***
Релаксируем на уцелевших лежаках безлюдного пляжа. Омен возится с удочкой. Мутант трудится над военно-полевым вариантом коктейля. Где-то вдалеке монотонно, словно в озвучке дешевой порнухи, постанывают зомбаки в бикини. — Здорово, чё. Курорт, едрит-мадрит. Не хухры-мухры. Однако для, так сказать, ПМЖ я бы облюбовала симпатичный необитаемый островок. — Тогда надо катером или яхтой разжиться для начала, — замечает финн. — Так давайте разживемся, если мы будем тут сидеть и рассуждать, яхта сама собой из чьей-нибудь *опы не выпрыгнет, ядрен батон! После небольшого пикничка снова грузимся в машины, а уже спустя полчаса встречаем первых, едрит-мадрит, аборигенов. Чужой автомобиль притормаживает, и с нами уважительно здороваются. Мы самую малость опускаем стволы ружьишек и интересуемся***
Утро без пошкрябывания и покряхтывания дохлятины в паре шагов от тебя — просто охренительно едрит-мадритно! Мертвяков тут вообще не встретишь, как нам и обещали. Имеется на них свой ночной дозор. Выглядываю из окна и на радостях чуть не вываливаюсь в запущенную клумбу внизу. — Олени, давайте живо полируйте рога и копыта, пошли развлекаться! С нашим везением не сегодня-завтра весь этот малинник сгорит к собачьим половым органам, надо успевать!***
— Деньги? Откуда у меня, ядрен батон, могут быть деньги? За последний год я ни разу и не нагнулась, чтобы подобрать во время вылазок это барахло. Чего рисковать своей *опой ради того, чем ее даже потом не подтереть без риска поймать какую-нибудь заразу, едрит-мадрит? — Вы не поняли, у нас свои деньги. Прежние и здесь не имеют никакой цены. Но натуральный обмен тоже имеет место быть. Патроны, оружие, топливо, различная продукция по взаимной договоренности… С вожделением поглядываю на облюбованное мной кружевное титькохранилище. Патроны и оружие - ща, разбежалась. Я этой валютой где угодно расплачусь и с кем угодно, включая зомби, и без всяких взаимных договоренностей. А что еще можно предложить для бартера? Кукурузу — и ту давно сожрали. Впрочем, кое-что, пожалуй, у меня найдется… Иду в машину за своей свободно конвертируемой хреновалютой и хлопаю на прилавок ядреного красноголового молодца: — Во! По какому курсу пойдет? Отрывая от сердца или какого другого не менее значимого органа каждого красноголового дружка, я обзавожусь приличным гардеробом и всяческой прочей хренотенью, дабы достойно нести крест члена цивилизованного общества. Но если шопинг будет постоянно обходиться мне так дорого, то в буквальном смысле ни х*ра не останется, ядрен батон! Надо подумать о собственном бизнесе… Мои богатыри уходили влет. Похоже, есть на рынке незанятая ниша! А что, вполне можно мотаться на вылазки за товаром в дикие края, уж что-что, а резиновопенисные угодья практически никто со дня конца света не грабил. Нетронутое Эльдорадо, едрит-динамит. И в каждом магазине нас спрашивают, почему мы не на празднике. Наконец и я начинаю чувствовать, что мы что-то упускаем, и мои олени дружно топочут в направлении, указанном нам тоскующим за прилавком без зрелищ туземцем. Колизей, етишки-кочерыжки, он так и сказал. И кто с кем там у них рубится? Живые с мертвыми? Вроде что-то такое в ср*ном Вудбери имело место, только не так высокопарно именовалось. Может, эти все же не настолько больные на головушку? — Дедушка, тут настоящая жареная картошка! И рыба! — восторженно вопит Омен. — Это ямс, — поправляет его такая же пухло*опая торговка, щедрой ручищей отмеряя каждому по порции. — Ой-ой-ой, а там что, смертоубийство? Они друг в друга этими штуковинами тыкать будут? Божечки, не могу на это смотреть! — причитает мутант, когда мы наконец добираемся до Колизея. Наш Вельзевул в рясе хмурится. Сара прикрывает ладонью глаза вертлявому Омену. Финн морщится и тоже не впечатляется зрелищем, зато мы с Ирвом болеем от души: — Давай, вафля, вломи ему! — С *опы, с *опы заходи! Врежь хорошенько! — Как можно такой ерундой по доброй воле заниматься, когда за стенами этого города и так люди один за другим гибнут! — сердится эта зануда Сара, когда Омен в очередной раз выкручивается из ее рук, чтобы хоть одним глазком глянуть на арену. — А кто сказал, что по доброй? — хмыкает наш сосед, с завидным аппетитом поглощая бутерброд с рыбой — Это ж гладиаторы. Рабы. Вы не из местных, что ли? — Кто-о? Рабы? Ядрен батон, а я-то думаю, с каких моржовых половых органов тут такое благоденствие! Рабы… Не, ну в целом мне мысль, пожалуй, даже нравится… Конечно, тупо переводить рабов на такие забавы, а вот раб в быту — отличная такая идейка. Всегда терпеть не могла всякие кашки-г*вняшки варить. И посуду я мыть не люблю. Хмм… интересно, а почем тут у них рабсилушка? И в каких единицах она измеряется? В штуках, килограммах, лошадиных силах? Мысленно пересчитываю свои фаллосные капиталы.