Кленовый лист

В Верески они въехали вечером следующего дня. Мундиры дознавателей, раздобыть которые всё же получилось, красовались сейчас на обоих, отделяя от остальных жителей деревни. Рольф понял это, ощутив полные страха и неприязни взгляды, которыми окидывали их крестьяне. На вопрос, где находится дом Нила, был получен безмолвный ответ: старик, у которого Рольф спросил, молча ткнул кривым пальцем в нужную сторону. И поспешил отойти подальше, словно от зачумленных. Враждебность ощущалась в воздухе так же ясно, как и холод, и это сначала расстроило Валенберга, а потом... порадовало. Значит, простые люди против охоты на еретиков и вовсе не считают дознавателей героями, а эльфов — злом во плоти? Это открытие стало единственным светлым моментом за долгий день. Направив коня в нужную сторону, Рольф надеялся, что сумеет убедительно изобразить дознавателя. Это было важно, нельзя допустить, чтобы у жителей деревни возникли сомнения, ведь в противном случае оба они могут не выбраться из Вересков. Так же, как остались на поляне те, чьи мундиры Валенберг и Эрианель надели на себя. Те двое дознавателей решили немного разнообразить скучную жизнь и провести несколько приятных минут в объятиях друг друга. Они отстали от своей пятерки, выбрав местом для свидания уединенную поляну неподалеку от сожженной недавно деревни. Услышал их Эрианель и поманил за собой Рольфа. Оставив лошадей, они подкрались к поляне и стали свидетелями чужой страсти. И Валенберг впервые увидел, что среди дознавателей — не только мужчины, и неприятно удивился этому. Впрочем, вскоре времени на размышления уже не было, потому что Эрианель погрузил в глубокий сон обоих любовников. — Они не проснутся, — сухо сообщил эльф, быстро собирая вещи женщины, которая так и лежала под своим партнером. Лежала тихо. Глубоко дыша и медленно уплывая в небытие. — Никогда. — Хорошая смерть, — криво усмехнулся Рольф, стаскивая с мужчины мундир, который тот снять не удосужился, а просто расстегнул ширинку. — Многие бы так хотели... — Смерть не может быть хорошей, — закончив с вещами, Эрианель ещё раз внимательно вгляделся в лицо женщины. — Но выбора нет. — Слушай, эта красотка не просто так в серые пошла, туда силком никого не гонят, не на войну, — прикидывая, налезет ли на него мундир, сказал Валенберг. — Неважно, — эльф по-прежнему был задумчив и немного рассеян, — боги будут судить ее, но не мы. — И то верно. Всё собрал? — спросил Рольф, наконец-то снявший с дознавателя штаны, и добавил, увидев утвердительный кивок: — Пошли отсюда. А то вдруг их дружки решат проверить, чего ж так долго не возвращаются голубки. — Идем, — не стал спорить эльф. Переоделись они около самих Вересков, отыскав небольшой грот, скрытый густыми кустами. Его снова нашел Эрианель, ориентировавшийся среди деревьев куда лучше, чем Валенберг. К счастью, мундиры подошли, правда, Рольфов оказался тесноват: жал под мышками и с трудом сошелся на груди. На эльфе мундир сидел как влитой, а уши и волосы удачно скрывал шлем. — Говорить буду я, — не очень уверенно сказал Валенберг, — знать бы ещё — что... — Боги подскажут, — «утешил» целитель. Остановившись у крайнего слева дома, Рольф спешился и, увидев во дворе пожилую женщину, направился к ней. — Именем закона я требую немедленно выдать полукровку, которого вы скрываете, — не здороваясь, грубо приказал он. Прочитал в глазах старухи спрятанное за страхом... облегчение и услышал: — Сию минуту, сэр. Я и сама хотела вас позвать, да сын запрещал. — Шевелись! — рыкнул Валенберг, ощущая брезгливую неприязнь к матери Нила. — Не заставляй меня повторять. Женщина угодливо закивала и засеменила в дом, даже не закрыв за собой дверь. И вскоре Рольф услышал ругань, потом — звонкий шлепок и тихий детский плач. А после старуха появилась на пороге, таща за руку совсем маленького мальчика. По виду ему было не больше двух лет, а худоба делала Айдена ещё моложе. С грязного личика на Рольфа смотрели огромные темные глаза, выдающие эльфийскую кровь. По щекам ребенка текли слезы, и видеть это было невыносимо. Хотелось выхватить малыша из рук той, что не скрывала своей ненависти к нему, но ничего этого Валенберг не сделал, просто стоял и ждал, поглаживая рукоять меча. — Вот он, паршивец, снова под кроватью сидел, — оправдываясь, произнесла женщина, — только вы... господин, бумагу мне оставьте, что забрали его. — Что? — не веря своим ушам, переспросил Рольф. — Ты о чем? — Так сын мой, как вернется, искать его станет, подумает — я со свету сжила, жизни мне не даст! Уж сколько я натерпелась от еретички его! Всё зыркала на меня своими глазищами, как у этого, — она толкнула внука к Рольфу, ребенок запутался в ногах, споткнулся и упал бы, если бы не целитель. Эрианель, неслышно подошедший к Валенбергу, успел наклониться и подхватить малыша, а потом — снова вернулся в седло, но уже с Айденом, не проронившим ни звука и не пытающимся вырваться. — Сын меня не слушал, зато Бог услышал, прибрал остроухую колдунью, да не совсем. Этот остался, вражий выползок! Ни одна девка за Нила моего идти не хотела из-за него! Сколько слез я пролила, сколько просила, да... — Зачем ты мне это говоришь? — не выдержал Рольф, понимающий, что ещё пара слов, и он выскажет этой женщине всё, что думает о ней на самом деле. — А чтоб не решили вы, будто прятали мы этого, законы королевские нарушали! — честно глядя в глаза Валеберга, ответила старуха. — Так бумагу-то напишете? Сыну показать... — Нет, — садясь в седло, резко бросил Валенберг. — И молись, чтобы я тебе поверил и на допрос не вызвал. Столько лет скрывать полукровку... — Так два года всего, — лебезяще и жалко пролепетала мать Нила, заглянула в глаза Рольфа и, вероятно, всё же прочитала там нечто, заставившее ее отшатнуться. — Я бы и раньше, да сын... Продолжать разговор Валенберг не стал, просто не нашел в себе сил. Тронул поводья и послал коня в галоп, мечтая как можно скорее оказаться подальше от женщины, радостно отдавшей на смерть ребенка, вся вина которого состояла только в эльфийской крови. Направляясь сюда, Рольф думал о том, что нужно сообщить ей о смерти Нила, но сейчас окончательно отказался от этой затеи. Пусть мучается неизвестностью и заботится о его оставшихся сыновьях получше, ожидая возвращения их отца. Эрианель догнал его на выезде из деревни, по-прежнему прижимая к себе Айдена, которого уже успел укутать в свою рубашку. Старуха и не подумала о том, чтобы дать внуку теплую одежду, а рубашонка, которая была нем, совершенно не грела. Впрочем, зачем теплая одежда тому, кто должен умереть? Непозволительная и неоправданная роскошь. — Страх отнял у него речь, — сказал Эрианель, касаясь рукой спутанных и грязных волос мальчика. — Он знает, что такое боль, но не помнит любовь. И хочет есть. — Это... он тебе сказал? — осведомился Рольф, пытаясь представить себе, что теперь делать с малышом, и теряясь окончательно. — Нет, — улыбнулся Эрианель, — это мне сказала Сиэль, она хранила его. — Снова боги, — пробормотал себе под нос Валенберг. — Ладно, теперь-то куда? — Стать собой и отыскать ночлег, накормить малыша, а завтра — к горам, — осторожно прижимая ребенка к себе, сообщил целитель. — Стать собой? — не сразу понял Рольф. — Переодеться, что ли? — Да. И поскорее, пока настоящие нас не заметили.

***

Айден не проронил ни звука и тогда, когда Эрианель купал его, потребовав у хозяина постоялого двора, на котором они остановились на ночлег, бадью горячей воды и полный кувшин свежего молока. Рольф наблюдал, как ловко эльф раздел ребенка, нахмурился, увидев на худеньком тельце синяки, и пробормотал: — Старая карга, высечь бы ее плетьми. — Оставь наказание богам, — не поворачиваясь, бросил Эрианель и осторожно усадил Айдена в бадью, над которой поднимался пар. — Они воздадут каждому. — Хотелось бы верить, — скрипнул зубами Валенберг, продолжая наблюдать за купанием и удивляясь тому, что ребенок по-прежнему молчит. — Почему он и сейчас не говорит? Немой, что ли? — Нет, — не отрываясь от купания, сказал целитель, — просто боится, что побьют. — Хочешь сказать, бабка лупила его за то, что говорит? — нахмурился Рольф, подходя ближе и видя, как мальчик сжимается и стремится отодвинуться. — Не только за это и не только она, — эльф указал на синяки и ссадины, покрывающие тело ребенка. — Нил редко бывал дома, а кроме него никто не любил Айдена. Я... не думал, что ваши дети такие, Рольф, что ненавидят нас даже маленьких. — Не знаю, как у вас, а наши дети всегда за старшими повторяют, — присаживаясь рядом, пояснил Валенберг. — А его братья видели, как обращается с ним бабка, вот и сами так же. Помнишь, Нил говорил, она их за это ещё и сладостями потчевала? — Помню, — смывая с волос мальчика, оказавшихся каштановыми, мыльную пену, кивнул Эрианель. — Она — зло. — Согласен, — скривился Рольф. — Слушай, а тебя он не боится. — У нас одна кровь. — Вот и нет, — возразил Валенберг, — наполовину только. Но от меня он шарахается, а к тебе вон как прижимается. Гляди, — указал на Айдена, старающегося спрятаться под руками целителя. — Он привыкнет, — заверил его эльф, поднимая ребенка, — набери чистой теплой воды и помоги мне смыть с него пену. — Сейчас, — поспешил исполнить повеление Рольф, а потом смотрел, как Эрианель завернул малыша в большое и теплое полотенце и... протянул ему. — Постой с ним около огня, чтобы не простыл, а я нагрею молоко. — Я... — начал было Валенберг, но ощутил в руках детское тельце и замолчал, почему-то растеряв все слова. Осторожно, точно ребенок был стеклянным, прижал его к груди и подошел к огню. Айден молчал, не пытался вырваться, а затем поднял голову и поймал взгляд Рольфа. Мальчик смотрел в глаза Валенберга пристально, не отрываясь, словно читал что-то в них. А потом... без слов прижался теснее, положил голову на плечо Валенберга и глубоко вздохнул. Эрианель наблюдал за этим молча, внимательно всматриваясь в ребенка, а после задумчиво протянул: — Его нужно обязательно показать Верховному. — Зачем? — насторожился Рольф. — Что-то не так? — В нем может оказаться сила, — пояснил эльф, — это странно. Я не слышал, чтобы она была у детей двух рас. — Значит, тебе показалось, — буркнул Валенберг, — пацан как пацан, худющий только. Да это дело поправимое, были бы кости, а мяса нарастим! Правда, Айден? Мальчик кивнул, по-прежнему не разжимая губ, но давая понять, что, по крайней мере, слышит их разговор и знает, что речь идет о нем. — Вот, видишь, — улыбнулся Рольф, испытывая странное, новое для него чувство. Ребенок, так доверчиво прижавшийся к нему, почему-то заставлял неровно биться сердце, и дыхание перехватывало от непонятного волнения. — Он согласен! Рольф так давно мечтал иметь сына, вот так же держать его на руках, играть с ним, читать ему книги и мастерить для него деревянный меч. Он столько раз просил Бога совершить чудо и сделать отцом, и вот... это произошло. Совсем не так, как Рольф представлял себе, но разве это имеет какое-либо значение? И разве он теперь отдаст мальчика кому-либо? Разве позволит, чтобы его кто-то обидел? Нет. Чтобы причинить боль Айдену, сначала придется убить самого Валенберга, а это не так-то просто. — Покормишь его? — спросил целитель, протягивая кружку с молоком, которое только что нагрел. — А я куплю у служанок что-то из детских вещей. У них обязательно должны быть. Или... это сделаешь ты? — Нет, давай сюда молоко, — протянул руку Рольф, а потом уселся на стул у очага и поднес кружку к губам ребенка. — Только не уходи надолго. — Не буду, — тепло улыбнулся эльф, глядя на то, как жадно пьет молоко Айден. — Не давай ему много, чтобы плохо не стало. — Ясное дело, — послушно кивнул Рольф, провожая эльфа взглядом.