Соколиная охота

Праздник по поводу образования Конохагакуре был назначен через две недели после первого собрания. В назначенный день все селение погрузилось в веселье. Основным местом действия был выбран обширный пустырь на западной окраине, который стали облагораживать за неделю до мероприятия. В результате, чего там только не было! Мужчин больше всего интересовали аттракционы. Труппа акробатов показывала свое искусство. Трое атлетов держали пятиметровый шест, а четвертый стоял на нем на голове. В определенный момент шест резко выбивался из-под эквилибриста, тот летел вниз, но приземлялся на ноги, как кошка. Мальчишки, наблюдавшие за сценой, тут же захотели повторить этот трюк. Отыскав во дворе шест длиной метра два-три, наиболее ретивый полез на него, но не удержался и свалился вниз на товарищей. Череп никто себе не раскроил, но шишки заработали многие. Для шиноби не сложный трюк, но в селении ниндзя были в меньшинстве. Пустырь всего за семь дней превратили в чудесный сад. Но для этого пришлось сначала положить на безжизненную землю пласт плодородного чернозема. Хаширама решил сделать сад достопримечательностью с самого начала. Для этого его засадили дорогими, привезенными издалека деревьями и цветами. На бывшем пустыре появились вишни, абрикосы, груши и карликовые яблони, тополя, березы, ивы, можжевельники и кипарисы. По деревьям развесили хоругви и ленты с молитвами — легкий, дувший с востока, ветерок лениво шевелил их. К обеду людей, пожелавших посмотреть аттракцион и послушать музыкантов, собралось огромное множество. Воздух кипел шумом голосов, смеха и музыки. Музыканты уже настроились, предварительно разогрев себя обильным возлиянием сакэ. Представленного, кстати, всеми семнадцатью видами для дегустации. Здесь и там поднимались густые столбы благоухающего дыма — это слуги бросали пахучие травы в специальные золоченые жаровни с углями, одновременно вращая колеса молитвенных мельниц: с каждым оборотом колеса тысячи молитв возносились в небо, искать благословения для новорожденного селения Конохагакуре у богов. Мадара был облачен в парадный дзюбан. Это единственное мужское кимоно, расписанное с лица, а не с изнанки. На спине дзюбана был изображен веер утива – символ его клана. Поверх кимоно на нем были одеты штаны хакама из плотного шелкового полотна – спереди пять складок, а сзади две. Как и должно быть - безупречно. Он варился в толпе, подходил то к одним, то к другим знакомым и не знакомым, представлялся, говорил о природе и погоде, присматривался к девушкам. Он и не знал, что в этом селении столько девиц на выданье, многих он видел впервые. Одетые в яркие юкаты, перетянутые пестрыми поясами оби и шарфиками обиаге. Звенящие, вставленными в тугие прически, заколками хана-кандзаши. Пояса и невероятное количество слоев одежды прятали все: и недостатки, и достоинства. На выходе, женившись, можно было получить сюрприз. Множество кимоно, одетых одно поверх другого считалось хорошим тоном, всегда показателем достатка и иногда благородного происхождения. Но девушкой такую конструкцию было назвать сложно и Мадара, пряча улыбку и истерический хохот в душе, сравнивал про себя нарядных девушек с бочонками тибетского пива. Все девушки одинаково тихо вели себя, может парню внешне кто и нравился, но эта робость и неспособность нормально говорить и напряженная атмосфера просто убивали. Еще больше Мадару раздражала излишняя болтливость, а еще высокомерие и откровенная глупость, короче, угодить ему было тяжело. В сотый раз поговорив с очередной потенциальной невестой ни о чем, Мадара захотел зевнуть. Все это время он не впал в спячку от скуки, только благодаря тому, что краем глаза следил за Хаширамой, так же безрезультатно проводившим поиски невесты. У Хаширамы с самого начала не задалось: какая-та старуха пролила на него цветную воду, и дорогой наряд Сенджу, обзаведясь большим фиолетовым пятном на груди, утратил всякую солидность, что очень порадовало Учиху. Можно было и переодеться, но Хаширама наивно полагал, что любовь примет его и такого, потому и не рыпался. Но любовь не спешила принимать его в свои объятия. Тем временем все ждали главного события дня. Соколиной охоты! И Хаширама, и Мадара увлекались этой забавой с детства и собирались поучаствовать и сегодня. Старейшины обоих кланов прекрасно понимали, что схлестнувшись, эти двое превратят охоту на дичь в охоту друг на друга и праздник обернется кровопролитием. Посему были приняты кое-какие предосторожности. Со стороны Сенджу старейшины пытались принудить Табираму принять участие в охоте. Он мог бы изнутри контролировать ситуацию. Но охоту он на дух не переносил, переубедить его не получилось, и затея провалилась. Тогда пришлось объявить, что любой желающий может принять участие в охоте, всегда считавшейся привилегией избранных. То, что многие века было доступно немногим, сделали открытым для всех желающих. Однако, люди - не дураки. Прекрасно понимая, что навыки охоты вырабатываются годами… Плюс, определенную роль сыграло участие не столько прославленного Хаширамы Сенджу, сколько не менее известного Мадары Учихи. К нему относились по-разному, но какие бы чувства он не вызывал в людях, все они были с примесью страха. Дыма без огня не бывает, слухи о крутости его характера, силе его глаз и жестокости давно пересекли границы страны Огня. Из более чем сотни гостей, желающий потягаться с такими соперниками оказался лишь один. По мере того как праздник набирал обороты, активность народа заметно снижалась. Сытость расслабляла и склоняла к созерцанию. Горы еды таяли, но слуги снова и снова наполняли посуду. Акробаты явно устали и все чаще один за другим бегали на кухню подкрепиться саке. Одни музыканты пока еще были в форме: дули в трубы, били в тарелки, весело и небрежно колотили в барабаны. Перепуганные птицы давно разлетелись. Кошки попрятались. Даже сторожевые псы — огромные черные мастиффы — не тявкали: они сегодня сильно переели, их давил неодолимый сон. И вот час настал. Охотники пошли переодеваться и готовиться к предстоящей ловле. Возгласы предвкушения и восторга прокатились в толпе. Соколиная охота проходит следующим образом. Сокол обычно сидит на перчатке у охотника, а последний, завидев стаю птиц (уток, куропаток), подбрасывает сокола в воздух. Причем, не важно, сколько участников, птица выпускается одна, а бросающий определяется жеребьевкой. Сокол кидается на птицу, убивает ее. Теперь охотники должны найти добычу и вернуть сокола. Тот, кто справится с этим, опередив соперников, победитель. Вот здесь и начиналась борьба, соперники применяли всяческие уловки, чтобы помешать друг другу. Охота обещала быть захватывающей. Соколиная охота осуществлялась не обязательно с соколами. На обозрение публики выставили огромную клетку с ястребами, балабанами, соколами, беркутами, змееедами, общим числом два десятка. Клетка была разбита на отдельные сегменты, таким образом, что птицы находясь внутри одной клетки, были отделены друг от друга. Их желтые глаза и толстые, завернутые серпами, когти пугали женщин и детей. Одна из особо знатных и впечатлительных дам даже упала в обморок. Стоявший рядом с ней в том момент Мадара, был вынужден ее ловить. Такой впечатлительной оказалась единственная дочь богатого феодала, так опрометчиво близко оказавшаяся рядом со страшными птицами, но при этом так удачно рядом с молодым главой клана Учиха. Все девушки скривились, заохали и зашептались, обсуждая бесстыжую нахалку и ее низкосортную уловку, которая помогла этой Сацуке оказаться в объятиях самого завидного жениха всей страны Огня. Мамки ворчали на дочек, толкали их несильно локтями в бока и, возводя руки к небу, с укором в глазах беззвучно вопрошали у небес, почему же не их дочь, бесспорно, лучшая во всем свете, до этого додумалась!? Пришедшая же в себя Накамура Сацуке, трогательно изобразила удивление и смущение, обнаружив склонившегося над ней, пристально глядящего на нее абсолютно черными глазами Мадару. Но, стоически поборов природную стыдливость, хлопая пушистыми ресницами, девушка пригласила «добрейшего господина, спасшего ее» отобедать в родовом имении Накамура на этой неделе, «в качестве благодарности». Учиха, неожиданно для себя, согласился. Толпа расступилась вокруг клетки, освобождая место охотникам. Двое из заявленных трех участников уже собрались. К Хашираме подошел брат, напоследок пожелать удачи. Хаширама и Мадара традиционно обменялись любезностями. Перебранку они вели шепотом, но желваки, заигравшие на лице у Сенджу старшего, закатившиеся к небу глаза младшего и самодовольную ухмылку Учихи заметили многие. Табирама поспешил ретироваться. К ребятам подошла девушка. Прочная кожаная перчатка на левой руке и вообще весь ее брючный охотничий костюм, собранные в хвост волосы давали понять, что вот он – третий участник. Задорно подмигнув застывшим в недоумении парням, доселе считавшим, что девушек охотников в природе не существует, она довольно небрежно поклонилась и представилась: - Привет! Я Йоко. - Привет… - отозвался старший Сенджу – Я Хаширама… Мадара фыркнул. Что еще за шутки! Девчонка?! Какая-то невоспитанная девка будет принимать участие в его охоте? Она хоть что-то умеет? Она хоть одно дзюцу знает? Ей надо бы сменить брюки на платье, и пока не поздно присоединить свою смазливую мордашку к стаду зрителей. Представляться и вообще разговаривать с ней он не собирался. Но ее игнор со стороны второго оппонента явно не смущал. От девушки исходила уверенность. Более того, Мадара уловил в ее взгляде что-то, что ему сразу не понравилось, безразличие. Поняв, что представляться он не намерен, она обратилась к Сенджу: - Он от рождения немой? – вопрос был задан с долей издевки, и Хаширама, принял предложенную игру. Девушка его заинтересовала и он, с ликованием оглядев насупившегося Учиху, разводя руками, постарался ответить в заданном тоне: - Нет. Мадаре Учиха язык отрезали на войне… Девушка хихикнула, Учиху перекосило: - Я тебе сейчас отрежу! - зашипел Мадара. Но сделать с довольным Хаширамой он ничего не успел. Ударил гонг, и все повернули головы на его звук. На установленный в саду роскошный помост поднялся Тенагава-сан. Он поприветствовал собравшихся. Старики обычно любят затянуть монолог, но служба у Мадары Тенагаву научила говорить коротко и по делу. Потому без долгих предисловий старейшина объявил, что у них особые гости. Из Деревни Водопада к ним прибыли делиться опытом врачевания ниндзя-медики. Четверка высококлассных специалистов. И один из них примет участие в охоте: -… ваши аплодисменты – Самуй Йоко, ниндзя-медик из Водопада. Мадара сощурился и еще раз, уже внимательно, посмотрел на девушку. Чем она сразу выделялась, так это необычной внешностью. Повидав множество шиноби, Мадара повидал всякие лица, глаза, волосы… Но таких он точно не встречал. Что за цвет волос? Название он подобрать не смог и решил, что они напоминают ему увлажненную солому, разбросанную крестьянами по обочине дороги, на просушку. Затем он переключил внимание на глаза. Девушка, почувствовав на себе чужой взгляд, резко подняла их, напоровшись на черные напряженные очи. Мадара повел плечом, пытаясь отогнать невидимую муху, но продолжая бесцеремонно таращиться на Йоко. Она не прятала глаз. Смотрела без страха, с любопытством. Но ей все же пришлось отвлечься от зрительной перестрелки. Ее уже дважды представили с трибуны. Повисла тишина. Публика ждала ее реакции. Широко улыбнувшись, Йоко помахала толпе вытянутой вверх рукой. Ее поприветствовали бурными овациями. Учиху и Сенджу так же представили, но эта была скорее формальность, чем необходимость. Не все были с ними знакомы, но каждый был наслышан. Честь выбрать птицу и запустить ее решили предоставить девушке. Мадара немного пораздумав, все же решил, что глаза у нее как замерзшая вода в луже: ни синие, ни голубые - смотрел-смотрел, а так и не разобрал какие. Стоявший же рядом Хаширама, так же, не моргая и не дыша, пялился на Йоко. Хаширама в отличие от Мадары в душе был поэтом. Цвет ее волос он нашел схожим с цветом меди, золотисто-розовым, а глаза девушки ему напомнили о море. Хашираме пока еще не довелось его увидеть, хотя он давно об этом мечтал, но заглянув в ее глаза он подумал, что море должно быть именно такое: бездонное и горящее всеми оттенками синевы. Блондинка не спеша стала обходить клетки. Птицы, почувствовав, сосредоточенное на них внимание перестали бить крыльями. Помимо человеческих еще и двадцать пар птичьих, отливающих желтизной глаз перемещались вместе с движениями девушки. Медленными и хищными. Свободная от перчатки правая рука опустилась на массивные железные прутья клетки, украшенные коваными завитками потемневшего от времени металла и огромные развёрнутые чёрные крылья, застывшие в своём стремлении ввысь. Все замолчали и затаили дыхание, от выбора птицы зависело все. Девушка, сделав несколько кругов, как голодный стервятник над жертвой, наконец остановилась. Громко и четко она озвучила свое решение: - Ястреб-перепелятник. Грохот барабанов объявил охоту открытой.