Мейсили

Примечание автора: обновление фф «Мейсили» долго не было. А ведь черновик родился еще до 19 ноября! Но автор убеждён, что неотбеченный материал представлять читателям — не профессионально. Ведь автор называет себя «профи из второго дистрикта». Поэтому, мои извинения уважаемым читателям: пока ее не проверила очень строго и тщательно моя бета — новой главы не будет! В данной главе автор (в преддверии премьерного показа Второй части «Сойки-пересмешницы») начинает излагать собственную версию событий, произошедших на Круглой площади, «серебряные парашюты», кто на самом деле их сбросил, гибель Прим, штурм дворца Сноу. POV Пита Мелларка «Ну и зачем спрашивается Хеймитч рассказал своей дочке, что ее дед капитолиец по рождению? Она же не представляет, что такое Капитолий и о том, что Капитолий 75 лет издевался над дистриктами и ненависть к нему по-прежнему жива, даже не догадывается! Она же ещё ребенок, четырнадцать лет! Выходит, я неправильно поступил, что надоумил Китнисс подарить девочке брошку Мейсили Доннер? Но старик включился в эту игру и положил меня на обе лопатки, а ведь «закон Хеймитча Эбернети» о запрете рассказывать детям о ужасах Старого времени никто не отменял!!! А что будет, если наши дети узнают, чем их родители занимаются? На самом деле. И как это донести до Китнисс?! — Эй, мистер Мелларк, миссис Эбернети просила вас срочно зайти к ней в мэрию, — обратился к Питу солидный покупатель, мастер на фармофабрике Кеннет Сильвер. — Эрна, встань пожалуйста, за кассу, — говорю я Эрне Такер, моей незаменимой помощнице, чтобы я без нее делал. — Да, мистер Мелларк! — мгновенно слышу звонкий женский голос. Эрна — дочка погибших при уничтожении дистрикта 12 соседей Мелларков — рядом с пекарней десятилетиями находился мастерская портного Уитмора. Эрна совершенно случайно выжила, она смотрела 75-е игры вместе со всеми, а когда миротворцы начали разгонять жителей по домам и в момент, когда моя отважная «Сойка» метким выстрелом «вырубила» силовое поле, пошла не домой, а заскочила в дом Тревора Фогга, нашего угольного мастера его дом был ближе всего к Шлаку, Тревор сумел спасти не только собственную семью, но и ещё восемь человек, включая Эрну. К сожалению, её родители погибли под обломками семейной мастерской. Спустя три года после Революции, Эрна возвратилась в двенадцатый и как-то раз попалась мне на глаза. Тощая девчонка 17 лет от роду, у которой никого в живых не осталось. Я не мог не сделать того, что был обязан и вот уже одиннадцать лет Эрна — моя незаменимая помощница — бухгалтер семейного бизнеса Мелларков. Одно время моя ненаглядная косо на нее смотрела, почувствовала, что Эрна Уитмор не совсем равнодушна к пекарю-победителю. Китнисс-Китнисс, ох уж женское чутье, ничто его не в силах обмануть, но после того, как Эрна вышла замуж, конечно по любви, за сотрудника мэрии, красавца Берни Такера, «Огненная Китнисс» как-то зашла в мое отсутствие в пекарню и не знаю, о чем они с Эрной говорили, но точно не о пустяках. Однако, с того времени моя жена не видит в ней соперницы. Хотя, черт возьми, я и повода не давал. Но. Ох уж эти женщины!!! — Эрна, я вернусь через десять минут. И не называй меня «мистер Мелларк», сколько можно повторять! — Да, мистер Пит. Спустя пять минут я уже в кабинете Эффи Эбернети в мэрии. — Эффи, что случилось? — на Эффи лица нет, неужели старик накликал-таки беду на свою голову своим рассказом Мейсили (и как выяснилось, причем весьма скоро, интуиция не подвела меня). — Плутарх Хевенсби умер, — твердым голосом отвечает мне наша железная Эффи. А сама бледная как смерть! «Это должно было произойти. Но я все равно не готов к последствиям. А они, как и следовало ожидать, оказались невероятно серьезными. Началось». Я долго втолковывал Эффи, что после смерти Хевенсби никто ее, как бывшую распорядительницу, преследовать не будет, и вообще дальше дистрикта 12 не сошлют. Но Эффи отказывалась верить, она уже привыкла считать, что именно Плутарх спас её от тюрьмы (причём незаслуженно, Плутарх не имел к этому никакого отношения). Но я не имел права рассказать ей всю правду, что это она представляла большую угрозу для Хевенсби и он просто избавился от опаснейшего свидетеля, и что еще тринадцать лет назад все обвинения с неё, как с бывшей распорядительницы, были сняты и она уже давно и безоговорочно полностью оправдана! Ничего из правды не имею права рассказывать. Государственная тайна, будь она трижды неладна. Но нет, Мелларк, он умер и теперь-то я докопаюсь до истины. Сколько лет мне пришлось ждать, тринадцать! Заговор молчания имени Плутарха. Однако, Мелларк, главное докопаться, наконец, кто отдал тот самый приказ сбросить бомбы в центре Капитолия. Койн или Плутарх? Или, как я давно подозревал, все-таки он. Тот самый Третий, кто оставался в тени все это время, о ком говорила мне Энобария. Кто, дергал за ниточки, управляя как марионетками: Сноу, Койн и даже Хевенсби. И скоро приедет мой «Шеф», он тоже больше всего на свете хочет докопаться до истины, кто приказал убить его жену! Пойду поговорю с ментором, он тоже имеет права знать всю правду. Кровавую правду! — Мелларк, поговорить надо. Слышал новость? Старик умер. Пошли, пока Эффи и Китнисс нет рядом, подумаем, — ментор был мрачен как туча, вот у кого всегда было потрясающее чутье на наступающие крутые перемены и неприятности, так это у Хеймитча. -Сейчас, только предупрежу Эрну, — ну, вот опять, вместо нормального для Мелларков занятия — печь и продавать выпеченный хлеб, буду чёрт знает, чем заниматься. Вот так с того самого проклятого дня, как мое имя наша Эффи выбрала из шара. Хотя, врешь, Мелларк! Ты платишь за счастье называть Китнисс «любимая», и за это право, цена должна быть выше самых крутых гор Капитолия и она не будет меньшей. -Эрна, мне очень стыдно, но меня опять зовёт по делу Хеймитч Эбернети, как только освобожусь, примчусь в пекарню, оставляю все на тебя. — Не в первый раз, мистер Пит. — Ну сколько можно тебя просить? Не называй так меня! — Мой ответ неизменен. «Мистер Мелларк» — только так надо называть вас, — Эрне было не занимать упорства в отстаивании своей точки зрения. Но, что сказать вашей дочери, сэр, если Прим зайдет в пекарню? — Правду, Эрна, правду! Я с дедушкой Хеймитчем помогаю решать очередные проблемы управления двенадцатого. Но сегодня не в мэрии, а дома. Вернусь не позже двенадцати. *** — Ну и что придумаем на этот раз? Как объясним Китнисс твою поездку в Капитолий? — Ничего не поделаешь, нужно признаваться, что поеду на похороны Плутарха, лгать нельзя. — Да, ты прав, не надо. Тогда так: у тебя только двое суток на ведение следствия, затем возвращаешься и заканчиваешь его дома. Все отпечатанные бумаги привозишь сюда и мы вместе их тщательно изучаем, если нужно разрешение на вывоз, твоих полномочий, Пит, думаю будет, более, чем достаточно. — Слушаюсь, сэр! Но скоро прибудет «Шеф», он лично будет участвовать в расследовании. И ты знаешь почему! — С субординацией, Мелларк, не поспоришь, по должности я обязан ему содействовать, но, Пит, если «Шеф» будет пытаться вмешиваться в ход и мешать, сразу сообщай мне, а я позвоню президенту Пейлор, она будет на твоей стороне! — Понял, но лучше всего сосредоточиться на деле, его смерть освободила меня от обязательств… — И торопись, мальчик мой! Китнисс ничего не должна почувствовать. Сам знаешь. Девчонка улавливает каждый раз, когда у нас с тобой, что-то идёт не по плану. Эффи, кстати, тоже чует, но старается не усугублять. Повезло нам со вторыми половинками, Пит. Но скрывать все это наше дерьмо от Китнисс, мастерски у тебя выходит. — старается подбодрить, перед сложным и опасным заданием, меня ментор. — У меня был великолепный учитель, — понизив голос, заговорщически, отвечаю я Хеймитчу. — Что ты говоришь? И как же его звали? — спрашивает меня ментор и зажмуривает один глаз. — Мистер Хеймитч Эбернети, сэр, — тихим голосом, но подчеркнуто твёрдо и весомо отвечаю я и он пожимает плечами: — Ну, тогда с тобой все ясно. У такого жулика учился! Иди, Мелларк, собирайся. Китнисс скажешь правду, как всегда. — Да, сэр! — чётко отвечаю я, своему строгому непосредственному начальнику, мистеру Эбернети! *** — Пит, что случилось? — Китнисс одета в охотничью куртку, она что собралась на охоту? Я выпадаю в осадок, основательно, моя жена с момента рождения Генри ходит в лес очень редко, мой сын невероятный шалопай, за ним нужен постоянный присмотр, сбежать от дома и потеряться, не самое замечательное, что способен выкинуть Генри Мелларк-младший. — Случилось, но в Капитолии! — и я не успеваю сказать, что хотел, как глаза Китнисс распахиваются от ужаса и ноги у моей отважнейшей, на всем белом свете, жены подкашиваются и мне приходиться ловить её. — Китнисс, что ты! Ничего страшного не случилось! — я крепко обнимаю мою охотницу обеими руками и чувствую, что она вся дрожит в моих объятьях. А чёрт, Мелларк, она уже все почуяла, тебе её не обмануть, скажи ей правду, идиот. — Не обманывай, меня, любимый! И мое сердце готово остановиться в этот миг. Проклятье, как же это невыносимо, узнай она всю правду, я её потеряю. Не как Гейл, конечно, она поймёт, но все равно ей будет безумно больно. Любимая, это все ради тебя и ради наших детей, прости меня, Китнисс! За мою ложь! Но я не говорю это вслух, малодушная и лживая, и недостойная её любви, тварь! Потому, что так требует государство. Народ Панема требует, ты сам, Мелларк ещё веришь во всю эту хрень?! — Китнисс, Плутарх Хевенсби умер, — мне чуть-чуть легче. Я сказал, только что, Китнисс чистую правду, не солгал. Не сказал полуправду, недоговаривая при этом, я не обманываю. — Я сегодня не могла уснуть, как только ты ушёл в пекарню. Глаз сомкнуть не могла. И я не могла ни спать, ни лежать, даже спокойно сидеть не могла. Чувствую, что зло приближается. Но что не знаю!!! И от этого ещё более страшно и тревожно. Дети спокойно спят, а я вся как на иголках. Оттого, что не знаю, что надо сделать, как мне поступить, как спастись, часа через два, я уже вся мокрая от холодного пота была, я Прим и Генри завтраком накормила, они отправились в школу, а я места себе не могу найти. Пит, я знаю лишь один способ, как поступать в такие минуты. Охота! Оделась и тут приходишь ты и говоришь, что случилось что-то, у меня в глазах и потемнело… — Китнисс, один из нас должен будет присутствовать на его похоронах, так указано в его завещании. Плутарх, что-то завещал тебе или мне, точно не известно. Кто поедет, Китнисс, ты или я? -я сам внутренне трепещут от страха, опять мои слова — лукавая полуправда и однажды Китнисс обо всем догадается и все поймёт! — Конечно, поезжай ты. Ты знаешь, годы прошли, а я по-прежнему не смогу вернуться туда. В этот Город. Иначе я сорвусь, потеряют рассудок. И все начнётся сначала! Я знаю, что она говорит о своих переживаниях и это все связано со смертью Прим, но сейчас я понимаю, что не только в этом дело. И мне страшно, и липкое, обволакивающее чувство опасности, крайней опасности как холодный, обжигающий лёд я чувствую спиной, позвоночником, замогильный холод. Но я не сдамся, я не поддамся и говорю сам себе: Меня зовут Пит Мелларк, мне тридцать один год. Моё имя выпало на Жатве 74-х Игр Смерти. Мне суждено было умереть, но перед этим — спасти, помочь, оберечь, обеспечить — Ей Победу, сохранить её на арене. Но так уж получилось, что для этого был один-единственный способ — самому остаться в живых. Иначе она бы умерла, погибла, покончила с собой, повесившись в лесу на дереве, в полумиле от кордона. Китнисс сама рассказывала мне сон об этом, как я погиб на Наших первых играх, и она не смогла смириться с моей смертью. И повесилась накануне Жатвы 76 игр. Вот почему я жив! Иных причин нет и никогда не было. Я должен хранить её всю жизнь. Без неё моя жизнь не существует! А ещё я безумно её люблю. Её и наших детей.