньше не стало. Указы королевские читал али неграмотный? — Читал, — коротко бросил Валенберг, — нас с женой они каким боком касаются? — Жена твоя — вылитая эльфийка, — наклоняясь ниже, прошептал мужчина. — Мне-то похрен, у самого третий сын — полукровка, а вот дознаватели... они заинтересоваться могут. Или солдаты, для которых каждая баба — трофей. — Трофей? — нехорошо усмехнулся Рольф. — Только сначала им придется меня убить. — А то! С этого они и начнут, так что не выпендривайся, брат, и скажи, куда едете? — К горам, — так же негромко сказал Валенберг. — Говорят, где-то там храм есть, в котором Бог до сих пор являет свои чудеса. — Слышал такое, — согласно кивнул Нил. — Только тебе на кой чудо? Жена что картинка, чего ещё желать мужику! — Эриана... не говорит, — сухо сообщил Рольф. — Немая, что ль? — Да. Как дом наш сожгли, так и замолчала. — Вон оно что, — взгляд мужчины потеплел, теперь в нем ясно читалось сочувствие. — Тогда понятно, надо в храм. Нам по пути будет почти до самых гор, так что вместе и поедем. Меня Нил зовут, — он протянул большую, не очень чистую руку, которую Валенберг пожал, коротко представившись: — Вольф Тарбис, наёмник. Теперь. А в прошлом — верный солдат Его Величества. — Прямо как я, — хохотнул мужчина, — опосля войны ничего больше делать не могу. Вот и посылает меня сеньор делишки свои обделывать. И плевать ему, что дети у меня... — А жена? — осведомился Рольф, решив проявить вежливость к неожиданному спутнику. — Так померла-ж, родами. Только ты не болтай про неё, она эльфийка была, на войне мы познакомились, да и полюбились. Я в ту пору вдовствовал, за детьми мать моя глядела, вот и отправил Иланну в деревню, чтобы, значит, от войны подальше, да и присмотр сынкам моим. А оно вона как вышло... Был бы колдун где-нить, родить бы помог ей, а так... И теперича мать моя с тремя сидит, а я вот тут болтаюсь, как хрен знает что, — быстро и негромко рассказывал Нил, расправляясь с супом. — Мне жаль, — посочувствовал Рольф и изумленно услышал: — А мне нет. Будь она живой, чтоб я теперь делал? Сам, что ль, на костер её отвел и себя рядом вздернул? А так Бог прибрал её, а сын... маленький пока, да и ухи у него не острые вроде, не похожий, к счастью, на эльфью породу. — Ты... отдал бы жену дознавателям? Позволил бы, чтобы её сожгли? — процедил Рольф, испытывая острое желание от души двинуть по небритой роже продолжающего хлебать суп мужчины. — А кто б меня спросил? — пожал тот плечами. — И ты героя из себя не строй, я не девка, чтоб рыцаря ломать передо мной. Слышал, что из подвалов дознавателей никто ещё не вернулся? А я не только слышал, но и видел, как оттуда в Каррас отвозили таких... героев. Жить, Вольф, каждому охота. И мне тоже. И тебе. — Я — не ты, — неприязненно произнес Рольф. — Ага, у тебя два хрена, четыре яйца, и ты помереть не можешь, аки бог! — грубо захохотал Нил. — Говорю ж, не пыли и поехали, храм тот мне аккурат по пути будет. И они поехали, хоть ни Рольфа, ни Эрианеля эта компания не радовала, и оба они мечтали поскорее избавиться от шумного и бесцеремонного спутника, навязчивость которого казалась странной и подозрительной.