Золотой цыплёнок

      Закат занимал своё законное место на небе, он дал знак, что настаёт время отдыха. Звери и птицы уже прятались в своих норах и гнёздах, разве что единицы торопились в свои дома. Домой торопился и Энви, который мчался через рощу с уже задремавшим ребёнком на руках. Нужно успеть до заката: сейчас время мчится к концу осени, и ночи становились всё холоднее. Церквушка закрывалась наглухо, оставляя только небольшие окошки да заслонку для вентиляции. Нельзя допустить, чтобы Эд простудился ещё до того, как они доберутся.       Через несколько часов бега солнце покинуло их, как только они добежали до кустов, за которыми было поместье гомункулов. Промозглый ветер гнал Энви туда, внутрь. Но его ждут и здесь, поэтому нужно вести себя, как подобает. - А я думал, что меня это не удивит... - наглая улыбка сверкнула своим острозубым оскалом в чёрной тени огороженной стены поместья. Её обладателем был мужчина солидных, зрелых для молодёжи лет. Причёска ёжиком, скрещенные на груди руки, вальяжно прислонённая плечом к стене поза вызывала дико раздражающую у окружающих непокорность. - И да, меня это не удивляет. - Чего тебе надо, Грид? - поморщился Энви, как только Грид вышел из тени на холодный свет Луны. - Разве так встречают братьев? - ухмыльнулся мужчина, сверкнув острозубым оскалом. Да, любил он дразнить Зависть. Видеть этот ощетинившийся взгляд и сжатые кулаки одно ему удовольствие: сам он защитится своей алмазной бронёй, ему с этого не станет. - А с каких это пор мы настолько близки? - ядовито на предпоследнем слове протянул старший гомункул, проходя мимо. Он не собирался тратить время на Жадность, которому вечно чего-то не достаёт. А сейчас - его внимания. Сейчас важно - дойти до комнаты и лечь спать. Вместе с его малюткой-Эдвардом. - Ну ты прям меня обижаешь! - наигранно проныл Жадность вслед. Энви только фыркнул и вошёл в холл, обитый шкурами. И стены, и пол на расстоянии полуметра от входной двери были в мягких шкурах. Протерев ноги от грязи о положенный перед порогом коврик, гомункул с ребёнком на руках мягко ступил на шкуры, неслышно следуя в известном только ему направлении. - Припозднился ты, Энви, - зеленоволосый парень обернулся на голос стоявшей в проходе своей комнаты Слос, позади которой держать за полы её длинного платья выглядывал любопытный малыш Гнев. - Нам Страсть всё рассказала, - продолжает она. А Гнев настороженно подошёл к своему брату, зацепившись любопытным детским взглядом на кулёк в руках, из которого торчала светлая копна волос. Последняя повернулась и уткнулась в гомункулёнка своими янтарными глазами. - И кто же это? - Комочек, вот что это. - Врасс! - негромко, но строго воскликнула Лень. - Нет, серьёзно! - ткнул мальчик пальцем в маленького человека. - Кто это вообще? - Это Эдвард, - с тёплой усмешкой отвечает Энви, передавая своему братику ребёнка. Эд же начал лезть ему на плечо, отчего Врассу стало неудобно. - Ой! Нет, я не могу!.. - вначале это было неприятно. Но Эд вскоре замер и начал ерошиться у гомункулёнка в его густой чёрной шевелюре, копаясь своими ладошками в длинной гуще пахнущих травой волос. - Хаха... - это понравилось Гневу. - А кто будет его мамой? - спросил он, наблюдая за любопытным мальчиком. - Ну... - немного замялся Зависть. - я буду... точнее братом, - усмехнулся. В этот момент рядом со Слосс появился и Прайд. Заметив двух подростков и сидящего на руках у одного из них мальчика четырёх лет он не скрыл своего любопытства. - А знаешь, если к нему привыкнуть, он не такой уж и плохой, - радостно протянул Гнев обнимая Эда, улыбка которого не оставалась без ответа. Но как только над ними нависла тень мужчины, мальчик вернул Эда старшему брату. - Он будет его "мамой", - указал он пальцем на старшего гомункула и ушёл вместе со своей мамой.       Прайд долго и внимательно, чуть ли не придирчиво, осматривал ребёнка на руках Энви. Честно сказать, он не понимал такой "обузы" со стороны своего брата. Он всегда жил от них отдельно, как в зоне отчуждения. Редко навещал свою семью. А тут пришла сестрица и передаёт такую новость: братец возвращается, но не один. А с человеческим ребёнком. Но люди живут в разы меньше, чем гомункулы, да и у Зависти к ним скверное, а порой и мерзкое отношение. Поэтому мужчина был уверен, что жизнь этого мальчишки останется лишь пылью на ветру, мгновением для вечно живущих, и Энви не вспомнит о нём. И останется всё, как и прежде. Останется и прежний порядок.       А Эдварда нисколько не смущал тяжёлый взгляд Гордыни. Всё его внимание было обращено на Энви, которому он игриво поддёргивал пряди болотного цвета волос, а потом начал неумело плести из трёх таких же длинных косичку. - Он сам сбежал от людей, Прайд, - наконец заговорил с мужчиной Энви. Прайд нахмурился, тень упала на его лицо и повязку на одном глазу, делая его ещё мрачнее: его взгляд зацепился за автоброню ребёнка. - Но ты точно понимаешь все последствия в том случае, если ты его оставишь, - хмуро прохрипел он. - Конечно, да. Потому и оставляю, - решительно ответил юноша. - Я не отнесу его обратно после всего того, что с ним сотворили. - Это связано с его протезами? - Ты же у нас фюрер, всё должен знать, - в ответ на виске под морщиной вздулась венка. Прайд едва сдержался от такого замечания: не любил он такие издёвки. А Зависть ой как любил задевать за живое! - Это ты за ним присматриваешь, а мне за страной блюсти. Так что оставь свои замашки при себе. - Да лаадно, это я так, - вальяжно отмахнулся гомункул. Эд уже успел за это время заплести три косички. Теперь тянулся на четвёртой, но нужные пряди были ему высоковаты, поэтому он ручками схватился за топ гомункула, подтягиваясь выше. - Во всяком случае уже поздно. Завтра поговорим, - на этом Гордыня встал и пошёл в свою комнату. - Я, надеюсь, вы не разворотили мою комнату?! - вопрос Энви остался без ответа. Он вздохнул и встал со шкур, поправил свой груз на руках, который схватился за его шею. Пара сделанных косичек скользнули на ключицу. - Блин, теперь я точно чувствую себя мамочкой... - не без краски на лице оценил он труд Эда, как только заметил. - Браатик, - прижался к нему Эдвард. - Тебе нравится? - такому чистому взгляду было трудно не ответить честно. Поэтому Энви кивнул, получая в награду улыбку малыша.