Кленовый лист

— Нашел счастливчика, — скривился Рольф, натягивая поводья, пытаясь удержать на дороге зловредного Черта — так он прозвал коня. — Дом сожгли, жена... не говорит. — Так радовался бы! — без улыбки продолжил Нил. — Это ж дар божий — красивая немая баба! — Ты серьезно? — недоверчиво переспросил Валенберг, стараясь не смотреть на Эрианеля, которому этот разговор настроения явно не повышал. — А то! Бабы — они ж сороки, как глаза открыли — так и затрещали. И так до вечера, покуда спать не лягут. Я знаю, о чем говорю, моя первая, земля ей пухом, главной трещоткой на деревне была... Я и понял-то, что она померла, по тишине в хате. С матерью моей, бывало, сцепятся, как начнут орать, я не знал, куда деваться! — громко рассказывал Нил, похоже, нисколько не сожалеющий о смерти своей первой жены. — Эриана никогда не болтала лишнего, — сухо сообщил Рольф, надеясь, что попутчик замолчит, но не тут-то было: — Не верю, брат! Извини уж, но нет, — Нил помотал головой, — нет такой бабы, чтоб молчать умела! Даже Иланна, и та... Правда, всё больше по-своему, по-эльфийски, чтоб мать моя не понимала. Невзлюбила она мою остроухую сразу, а почему — хрен его знает. Как увидела ее, скривилась и бурчать начала, что бог меня покарает за еретичку. Я думал, привыкнет, да куда там... Плохо они жили, как кошка с собакой, при мне-то мать рот на замке держала, а как я за порог — начиналось, — наконец-то заполучивший слушателей, соскучившийся по собеседникам Нил торопливо рассказывал им то, о чем Рольф никогда не стал бы говорить первому встречному. — Иланна мне никогда не жаловалась, но видел я — тяжко ей. Думал, как закончится война, построю новый дом и будем жить отдельно от матери, да вот... — Ты... любил её? — задал вопрос Валенберг, чтобы увести разговор от своей «жены». — А разве не видно? Я как узнал, что померла она, думал сам... Если бы не Айден, точно повесился бы. — Айден? — Сын наш с Иланной, — пояснил Нил. — Из-за него и живу, мать-то и его не любит, давно бы уже отдала дознавателям, да меня боится. — А другие твои сыновья? Они как к брату относятся? — полюбопытствовал Рольф, для которого дети продолжали оставаться чем-то загадочным и странным. — А как... как мать моя, так и они. То выродком его назовут, то... Эх! — махнул рукой Нил. — Я о них, паршивцев, не одну лозину сломал, да толку, если бабка хвалит и сласти дает? — Сочувствую. — Да что там... Если б я дома был постоянно, дело другое, так не выходит, жить-то надо на что-то, вот и мотаюсь. И всякий раз боюсь, что вернусь, а Айдена... нет. — Неужели твоя мать может убить ребенка? — изумленно спросил Валенберг. — Сама — нет, но ежели дознаватели придут, или сам он на речку забредет или в колодец свалится, она спасать не побежит, — хмуро произнес мужчина. — Не любит его из-за Иланны. Говорит, если б не он, я б давно женился снова. После войны мужики нарасхват, да мало какая пойдет на троих детей. А коли один из них — полукровка, то и думать нечего. Да только я сам жениться не хочу. С эльфами король запретил, а своей породы бабу не хочу, хоть ты тресни! — Почему? — А хрен его знает! То ли пахнут они не так, то ли... Сам не пойму, — вздохнул Нил. — Твоя-то тоже... не нашей крови, мне можешь не врать, а окромя меня нет тут никого. Разве что конь твой проболтается или её кобыла. — С чего ты взял, что Эриана — эльфийка? — нахмурился Рольф. — Может, и был кто в роду, так мне до этого дела нет! — В роду на меду! — хохотнул Нил. — Хрен с тобой, не хочешь говорить — не надо. Только... ты увези ее подальше, брат. От нее не по-нашему пахнет, как от Иланны моей. — Увезу, — буркнул Валенберг, понимая, что маскарад их получился не настолько надежным, как казалось. — И вряд ли позволю кому-то нюхать мою жену. — Дознаватели разрешения не спросят, — серьезно сказал мужчина. — И глаз у них наметанный, враз поймут, что за птичку ты везешь. — И будут догадки свои всевышнему рассказывать, — процедил Рольф, опуская ладонь на рукоять меча. — Я не писарем при войске войну прошел. — Ага, только против пятерых долго ты выстоишь? Серые уже давно по одному не ходят, опосля того как нескольких из них удавили, вместо того чтобы жену или ребенка отдать на костер. — И такое было? — А ты думаешь... Да и я им своего Айдена не отдал бы! Вот этими руками бы порешил, — Нил показал обе руки, не выпуская поводьев своего удивительно смирного мерина. — И не я один. Недавно в соседней деревне большой пожар был. Там серые всех сожгли, потому что никого мужики им не выдали. Думали, видать, что сдюжат, да только на следующий день, как прогнали они серых, те вернулись с солдатами и... Ветер, как назло, в сторону наших Вересков дул, я вонищу эту до сих пор помню. Никого там не осталось, брат. — Быть того не может! — верить в услышанное Валенбергу не хотелось. Неужели дознаватели способны сжечь целую деревню за непослушание? — А ты проверь. Как назад возвращаться будешь, заверни вправо от Вересков, мимо не пройдешь, не боись. И сам увидишь, чего может быть, а чего — нет, — не отводя глаз, произнес Нил. — Я тебе так скажу: король наш... не с того конца за корону взялся. Слыхал я, что не любит он эльфов, но чтобы такое делать... Указы его я читал, в которых он титулов лишает да в Каррас отправляет благородных, будто за ересь, только таких еретиков — каждый второй. Неужто всех сжечь хочет? — Не знаю, — ответил Рольф, опасаясь добавлять что-то ещё. Откровенность этого разговора всё больше не нравилась ему. Или Нил — полный идиот, доверяющий сокровенное первому встречному, или — агент дознавателей, провокатор, охотник за еретиками без мундира. — Я не король и даже не придворный. — В курсе, — кивнул Нил, — иначе не ехал бы ты по глухомани, а в Каррасе гнил за свою остроухую жену. — Слушай, — начиная терять терпение, повысил голос Рольф. — Я уже сказал тебе, что Эриана... — Не ори, — осадил его Нил, — а то вдруг кто услышит? Говорил уже, всё равно мне, скоро до храма доедем, а там — у каждого свой путь. — Надеюсь, — больше не скрывая враждебности, сказал Валенберг и всадил Черту под брюхо шпоры, посылая вперед. — Горяч, — покачал головой Нил, а потом повернулся к Эрианелю, который не мог последовать за Рольфом из-за привередливой кобылы. — Он и в койке такой? Чего краснеешь? Это ж ясно, как белый день! Чего б ты иначе на него как кошка на сало всю дорогу глазела? Не вчера я родился, знаю, как баба на своего любчика смотрит! Эльф покраснел и опустил голову, невольно вспоминая ночи, которые они с Рольфом провели под одним одеялом — так близко и... так далеко друг от друга. Сколько ещё подобных ночей ждет впереди? Как долго сумеет он скрывать от Рольфа свои настоящие чувства? И слава Таэлиану, что придуманная немота позволяет не отвечать этому прилипале.

***

— Ну вот, почти приехали, — сказал Нил, указывая на виднеющийся слева от деревни, в которую они въехали, храм. — Вам туда, токма... давайте на прощанье по кружечке пропустим? Не хочу, чтоб ты зло на меня держал. Давно мне не с кем было поговорить по душам, вот и наболтал лишнего, как баба. Оно ж, знаешь, как: дорога свела и она ж разведет, потому и рассказываешь такое, что брату и свату не скажешь, — извиняющийся тон и взгляд, в котором светилась печаль, показались Рольфу достаточно искренними, и он сказал: — Давай. Да и не злюсь я, устал просто. Конь норовистый... дорога... — Понятное дело, — кивнул Нил. — Ты не на таких, небось, ездил, а этого... его ни в плуг, ни в упряжку. Разве что охолостить? Пойдем, место одно покажу — отменный мед там делают. Ты такого ещё не пробовал и вряд ли где попробуешь, не раз мне потом спасибо скажешь! — Идем, — улыбнулся Рольф, и вскоре они втроем уже входили в необычно чистую таверну, запах из которой был удивительно приятным и чуть кружил голову. Внутри оказался большой и светлый зал, практически пустой, что не могло не радовать. Они сели за самый дальний столик, и хозяйка, одетая в голубое платье и белоснежный накрахмаленный передник, тут же поставила перед каждым по небольшой кружке: — Угощайтесь, — улыбнулась она всем одновременно, — пусть жизнь ваша будет такой же сладкой и хмельной, как наш мед! — и бесшумно вернулась за прилавок. — Как-то тут... слишком чисто, — заметил Рольф, проводив женщину внимательным взглядом и оглядев таверну. — Есть такое, — кивнул Нил, громко отхлебывая из своей кружки. — Тут всегда так было. А почему — без понятия. Может, потому, что к храму близко, может — хозяйка какой секрет знает, а может — у шести ее сыновей большие дубины! — добавил и расхохотался. — Кто бузить начинает — сразу с ними знакомится! — Ясно, — улыбнулся Валенберг, — спасибо тебе за компанию. — А вот этого не надо, — скривился мужчина. — Знаю я, что банным листом был, да больно хорошо с вами ехалось, и дорога короче и безопаснее. Вы лихом не поминайте, ладно? Может, когда и в гости заглянете, в Вересках меня все знают, двор мой с левого края первый. Я б сына вам показал... — Обещать не стану, — серьезно начал Рольф, — потому что сам не знаю, куда нас попутный ветер занесет. Но если в твоих краях будем... — Вот и славно! — Нил снова хлопнул Валенберга по плечу и собирался сказать что-то ещё, но тут входная дверь скрипнула и в зал вошли пятеро дознавателей. Огляделись, внимательно изучая каждого, кто находился в таверне, затем один из них направился к стойке, а четверо оставшихся уселись за соседним столом. — Принесла нелегкая, — пробормотал Рольф. — Пора нам. — Сиди, — прошипел Нил, — если сразу уйдешь — точно следом увяжутся, решат, что испугался. Сейчас мед допьем, ещё по кружке закажем, а там и простимся. — Дай бог тебе не ошибиться, — столь же тихо произнес Валенберг, видя, как побледнел Эрианель, и понимая, насколько близки они сейчас к смерти. — Я никогда не ошибаюсь! — громко заявил Нил, а потом так же нарочито громко начал рассказывать историю, случившуюся с ним недавно на охоте. Рольф делал вид, что внимательно слушает, и даже вставлял временами слова, продолжая следить за дознавателями, поглощенными своим медом. Казалось, они перестали обращать внимание на происходящее вокруг, но расслабиться Валенберг себе не позволял. Ему хотелось поскорее оказаться как можно дальше от этого гостеприимного заведения и его продолжающей улыбаться хозяйки. Вторые порции меда они прикончили быстро, очень быстро, пили, почти не ощущая вкуса. Рольф видел, как сложно дается Эрианелю показное спокойствие, но ничем помочь не мог. Разве что... Протянув под столом руку, он нашел подрагивающие пальцы эльфа и ободряюще их сжал. Целитель в ответ улыбнулся и ответил таким же пожатием. — Хозяйка, сегодня твой мед ещё лучше обычного, — вдруг громогласно произнес один из серых, тот, кто подходил к стойке. Похоже, он был старшим этой пятерки, потому что остальные поглядывали на него с подобострастием подчиненных. — Принеси мне ещё кружку! Самого лучшего и нежного, тут есть кое-кто, кого я просто обязан... как настоящий мужчина... — он поднялся, перехватывая кружку у женщины, а потом направился к столику Рольфа. Остановился в шаге от Эрианеля и сказал, глядя на Валенберга: — Сэр, вы позволите угостить вашу даму? Я сражен наповал ее красотой, и... — Спасибо, но нам уже пора, — решив, что самое время покинуть слишком чистые стены, прервал его Рольф. — Уже? Не разбивайте сердца верного слуги короны, — не собираясь уходить, продолжил дознаватель. — Разве не заслужил я такой малости — выпить с прекрасной женщиной? Нет греха в том, чтобы разделить чужую радость! А у меня сегодня праздник — пятисотый еретик отправился в преисподнюю! — Мы спешим, — процедил Валенберг, видя в глазах дознавателя веселую злость и понимая, что тот умышленно провоцирует. — Нам нужно в храм, так что выпивку придется отложить. — В храм? — приподнял бровь мужчина. — Так закрыт он. По случаю ремонта. Уже, считай, два месяца, как закрыт. И все верующие об этом знают. Все, кроме еретиков. — Мы прибыли издалека, — стараясь говорить спокойно, сказал Рольф. — Выходит, ехали напрасно. — Ну почему же? — дознаватель подошел вплотную. — Бог не привел бы вас сюда случайно. А спешили вы... это видно, так спешили, что баба твоя даже чепец косо надела! — сказал он и мгновенно сорвал головной убор с Эрианеля, тут же резко бросив: — Арестовать еретичку! — Через мой труп, — прорычал Валенберг, толкая стол на дознавателя и выхватывая из ножен меч. — Как пожелаете, сэр, — осклабился тот, ловко уворачиваясь от падающего стола, отбрасывая прочь уже ненужную кружку и вытаскивая оружие. — Но дамы — вперед. Сначала ты увидишь, как она сгорит, а потом я вздерну тебя! Понимая, что шансов выстоять против пятерых у него немного, но собираясь хотя бы подороже продать свою жизнь, Рольф ринулся в атаку, крикнув Эрианелю: — Беги, мать твою! Однако посмотреть, послушался ли целитель, времени не было. Дознаватель оказался опытным воином, не позволял пробить свою защиту, и меч Рольфа так и не сумел отыскать лазейки и встретиться с плотью. Каждый финт заканчивался металлическим лязгом, говорящим, что и этот удар — заблокирован. Мужчины кружились по залу, следя за каждым движением соперника, а краем глаза Валенберг видел, как остальные четверо отрезают все возможные пути к отступлению, как приближаются к Эрианелю и Нилу, собираясь выполнить приказ главаря. Собственная беспомощность взбесила Рольфа, он зарычал и, сделав обманное движение, почти выбил оружие из рук противника. Почти. Потому что в этот момент тот швырнул что-то Валенбергу в лицо, и на мгновение Рольф ослеп. Глаза немилосердно защипало, слезы потекли градом, искажая всё вокруг и мешая видеть, и только выработанное годами чутье воина позволило вовремя уйти от удара, грозившего раскроить череп. — Перед тем как сжечь, я оттрахаю твою остроухую суку, — скалясь, бросил в лицо Рольфу дознаватель. — Они такие узкие и так громко орут. — Заткнись, выродок! — выдохнул Рольф и тряхнул головой, смахивая слезы. — Ах вы ж сучьи дети! — раздалось за спиной Валенберга. — Вчетвером на девчонку? А хер вам в жопу! — заорал Нил, и металл зазвенел яростно и громко. Странный навязчивый попутчик почему-то решил вмешаться в чужую драку и теперь отбивался от серых, которые не очень-то рвались встретиться с мечом Нила. — Так она у вас одна на двоих? — глумливо сказал дознаватель, по-прежнему легко и умело уходя из-под ударов наполовину ослепшего Рольфа. — Экая мерзость... Тратить силы на слова Валенберг не стал. Он не знал, насколько умелый воин Нил, а потому решил вложить в эти несколько ударов все силы, которые ещё оставались, и надеялся, что сумеет убить серого прежде, чем они доберутся до эльфа.