В небо поднимусь, Камнем вниз сорвусь! Веришь? Лучше к солнцу улечу, Но не вернусь!
Выводя припев, я почувствовал, как к горлу подкатывает ком и последние строчки пропел низким, придушенным голосом, дрожащим от гнева. Сердце словно пыталось разбиться о ребра, я сжал на груди рубашку. Когда песня кончилась и зал разразился аплодисментами, я поймал себя на том, что почти задыхаюсь. — Спасибо! Мы тоже вас любим! — голос прозвучал хрипло. Майк, ожидавший нас у сцены, шустро оттеснил нас в коридор, прикрывая от особо рьяных фанатов, и только тогда восторженно похлопал меня по плечу. — Ребята, вы нечто! Музыка — просто отрыв башки! Хьюго — ты не человек вообще, нельзя так петь, я чуть не умер на этой твоей... как ее? Энергетика сумасшедшая! В общем, контракт точно ваш. Майло самодовольно улыбнулся и тут же кинулся на Майка с объятьями. — Подпишите без меня? Голова раскалывается, — попросил я, и Роб кивнул, нервным движением поправляя волосы и выискивая кого-то в толпе. Майло бросил на меня встревоженный взгляд и я улыбнулся, мол, всё отлично. Кровь все еще стучала в висках. — Я курить. — Дождись нас потом у черного хода? Сейчас разберемся с бумажками, выловим моего приятеля и к Майло, ок? — Майк деловито поправил галстук. В коридор сунулась чья-то голова в облаке синих волос, но Майк оглушительно рявкнул «Служебное помещение! Туалет дальше!» и голова исчезла вместе с ее обладателем. — А Мэй? — лениво поинтересовался Холт. Роб встрепенулся и перестал метаться взглядом по залу, заглядывая Майку через плечо. Вот оно что... Майло, кажется, тоже всё понял и хмыкнул. — Не знаю, она до двенадцати сегодня. Может позже подъедет... Майло? — Пусть приезжает, конечно. Ты как, пташка, не против? — приобнимая Роба за плечи, проворковал Холт, и тот мгновенно вспыхнул, как факел. — Так, давайте быстрее, одна нога здесь, другая там! — засуетился Майк, вынимая трезвонящий мобильник. — Разделаемся со всем этим побыстрее, — И уже в трубку произнес: — Да, Гэйб, пробирайся к служебному выходу, мы тебя подберем через минут пятнадцать, только с бумагами закончим. Габриэль. Вот уже полчаса, как я скучал у барной стойки клуба, лениво потягивая пиво из баночки. Билет обошелся мне в какую-то совершенно незначительную символическую сумму, потерю которой мы с кошельком даже не ощутили. А вот пиво здесь было дороже, чем обычно в подобных местах. Да и за такую сумму могли бы подавать пойло получше. Но на самом деле я не такой уж и сноб, вполне могу пить лимонад, не расстраиваясь при этом, если атмосфера вокруг будет заряжена положительным градусом. Первой в списке выступающих была заявлена некая группа под названием «Phobia killer». Я не слишком обратил на них внимание, потому что в это время стоял в очереди к бару. Только увидел мельком, что на сцене довольно агрессивно поет невысокая девушка с красными прядями в массе черных волос. Она упорно пыталась подражать то ли «Guano Apes», то ли «The Cranberries», но получалось не очень удачно. Когда я выбрался из очереди и уселся на высокий барный стул, чудом оказавшийся свободным, на сцену вышла следующая группа: «Brutal Legend». Откровенно говоря, я не ожидал от них какого-то запредельного впечатления, и не ошибся. На сцене, наполовину скрытой от меня за пеленой табачного дыма и искусственного тумана, терзали гитары и прочие инструменты четверо раскрашенных, наподобие древненькой группы «Kiss», волосатых парней. Нет, вы не подумайте чего, я люблю тяжелую музыку. Более того, я ее даже слушаю, но подобные изыски явно не для моего околомузыкального слуха. Я отдаю предпочтение музыкальным коллективам с ярко выраженной экспрессией и люблю сильные необычные голоса солистов. А длительные гитарные проигрыши скорее утомляют, чем заставляют замирать от восторга. Но я — дилетант в музыке. Нет ничего хуже ценителя, не состоявшегося как автор. Это я вам могу сказать со всей присущей мне уверенностью, а уж я за свои неполные девятнадцать насмотрелся на таких вот критиков сполна. И пусть все они были критики литературные, но я уверен, что «гиены» музыкальные не здорово от них отличаются. Именно поэтому я никогда не скажу автору, в какой бы отрасли он ни самовыражался: «сударь, ваше произведение — говно». Я лучше загадочно промолчу. Так вот, это я отвлекся. Я пил пиво и загадочно молчал, внимая виртуозным гитарным импровизациям, по своему звучанию больше всего напоминающим весенние кошачьи песни. Но никакие кошки не умеют петь гроулом. И это, я вам скажу, большое облегчение. Теперь у барной стойки было не очень много народу, большая его часть предпочла слэмиться в толпе. Я рассеяно блуждал взглядом по клубу и думал о том, когда же наконец закончится этот кошачий концерт, как вдруг кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся и с удивлением обнаружил Мэй, одетую в форму официантки. Она стояла рядом и призывно улыбалась. Впрочем, я уже давно знал, что такие улыбки она склонна раздаривать всем без разбора и меня они касаются в самую последнюю очередь. Поэтому тоже улыбнулся ей во всю пасть и спрыгнул с высокой табуретки. Негоже сидеть перед дамой, даже если эта дама не рассматривает тебя как джентльмена. — Привет, Гэйб! — Мэй стрельнула густо подведенными глазками куда-то мимо моего левого уха. Из-за гремящей музыки ей прошлось приблизить губы к моему лицу на очень близкое расстояние. — Майк сейчас занят, но он просил передать, чтобы ты обязательно его дождался! — Спасибо, Мэй! Это очень мило с твоей стороны! — прокричал я, наклонившись к ее уху и мимоходом заглядывая в вырез декольте. А там действительно было на что посмотреть, даже если учесть то обстоятельство, что я уже не был в нее влюблен. В рок-клубах есть одно неоспоримое достоинство: для того, чтобы с кем-то поговорить, нужно подходить поближе и кричать погромче. Мне бы это знание пару лет назад, я бы только и делал, что ходил с Майком и его сестрой на неформальные тусовки! Но в ту пору я увлекался эзотерикой и шлялся по разным шизотерическим сборищам. У меня в школе даже было прозвище «Мерлин» какое-то время. — Я пойду, а то работа не ждет! — гаркнула мне на ухо эта волоокая азиатская дива, прежде чем упорхнуть. — Привет бабушке! Я ограничился коротким кивком, потому что резкий визг электрогитар вдруг сменился аплодисментами, не такими уж и бурными хочу сказать, и «Брутальная легенда» наконец решила покинуть сцену. К моему огромному облегчению. Произошла небольшая пауза, во время которой на сцену вышла следующая группа. Я бросил пустую банку в урну и решительно направился в толпу, словно маленький, но упорный бульдозер. Мне повезло и я попал туда как раз в тот момент, когда происходила рокировка между ценителями хард-рока и чего-то попроще. Или посложнее, все зависит от того, с какой стороны на это посмотреть. Несколько минут упорного лавирования среди волн людского океана, пара-тройка отдавленных ног, один чувствительный тычок под ребра и — вуаля! — я оказался в первом ряду, зажатый между коротко стриженой синеволосой девчонкой и интеллигентного вида очкариком. Кто-то ощутимо пнул меня под колено, но я остался недвижим и непоколебим. И даже со всеми значками на сумке. Сперва на сцене появился долговязый темнокожий парень, одетый в черные брюки и ярко-алую рубашку с закатанными до локтей рукавами, все руки у него были покрытыми татуировками, но рассмотреть их толком не было возможности. Толпа встретила его одобрительным гулом. Кое-где защелкали вспышками фотоаппараты. Барабанщик отсалютовал в зал барабанными палочками и, прежде чем сесть на свое законное место, выбил на тарелках приветственную дробь. Спустя несколько секунд к зрителям выбежал второй участник коллектива — светловолосый юноша, ненамного старше меня. Его рубашка была оранжевой. Одной рукой он сжимал гриф бас-гитары, висевшей у него на плече, а другой — помахал зрителям. Зал одобрительно загудел. Он с прищуром посмотрел в мою сторону и я увидел геральдическую лилию, черной тушью нарисованную у левого глаза, так же густо подведенного. Следом за басистом на сцену неторопливо вышел солист, которого я уже видел на фотографиях. Он держал в руках гитару. Снова защелкали объективы, послышались отрывистые хлопки. На нем была яркая голубая рубашка, темные волосы зачесаны назад. Мне подумалось, что вживую этот парень выглядит куда дружелюбнее, чем на постановочных фото. — Хью-го! Хью-го! — закричала вдруг девушка, стоящая рядом со мной. Я раздраженно потер ухо, слишком уж звонким оказался ее голос. Тот подошел к микрофонной стойке и, улыбаясь, снисходительно кивнул залу. — Добрый вечер, — кашлянул в микрофон солист и колонки издали характерный скрип. Он поправил стойку и добавил. — Для всех, кто оказался здесь случайно, — группа «Iced mind». Меньше разговоров, больше музыки. Ударник выбил на барабанах несложный ритм. Я почувствовал, что в горле у меня пересохло, и облизнул губы. Не стоило пить это дрянное пиво, лучше бы уже по старинке выпил колы… Но должным образом огорчиться по этому поводу я не успел, потому что в этот момент Хьюго тронул струны гитары и запел. Не знаю, почему меня так проняло. Быть может, виной тому было все то же пиво, а может, моя поэтическая натура вдруг решила проявиться во всей своей красе, но я поймал себя на том, что зачарованно смотрю на его руки. Тонкие пальцы то нежно поглаживали микрофонную стойку, то быстро скользили по струнам и грифу гитары, заставляя ее издавать совершенно непередаваемые, но гармоничные звуки. И все это — не открывая глаз! Я не мог понять, как он умудряется одновременно так чувственно петь и терзать гитарные струны? Песни были мне незнакомы, я ведь не потрудился послушать ничего кроме «Крыльев». И очень удивился, когда, отыграв три заявленные композиции, группа вызвалась спеть еще и их. Зал стоял на ушах и не хотел их отпускать. Вокруг слышались аплодисменты, раздавались крики и свист. Девочка у меня под боком вопила так громко, что мне очень хотелось стукнуть ее чем-то тяжелым. А когда Хьюго, смеясь и оглядываясь на барабанщика, объявил, что они исполнят «Крылья» в качестве биса, зрители одобрительно взревели. Хьюго властным жестом наклонил к себе микрофонную стойку, отчего моя соседка снова издала восторженный вопль, затем встряхнул головой, словно привык таким образом поправлять прическу, и ударил по струнам:Я крылья расправляю, Направив взор свой ввысь. И в небо я взлетаю — Прост полет, ты лишь стремись! Моя любовь застыла, Как муха в янтаре. Меж нами столько было, Но я не вернусь к тебе! Ты помнишь нашу встречу? И как влюблен я был? Тебе в последний вечер Свое сердце подарил. Но ты меня отвергла, Сказала: «Уходи!» И жизнь моя померкла, И теперь дыра в груди.
В их музыке было все, что я привык ценить в роке: зажигательный мотив, бездна экспрессии и, конечно, восхитительный, берущий за душу, вокал, хотя текст, на мой взгляд, и оставлял желать лучшего. Когда Хьюго допевал припев, зал пел вместе с ним. Даже я и то пытался подпевать, хоть и не запомнил слов. Его голос, ранее сильный и глубокий, на последнем припеве вдруг задрожал и зазвучал как-то приглушенно, словно Хьюго душили собственные слова. И он вскинул руку к горлу, хватая себя за рубашку, как будто пытаясь ослабить невидимую хватку. Под конец песни барабанщик выдал оглушительное соло на ударных, вызвав этим очередной всплеск эмоций у зала. Солист взял заключительный аккорд и его гитара издала последний стон. Выступление закончилось. — Хьюго! Хьюго! — завопила моя соседка снова. — Спасибо, мы тоже вас любим! — хрипло сказал тот и рассеяно скользнул взглядом по первому ряду. На какую-то долю секунды наши глаза встретились. Я не удержался и поднял руку с оттопыренным вверх большим пальцем, но Хьюго этого не заметил. Девочка опять начала что-то вопить, а я, чувствуя, что терпеть это уже не в силах, отлепился от металлического ограждения, окружавшего сцену и направился прочь из толпы. Мне еще нужно было повидаться с Майком и поблагодарить его за приглашение. Ведь я действительно отлично провел время! Выбравшись из толпы, я достал из кармана телефон и набрал номер Майка. Тот откликнулся почти сразу, но по его голосу я понял, что звонок пришелся не совсем вовремя. — Да, Гэйб! — коротко бросил он. — Пробирайся к служебному выходу, мы тебя подберем через минут пятнадцать, только с бумагами закончим! И отключился. Я удивленно приподнял брови. «Мы?» Но решил, что разберусь на месте, все равно от Майка сейчас ничего не добьешься. И пошел в гардероб забирать свою куртку.